Дверь

Таша Янсу

Дверь

ГЛАВА 1

– Ну и что это за шуточки? – мягким укоризненным голосом спросила Дарья Сергеевна и изящным жестом, отогнув мизинец, подняла чашку чая. Сделала маленький глоток. Закинула ногу на другую; по старому полу с неприятным скрипом скользнули высокие тонкие каблуки, которые она не сподобилась снять.

Дарья Сергеевна была в деловом костюме, идеально подогнанном к точеной фигурке. Золотые очки и строгая прическа завершали ее образ, и Миха в старых джинсах, мятой футболке растрепанными волосами и босыми ногами чувствовал себя неряшливым оборванцем.

Не так он представлял себе долгожданное знакомство со старшей сестрой своей девушки.

– Думаешь, это нормально, заявиться к человеку со своими вещами, ни о чем не предупредив? – продолжала Дарья Сергеевна.

– Да все нормально, – вставил Миха, нервно улыбаясь.

Юлька сидела, мрачно насупившись.

– Я останусь здесь, – твердо сказала она.

Этими же словами она ошарашила Миху, заявившись к нему домой с большим клетчатым чемоданом на колесиках чуть меньше двух часов назад.

Частный дом этот достался от деда. Находился он в Архиемерке – старинном районе Каргита, который всегда наводил на Миху какой-то необъяснимой жути. Добираться до универа в центре города Михе, конечно, было далековато, но, пожив первый год в общаге, он решил, что лучше потратит лишний час на дорогу, но зато сможет нормально готовиться к учебе – с бюджетников всегда спрашивали больше.

К тому же в Архиемерке жила Юленька Дворцова, так что ехать им было в одно сторону.

Тоненькая и стройная как березка, умная, красивая и с чувством юмора. С зелеными глазами и длинными волосами, спадающими по спине волной каштанового шелка… Миха влип с первого взгляда, а когда решился, заикаясь, познакомиться с ней, окончательно пропал. Они будто были знакомы всю жизнь, договаривали друг за друга слова, чувствовали настроение друг друга, и с каждым днем влюблялись все больше – да, Юльке он тоже с первого взгляда приглянулся. Миха знал уже, что она – та самая, единственная, и это знание кружило голову. Это был лишь вопрос времени – когда они окончательно сойдутся, и перед этим, Миха знал, предстоит серьезный разговор со старшей сестрой Юльки.

Вот только та явилась без предупреждения (как и Юлька – но то дело особое), с порога представилась Дарьей Сергеевной вошла в дом, подвинув острым плечом, и кидала короткие брезгливые взгляды по сторонам. Будь у Михи больше времени подготовиться, он бы уж конечно убрал детали разобранных системных блоков, из которых хотел спаять один рабочий, по коробкам, спрятал валяющуюся повсюду одежду и прибрался на кухне, но поздно пить боржоми, как говорится – первое впечатление было бесповоротно испорчено.

– Мы уже давно хотели съехаться, – продолжала Юля, сжимая руку Михи под столом.

Миха постарался ничем не выдавать своего удивления – обычно Юлька от таких разговоров отмахивалась или переводила все в шутку, а сейчас вон как заговорила.

Не то чтобы он против, конечно, наконец-то жить вместе с любимой девушкой…

– Ты ведешь себя как ребенок, – укоризненно сказала Дарья Сергеевна.

Она была само спокойствие, в то время как Юля побелела от злости, а глаза наполнились слезами.

– Я уже взрослая и сама отвечаю за свои решения, – отчеканила она будто заранее приготовленную речь.

– Отвечают, как всегда, другие, – сардонически рассмеявшись, сказала Дарья Сергеевна, посмотрев на Миху. – Михаил, я хотела бы поговорить с тобой наедине. Юля, не оставишь нас?

Юля язвительно приподняла бровь. Дарья Сергеевна невозмутимо взглянула на миниатюрные золотые часики на запястье.

– Сходи в магазин, купи чего-нибудь к чаю – видишь же, у твоего кавалера ничего толком нет.

При этих словах Миха невольно вспыхнул. Конечно, куда такой разряженной фифочке до простых обывателей вроде него, перебивающихся макаронами с сосиской да гречкой?

