Подлежит удалению

– (Надменно) Ну-у-у… здравствуйте господа прохиндеи… тунеядцы… дармоеды… опоздавшие и вновь прибывшие!

Бидл кивал головой из стороны в сторону, наглядно отмечая кивком группы лиц, годных по собственному описанию. Его рожа в такие моменты ещё отвратнее прежнего выглядела. Пухлые, свисающие щёки, как у жирной собачонки. Глазки крохотные как у свиньи. Залысина на макушке. Нос размером с картошку. Брови, словно выдранные с зубной щётки… Начало к сожалению, довольно бодрое, учитывая неприхотливую немногословность. Самое худшее ещё ждёт впереди. Он как всегда начинает с малого. Переполнен отвратительным настроением, подтачивая словесно выбить из тебя всю дурь. Умело, деликатно и очень обидно. Этот урод знает, куда именно следует надавить.

Осмотрев ещё раз поголовно всех, Бидл улыбнулся. Со злорадной ухмылкой подошёл чуточку ближе. Внутри всё окончательно сжалось. Напряжённые лица только подзадорили его. Мужик ехидно щурился, пока полностью не остановился за несколько метров от нас. Ему не менее противно стоять рядом, чем самим нам. Облизнув потресканные губы, возобновился прерванный разговор:

– (Надменно) Знаете… мне откровенно… надоело встречать одних и тех же, одних и тех же, хотя, – посмотрел на новеньких, – иногда бывают и приятные исключения… Как вам может случайно показаться, сегодня совершенно обычный день, но я вас уверяю, – сделал коротенький шаг вперёд, – дайте мне пару минут, и вы лично убедитесь в обратном… Да, всё начнётся непременно с обязательной прополки так сказать, ваших мозгов. Ну, чтос-с-с… Не будем тянуть кота за… хвост, – потёр ладони. – Приступим к делу. Начнём тогда, пожалуй, – повернул голову, – с новеньких… Ну что молодёжь, – подошёл на шаг ближе, – чего приуныли? Могу поклясться, минуту назад вы оживлённо о чём-то говорили. Смеялись. Радовались жизни. Чего так грустно стало? Может, и со мной тогда поделитесь? Очень интересно стало… Нет? Ну как знаете… Ты, – кивнул на самого первого, – почему опоздал? Я тебя спрашиваю. Отвечай.

– (Неуверенно) Да я… это… Не успел…

– Ты что, иждивенец? Да вроде не похож, – осмотрел парня по сторонам. – Руки, ноги есть. Голова присутствует… Ах, да, точно… Мозгов, наверное, не хватает, да? И как тебе не стыдно отца с матерью обманывать? Только и тратишь их кровно заработанные деньги впустую, а мог бы давно уже приносить пассивный доход. Вон, – ткнул пальцем за спину, – у нас, таких как ты, полный огород растёт. Сорняки называется. Сколько ни пропалываем, а толку мало. Всё равно растут. Так может… клин, клином вышибают? М? Не хочешь попробовать? Поработать? Отработать свой гражданский… долг?

– (Боязливо) …Х-хочу…

– Ну вот, – улыбнулся, – другое дело. Физический труд облагораживает. Вот ты и сравнишь, что лучше: учиться или копать грядки несколько дней подряд.

Парень на радостях, чуть ли не рванул с места. Его тотчас же остановили.

– Да не спеши ты так, – схватил его за руку, – не спеши. Сперва, нужно расспросить твоих друзей, – отпустил. – Вместе же веселее, верно? – посмотрел на остальных. – Да не переживайте вы так. Обещаю, работа найдётся сегодня для всех. Ждите своей очереди… Вот вы барышня, – обратился ко второй в ряду, – что конкретно… вы здесь забыли? Подождите, – присмотрелся, – а я вас знаю… Вы же староста, не так ли? Конечно так. У меня особая память на ключевые лица. То-то я и смотрю, что вы в неправильную компашку затесались… Рыба, как говориться, гниёт с головы… Что, мужского внимания захотелось? Так вы не то место выбрали. Вам бы в воинскую часть. Быть солдатом в женском батальоне, ой как сейчас в почёте. По-моему, самый отличный на сегодня вариант. Хоть польза от вас наконец будет. Дисциплине научат. Кров дадут. Одежду. Денег к тому же заплатят… Что не так? – удивлённо посмотрел на девушку.

