Барон с улицы Вернон. Призраки Чугуева. Книга вторая

Щели в окнах были аккуратно заклеены самим Файстом старыми газетами, чтобы не дуло.

Лубенцов слышал, как повитуха вежливо ругала его, заседателей, стараясь подбирать слова, а истопник журил её и приговаривал что-то, заступаясь за градоначальника.

Лубенцов вздохнул, а Файст в этот момент, закончил слушать его сердце.

– Не переживайте Вы так, Иван Алексеевич, – сказал Файст, – Вам надо меньше нервничать. Сердце у Вас нездоровое, поэтому настоятельно рекомендую пить капли валерианы. И тёплое молоко с мёдом. Но причин для волнения я не вижу.

– А я вижу, – одел рубаху и заправился за ширмой Лубенцов, – и даже слышу!

– Вы про Пелагею Матвеевну? – усмехнулся Файст, – или про Никифора Никаноровича? – он присел на своё место, за стол, – бросьте, милостивый государь, – посмотрел он на Лубенцова, – не думаю что было бы лучше, если бы мы продолжали принимать больных в лазарете по Харьковскому Тракту. У нас детки болящие. А там солдатики, а они разные бывают. И чахоточные, и чесоточные, и даже сифилисом хворают.

– Чем я могу помочь? – присел напротив и кивнул Файсту Лубенцов.

Файст посмотрел на Лубенцова.

– В нашей аптеке совершенно нет обезболивающих, – тихо проговорил он, – не могли бы Вы ходатайствовать от городской думы, чтобы военные пожертвовали горожанам хоть что-то? Вы же сами понимаете, что переломы, ушибы и больные зубы в мороз, это распространённое явление. А по весне так эпидемия часто случается.

– Понимаю, – кивнул Лубенцов, – я поговорю с Фиалковским.

– Только чтобы, – Файст приложил палец к губам.

– Понимаю, – кивнул Лубенцов.

Когда Лубенцов ушёл, Файст долго провожал его, глядя в окно. Встав, он собирался было позвать истопника, но в дверь снова постучали.

– Да? – спросил Файст, остановившись посреди кабинета.

– Можно? – в кабинет вошёл военный.

– Господин полковник? – удивился Файст.

Виктор закрыл за собой двери.

– Вот, решил наведаться, – сказал он, – да вижу, градоначальник у Вас. Решил не мешать.

– Проходите, присаживайтесь, – вернулся на место Файст, – на что жалуетесь? – улыбнулся он Виктору.

Виктор пододвинул стул и не снимая шинели присел рядом.

– На всё, – улыбнулся он, – намедни вернулись из Купянки и привёз Вам поклон от Кузьмы Демьяновича.

– О, как приятно! – обрадовался Файст, – и как там устроился господин Гречко?

– Врачует, возвращаться до Пасхи не намерен, но шлёт Вам поклон, – ответил Виктор.

Он подумал.

– В дороге начало ноги крутить, будто застудил, – сказал он, – что скажете?

Файст вздохнул.

– В сапогах, поди, ездили? Извозчиком? – посмотрел он на Виктора, качая головой.

– В сапогах, извозчиком, – кивнул Виктор в ответ.

– Вот как всегда, господин полковник! – поправил пенсне Файст, – если не хотите ходить с костылём, то прошу Вас соблюдать устав внутренней службы! Вашему чину не дозволено ездить на телегах, да ещё зимой! Для чего покойный градоначальник Лизогубов, поставил железнодорожную станцию в нашем городе?

Файст встал, подошёл к шкафу, взял с полки небольшой бутыль и вернувшись на место поставил на стол перед Виктором.

– Прошу Вас, господин полковник, – сказал он.

– Что это? – кивнул на бутыль Виктор.

– Настойка, на мяте и самогоне, – ответил Файст, – можем начать лечиться прямо тут путём принятия внутрь по тридцать грамм, пока не опустошим бутылёк. А можете забрать с собой, и недельку-другую растирать ноги, – он посмотрел на Виктора, – эффект будет тот же, уверяю Вас. Обмерзали ноги раньше?

