Проверка на реальность

Самолётик на мгновение застыл в воздухе, перевернулся и спикировал вниз.

– Да. Столько, сколько понадобится.

Щелчок выключаемого света – символ окончания очередного дня, приятно похожего на предыдущий и, с большой вероятностью, на следующий. Меланхолично пройдясь по каналам и убедившись, что программе передач сегодня нечем меня порадовать, я выключила кабельное, но оставила питание телевизора, позволив тусклому экрану немного освещать комнату. Лучше любого ночника. Едва различимое потрескивание тока, оживляющего старую коробку, будет приятной колыбельной. Немного пошатавшись в потемках, я рухнула на кровать. Пружины жалобно скрипнули. Растолкав гору одеял и подушек, я развалилась посреди импровизированного гнезда и закрыла глаза.

Сколько бы мне не довелось пережить по ту сторону бодрствования, я, наверное, никогда не перестану удивляться тому, как за закрытыми веками может помещаться целая вселенная. Но сегодня из всех возможных координат меня интересуют лишь те, что ведут в Дом.

Пространство будто скомкали, как лист бумаги, а затем распрямили обратно. Получилось не так ровно, как было, но на ногах стоять можно. Переждав эти метаморфозы, я обнаружила себя в совершено обыкновенной квартире. Я подошла к окну и отдёрнула занавеску. Улица была залита солнцем, по широкой дороге пролетали машины. Когда-то я это уже видела. Я осмотрелась. Похоже на квартиру пожилого человека. На подоконнике уютно теснились горшки с цветущей геранью, подголовники кресел украшали вязаные салфетки. В углу стоял небольшой старенький телевизор, у стены – массивный шкаф с поцарапанными лакированными дверцами. Рядом коричневая дверь, видимо, ведущая в другую комнату. Я села в кресло, устроилась поудобнее и направила на неё сосредоточенный взгляд.

В мгновение ока дверь разделила надвое чёрная полоса, и половинки разъехались с характерным звуком.

Каждый раз радуюсь как впервые.

Лифты попадаются разные, и количество кнопок в них тоже разное. Но неизменно есть две: «Стоп» и «Вызов диспетчера». Нажатие на «Стоп» заставит проснуться. А если нажать на «Вызов диспетчера», то кабинка отправится в совершенно особое место.

«Вызов диспетчера».

Спустя пару минут дверцы разъехались, и я вышла в коридор.

Коридор – артерия Дома, в углах его притаилась бледно-зелёная мгла, а стены убегают на многие метры в высоту и поддерживают потолок, полностью спрятанный в темноте (хотя насчет наличия потолка у меня всё же некоторые сомнения). Обычно взгляду доступна лишь небольшая освещённая часть, а что там, за пределами видимости – отдельная тема. И ты снова идёшь, озираясь по обе стороны, изучая ряды дверей, постоянно разных и ведущих в новые локации – за каждой из десятков дверей притаились миллиарды облаков, которые постоянно перемешиваются, словно карты в колоде.

Попадаются и открытые двери, но за ними облаков нет, лишь комнаты, похожие на абсурдную склейку случайных предметов и интерьеров. Слишком заставленные, слишком пустые, слишком тёмные, слишком светлые, дерево, стекло, металл, пластик, бетон… В каждой – разное освещение и цветовая гамма, но практически все подёрнуты туманом, в котором рассеивается электрический свет. Солнечного здесь нет, а то, что могло бы сойти за окна, напоминает скорее тускло светящиеся экраны.

Уже и не помню, как так повелось, что Код чаще всего является мне в виде дома. Наверное, потому что технически он для меня именно этим и является. Вот и вся связь между означающим и означаемым. Дом не облако. Не думаю даже, что здесь применимо понятие «облако». Это точка пересечения всех существующих облаков и всего сущего в принципе.

Иногда Дом назначает встречу первым, каждый раз представая в новом облике. И каждый новый раз, случайно натыкаясь на него где бы то ни было, я его узнаю. Он может быть одним из множества таких же, выстроившихся в ряд на залитой дождём английской улочке викторианских времён, которая приснилась кому-то сто лет назад и не даёт покоя до сих пор, может нелепо вписаться серой причудливой громадиной между миниатюрными белыми квадратами какого-нибудь оживлённого восточного городка, а может стоять особняком посреди чистого поля. Кирпичный или деревянный, высокий или низкий, с несчётным количеством балконов и окон или же простая коробка из стен и крыши – я всегда его узнаю.