Ученица в растерянности зажалась в себе ели слышным голосом произнеся:

– …Извините…

– Погодите… – выдержал паузу. – За что извините? Вы мне ничего плохого не сделали. Вам не за что извинятся.

– (Тихо) Извините… за опоздание…

– А вот это, – демонстративно помахал пальцем, – уже совершенно другое дело. За «извините», я многое могу простить человеку, но увы… в не в этот раз… Учитывая ваше первое опоздание, в целях профилактики, я сделаю для вас небольшое исключение… Один полноценный рабочий день. Вас устроит?

– Д-да… Конечно.

– Отлично. Вот и договорились, – перевёл взгляд тут же на третьего. – Ну а вы, что скажите в своё оправдание?

– …В-виноват. Исправлюсь.

– (Удивлённо) Ну ничего себе… Не ожидал, – цокнул языком, – не ожидал… Действительно, сильный поступок будущего мужчины. Признать свои ошибки и двигаться дальше. Как минимум стоит похвалы.

После его слов паренёк немного приободрился. Настроение у Бидла тоже значительно пошло в гору. Он даже самую чуточку подобрел.

– Ну, так… что, – облизнул губы, – хочешь помочь своим товарищам? Или нет? Если не хочешь, то я могу тебя отпустить. Домой поедешь. От пропущенных занятий, конечно, это не избавит, за то по крайне мере, день останется свободным. Ну, что выбираешь?

– Я, пожалуй… Останусь.

– (Радостно) Отлично! Ну прямо отлично! – чуть ли не хлопнул по плечу. – Я и секунды не сомневался в тебе. Не перевелись ещё достойные ученики. Идите к нашему садовнику, – наклонился чуть ближе к ученикам, – он вас чему-нибудь на сегодня займёт. Путь знаете?

Групешка живо кивнула.

– Вот и хорошо… Про обед не забудьте. Идите, – легонько махнул рукой.

– Спасибо, – почти втроём одновременно ответили.

Троица живёхонько ещё раз кивнула и быстрым шагом отправилась за школу. Они ели сдерживали неописуемый восторг. Всё оказалось не так уж и плачевно. Бидл тут же перешёл к другому остатку. Его нравы были нацелены на конкретных персон. Самое интересное ожидало как всегда в конце.

Хочешь того или нет, а слушать остальных придётся. Мужик не стал кидаться на всех сразу. Он поэтапно топил разобщённых людей. Бидл любил лично, индивидуально разобрать каждого по косточкам. Не спеша, сложив руки за спиной, постепенно напоминал каждые за нами косяки. Слова грамотны и отточены. Фразы не так глубоки и едки, но от этого ни на каплю не становится легче. В мягкой форме подлец принижает человеческое достоинство, своеобразно измываясь над каждым. И вот беда – тут не к чему придраться. Мы все повально виноваты. Все опоздания из-за банального недосыпа и откровенно… плохого распорядка дня. Этот человек очень серьёзно относится к своей работе. Ставит эту проблему чуть ли не в абсолют. Извечные лекции о пользе образования, как дороги в жизнь, бесконечно зудят в ушах. Считай пустяк, однако слышать одно и то же почти каждый раз, становится наравне с пыткой. Слова специально не меняются. Только постановка предложений по-иному звучит. Учёба, образование. Всегда же проще вести за собой полуграмотную толпу, чем просвещённых. Куда уж мне дураку понять… Он не нацелен растить… командиров.

