Гильдия Злодеев. Том 1

А вон и женщина… Точнее, девушка. Не понять, сколько лет. Семнадцать? Тридцать? Сидит на коряге, угрюмо затачивая колышек. Одета по-бандитски элегантно. Кожаные штаны, какой-то полукорсет с ремнём на белую мужскую рубаху, три кинжала – похожи на метательные. Волосы то ли седые, то ли белоснежные, лишь немного грязные.

Девушка поднимает голову, и мы встречаемся взглядами. Мне становится не по себе. Ох, не привык я чтобы на меня смотрели так неприятно. Того и гляди, просверлит насквозь.

– Киса, даже не думай об этом, – замечает «старшой» её взгляд, подкидывая полешко в костёр. – Мы за него словим хороший куш. На пару лет сойдём с большой дороги, заживём.

– Я. Тебе. Не. Киса, – скалится «Киса». – Ты знаешь, что он сделал, а?!

Я – сделал? Что я сделал? Я не знаю. Гадство, что же я сделал этой Кисе?

– Я ему уже ребро сломал, – хмыкает старшой. – Ночью меня согреешь за это.

Ну, вообще-то, не сломал. По толстым бить надо сильнее.

«Киса» щерится, как настоящая киса перед псом:

– Этой ночью я перережу тебе глотку, если притронешься ко мне, Стилет.

Стилет? Шмыг? Киса? Понятно. Это – не имена, а бандитские кликухи.

Старшой Стилет лишь отмахивается и фыркает. А вот Шмыг подходит к Кисе, широко расставляет ноги, уперевшись кулаками в бока:

– Ты че, сучка, дорогу попутала со старшими так базари…

Пум!

Шмыг падает, сжимается, ухватившись за пах, по которому Киса проехалась кожаным сапожком. Воет покусанным шакалом, а Стилет с мужиками лишь ржут.

Киса встаёт, наступает на лицо Шмыгу, прокручивает каблук на щеке:

– Ты тут новенький, Шмыг, – сладко улыбается она улыбкой, от которой у меня сводит челюсть. – Запомни. В следующий раз я пройдусь лезвием по твоим шарам.

Мужики с интересом наблюдают за картиной, сидя перед костром на корягах и пеньках. Кто-то достаёт из котомки бурдюк, отпивают с весёлым «Э-э-эх, хорошо!»

Киса размахивается ножкой и со всей дури вламывает Шмыгу коронным по лицу. Тот скульнув, затихает.

– Убила мальца, – вздыхает один из мужиков, делая очередной глоток. – Носяру сама ему будешь вправлять.

Киса отходит в сторону, садится на землю, берёт колышек:

– Об член свой вправит.

Если бы не обстановка, я бы хмыкнул. Интересно было бы на это посмотреть.

Стилет без эмоций смотрит на валяющегося Шмыга, достает вяленное мясо, вгрызается:

– Слабаки мне не нужны. Киса, предупреждаю ещё раз. Галлена трогать нельзя. Ослушаешься – вместо Шмыга к тебе подойду я. Уяснила?

Галлен? Это я? Это фамилия или имя? Прозвище? Местный жаргон? Мне опять нахамили?

– Ты знаешь, что он сделал?!

– Да мне плевать, что он сделал, – харкает Стилет в костёр. – И мне плевать, кто и когда перебил твоих братиков, изнасиловал твоих мамаш и подвесил твоих папиков на суку. Эта свинота стоит, как мешок серебра. И ты посмотри на него, – кивает в мою сторону, – он даже с дворовым котом не справится. Думаешь, он лично наведался к твоему папочке-кузнецу?

Ух, какая атмосфера. Горячая Киса опасная. Идея остаться тут уже не выглядит так хорошо. Девчонка с психа может вогнать мне в шею заточенную палку. Истеку кровью, вот паршиво получится.

От этих мыслей все надежды на благополучное начало новой жизни улетучиваются. Тут уже выжить бы… Для начала… Хотя бы пару дней пережить.

Киса не унимается:

– Это сделали по приказу его Дома, Стилет!