– Тебе придется заниматься хозяйством самой, – весело продолжала Дарья Сергеевна. – Мыть полы, убираться, готовить… не думай, что я буду оплачивать все это из своего кармана. Ну как, еще хочешь остаться здесь?

Юля демонстративно поцеловала Миху, взяла телефон и сумочку и ушла.

Дарья Сергеевна обратила холодные глаза на Миху.

– Еще чаю? – церемонно спросил он, стараясь незаметно вытереть взмокшие ладони о спортивные штаны.

– Скажу прямо, – проигнорировав, начала Дарья Сергеевна, упираясь локтями о стол. Отчего-то Миха ощутил себя на приеме у директора в школе после хулиганской выходки. – Ничего против тебя лично я не имею, но ты не знаешь, во что ввязываешься.

Миха пожал плечом и отзеркалил ее позу. Вопросительно посмотрел, готовый принять вызов. Дарья Сергеевна вздохнула, поморщилась, помассировала виски.

– Мы с ней немного повздорили, вот она и решила показать характер, сам же видишь. Несколько дней подуется, потом остынет и домой захочет. В этой глупой затее нет смысла, лишь пустая трата времени. Зря ты ей потакаешь.

Миха снова пожал плечом, но не стал уточнять, что у них все серьезно, уже четыре года как.

Дарья Сергеевна побарабанила пальцами по столешнице.

– Послушай, это действительно серьезно. Ты кое-чего не знаешь и, боюсь, навредишь моей сестре.

– Если вы про ее болезнь, то я в курсе, – кивнул Миха.

Юля не посещала вечеринки и не пила ничего содержащего алкоголь. В детстве у нее была эпилепсия, потому с распорядком дня было все строго, а по пятницам она обязательно должна была находиться дома и принимать свои лекарства.

«Поддерживающая терапия, – пожимая плечами, объяснила Юля. – Чтобы рецидива не было».

– Видишь ли, у нее есть одна привычка, – задумчиво сказала Дарья Сергеевна. – Рисовать по ночам.

– Юля рисует? – удивился Миха, немного задетый таким пробелом в знаниях. – Не знал.

– Она сама об этом не знает, – успокаивающим тоном сказала Дарья Сергеевна, но от того именно, что она сказала, Миха напротив встревожился. – Это началось после смерти родителей. Психотерапевт полагает, что это влияние перенесенного шока – у нее начался сомнамбулизм или… не знаю, как это корректней называть, – Дарья Сергеевна скривилась. – Каждую пятницу Юля встает с кровати в два ночи и рисует на стенах до трех. А после возвращается в постель и на утро не помнит ничего. Потому так важно, чтобы в пятницу она была дома.

– Вы ведь шутите, – нервно усмехнувшись, сказал Миха.

– Боюсь, что нет. И тебе тоже скоро станет совсем не до смеха. – Дарья Сергеевна задумчиво потрогала пустую чашку кончиком длинного блестящего ногтя. – Сделаем вот как: я плачу тебе триста тысяч, и ты оставляешь мою сестру в покое.

Миха недоверчиво уставился на нее, но Дарья Сергеевна была серьезной.

– Пятьсот тысяч, – не дождавшись ответа, предложила она и брезгливо оглядела кухоньку. Остановила взгляд на самом Михе, который медленно встал. – Я знаю, что твоя семья небогата, и что твоей стипендии и подработки едва хватает на тебя одного. Я не собираюсь поощрять глупую выходку Юли и давать ей больше денег на карманные расходы. С ней у тебя будут проблемы, и эта проблема – меньшая из всех. Ты умный парень и прекрасно все понимаешь.

Закончив, она откинулась о спинку стула, и хотя Миха стоял, она все равно умудрялась смотреть на него сверху вниз.

Миха, правда, хотел произвести хорошее впечатление на единственную близкую родственницу своей девушки. Но ему не дали ни шанса, за ним, оказывается, следили, а теперь и вовсе перешли все мыслимые границы.

– Да, – отозвался он. – Понимаю. Кажется, вы слишком здесь задержались. Вам пора.

Дарья Сергеевна недоверчиво сощурилась.