Свою обыденную речь, Бидл с успехом закрепил на четвёртой персоне. На удивление, это никак не отразилось на душевном состоянии ученика. В течении всего монолога я думал он вот-вот сорвётся от услышанного и убежит, но нет. Мужик вполне рассудительно обосновал причину своих заявлений. Что самое удивительное, дальше последовало – ничего. Даже наказание ему не назначил. Всему виной хорошее настроение, правда, сомневаться пришлось не долго. Как только наступила очередь отдуваться соседу, тут то он на нём и отыгрался.

Вот же гад… Всех помнит в лицо и по фамилии назовёт. В деталях каждый твой проступок разберёт по составляющим. Очень похоже на своего рода… преступление. Разоблачение. Разбил умывальник или окно. Подрался. Спихнул с лестницы. Обманул. Не пришёл или подставил другого. Всё припомнит гад. Друг, сосед или просто знакомый знакомого, следующий по очереди не везунчик, расклеился в два счёта от тонны словесного пресса. Он не смог противопоставить ничего. Знаток пыток и допроса был на коне. Парень напросто молчал, пока тот давил, зная насколько другой беспомощен в плане обмена любезностей. Тяжело выстоять против машины пристрастия и угнетения. Скрытое безумие на лицо.

Не сказать, что Бидл буквально унизил человека перед его сверстниками, но и откровенно ничего хорошего почти не произнёс. Незначительные, очень колкие словечки. Когда оно одно, не так больно. Когда в лицо тычет пригоршня – становиться невыносимо. Это немного… не то место, где положительные качества перекрывают плохие. Вернее, будет сказать по-другому – это тот момент, когда чашу весов хорошего, переполняет один единственный деликт. «Закон Бидла». Он часто под нос себе это говорил. Особенно часто, когда думает, что его никто не слышит. Ну да… Какую только чушь он не плёл себе под нос.

Время тянется мучительно долго. Никто не представляет, что именно его ждёт, так как предугадать чужой маршрут, становиться сложно. Снисхождение не стоит ничего. Мучитель продолжал в спокойной, свойственной для себя манере, и дальше негодовать. Всегда было трудно выстоять первым и последним. Середине приходилось чуточку попроще. Наверное… Я в его психике до конца не уверен.

Практически… невозможно встретить на плацу одних и тех же. Ученики всегда кочуют из разных групп. Исключением всегда были единицы, способные по тем или иным причинам супостату противостоять. Жаль, я ничем таким не обладал. Я до конца стоял и верил, что настал именно тот самый, последний день. Больше я сюда никогда не вернусь…

Смотритель двигался развалисто, неуклюже, нагнетая неприязнь в глазах остальных. Он и близко не обладал хоть какой-то… размеренной фигурой, а сама внешность отталкивала ещё сильнее. Бидл не искрил и каплей харизмы. Характер буквально черствел на глазах. Из образа невозможно вычленить положительных эмоций. Порывистые аргументы и сухие цитаты. Злоба на лице. Единственное, что реально не отнять, мужик говорил чётко. Местами убойно, вбивая, как он сам выражался: «Тупые гвозди шляпками в изгородь», иногда повышая или понижая интонацию для пущего эффекта. Если слова не принимать за звонкую монету, считай полбеды. Другое дело – никак… ну нельзя избавиться от этой вездесущей, противной рожи. Этой оголтелой… жестикуляции во все стороны и простого, знаете, непрерывистого дыхания. Когда даже молчит, всё равно слышно, как он через раз причмокивает, сплёвывая частички слюны с нижней губы. Ох уж этот доставучий, хлюпающий звук. Неоднозначное создаёт впечатление… Бидл хочет нас всех слопать. Смотрит на тебя как пёс на цепи. Этот раздражающий взгляд то ли сумасшедшего, то ли невоспетого гения. В комплекте с дурным чувством юмора становится полностью невыносим.