– Мне плевать… О, Херус, нашёл чего-нибудь?

Из леса выходит шестой мужик. Почти старик, с луком. Тащит через плечо небольшую тушу. Почему у него кличка Херус я понимаю, взглянув на огромный бугор на штанах. Что примечательно, только это место в заплатках. Видимо, там всё время рвётся…

– А то, брат… Глянь-ка… Стрелой кабанчика завалил. Молодой совсем… Отбился от своих.

Херус кидает тушку прямо в костёр. Не потроша, со шкурой. Запахло палёным.

– Сейчас бочек прокоптится… Люблю с кровушкой…

Киса цыкает, отбрасывает колышек, медленно идёт в мою сторону. Ну, начинается…

Стилет провожает её взглядом:

– Не зли меня, девка.

– Да поняла я. Поговорю просто.

Пахнет жареным… И не только от кабана…

Пытаюсь пошевелиться, но связали меня знатно – делай с моей тушей, что хочешь.

По-любому же ударит. Знаю я эти хищные женские взгляды.

Сидя на заднице, развожу ноги в стороны. Психологически делаю мишенью свой пах. Вижу, что у девчонки комплекс по этому поводу. А так я буду готов…

– Слышал, сволочь? – шипит Киса, угрожающе возвышаясь надо мной. – Ты мне кровью обязан. Вся твоя голубокровая семейка обязана. Весь твой вшивый род.

Ничем я тебе не обязан, блин. Все претензии к этому телу. А ведь и не объяснишь. Уверен, скажи, что «я – не я», меня сразу же порубят на куски, как прокажённого. И на костре пожарят хорошенько, «с кровушкой». Ну или тронутым головой посчитают.

Та-ак, насколько я знаю, такие девки не любят тюфяков и моё нытьё её только взбесит. Лучше прикинуться чуть другим. Понижаю голос, чтобы не услышали остальные:

– Я о твоих делах ничего не знаю, Киса, – уверенно поднимаю на неё глаза и замечаю лёгкое удивление. – Мне жаль, правда. Но могу помочь разобраться. Я не буду против, если ты перережешь пару глоток тем, кто убил твою семью.

Судя по быстрому морганию Кисы, она не ожидала таких слов. Может, слёз или мольбу о пощаде. Но не такого. Совсем вышел из её образа «голубокрового толстячка».

К сожалению, логика женщин часто страдает. Это и происходит сейчас.

– Ненавижу!!! – визжит она и размахивается ногой, планируя сделать из меня такой же омлет, как и из Шмыга.

Но я этого ожидал, специально подставив «вкусную мишень». Даже мои толстые ноги в состоянии достаточно быстро сомкнуться, зажав ножку Кисы в «тиски». С кряхтением изворачиваюсь, надавливая ей под колено. Она теряет равновесие, вскидывает руки и падает.

Так, хватит играть в крутых парней. Сейчас она встанет и насадит меня на кол.

Ору, что есть сил:

– А-а-а-а, не убивай!!!

Киса успевает вскочить и выхватить кинжал, но мужики стремительны, когда дело касается денег. В одно мгновение они накидываются на неё.

– Драная во все щели дура! – скручивает ей за спину руки Стилет, вырывая кинжалы. – Сучка ненормальная!

Херус размахивается тыльной стороной ладони, чтобы вмазать ей пощёчину, но… Киса изворачивается, как настоящая, мать её, кошка. Опускает голову вниз так, что удар проходится выше и достаётся Стилету.

– Мать твою куриную, – орёт он. – Смотри куда граблями машешь! Девка, успокойся, пока я тебе пузо не вспорол и своих святых дел туда не наделал!

Едрить, что творится! Хаос! Анархия!

Киса брыкается так, что на меня уже никто не обращает внимания. Изворачивается, прыгает, кусается. Мужики пытаются её скрутить, но она юркая, как угорь. Умудряется выхватить кинжал и метнуть. Правда промахивается – далеко в сторону от меня. Но это не мешает мне перетрухать. Вот примерно в такие моменты моя жизнь когда-нибудь и оборвётся. Шальной стрелой или Кисой. Я, конечно, догадывался, что она истеричка, но чтобы настолько?! Вот поэтому я не очень люблю вести дела с женщинами. Они слишком непредсказуемые и эмоциональные.