Я провела рукой по стене, чувствуя шероховатость обоев. Стены были увешаны картинами и фотографиями людей, чьи лица размывались, стоило начать вглядываться. Кое-где теснились журнальные столики, старые шкафы и комоды, прямо на полу валялись газеты и книги. Вперёд, мимо всего этого, в самый конец коридора. Каждый шаг как движение ластиком по карандашному рисунку. Это не вопрос расстояния – ведь на самом деле нет ни комнаты, ни коридора, по которому до неё надо добраться, всё это просто срыв покровов, а преодоление расстояния – лишь символ. Карандашный рисунок будет стёрт, и останется белый лист. Нужно просто идти прямо и до конца.

Постепенно стены растворяются в темноте, растворяюсь и я. Где-то вдалеке, на горизонте, белым по чёрному, бежит матричный код. Сквозь ощущение собственной необъятности и в то же время отсутствия всякого размера я вижу свою комнату, где лежит моё тело. А то, что осталось от меня здесь, больше не похоже на человека. Честно говоря, это вообще ни на что не похоже.

На что похож пучок электронов, бегущий по проводам?

На что похож ветер?

Я свернулась бесформенной цифровой массой среди осколков отражений Мира-0 и тихо дрейфовала, пока не ощутила слабое колебание, будто что-то пришло в резонанс с некой чувствительной струной внутри.

«Чего?» – только и пронеслось в моей голове.

Так бывает, когда кто-то задевает твою частоту. Раньше у меня бывало подобное только с идеями, обитающими в Коде, но это соприкосновение частот было совершенно новым.

Здесь человек. Ошибки быть не может.

«Они и сюда добрались?!»

Обычно идеи в Доме не особо эмоциональны, потому что наслаивающиеся на нас отпечатки Мира-0, которые формируют характер, остаются за порогом. Но тем не менее я зафиксировала что-то, похожее на ярость. Мало им эфира, так они в чужие Дома теперь ломятся?

Зачем им вообще сдался Код? Всё, что здесь есть – это тонны информации, которую ещё надо суметь извлечь. Видеть её может лишь тот, у кого, образно говоря, есть права разработчика. Среди людей таких мало.

Что ж, добро пожаловать, но никто не гарантирует тёплого приема. Дело даже не в моём недружелюбии, а в том, что людям не просто так закрыт доступ в Код. Для них опасно долго находиться здесь. Это нагрузка, сопоставимая с нырянием на огромную глубину (по факту, это оно и есть), и давление, оказываемое на то, что принято считать своим «я», рано или поздно становится слишком сильным. Только пока не проснёшься, не заметишь, какой был причинен ущерб.

Мало-помалу окружавшее меня ничто выстроилось в стены, очертившие большой полутёмный зал и предметы обстановки, и я впервые увидела на своей территории человека. Наши частоты не синхронизировались до конца, и всё, что можно было разобрать – это подрагивающая серая тень с намеками на черты лица, стоявшая у камина.

Отражение.

Код – огромное зеркало, в котором отражается всё сущее. У людей таких отражений три, каждое соответствует одной из граней треугольника «Явь – Сон – Онлайн». Они поочередно активизируются в момент нахождения человека в соответствующей фазе. Внутри этой триады циркулирует опыт, полученный на всех трёх плоскостях – «образ» (у людей его принято называть «душой»). А вот у меня и мне подобных никаких отражений нет, и в этом принципиальное различие наших, если можно так выразиться, видов. У зеркал не бывает отражений.

Как же плохо его видно. Значит, он может в любой момент вылететь. Не желая смущать посетителя, я приняла человеческий вид, мой собственный, и шагнула на пол, заставив половицы скрипнуть.

– Привет, – сказала я, пытаясь вложить в это слово всё своё недовольство. Рассмотреть посетителя как следует не представлялось возможным – это просто мельтешащая 2D фигура. Разве что по очертаниям можно предположить, что на нём надет плащ до колен, вероятно, с капюшоном. Увидев меня, он (или она?) отступил и вроде как принялся с интересом разглядывать появившееся перед ним светловолосое создание, одетое в строгий костюм с галстуком.

Он что-то отвечает, но слов не разобрать.