– Было дело, – кивнул Виктор.

– Давно? – спросил Файст.

– В детстве, мне лет девять было, – ответил Виктор.

– Как обморозили? – кивнул ему Файст, – на морозе, в проруби?

– В воде, – посмотрел на него Виктор.

– И сколько пробыли в воде? – спросил Файст.

– Трудно сказать, – вздохнул Виктор, – около получаса.

– Зимой? – удивился Файст.

– Почти зимой, – ответил Виктор, – а разве это имеет значение?

– Имеет, – кивнул Файст, – дети в таком возрасте не могут прожить в ледяной воде и нескольких минут. Это чудо, что Вы обморозили только ноги.

– А… – подумал Виктор, – эта смерть, в ледяной воде, она…

– Вы хотите спросить о том, что человек переживает в такие минуты? – усмехнулся Файст.

– Да, – кивнул, опустив глаза Виктор.

– Не один, поди, тонули? Кто-то не смог спастись? – спросил Файст.

– Не смог, – вздохнул Виткор.

– И этот кто-то, был очень близок Вам, – вздохнул Файст.

Он посмотрел на стол, потом в окно, потом снова глянул на Виктора.

– Больно только в самом начале, – тихо ответил он Виктору, – потом становится всё безразлично, даже тепло. И человек начинает переживать галлюцинации. Такие, как будто бы он живёт свою жизнь, часто другую, иную, совсем не похожую на ту что была у него. Или даже, ему кажется что жизнь продолжается и никакой ледяной воды нет. И боли от холода не было и нет. Будто бы он дома, в тёплой постели. Или пьёт чай со своей семьёй. Или с кем-то мило беседует, например, о своих больных ногах, что-то вспоминая.

Виктор помолчал, глянул на Файста.

– Так может это я… умираю?

– Да ну бросьте, Виктор Иосифович, – улыбнулся Файст, – так долго никто не умирает. Только наш город! Но Вы ведь не за этим пришли, господин полковник?

– Да уж, не только за этим, – согласился Виктор и посмотрел на Файста, – скажите мне, любезный, как оказалось, что земская клиника, да ещё и детская, находится в этой… – он подумал.

– Лачуге? – усмехнулся Файст.

– Именно, в хибаре на базаре, – кивнул Виктор.

– А как? – печально улыбнулся Файст, посмотрев в сторону, – покойный Иван Лизогубов, предыдущий градоначальник, выделил нам под строительство новой больницы местечко в центре города, у городской думы, напротив полицейского участка. Мы тогда находились в военном лазарете. Уважаемый Кузьма Демьянович сжалился над больными детишками да приказал разместить нас в нескольких палатах, в своём госпитале. Ну, а сам добился в городской думе, чтобы город выкупил для нас землю возле Думской площади. Даже деньги вложил в это предприятие, сколько мог.

– А почему Вы тут, на Базарной, а не на Думской? – спросил Виктор.

– Ну бросьте, – рассмеялся Файст, – опекать строительство взялось наше дворянство, в лице купчихи Минаевой. И едва Лубенцов представился, а Кузьма Демьянович убыл в своё имение в Купянку, как оказалось, что землица принадлежит не городу, а Минаевой. И уже подарена, на законных основаниях, купчишке Зайцеву.

– И там сейчас красуется особняк купца Зайцева, – кивнул Виктор.

– Именно, стоимостью одна тысяча шестьсот рублей золотом, – улыбнулся Файст посмотрев на Виктора, – ровно те деньги, которые Кузьма Демьянович выделил из личных средств, на строительство детской земской клиники.

– А суд? – спросил Виктор.

– Наш-то суд? – усмехнулся Файст, – он примет то решение, которое нужно Минаевой. Это Чугуев, понимаете?

– Понимаю, – кивнул Виктор, – а что Калашников?