Наконец, бой не на жизнь, а на смерть, между шестью мужиками и одной ненормальной, заканчивается. Киса без последствия не остаётся. По ней хорошенько прошлись дубинкой. Бровь разбита, порез на шее – видимо, кто-то приложил ей к глотке кинжал, но убивать не решился.

Ей связывают руки и ноги, усаживают у костра, подальше от меня и поближе к Стилету.

– Тупорылая баба! – беснуется он. – Не стоила бы ты троих моих увальней, давно бы пустил по кругу! Меня давно парни просят, дрянь такую, на место поставить! Срал я тебе на сиськи! На кой хер ты это делаешь, дура?! Он нам нужен! Нужен! Что тебе непонятно?! Вот получим за него серебро, тогда можешь делать че хочешь! Тьфу ты!

Стилет оборачивается на меня. Быстро опускаю голову.

– Ты живой там, сопляк? Стручок не отбило?

– Ж… жи… вой…

– Громче!

– Живо-о-ой!

– Жаль.

Стилет отрывает от кабана смачный кусок, жуёт. Живот предательски улавливает мясной аромат, бурчит.

– Сыровато ещё… – морщится он.

Голой рукой Стилет срывает опалённую шкуру, выламывает кабанье ребро с не самым приятным звуком. Кидает мне кость почти без мяса.

– Жри! Потом не говори папане, что мы тебя, бедолагу тощего, с голоду морили…

Мужики ржут с шутки, как ненормальные. Ещё бы. Как собачке мне кость в ноги швырнули. И ведь понимают, что я связанным до нее не дотянусь. По крайней мере… руками.

Киса сверлит меня взглядом сатаны, с ненавистью кусая себя за и без того опухшую губу. Если я что-то понимаю в женщинах, то эта точно на меня ОЧЕНЬ СИЛЬНО обиделась.

…Проходит не более часа. Поддатые мужики сожрали всего кабана и выдули как минимум по два литра своего вонючего пойла. Связанную Кису никто не трогал, что меня сильно расстраивает. Уж лучше бы она отбивалась от своих, чем всё время пялилась в мою сторону недобрым взглядом.

…Проходит не более часа. Поддатые мужики сожрали всего кабана и выдули как минимум по два литра своего вонючего пойла. Связанную Кису никто не трогал, что меня сильно расстраивает. Уж лучше бы она отбивалась от своих, чем всё время пялилась в мою сторону недобрым взглядом.

Я не выдерживаю соблазна, поднимаю голову, смотрю ей в глаза и подмигиваю.

Ого, вот её колбасит. Исходит такой бранью, что мужики открывают рты в непонимании, чего это она дьявола призывает:

– Он надо мной издевается! Вы гляньте на него! Он смеётся надо мной!

Мужики оборачиваются на меня. Я, разумеется, хныкаю и ною, показывая, как мне страшно и грустно.

– Сдурела баба… – качает головой Стилет. – Шмыг, присмотри-ка за ней, чтобы не шалила.

Потирающий себе пах побитый парень довольно улыбается, недобро смотрит на Кису:

– О, да-а-а, старшой, присмотрю…

Стилет вгрызается в остатки мяса на кости, чавкает:

– Тебе, малец, надо… объяснять, что трахать ее… нельзя? Она мне столько… серебра принесла, сколько ты… в жизни не видел.

– Да ты чего, старшой. Обижаешь…

– Вот и славно. Уж тебя-то, сопляка, я порежу, не пёрнув. Ты, не то, что троих мужиков, одного яйца беличьего не стоишь.

Повеселевшие мужики ржут, схватившись за пузо. Не смешно только Шмыгу, Кисе и мне.