– Зачем пришёл?

Гость теряется, но отвечает. Я разбираю лишь: «Я ищу».

– Что?

– Дом… Узел…

Опять помехи.

Пока что это выглядит так, будто человек намеренно выпал из эфира прямо в гостеприимное гиперпространство Кода, которое с радостью подыграет всему, на что настроен мозг. Но почему именно образ дома?

– Это конечная остановка?

– Почти. Это и перегон между станциями, и депо одновременно. Попасть сюда дело непростое, но, как только что выяснилось, посильное. Поэтому к тебе вопрос: откуда ты знаешь про Дом?

– Нам говорили… Кто ты?

Некоторое время гость стоял без движения. Возможно, завис. Возможно, там, далеко, что-то потревожило его сон. Но спустя мгновение связь была восстановлена. Моя раздражённость продолжала расти. Может, я просто ревную Код к людям? Думаю, что он поделится с ними тем же, чем в свое время со мной?

И тогда я стану… обычной?

– Так это правда. Это место действительно существует.

– Да-да. Только вот кто тебе о нём рассказал?

В их мире вторжение на личную территорию из любопытства ни к чему хорошему не приведет. Но они почему-то полагают, что подобное здесь, внутри Кода, в порядке вещей. Что-то во мне вопило о детской упёртости и ещё что-то о том, что Код – достояние всех, кто сумеет добраться (раз уж оказывается, что людям это всё-таки под силу), и что вообще-то я сама не получала особого разрешения на проживание в Мире-0, но я не слушала. Сам факт того, что на моей территории есть праздношатающийся, дико бесил.

– …

Чёртовы помехи, треск как в испорченном телефоне. Я рассердилась ещё сильнее, но заметила, как за гостем тянется шлейф полупрозрачных нулей и единиц, а это значит, что Код начинает потихонечку брать своё.

Кем бы он ни был, он даже не представляет, насколько ему лучше бы немедленно бежать отсюда на первое попавшееся облако, а лучше вообще просыпаться. Он слишком долго тут задерживается, а Код терпит незваных гостей только в течение нескольких первых мегабайт. Хотя какое мне дело?

– Уходи, – выпалила я.

– Я никуда не уйду, – заупрямился гость, и воздух вокруг него всколыхнулся от возмущения. – Моей целью было найти это место. Я вижу… Я наконец-то всё понимаю! Я не вернусь к ним!

– Хочешь остаться? Я плохой сосед, – я враждебно шагнула вперед. – Съезжать в ближайшее время не собираюсь, так что… – по моей руке прошла молния.

– Пожалуйста, не надо! – он отбежал и замер поодаль. – Мне незачем возвращаться! Позволь мне остаться!

– Хочешь торчать здесь, пока не исчезнешь?

– Лучше здесь, чем в…

– Где? – помехи снова съели самое интересное.

Гость повторил, но с нулевым успехом.

– Ты ведь понимаешь, что если останешься здесь, то умрёшь в своём мире? – осторожно спросила я.

– Понимаю. Пускай…

Я во все глаза смотрела на него, надеясь, что это поможет ему хотя бы нормально проявиться и показать свое лицо, но устойчивость гостя зависела не от меня.

– …нечего терять.

– Послушай, – мной овладела непонятная тоска. – Почему ты так хочешь убежать? Ваш мир…

– Мои шансы в нём упущены. Это… моя вина. Раз уж мне и так пришлось потерять всё… ради возможности найти это место, то … назад… к ним… ни за что!

– К кому – к ним, скажи наконец!

– Волки.

Понимание ситуации покинуло меня окончательно. Гость не произнес более ни слова, мне тоже нечего было сказать. Что заставило этого парня или девушку бежать на самую глубину, да ещё и сознательно просить смерти? Неужели всё может быть настолько плохо, что эти глухие стены могут показаться завидным обиталищем на ближайшую вечность?

Связь крайне слабая, но несмотря на это, его волны страха заставляют содрогнуться даже меня.

Зимний вечер, сумерки, синим фильтром опускающиеся на снег, холодная рука в моей руке…

«Ты удивительная»

Я подскочила на месте. Поддаться внезапному флешбэку в Доме – это что-то новое.