Должным образом складывается строгая личность, которая изображает из себя всё своё фамильярное величие и напущенную доминантность. Есть, однако, одно весомое «но». Все старания на нет, сводит его огромное пузо, которое еле поддерживает и до того расшатанный ремень на подтяжках. Без конца дрыгается, пытаясь спрыгнуть и живо свалить. Он специально не одевает перед нами куртку охранника и кепарик, чтобы не казаться обычной прислугой в хате барина, хотя… Об его истинных обязанностей мало кто знает. Не знаю к сожалению, и я…

Шутки шутками, но настала моя очередь. Честно говоря, я и не заметил, как практически все моментально получили своё наказание и с облегчением свесили головы вниз. Настороженное обращение выбило меня из общего потока грёз:

– Ты меня слышишь? – стукнул пальцем по лбу. – Это я к тебе обращаюсь.

– (Растерянно) Д-да.

– Я видимо, что-то не понимаю… Вот скажи, какого хрена, ты сюда вечно приходишь? Ты кто такой?

– Я… ученик (тихо) наверное…

– Тогда какого чёрта ты тот самый ученик, смеешь мне попадаться снова и снова в абсолютно одно и то же время?! Я что-то не понимаю… Ты что, принц? Да нет, – недружелюбно осмотрел с ног до головы, – как по мне, ты явно косишь под дурочка. Знаю я таких как ты… Наведался. Ничего из себя не представляют, а лицо корчат, подобно царскому отпрыску. Ещё раз посмотришь на меня таким тоном… – приблизился. – Поверь, уж я-то забью в твою пустую головёнку…

Бидл всегда заканчивал полные предложения и фразы, однако со мной, у него частенько обрывалась конечная связь слов. Уж не знаю по конкретно какой причине. Наверняка, его просто клинило от злости прямо на глазах.

– (Сдержанно) Послушай сюда мальчик, – ткнул пальцем себе в грудь. – Ты совершенно не тот мелкий пакостник и недомерок, который вечно прикидывается дурачком… Не-ет. Т-ы-ы… гораздо хуже. Не смей отводить глаза в сторону, когда взрослые с тобой разговаривают! (Рассерженно) Я тебя научу-у. Уж я-то научу…

Что-то в его облике… смешило меня. Он больше смахивал на жирнющего индюка, что-то… хрипло бормочущего себе под нос. Я изо всех сил старался не рассмеяться. Настолько сильно отчаяние колотило.

– (Зловеще) Что же тебе… этакого… предложить, – под углом наклонил голову. – Что ты думаешь? М-м?

– (Гнусаво парадируя) М-м-м… Может… ничего?

Ироничный тон закончился быстро. Настрой резко сменился с агрессивного на маниакально-депрессивный.

– (Злостно) Ах ты ж, – неожиданно схватил за ухо, – паскуда-та мелкая! – Что, думал, я этого не сделаю, да?!! – Ты у меня попляшешь! – завернул ухо. – Ещё как попляшешь! Уж я-то с тебя шкуру… сдеру…

Строй мгновенно разбился. Последний остаток, тут же распустился по сторонам. Глаза прямо ненавистью горели. Мужик нескончаемо крутил и дёргал за ухо. Помимо этого, Бидл ещё и тряс в надежде, наверное, вытрясти душу. Это было пиздец как страшно… И больно. Его морда исказилась в жуткой гримасе. Угроза стала очевидной. Всё, на что я сумел отреагировать – случайно топнуть по ботинку в поисках твёрдой почвы. Ошибка. Гандон ещё больше рассвирепел.

– (Гневно) Вот же сука-та мелкая!! – косо посмотрел вниз. – Я же их только с утра начистил!! Да я тебя падла знаешь, что?!! Знаешь, что я с тобой сделаю?!! – взялся обеими руками за горловину пиджака. – Да таких как ты недоношенных… топить нужно было! Топить!!!

Бидл вовремя остановился. За секунду всё обдумал и нехотя руки отпустил.

– (Грозно) Тьфу, блять, – с силой выронил на землю. – Живи падла. Дыши.