Хотя… мне тоже немного смешно. Потому что никто в пьяном и злобном угаре не заметил, что кость, которую мне швырнули, пропала, и сейчас сжата в моей руке за спиной. Уже добрых полчаса я пытаюсь перерезать ею верёвки…

Глава 4

Пилить свиной костью крепкие верёвки – дело непростое. Ощущение, что я больше затачиваю её о путы, чем освобождаюсь. Особенно сложно, когда ты толстый, связанный, и под пристальным присмотром. Правда, бандиты знатно наклюкались, празднуя скорое богатство. Это сильно ускорило процесс.

Сначала утырки болтали о своих недавних вылазках, от которых у меня уши вяли. Грабёж, убийства, воровство – для них это обычное ремесло. Жирный купец везёт товар по тракту? Убить, товар конфисковать, лошадей сожрать или продать за копейки. Рыбаки, мирно рыбачащие на озере? Избить, сети забрать, рыбу сожрать или продать за копейки.

Никакой бандитской романтики. Обычные головорезы и просто придурки. Хотя Херус немного повздыхал, что мечтает когда-нибудь сойти с большой дороги коз пасти, а может и грехи перед каким-то Первозданным замолить. Мужики над ним поржали, но тоже призадумались. Не проникся только молодой Шмыг, хвастаясь как он в одиночку справился с семейкой стариков, выкрал у них топор и продал за целый золотой на рынке. Стариков, разумеется, зарубил этим же топором, предварительно пустив вразнос их внучку во всех смыслах этого слова. Выродок, что сказать. Никогда не понимал бессмысленную жестокость. Даже его «коллеги по ремеслу» воротили нос от таких сомнительных подвигов со стариками и малолетками.

Бандиты обсуждали свои «подвиги» с таким весельем, что я уже несколько раз представлял, как загоняю свиные кости им в шеи. Так, «по приколу». Для меня убивать не в новинку. В моём «ремесле» такое случалось. По первости, когда я только начинал барыжить ценными и нелегальными «предметами искусства», столкнулся с одним конкурентом в татухах. Мерзкий и гнилой тип, что и придало мне уверенности. Тогда я ещё считал себя крутым и безбашенным. Мол, подумаешь одним уродом на свете меньше. А потом месяц мучился кошмарами… Оказывается, убивать непросто. По крайней мере, тем, кто считает себя человеком, а не таким, как эти отбросы.

И вот сейчас они спят. Даже Киса разложилась со связанными руками и ногами прямо на сухом от жара костра мхе. Последним уснул Шмыг. Он долго сидел рядом с Кисой, сжав челюсть и потирая отбитый пах. С каждым глотком бухла он позволял себе всё более и более уверенные шуточки в её сторону, но девушка не обращала на него внимания, что только выбешивало парня.

Холодно… Как же, мать твою, холодно. Жар костра не сильно спасает – слишком я далеко от него. Но сейчас важнее то, что впервые за долгое время, я чувствую, как верёвка поддаётся. Лениво, но она расходится по волокнам…

Не просто так я прикидывался сыкунишкой, а не наглым мачо, за которым нужен глаз да глаз. Бандиты видели во мне тряпку, жирного голубокрового, ленивого, беспомощного, боявшегося дышать и смотреть им в глаза… У меня уже затекла шея «испуганно» пялиться в землю. Но именно это мне было и надо. Возможно, поэтому они расслабились и позволили себе нажраться и сейчас спокойно спят. Даже Херус, которого поставили в караул на случай возвращения колдуна, храпит в пьянющем угаре. Профессионалы, что ещё сказать.

Но всё это время, я тратил время не только на выпиливание верёвки. Я ещё и слушал. Каждое слово, слетавшее с пьяного языка…

Во-первых, я не сразу сообразил, что все тут говорят на непонятном для меня языке, хотя я его понимаю. Вот такая вот тарабарщина. Я чуть не сломал себе мозг от осознания этого. Пришлось просто смириться. Во-вторых, я не сразу разобрался в некоторых местных измерениях. Время, расстояние, вес, стороны света… Никакого тебе часа и секунды, грамма и килограмма, привычного запада-востока. Всё переиначено под местный диалект. Понадобилось время, чтобы додумать, о чём говорят бандиты и для себя «перепонять» всё на привычные вещи. Главное, что методом аналогий я во всём разобрался и осознал, что, по сути, тут всё работает так же, как и на Земле. Мой мозг как-то «перепрограммировался» и теперь я слышу знакомые «часы», «метры», «запад и восток».