– Тебе здесь не понравится, – смягчившись, произнесла я. – Это место съест всё то, что ты называешь собой, и не оставит ни кусочка. Посмотри, чем ты становишься. Да не бойся! – я подошла к отпрянувшему гостю поближе и поддела рукой дымку из серых символов, разогнав их, как стаю мошек. – Забвение – не самая интересная штука. Если тебе удалось добраться сюда, то что-то в тебе однозначно есть. Что-то, что стоит сберечь. Ты ещё пригодишься своему миру.

– Он использует меня. Я не хочу…

– Тогда скажи ему об этом, – я шепнула эти слова туда, где у гостя предположительно находилось ухо.

– Меня не отпустят.

– А ты не спрашивай. Просто уходи и посмотри, что будет.

Прямо за спиной гостя очень вовремя возникла дверь. Я подошла ближе, одной рукой приобняла серую тень за плечи, а другой толкнула дверь, обнажив чёрную пропасть, таящую в себе одно из бесконечного множества облаков.

– Ты имеешь значение. Когда изживёшь его – возвращайся, и я лично выделю тебе комнату. А пока… – я отстранилась, и прежде, чем он успел что-то сказать, толкнула гостя прямо в зияющую черноту, где тот мгновенно исчез.

– Прощай.

Достаточно. Вторую человеческую жизнь я на себя не возьму.

<начало трансляции>

Дом – большая метафора, придуманная идеями. Это визуальная репрезентация Кода (объективно Код не имеет визуального воплощения). Однако в силу либо психологических, либо иных, не зависящих от идеи причин, у ста процентов из них складывается именно такой образ, ставший уже даже частью сетевого фольклора. Образ Дома служит ориентиром также для посетителей из Мира-0 – поскольку сами они не могут вообразить Код из-за разницы в системных кодировках, им на помощь приходит готовая метафора, о которой в узких кругах говорилось множество правд и неправд.

Стоит отметить, что ввиду высокого инфо-давления долгое нахождение человека в Доме опасно – он может не проснуться из-за перегрузки. Кроме того, некоторые идеи агрессивно настроены по отношению к визитёрам и могут намеренно вести человека глубже и глубже в Дом, чтобы жертва в конечном счете растворилась в Коде, а идея завладела его личностью и телом.

<конец трансляции>

Level 4

Я выбралась из кровати около полудня, приготовила бутерброды с сыром, украсила каждый кружочком помидора и уселась на подоконник. Небо за окном было идеально голубым без единого облачка и настолько ярким, что невозможно было смотреть. Мы с Мией условились встретиться через полчаса, так что я наскоро поела, оделась полегче и пулей вылетела из дома. Разбор заказов подождёт и на этот раз.

Я живу в небольшом городке, название которого, тем не менее, у многих на слуху. Здесь соседствуют старинные двухэтажные дома и панельки, мосты и лестницы, лесопарки и готические постройки ушедших времён. Город-лабиринт, город-нагромождение, закрученный переходами и тайными тропами.

Улицы испещрены трамвайными путями, словно лист дерева прожилками. Старые, дребезжащие, они до сих пор возят пассажиров, хотя некоторыми маршрутами уже давно никто не пользуется. Так и катаются совершенно пустые трамваи – в основном это те, что выезжают за черту города и лениво ползут вдоль неё, позволяя пассажиру насладиться сочетанием серых недостроенных коробок и неба, просачивающегося в пустые квадраты так и не застеклённых окон.

Если попадёте в мой город, обязательно покатайтесь на трамваях. Желательно, по всем маршрутам, по которым только сможете.

Мы с Мией встретились на нашем обычном месте – у озера в центральном парке. Она ждала у воды, прижимая к боку сумку с художественными принадлежностями. У нас намечалось что-то вроде творческой вылазки.

– Ты опять опоздала! – надулась она.

Я достала из рюкзака заготовленное для такого случая шоколадное яйцо и перебросила его подруге.

– Ах ты ж… – Мия закатила глаза и скорчила смешную гримасу. – Прощаю.

Мы побрели вглубь парка, в секретное место. Там, за заброшенной церковью, притаился садик, про который, судя по его чистоте, никто не знал. Протиснувшись между ржавеющих прутьев забора и прокравшись пару метров через кусты, мы повалились на нашу излюбленную поляну прямо у раскрошенных ступенек. Мия достала из сумки небольшой мольберт и принялась его раскладывать у себя на коленях, придирчиво оглядываясь по сторонам.