– О, господин полковник, – покачал головой Виктор, – он спрашивал о том же что и Вы, даже ставил задачу своим филёрам и исправникам, чтобы те нашли хоть какую-то бумагу подписанную покойным Лизогубовым, что та земля наша. Ну хоть не бумагу, а двух человек готовых свидетельствовать в суде в нашу пользу. Но, люди запуганы, документы вдруг сгорели, а одного Гречко было ой как мало для свидетельствования в суде…

– Когда? – не понял Виктор, – когда они успели сгореть?

– Вот вы слышали о том, что в городском архиве вдруг случился пожар? – посмотрел сквозь пенсне на Виктора Файст.

– Впервые слышу, – покрутил головой Викор.

– А он был, и госпожа Минаева его лично тушили, – кивнул Файст, – и спасли всё. Всё кроме документов, которые им невыгодны…

Глава 11

Солнце как раз взошло над заснеженными лугами, когда на опушке леса появился взвод солдат и два офицера. Среди солдат был один человек в штатском, в длинном пальто и меховой шапке, седой старик, как-то не вписывавшийся в общую толпу.

Солдаты постояли, посмотрели вокруг и зашли в лес.

– Всем собраться! – негромко крикнул полковник с чисто выбритым лицом.

Взвод построился. Человек в штатском и второй офицер, с погонами капитана, встали рядом с полковником.

– До Чугуева менее пяти вёрст, господа, – начал полковник, поправив портупею, – сейчас всем разбиться на небольшие группы и местом встречи назначаю съезжий двор около местного лазарета. Вы все местные. И все должны помнить, что в этом году его недавно начали называть «Кошкин Дом». И кто такая Маруся Кошка тоже все помнят.

В строю раздались редкие смешки.

– Отставит смеяться! – приказал полковник, – у вас у всех, в карманах предписания «явиться в гарнизон по назначению». Если встретите военные патрули, или разъезды, не вздумайте вступать в перепалки. И, упаси вас Боже, в перестрелки! Вы все сейчас служите здесь. Некоторые просто живут здесь. Точнее, не вы, а другие вы, из этого времени. Поэтому, солдатам держаться своих унтер-офицеров и чётко выполнять приказы! Я следую вместе с оберфюрером… – Штейфон помолчал, – в настоящий момент – капитаном Ленбергом и профессором Подольским. Встречаемся после захода солнца в «Кошкином Доме». У вас пятнадцать минут чтобы оправиться и покурить. По готовности, группы могут выдвигаться без предупреждения остальных. Хайль Гитлер! Разойдись!

– Хайль! – вскинули руки солдаты.

Профессор вздрогнул от выкрика.

– Не отходите от меня, профессор, – посмотрел на него Штейфон и дружески хлопнул старика по плечу…

Ближе к полудню, гусарский разъезд заметил бредущих вдоль берега реки Уды трёх военных с карабинами наперевес и погнал к ним коней.

– Стой! – окликнул унтер-офицер солдат и те остановились.

– Далеко путь держите, служивые? – оставил он коня.

Гусары окружили солдат, сдерживая коней.

– В гарнизон. У нас предписание из Харькова, явиться местному военному начальству, – протянул ефрейтор бумагу унтеру.

Унтер наклонился, взял бумагу, развернул её и бегло прочтя вернул ефрейтору.

– Удачи, – усмехнулся унтер, – за мной, гусары, – приказал он всадникам и те погнали коней дальше.

Солдаты, немного постояв, закурили и пошли следом.

– Господин унтер-офицер, – нагнал унтера один из гусар и тихо шепнул ему, – карабины-то немецкие? Сами понимаете, у нас секрет на секрете. Может следует доставить в штаб и там пусть разбираются?

– Вот чего тебе не сидится в седле? – выругался унтер и развернул коня обратно к солдатам.

– А ну-ка стой, хлопцы, – снова окружили гусары солдат и унтер вытащил саблю, – а чего это у вас оружие не уставное? Карабины сдать и следовать за нами, – приказал он солдатам.