– Кажется, я начинаю догадываться, что она в тебе нашла, – саркастично сказала она. – Оба упрямые и не хотите никого слушать.

Она достала из острой лакированной сумочки небольшую позолоченную карточку и подняла на него серьезные глаза.

– Вот мой номер. Позвони, когда это случится.

Миха сухо кивнул. Он хотел взять визитку и демонстративно порвать на клочки перед ее носом, но это была сестра Юли, потому он сдержался, лишь стоял неподвижно, скрестив руки. Дарья Сергеевна оставила карточку на столе возле чашки. Рассеянно потерла узкие ладони с длинными тонкими пальцами.

– И лучше не спрашивай Юлю об этом и не буди ее, когда она встанет и пойдет рисовать. Не останавливай. Последствия могут быть непредсказуемыми.

Миха коротко кивнул.

Дарья Сергеевна зашагала к двери. Задержалась на пороге и, не оборачиваясь, тихо попросила:

– Подумай еще раз над моим предложением и постарайся убедить ее вернуться домой.

Миха ничего не ответил.

Он проводил взглядом отъехавшее от дома такси. Послонялся по комнате, присел возле разобранных системников и начал их собирать, а то неровен час еще кого-нибудь нелегкая сюда принесет.

Вот же чокнутая дамочка. Не могла придумать что-нибудь более правдоподобное? Ходит по ночам да рисует на стене? Что за чушь? Конечно, Юлька говорила, что ее сестра помешана на контроле, но не до такой же степени!

Вскоре Юля вернулась из магазина с пакетом, полным продуктов. Она заметно оживилась, обнаружив, что сестра уже уехала. Разложив продукты по полкам холодильника, она подошла к Михе и виновато посмотрела на него.

– Иди сюда, – подозвал он, и когда она улыбнулась и доверчиво прильнула к нему, обнял и нежно поцеловал.

Уютно устроившись в его объятиях, Юля потребовала объяснений:

– Что она тебе сказала?

Миха усмехнулся и честно признался:

– Всякую чушь.

– Она контролирует мою жизнь с тех пор, как погибли родители.

– Твоя сестра заботится о тебе, – возразил Миха, – с тех пор, как это случилось. Цени.

– Я ценю, – пробубнила Юля, – но она перегибает палку. Надеюсь, она не пыталась тебя купить? – с подозрением спросила она, и Миха как всегда не смог ей соврать – из него вообще был никудышный лгун, а уж пристальный взгляд Юли всегда мог разоблачить его за секунду. – За сколько? Сто тысяч? Двести?

Миха укоризненно покачал головой и попенял:

– Так вот как высоко ты меня оцениваешь?

– Скажи, сколько, мне нужно знать, как перебить цену. Скоро мне будет двадцать один, и своей частью акций, доставшихся в наследство, я смогу распоряжаться сама, а до этого тебе придется меня потерпеть.

Миха закатил глаза.

– Вы точно родные сестры – обе измеряете любовь в деньгах.

Юльке хватило совести покраснеть.

– Прости. – Она потерлась носом о его щеку и принялась покрывать лицо поцелуями. – Прости, прости, прости. И что так заявилась без предупреждения – тоже прости. Просто мы с ней поссорились, и я так разозлилась и подумала, что если сейчас ничего не сделаю, так и останусь с ней жить в одном доме навсегда.

Миха успокаивающе провел рукой по ее гибкой спине. Ласки становились все более откровенными, через минуту приход властной сестры был позабыт, как и ее странные слова.

Они рухнули на кровать, долго и чувственно занимались сексом, и Миха думал, что сердце вот-вот выпрыгнет из груди от счастья.

После разрядки он долго обнимал ее. Они прижались расслабленными губами друг к другу. Просто так, чтобы в лишний раз убедиться, что они, наконец, действительно вместе – в оторванном от мира островке спокойствия.

В идиллии безмятежной любви наступила роковая пятничная ночь, о которой предупреждала Дарья Сергеевна. К этому времени Миха об этом начисто забыл.