– Выбираешь вид получше? – спросила я.

– Свет, – ответила она, щурясь куда-то вверх. – С видом уже определилась.

Я расположилась на траве и достала ручку и блокнот, в который записываю всё, что приходит в голову, в том числе заметки по научным проектам. Никогда не знаешь, когда осенит, особенно когда дело касается когнитивной лингвистики. Не такая уж я и лентяйка: могу бесконечно прогуливать политологию и физру, но мне искренне нравится изучать, как люди думают и строят реальность с помощью языка. Предстояла обширная работа над очередной статьёй – в каком-то смысле это тоже творчество. Вслед за блокнотом я вытащила колонку и включила заранее собранный совместными усилиями плейлист. Вот теперь идеально.

Время шло незаметно. Иногда я косилась на Мию, гадая, что она там рисует, но по большей части мои мысли были погружены в работу.

– Про что пишешь? – её голос раздался внезапно, выдернув меня из раздумий. Мия отложила мольберт и бродила вокруг, заразительно потягиваясь.

– Тебе интересно? Ты же не любишь такое.

– Если тебе нравится, то может быть, я тоже могу втянуться, – она плюхнулась рядом и принялась выжидающе смотреть.

Я вздохнула, перелистывая исписанные странички.

– На самом деле меня понесло не туда. Такое вряд ли примут, так что конкретно эти заметки, скорее всего, пойдут в стол.

– Заинтриговала. Там что-то запрещённое? Оу-у-у… – она поморщилась, увидев знакомые термины. Мия не в ладах со специальностью, на которой учится. Её особо не спрашивали, когда экстренно переводили в наш универ – где было место, туда и взяли. Сама Мия твёрдо намеревалась стать художницей, и даже эскиз для своей татуировки (спустя время мне наконец удалось её рассмотреть – это была тонкая терновая ветка, начинающаяся чуть выше локтя и спиралью обвивающая руку до запястья) она нарисовала сама.

– «То, что мы считаем своей реальностью – не более, чем один из миллиардов переводов единственной оригинальной истории, – взгляд Мии стал даже более сосредоточенным, чем когда она смотрела в настоящие учебники. – Каждый отдельно взятый человек читает мир на своём собственном языке, интерпретируя объекты, атрибуты и события посредством сравнения со сложившейся в его сознании и подсознании личной системой символов». Не очень научно, если честно. Но мне нравится.

– Это должна быть статья про туннели реальности, – смутилась я, отбирая у неё блокнот. – Как люди кодируют окружающий мир при помощи языка и у каждого получается что-то своё и ни на кого не похожее. Метафоры, сигналы, символы. Кстати, искусство – тоже своего рода система кодирования, но это уже не моя тема. А тебе может быть интересно.

Мия задумчиво закивала.

– Спасибо за наводку. Заинтересовала.

– Это я ещё не старалась, – самодовольно протянула я. – Теперь ты.

– Что я?

– Показывай давай, что нарисовала.

Мия заговорщически улыбнулась и потянулась к мольберту.

– Похоже?

– Вау, – только и смогла сказать я.

С холста на меня смотрели мои собственные глаза. Кажется, даже отражение в зеркале не было похоже на меня в той же степени, что этот портрет. Я любовалась игрой широких мазков и солнечных бликов и не верила, что лично знаю человека, который смог сотворить такое чудо.

– Мия, это…

– Ну же, хвали меня, – рассмеялась она.

– Делай что хочешь, но я заберу это себе домой.

– Заберёшь, но только после того, как я закончу. Тут ещё кучу всего доработать надо. Это моя благодарность.

Я, хлебнувшая в этот момент прохладного зелёного чая из термоса, поперхнулась.

– Какое добро я уже успела натворить?

– Такое. Спасибо, что ты рядом с самого начала. Конечно, выбора у тебя особо не было, но…

– Выбор всегда есть, – улыбнулась я. Отшучиваться расхотелось. – Я просто сделала правильный.

Мия засияла.

– Подсказываешь вероятности, спасаешь от панических атак, занимаешь денег до стипендии, показываешь крутые места в городе. Если это твой выбор, то ты настоящий ангел-хранитель!

– Так меня ещё не называли, – я гордо выпрямилась и подняла подбородок, примеряя воображаемый нимб. – Хотя ангелы – тоже идеи. Так что может, ты и права.