Люд пребывал в не ком подобии шока. Такое чувство, плохо было не мне, а ему. Бидл согнулся в первые секунды после. Задыхаясь, простонал. Пот каплями скатился со лба. Вот это я понимаю актёрская игра. Лишь бы меня в очередной раз перед остальными выставить моральным и обычным уродом… Хотя бы в этой неоднозначности был своеобразный плюс. Перехотелось ринуться и прикончить… Безусловно, он навряд ли бы так поступил, но… чем чёрт сам не шутит. С его-то характером настроение может взорваться в один миг, хотя сердце на глазах вот-вот может кончиться. Жировая бляшка в этом плане прекрасный друг.

Желание отомстить, впоследствии никуда не делось. Оно гораздо позже переросло в открытую месть.

Для начала пришлось подняться, отдышаться и только потом уже осмотреть всё ли в порядке с собой. В первую очередь, он дорожил «фирменной» одёжкой. Абсолютно чистая штанина не требовала никаких вмешательств со стороны. Максимум смахнуть разок, но нет. Бидл принялся дрожащей рукой, раз за разом встряхивать её, счищая невидимые остатки пыли и чего-то ещё. Что уже говорить об обуви. Мой отпечаток оставил глубочайший осадок на его самомнении. Достал из кармана платок и начисто стал вытирать. Будь его воля, в точности заставил бы меня. Совершенно невозмутимый тип касательно личных пороков. Человеческие болячки и близко не волнуют. Мнение своё дороже чем чьё-то ещё…

Постарался. Посмотрелся. Покрутился. В порядке. Наконец, неторопливо к остальным развернулся. Аккуратно сложил платочек пополам. Вернул в карман. Ученики как вкопанные обомлели. Дружно и молча застыли в оцепенении. Бидл что-то… рявкнул нехорошее и ребята взбодрились. Никто не осмелился и шагу сделать. Никуда. Теперь, когда его фигура вновь смотрела на рабов с высока, дерьмовые качества лидера обострились. Краткосрочная пауза и из кармана вновь показался платок. Вытер бережно пот со всего лица. Поник. Испорченная ткань.

– …50 часов отработок… – спрятал обратно платок. – Мне откровенно, – вздохнул, – …насрать, что ты будешь делать. Хоть ямы копать, хоть гавно за лошадьми убирать. Без разницы. Наслаждайся этими часами… – сплюнул, – и не дай бог, я ещё раз повторюсь, не дай бог, – грозно тыкнул пальцем, – я ещё раз встречу тебя опоздавшим здесь! – сделал пару шагов назад. – Это касается всех вас. Всех! – обвёл рукой. – Надеюсь, вы все услышали меня, иначе… будет только хуже… – повернулся снова ко мне. – А ты… Что касается лично тебя, пропустишь ещё хотя бы один раз, посажу тебя на цепь… Прямо здесь. Лично… Лично сам будку тебе сооружу… Ты понял? Понял?! Ещё хотя бы один малейший недочёт, и ты навсегда поселишься в собачей конуре… Надеюсь, намёк понят… Вставай, – махнул рукой. – Хватит лежать. Подотри слюни и вперёд. Дуй работать. Вперёд!

Затишье. Все продолжают стоять на месте. Никто и близко не шелохнулся.

– (Тихо) Да пошло оно на хер… всё…

Бидл махнул рукой. Прощальных слов на этот раз не прозвучало. Угрюмо развернулся и живо пошёл прочь… За ним так и остался сквозь годы шлейф ненависти и обиды. Мне хотелось на самом деле… разное. Придушить, вспороть пузо или утопить в собственной же лужи из крови и мочи. В общем, совершить всё самое непристойное, но лишь бы отомстить любой ценой. Обида и гнев. Как же они меня гложили… Я готов был… в любой момент сорваться. Ещё бы одно слово и… да кого я обманываю. Ещё 1000 таких слов и ничего бы не кардинально не изменилось. Как же я ненавидел… себя…

Я продолжал всё ещё лежать на земле, пока остальные дожидались его ухода. Суетливые и облегченные, могли, наконец, расслабиться и подойти. Если не делом, то хотя бы словом в поддержку помочь. Ну да… Ни одна сволочь даже не шелохнулась на помощь. Большинству было откровенно насрать. «Не моя проблема», «Сам виноват». Максимум их помощи – издали молча сопереживать чужому горю. Плевать я хотел на их жалость и сострадание. Лицемерство, за которое ничего не купишь. Только ложку говна за щёку навернёшь. День… не задался… с утра.