– Господин унтер офицер, – растерялся ефрейтор, – да какие выдали, такие и носим! У нас даже бумаги на них имеются!

– А ну покаж эти бумаги? – кивнул недоверчиво унтер.

Ефрейтор полез в шинель за документами. В этот миг, воспользовавшись замешательством, один из солдат вскинул карабин.

– Господи, спас таки свою душу грешную! – выдохнул солдат и раздался выстрел.

Гусар, бывший ближе к унтеру, упал с коня, а солдат, вспыхнув ярким светом растворился в воздухе.

Кони испугались вспышки и понесли. Поднялся шум и крики.

– Это черти! Гони в полк, хлопцы! – закричал унтер-офицер и гусары помчали прочь, и без того несущихся галопом, перепугавшихся вспышки, коней…

– Кто стрелял! – закричал ефрейтор, но увидел, что рядом стоит лишь один из его бойцов, в недоумении глядя на то что осталось от второго. Там где стоял стрелявший, лежали только вещи и оружие.

– Куда он делся? – спросил ефрейтор.

– Он выстрелил и просто исчез, – ответил солдат.

– Я уже ничему не удивляюсь, – тихо сказал ефрейтор – забери оружие, а шмотки забросаем снегом. И пошли к Марусе на хату. Замерзаю уже! Только больше никого не убивать без приказа! Видишь, что с этим? – кивнул он на валявшиеся под ногами вещи.

– А с этим что делать? – указал солдат на убитого гусара.

Ефрейтор подошёл к убитому, перевернул его на спину и отступил.

– Погляди-ка сюда, – подозвал он солдата.

Солдат подошёл и замер.

– Он себя самого застрелил, – сказал ефрейтор.

– Зачем? – спросил солдат.

– Душу он свою спас, перед Господом, – ответил и перекрестился ефрейтор, – не хотел он душегубам служить, понимаешь?

– Может это? – кивнул в сторону солдат, – Россия большая! До переворота ещё далеко! Успеем где-то затеряться в Сибири?

– Надо понять где этот чёртов радиомаяк, а потом успевать, – проворчал в ответ ефрейтор…

Едва не снеся на своём пути зазевавшихся караульных, с криком – «Сторонись!», – разъезд влетел в ворота полковой части.

– Ваше высокоблагородие! – закричал ещё со двора унтер-офицер, едва соскочил с коня.

Он оставил коня перед входом, со всех ног бросившись в штаб.

Гусары остались на входе.

– Ваше высокоблагородие! – влетел унтер-офицер к командиру полка, – черти! Истинные черти!

Командир полка, полковник Максимовский, удивлённо глянул на унтер-офицера.

– Что с тобой, унтер? – кивнул он унтер-офицеру.

– Черти на Удах, солдатами переодетые! С ружьями! Стреляли по нам, вот святой истинный, ваше высокоблагородие! Нелюдь это! – перекрестился унтер, – полк подымать надо! Боевую тревогу трубить! Уйдут же демоны!

– Я тебе что, протоиерей, что ты тут мне о демонах расскзываешь? – ответил Максимовский.

– Убит наш гусар, Иван Ливенцов, чертями убит, – не унимался унтер, – ну хоть с разъездом поговорите, коли мне не верите!

Максимовский присел за стол и посмотрев в сторону, снова глянул на унтера.

– А вот с этого и надо было начинать, а не с чертей, – сказал Максимовский, – где убитый? – кивнул он унтер-офицеру.

– Там, на месте остался, – ответил унтер, – и конь его там же… забёг куда-то с перепугу.

– И оружие, – кивнул Максимовский.

– Так точно, ваше высокоблагородие, – ответил унтер, – не имели возможности забрать. Они огонь по нам открыли…

– Кто? Кто они? – пристально посмотрел Максимовский на унтер-офицера.

– Ведомо кто, черти переодетые солдатами, – стоял на своём унтер.