А сейчас… ну…

Сейчас я нежно похрапываю, прикидываясь спящим. Сам же оцениваю обстановку.

По ощущениям где-то два-три ночи. По мху на деревах я примерно понимаю, где север. По разговору бандитов уловил, что они пришли с ближайшей деревеньки «Ласточкино Гнездо» на западе, откуда меня стащил некромант.

В общем, я решил, что теперь смогу свалить отсюда. Оставаться в плену у этих придурков опаснее, чем я изначально думал. Даже если не брать Кису в расчет. Завтра утырки проснутся злыми с бодуна, могут меня папе и по частям вернуть. А судя по тому, что я до сих пор не спасён бравыми воинами, то серебро за меня могут и не выплатить. Тогда всё – конец моей недолгой истории. Отдадут Кисе, а та уже развлечётся по полной.

Путы ослабевают, и я аккуратно, медленно, скидываю их с себя. Шмыг хрюкает во сне, и я чуть не проваливаюсь сквозь землю от неожиданности.

Вроде пронесло…

Больше всего настораживает Киса. Это девка не приняла в себя ни грамма и может проснуться от любого шороха.

Медленно, стараясь не дышать, встаю. Тело еле слушается. Онемевшее, больное… На цыпочках пячусь назад…

Шаг… второй… третий…

Получилось, мать твою!

Отойдя на приличное расстояние, прибавляю хода. Через минуту оказываюсь у заброшенной берлоги. Вздыхаю, протискиваюсь внутрь, обратно вылажу уже с черепом в импровизированной котомке, сделанной из оторванного куска рубахи. Голыми руками к этой хрени я прикасаться не собираюсь…

– Замеча-а-ательно…

Твою мать!!!

Шипящий голос Кисы за спиной заставляет меня отпрыгнуть в сторону. Хотя это больше похоже на перекат.

Попал… Вот так попал…

Киса в свете Луны выглядит опаснее оравы придурков вместе взятыми. На лице улыбка, похожая на оскал тигра. В руках кинжал, лезвие которого она аккуратно и со вкусом подцепляет ноготком.

Вот черт… Как же эта прыткая девчонка освободилась? Не заметил, чтобы и ей кости кидали.

– Киса… – нервно улыбаюсь я, осматривая окружение в поисках хоть… чего-нибудь… – Не спится? Я буду орать, предупреждаю.

Первый раз в жизни предупреждаю женщину, что «буду кричать». До чего докатился…

– Кричи, свинка, кричи, – делает шаг ко мне. – Издай свой последний визг. Думаешь, я не видела, как ты стащил кость?

– Притворяться нехорошо, – хмыкаю я, оттягивая время.

– Кто бы говорил, свинка. Ловко ты меня подловил, спасая свою промежность. Не ожидала… Так что? Как хочешь умереть? Знаешь, если вспороть твоё свиное пузо, то мучиться будешь долго… Сбежал, напал на меня. Какой у меня остался выбор? Ах, совсем никакого. Пришлось защищаться…

– Слушай, может договоримся?

Глаз Кисы дёргается, а голос предательски дрожит:

– Может. Скажи мне, за что вы убили мою семью? Обычного кузнеца, кухарку и двух моих братьев?

– Я же тебе говорил – не знаю. Я всего лишь… ленивый и толстый сынок. Меня в такие дела не посвящают. Ты не тому мстишь.

– Не ври мне! – срывается её голос. – Думаешь я не видела твои взгляды?! Усмешки! Может, ты и обманул их, но не меня. О, не-е-ет, свинка. Ты очень хорошо притворяешься толстым кретином, но меня не проведёшь, – Киса замечает в моих руках котомку. – Что это у тебя? Ну-ка дай сюда.

Вспоминаю слова черепа.