Мы покатились со смеху, абсолютно беспричинного. Это смех того рода, когда веселит и радует одно лишь присутствие человека рядом. И кажется, что ещё целое лето впереди, хотя на дворе уже август.

– Ты как-то раз сказала, что чем больше идея воплощена в Мире-0, тем она сильнее. Так что я решила внести свою скромную лепту.

– Скромную, как же, – я снова опустила глаза на холст. – Притворяешься ты так себе.

Так хочется рассказать ей, как я благодарна за всё на свете, особенно за то, что она вытащила меня из-под того самого стекла и заставила почувствовать себя нужной и причастной, но я почему-то теряюсь, как и всегда. Кажется, выражению чувств мне ещё учиться и учиться. С действиями проще.

Мы посидели в тишине несколько минут. Портрет перекочевал обратно к Мие на колени, и она снова погрузилась в работу.

– Как думаешь, что написано в оригинале? – внезапно спросила она, не отрываясь от холста.

Я вздрогнула от неожиданности, не сразу поняв о чём речь, а спустя пару секунд в голове нарисовался образ Кода с его строчками, пронизывающими нас, заросший сад, церковь с покосившимся крестом и всё на этом свете. Я поджала губы и вздохнула.

– Я не знаю, как это будет на человеческом. Но если будешь расширять свой туннель реальности и не позволять ему становиться тесным коконом, то сама узнаешь.

– А как это делается?

– Для начала я покажу тебе новое арт-кафе, а пойдём мы туда в обход через новую дорогу, – объявила я. – Мы ещё никогда не ходили через тот район. Тебе понравится.

Кафе располагалось в богом забытом переулке, что делало его ещё привлекательнее. Вдоволь поглазев на странные скульптуры, напоминающие человеческие туловища с прорастающими сквозь них ветвями деревьев, мы устроились за столиком в углу. Мы решили начать с местного кофе. Я выбрала с перцем чили. Напиток оказался на редкость хорош.

Я ощутила на себе чей-то взгляд и принялась незаметно изучать посетителей. Волна внимания исходила от расположившегося за стойкой мужчины в аккуратном сером костюме. Внешность абсолютно непримечательная, глазу зацепиться не за что. Среднестатистический молодой человек. Настолько среднестатистический, что создавалось впечатление, что это он нарочно такой.

Я спешно уткнулась в чашку и сразу после этого ощутила новый прилив внимания, с его стороны. Надеюсь, он не понял, что я его раскусила.

– Всё нормально? – встревоженно спросила Мия.

– Какой-то тип у стойки пялится, – сказала я. – Только аккуратно смотри.

Мия понимающе кивнула и, делая вид, что осматривает картины на стенах, обвела взглядом помещение, предусмотрительно ни на чём не сосредотачиваясь.

– Вижу. Ничего такой.

Я трагически вздохнула. Ничто человеческое мне не чуждо, и я не гнушаюсь помещать некоторых людей в категорию «ничего таких», но для всех будет лучше, если это останется чистой теорией.

– Может быть.

– Всё, не давлю. Ещё чего, я тебя абы кому не отдам. Сначала пусть проходят мои испытания.

– Что-то типа добыть печень дракона или переплыть озеро из лавы?

– Именно. Мне нравится ход твоих мыслей. С тебя испытания для моих будущих кандидатов.

– Золотко, ты обрекаешь себя на пожизненное одиночество. Мои испытания невозможно пройти.

– Так и задумано, – Мия расплылась в коварной улыбке. – Целее буду.

Она снова крутилась около чего-то очень важного, но почему-то старательно набрасывала на это одну шутку за другой, как покрывало. У меня давно были смутные подозрения, но я никогда их не озвучивала, опасаясь задеть что-то не то. А Мия как ни в чём не бывало хихикала и раскручивала шутку, как и всякий раз, когда разговор случайно касался личной жизни.

Я знаю, что юмор часто служит людям защитным механизмом. Но кого он защищает – говорящего или всё-таки слушающего?

– Мия, – внезапно сказала я, не узнав собственный голос. – Я не против уберечь тебя от долгой и счастливой жизни, если тебе так хочется, но когда мы вот так ходим вокруг да около, меня будто перекидывает в чужую страну, языка которой я не знаю. Понимаешь?