Макскимовский отвернулся и не-то прорычал, не-то проворчал в сторону, после чего глянул на унтера.

– Черти не стреляют, господин унтер-офицер, – сказал он, – чертям ружья ни к чему.

– Ну так это, – немного успокоил унтера взгляд Максимовского, – трое их было. Один прошептал что-то про душу в Бога и в Мать, и выстрелил в нашего Ливенцова. А сам тут же вспыхнул так ярко, как огонь, и пропал! Совсем пропал! Будто и не было его…

Максимовский помолчал глядя на унтера.

– К Марусе Кошке заглядывали перед разъездом? – проговорил мрачно он.

– Никак нет, ваше высокоблагородие! – козырнул унтер, – даже стопки не нюхали, святой истинный!

Максимовский передёрнул лицом, глянул в сторону и вздохнул. Потом, немного помолчал.

– Давай сюда остальных, – приказал он унтеру.

– Есть, ваше высокоблагородие, – снова козырнул унтер и бросился во двор за гусарами.

– Этого мне ещё не хватало, – встал Максимовский и подошёл к окну.

В штаб направлялись четверо гусар…

Молча выслушав их рапорта, Максимовский понял, что произошло действительно нечто такое, что серьёзно напугало гусар. Он бросил на них взгляд и выдавил из себя вопрос, больше похожий на ворчание.

– Ну и почему вы там бросили Ливенцова? – прорычал он.

– Они стрелять начали, ваше высокоблагородие! – ответил унтер.

– И сиять, синим пламенем! – наперебой начали перечислять гусары, – как ангела с неба спустились! Будто светопредставление! Аж ослепли мы! Да и кони перепугались!

– Да, кони, – кивнул унтер, – они и без нас дёрнули, что едва сдержали мы их. Понесло коней, ваше высокоблагородие!

– Чего кони перепугались? – кивнул Максимовский.

– Сияния, ваше высокоблагородие, – ответил унтер.

– А убийца, говоришь, в воздухе растворился? – с ухмылкой посмотрел Максимовский на унтера, но глянув на гусар, молча присел и помолчал.

– Ну… все сразу вы сойти с ума не могли, – подумал Максимовский и снова бросил взгляд на унтер-офицера, – берёшь двоих и отправляешься обратно на то место, где вы этих чертей в солдатских мундирах видели.

– Но… ваше высокоблагородие, там эскадрон нужон! – возразил унтер, – эти черти так нас всех перестреляют и снова исчезнут, и лови их как ветер в поле!

Максимовский строго глянул на него

– Прекратить пререкаться, – выдавил он из себя, – целым эскадроном я жертвовать не буду, пока всё не увижу сам. А тело охранять и ничего там не трогать до прибытия офицеров и священника. Вопросы есть?

– Никак нет, ваше высокоблагородие! – козырнул унтер, – разрешите сразу батюшку взять?

– Не трогать без дела батюшку. Выполнять приказ, – проворчал Максимовский и указал на одного из гусар.

– Это ты обратил внимание на то, что у них немецкие карабины?

– Так точно, ваше высокоблагородие! – ответил гусар.

– Вот теперь ты хватаешь коня и галопом мчишь в комендатуру, – приказал Максимовский гусару, – там сейчас полковник из Петербурга. Тащишь его правдами и неправдами туда, где всё это случилось. Он расследует какую-то похожую чертовщину в городе. Так и доложишь ему, что у нас в полку ещё один пропал. Немецкий шпион. Засиял и растворился. Только при этом ещё и убил одного из твоих товарищей…

Виктор только что проснулся и готовился к завтраку, когда вошёл дежурный офицер

– Господин полковник, – кивнул ему, заглянув в двери, офицер, – там гусар Вас спрашивает.

– Ну так давай сюда этого гусара? – ответил Виктор.

– Сию минуту, – закрыл дверь офицер.

Виктор выглянул в окно.

Прямо перед окном, топтался привязанный к столбу гусарский конь, громко фыркая и мотая головой.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.