«Я могу перенести сюда всё что угодно. Если захочу…»

«Оказаться в руках немагических созданий – самая унылая часть моего существования…»

– Это… моё… – наигранно прячу за спину «свою прелесть».

– Дай. Сюда. Свинка.

Угроза в голосе Кисы настолько правдоподобная, что я, конечно же, ведусь. Кидаю котомку и она ловко её ловит.

Насколько я помню, только какие-то голубокровые маги могут заключать контракты с черепом. Точнее, череп просто не хочет иметь дел с простыми людьми. Если сделать ставку на то, что эта бандитка вряд ли маг или какая-то особенная, то кое-что может получиться…

Киса разворачивает тряпку.

– Это ещё что такое? – касается белой кости и…

Ничего. Она не переносится в анклав.

Дрянь! Череп же сказал, что может переносить ВСЁ! Не хочет?..

Ладно, попробуем так. Говорю:

– Обещаю тебе, что если выживу, заключу с тобой контракт! Забери её!

Киса переводит на меня удивлённый взгляд.

– Что ты несё…

Пууммм!

Лёгкая вспышка, ветерок взбаламучивает мои сальные волосы. Череп падает на землю, а Киса… пропадает.

– Йес-с-с, – торжествующе шиплю я. – Спасибо, дружище!

Подхожу к черепу, не касаясь его, подбираю через тряпицу.

«Но, может, я соврал?» – ехидничаю про себя.

Вот только есть у меня предчувствие, что врать в таких делах семитысячным черепам совсем не безопасно.

Усиленно трясу череп, прикладываю к уху. И на что я рассчитываю? Что услышу, как о стенки бьётся Киса? Мне палец в рот не клади, дай поэкспериментировать со всякими странными и опасными штуками.

На всякий случай прошу:

– Пожалуйста, подержи её там, окей? Только не выпускай. С меня должок. Эй, ты меня слышишь?

Тишина. Не знаю, как хорошо слышит меня череп, но вот отвечать от точно не хочет. Или не может.

Так, ладно. Хватит прохлаждаться. Пора валить. Лимит моей удачи на сегодня исчерпан. Сейчас череп передумает, вернёт Кису и всё – кабздец.

Уже было собираюсь уходить на «запад», как понимаю, что… Не-е-е, так совсем не годится. Я – не я, если так просто уйду и всё оставлю.

Разворачиваюсь и крадусь обратно к спящим придуркам. Единственная, кого я там опасался – Киса. Остальные настолько нажрались, что будет грех не воспользоваться возможностью компенсировать свои моральные страдания.

Костёр уже почти затух. Хм…

Осматриваюсь. Шестеро мужиков спят чуть ли не в обнимку друг с дружкой. Вон один вообще без штанов. Видимо, хотел пойти по делам, но забылся.

Храпят бандосы так, что вся живность на километры разбежалась. Господь, всенепременно могущий, какая вонь! От перегара в глазах слезится! Что они там бухали? Самогон чертей?

Осторожно крадусь, перешагивая через тела. Подкидываю хвороста в огонь. Становится светлее и потеплее. А то замёрзнут, бедолаги…

Отлично. Просто замечательно. Когда утырки проснутся, а это будет нескоро, то заподозрят Кису во всех моих грехах. Её нет, меня нет. Не сам же я сбежал.

Та-а-ак, а теперь о-о-о-чень осторожно, чтобы никого не разбудить…

Первым делом осматриваю мешки бандитов. В одном нахожу грязную одежду, немного медных монет. Целых семь штук. В другом вяленое мясо, бурдюк с адским пойлом. Нюхаю, закатываю глаза и чуть не падаю в обморок. Ладно, берём – пригодится кого-нибудь отравить. Дальше. У Шмыга какие-то сухофрукты, грибы. Наверное, для кайфа, а не еды. Тоже надо. Всё надо. Дубины? Не… Лук? Семь стрел. Хм… не умею им пользоваться. Большой. Неудобный. Куда мне его девать? В общем, пригодится. Закидываю лук на плечо.