***

Летние каникулы были в самом разгаре. До учебы в универе еще четыре недели, на работе в магазине стройматериалов Миха в честь их с Юлькой воссоединения взял отпуск за свой счет. Пятница прошла ярко и увлеченно и закончилась горячим сексом. Юля счастливо и благодарно целовала его, а Миха отчаянно смотрел, смотрел на нее, словно завороженный. На то, как эмоции проносятся по красивому лицу, как ярко блестят смешливые глаза. Ему хотелось впитать ее в себя, пролезть ей под кожу, смешаться с ее мыслями, хотелось слиться с ней воедино и никогда не разъединяться. Просто удивительно было, что возможно испытывать такие сильные чувства. Во время секса (романтичный в душе Миха всегда называл это «занятием любовью») казалось, это не закончится никогда, он и не хотел, чтобы заканчивалось. Если бы ему предложили, он с готовностью согласился бы навсегда застыть в этом моменте, но, увы, никто всемогущий его не спрашивал – и равнодушное время шло вперед, капля по капле, отмеренное легкими шагами стрелок часов.

Миха дремал на волне расслабления, сытый, удовлетворенный. А потом взыграли естественные потребности, и он неохотно заворочался, приходя в себя. Не глядя, поискал рукой Юльку, но наткнулся лишь на остывшую подушку. Открыл глаза.

Юли в постели не было.

Ничего не понимая с полусна, Миха проморгался, на секунду допустив мысль, что Юля на самом деле не переехала к нему, что это был лишь сон. Но тело приятно ломило от недавнего оргазма, а опухшие от жадных укусов-поцелуев губы все еще немного ныли.

Он нащупал пол ногами и поковылял к туалету, решив разбираться с проблемами по мере их поступления. Юля наверняка либо тоже в туалете, либо принимает душ (но тогда почему узкая полоска света из-под двери ванной не освещает коридор?), или же сидит на кухне, пьет горячий чай маленькими глоточками? В полной темноте и одиночестве, да.

Миха лениво прислушался к журчанию в унитазе, стряхнул капельки мочи, как вдруг до его слуха донеслось странное поскрипывание, потом звук, будто что-то упало. Покрываясь мурашками, Миха окончательно проснулся, поспешно включил свет и огляделся, все больше паникуя.

– Юля? – неуверенно позвал он.

Юля не отзывалась. Непонятный звук усилился. Миха поспешил в его сторону. Подкрался к двери пустовавшей комнаты, в которой намеревался сделать ремонт, и замер.

В полутьме вырисовывались неясные очертания чужого присутствия. Обдало странным холодом. Волосы на ногах встопорщились. Гусиная кожа цепко обхватила тело.

– Юля?..

Юля двигалась резко и отрывисто. Стояла у стены и… и рисовала огромную дверь.

ГЛАВА 2

Миха словно в трансе нащупал выключатель. Щелкнул тумблер, и он сощурился от яркого света трех стоваттных ламп. Ужаснулся. Нарисованные двери были повсюду.

Неровные прямоугольники – большие, в рост, маленькие калиточки; небрежные круги с характерным отверстием для ключа посередине; полукружия арок с острыми пиками по внешнему ободу… Под окном аккуратно расставлены пять баночек с красками, еще одну Юлька держала в руках. Эти краски Миха знал – были в ассортименте магазина, где он работал. Быстросохнущие, без запаха.

Юля быстрыми легкими штрихами рисовала какие-то закорючки вокруг последней двери – большой, сделанной черной краской поверх старых цветастых обоев.

Как долго она тут? Что она делает?

– Юля! – Миха кинулся к ней. – Ты что, блин, делаешь?!

Девушка повернулась к нему. Глаза ее были закрыты, но двигалась она уверенно. Мягко обошла Миху – словно сквозняком мимо плеча скользнула, – поставила какой-то иероглиф на небольшую дверь, нарисованную синей краской. Быстро, небрежно, словно не она – та самая скрупулезная и аккуратная Юленька Дворцова, которую Миха прекрасно знал. Со скрежетом возвестили о двух ночи старые часы со сломанной кукушкой в углу комнаты, где помимо них было еще полно старья, которое Миха намеревался чутка подлатать да музею предложить. Юля замерла, вытянулась стрункой. Миха тоже замер. Он больно кусал язык, вспотев от переживаний, – вспомнил предупреждения Дарьи Сергеевны, ее слова.