Все их взгляды очень похожие. Отчасти такие же омерзительные и недовольные. Полны блевотного отвращения. Завсегдатые насмешки и обидные слова – ранят похлеще телесного изнеможения. Мне не хотелось подниматься. Я в сотый раз хотел умереть… Увы, но этот день запомнится надолго. Всегда буду с не хотой его… вспоминать.

* * *

Первую половину дня я так нигде и не появился. Шлялся в округе. Страдал хернёй. Пытался оправдать жалость от самого себя.

Настроение откровенно… дерьмовое. Его изничтожили в прах подобно растоптанной букашке, не имеющей ни силы слова, ни возможности за себя постоять. Нигде в округе не было места, где уют граничил бы с возможностью скрыться от чужих глаз. Везде был кто-то, кто хоть… вскользь напоминал о своём присутствии. Всюду молча гонимый, плёлся… хрен знает куда.

В основном мой путь пролегал близ местного сада, иногда проходя мимо роскошных деревьев и мелких цветов. Я всегда от безысходности огибал школу, но… никогда не выходил за пределы восточных ворот. Вот никогда. За всю учёбу не дальше окрестностей того же стадиона, но дальше вглубь – никогда. Честно, не знаю. Наверное, меня в первую очередь напрягал бурелом. Едва заканчивалась калитка, как повально начинали лезть в лицо ветви угрюмых деревьев. Это не та, «дикая» часть леса возле клиники. Нет. Это полностью одичалая, необработанная земля без каких-либо вмешательств. Удивительным кажется то, что она до сих пор сохранила своё место. Закуток, который не должен без влаги существовать, прекрасно живёт. Уж не знаю там, какими подводными водами он питается, но с его стороны всегда тянет некой… сыростью. Частично валяются деревья. Гниют. Чем дальше, тем гуще становится концентрация мха и гнили. Дальше ворот, нет нигде больше, ни единой тропинки. Люди проходят мимо. Прохожу так же и я.

Тишина и умиротворенность способствует мнимому успокоению напрасно. Я честно старался поскорее выкинуть всю муть из головы. Парочку раз, мне почти удалось сбежать обратно домой через парк, но его уродское лицо мигом сплывало перед глазами, живо возвращая обратно. Мои мучения длились до самого обеда.

Большая часть никчёмных уроков закончилась. На улицу повально хлынула огроменная толпа людей в надежде занять местечко поуютнее гранита под жопой. Уж лучше в не зоны досягаемости учителей и прочих тюремщиков свободы, чем наоборот. Так на обеде можно схлопотать порцию увеселительных заданий по перетаскиванию инвентаря и прочей лабуды. Лучшим выбором как всегда будет поскорее смыться. Отдуваться придётся самым покорным и неторопливым.

Свободного пространства с каждой секундой становится гораздо меньше. Кишащие повсюду никчёмные людишки, в мгновении ока заполонили ключевые места и стоянки отдыха. Наплевательское пренебрежение окружающей средой, зачастую оправдывалось гнетущей атмосферой внутри. В основном же… просто ублюдский характер и конченые манеры. Таких как они – много. Таких, как я уродов – ровно… один.

Плутать среди людей – затея дрянная. Моим спасением оказались те самые ребята, которые работали неподалёку в саду. Я особо не всматривался, но двое из тройки, точно махали лопатами, взрыхляя землю. Дверь из подсобки внутреннего двора приоткрыта. Находится рядом совсем. Зияет проём. Некоторое время, ещё гложут сомнения. Не знаю, как именно поступить. Стоит ли спрятаться внутри либо же отважится и слинять к чёрту домой. Страх перед Бидлом в очередной раз берёт своё. Хватает за душу. Садовник отвлекается, и я живо прошмыгиваю внутрь. Затея удалась. Жаль, внутри ещё оказалось хуже. Никто с прошлого раза ничего нормально не убрал.