О, у Херуса нахожу стопку бумажек. В полумраке различаю на некоторых какие-то картинки. Потом посмотрю. В общем, тоже надо. Вдруг тут бумага на вес золота. Средневековье же. Да и почитать что будет. Интересно же, какие тут письмена и смогу ли я в них разобраться. В анклаве вот нихрена не было понятно на манускриптах вызова демонов.

А где вещи Кисы? Что-то не вижу. Странно, она что, налегке ходит?

Так, ладно, больше у них ничего ценного нет. Хотя…

…рядом с бубнящим в пьяном бреду Херусом лежит кожаный ремень с серебряной бляхой в виде волка. Выглядит дорого для средневековья.

Пригодится! Всё пригодится!

Так, а теперь самое интересное. Что там у нашего Стилета? Осторожно развожу ему руки, которыми он обнимает не мешок, а целую кожаную сумку. Открываю, довольно хмыкаю. Мешочек с деньгами. По весу немало. Заглядываю внутрь. Блин, одна медь. А, нет. Вон и «серебрюшка» завалялись. Интересно, какие тут цены? Что у него ещё? Охотничий нож-самоделка…

А вот тут я зависаю, сжимая костяную рукоять. Осматриваю ублюдков. Крепко спят… Очень… Никогда не резал глотки, но может пора учиться, раз у тут такой суровы мир…

В голову не перестают лезть черные мыслишки…

Секунда… Вторая… Третья…

Глубоко вздыхаю, выдыхаю…

Пьяные они или нет, но убивать одного за другим… Не слишком ли быстро я становлюсь серийным маньяком? Как-то мерзко… Нет, к такому внутреннему разложению я пока морально не готов. Да и какой мне в этом резон? Я не Рэмбо, никогда никого массово карандашами в ухо не убивал, глотки не резал. Сделаю что-нибудь не так и адреналин разбудит одного из них. Пырнет ножом и злобным фантазиям конец. Глупо.

Ладно, Ден, хватит шутить с госпожой удачей…

Прячу нож. Продолжаю ковыряться в пожитках Стилета. Нахожу пару серебряных колец грубой работы, серебряное ожерелье с изумрудами. Ого, вот это ценная вещь. По крайней мере, в моём мире. Вижу руку настоящего мастера. Какие узоры, рельефы. Супер! Дорого! Богато! Моё!

С горящими глазами смотрю на меч без ножен, закрепленный на поясе. Тяжело будет его стащить. Стилет прямо улёгся на него, блин.

Добрых тридцать секунд я любуюсь мистическим оружием, борясь с жадностью и взвешивая все за и против. На этот раз жадность проиграла, истекая слюной и кровью. Рисковать шкурой, нагло переворачивать Стилета я не буду. Бли-и-и-ин, но какой же крутой меч! На навершии неизвестный самоцвет. Гарда в форме двух переплетенных змей, а голубоватое лезвие режет одним своим видом. Инстинкты коллекционера орут – это ОЧЕНЬ крутая штука. И стоит дороже всего награбленного тут.

Осторожно наклоняюсь, касаюсь острия. Совсем слегка. Ни одно холодное оружие не оставило бы и царапинки от такого прикосновения. Но не это. Морщусь, отстраняя руку. На указательном пальце проступает капля крови. Этот меч… неправильный. Нечеловеческий. Нереальный.

С тихим вздохом встаю, поглядываю на дубины. Вроде и палки, но такие удобные, выструганные, с обмотанной в кожу рукоятями. По-любому каждая стоит пару медяков. Как минимум!

Хватит, Ден! Уймись!

Уже собираюсь ОКОНЧАТЕЛЬНО уходить, как… вспоминаю кое-что… Что-то очень важное для меня…

Нет, Ден, так не годится.

Совсем не годится…

Есть у меня одна маленькая слабость. Если мне что-то не нравится, то я ОЧЕНЬ хочу это исправить. Любыми средствами. Часто я пру против логики ради своего ощущения правильного. Бывало, меня это подводило, но зато сделало одним из самых влиятельных людей в подпольном мире. Меня боялись именно поэтому. Со мной не связывались именно поэтому. Как я мог забыть?..