Запах едкого одеколона до сих пор разил из узкой комнатушки подвала. Он достаточно долго томился внутри, вновь вызывая рвотные позывы. До жути неприятный, спёртый, будто отравленный ядом воздух. Заглядывать в подсобку – чистое самоубийство. Хочется быстрее от всего избавиться. Внезапность очень не вовремя застаёт врасплох.

Разбитая дверь под наклоном, косо упирается одним концом в пол. Насколько мне помниться, совсем недавно она выглядела куда целее. Теперь же от неё осталась парочка криво сбитых между собой досок. Лишь бы прикрыть проём. Уже тогда стоило отбросить дурацкую идею, но… Возвращаться назад дико не хотелось. В этом плане я капец, какой блин упёртый. Мне проще обогнуть целый круг, чем на секунду случайно попасться конкретному человеку. Не только конкретному. Почти всем. Если ситуация способствует – от меня след простыл. Пересекаться с садовником – тупая идея. Страх перечёркивает ожидания. Это ни коим образом не скрашивает дурной характер. У каждого свои… бзики в голове.

Первое время, я, правда, пытался её открыть, хотя… затея совершенно бессмысленная. Проще отомкнуть несколько сколоченных наспех досок и пройти насквозь, но нет. Всё не так просто. Я никогда не искал простых путей. Сначала надо рукой. Потом пихнуть немного ногой. В ответ прозвучит только скрежет… Мне не особо помнится, почему именно перешёл в какой-то момент на обычный стук пальцем… Навряд ли бы таким способом мне удалось насквозь проколоть брешь, просто… Надежда. Надежда – вещь… такая пакостная, ревнивая. Сколько в неё не верь, а приходит к кому угодно, но только не к тебе. Бездумно, жалостливо, плаксиво – каждый её недуг старается преподнести что-то своё, растаскивая по кусочкам единое целое нервной системы. Жизнь скатывается в беспамятство… Эти духи откровенно душат, но потом… что-то… изменилось…

Нескончаемый стук по обшивке, на удивление расшевелил увядающие извилины. Откуда-то… подул свежий ветерок. Холод подобрался со спины. Я спокойно собрался с силами. Просто пихнул ладонью дверь и-и-и… вперёд. Меня встречал коротенький, узкий коридор со ступеньками из лакированных досок. Проход вёл наверх. На крышу. Света как всегда катастрофически нет. Не хватает. Единственная лампочка была вывернута давно.

На этаж выше укромно затаился забытый всеми пыльный закуток. Именно в замкнутых, тесных пространствах, я чаще всего чувствовал себя мёрзло. В конце лестничного пролёта маячит ещё одна дверь и то за счёт щелей и просветов. Дефицит дневного света блекло отражает еле различимые черты стен. Отчасти, можно найти некий… шарм, загадку или потаённость, но идти в сумерках вечно спотыкаясь, раздражает больше всего. Только светоч надежды во всём полумраке помогает не разбить нос. Именно оттуда и тянуло свежим… холодком.

Понять, насколько вокруг пыльно, можно лишь случайно прикоснувшись за поручень. Толстенный слой грязи на ладони как бы намекает – убирались здесь явно очень давно. В прошлом веке. Каждый коротенький шажочек, преодолевает ступеньку за ступенькой практически в кромешной темноте, аккуратно стараясь ни на что не наткнуться. Скрип при этом издаётся противный. Меньше всего бы хотелось испачкаться или ненароком провалиться вниз. Приходится подыматься чуть ли не на ощупь, однако мучения заканчиваются быстро. Коротенький скрип двери. Стою прямо на крыше. Наконец-то удалось выбраться наружу.