Юлю нельзя будить – вцепился он в эту мысль и заставил себя стоять на месте, хотя сердце гремело внутри, сжимаясь и призывая к действиям.

Это ненормально! Вставать посреди ночи и с закрытыми глазами что-то рисовать! Что за чертовщина?! И что теперь с комнатой делать?!

Как отреагирует Юля, когда увидит утром это безобразие? Ведь Дарья Сергеевна сказала, что она ничего не знает.

Юля стояла с полубезумной улыбкой на губах. Спустя какое-то время (Михе казалось, что прошло часов десять, и он поседел на все волосы) она уронила кисточку. Качнулась вперед, словно от невидимого толчка в спину. Медленно повернулась к Михе, к выходу, зашагала к нему. Снова прошла мимо Михи, не замечая, не видя, пребывая в каком-то своем мире, и так страшно ему не было никогда до этой ночи.

Она двигалась спокойно и естественно, словно так и должно быть, и единственный чокнутый здесь – это перепуганный насмерть Миха.

Миха выдохнул, последовал за ней. Юля забралась в постель, накрылась одеялом и вскоре привычно засопела во сне.

Миха заморгал, почти готовый поверить, что все увиденное сейчас ему просто приснилось.

Он нерешительно направился назад, в ту комнату. Нарисованные двери остались на своих местах.

Так, ладно. Похоже, все действительно взаправду.

Миха запустил холодные пальцы в шевелюру, с силой дернул себя за волосы, собираясь с мыслями. Поспешил на кухню. Достал трясущейся рукой из выдвижного ящика под старым кухонным столом визитку Дарьи Андреевны. То и дело промахиваясь мимо нужных цифр, набрал ее номер и два гудка спустя услышал спокойный голос:

– Алло?

– Простите за поздний звонок, вы сказали позвонить вам, если…

– Михаил?

– Да, да, это я. Простите, я вам не поверил. – Миха немного истерично рассмеялся и вперил безумный взгляд в настенные часы. – Вы были правы, что… – Он с трудом сглотнул. – Что мне делать?

– Успокойся. Она будет спать мертвецким сном следующие несколько часов. Я заказала тебе такси. Приезжай ко мне, обсудим случившееся.

Она сбросила вызов. Через несколько секунд Миха услышал звук подъезжающей машины. Похоже, Дарья Сергеевна предугадала его реакцию и с филигранной точностью рассчитала время. От этого мороз пробежал по коже. Миха быстро оделся, взял ключи и телефон, запер тщательно дверь и с громко колотящимся сердцем, то и дело тревожно оглядываясь, поспешил к машине.

***

В ночной тишине, не стесненной плотным автомобильным трафиком серая тойота неслась сверхзвуковым самолетом. Так, по крайней мере, казалось Михе. Он моргнуть не успел, как они уже припарковались у частокола железных ворот, за которыми высился двухэтажный дом.

Сестры Дворцовы жили на другом конце Архиемерки, там, где располагались коттеджи. Дом их был построен сто лет назад, если не больше. Эдакая фамильная ценность. Миха внутри никогда не был – Юля предпочитала встречаться где-нибудь в центре или у него. Сейчас, ночью, старинный дом, освещенный люминесцентными лампами, выглядел крипово – огромные темные окна напоминали впечатленному от жути последнего часа Михе раззявленные черные рты; архитектурные украшения на фасаде корчились затейливо вспученными червями; в искусно обкорнанных кустарниках по периметру двора мерещились застывшие в засаде дикие звери.

Дарья Сергеевна встретила Миху в деловом костюме, будто бы и вовсе не ложилась спать. В просторной гостиной был настоящий зажженный камин, перед которым стояли два огромных кожаных кресла и между ними низенький столик, заставленный вином и закусками. Игнорируя скомканное приветствие Михи, женщина бросила:

– Идем.

Из гостиной они вышли к лестнице, ведущей на второй этаж. Рядом находилась неприметная дверь. Дарья Сергеевна нажала на небольшой выступающий ромб – один из многих на цветной панели двери, сливающейся с узором стен.

– Я никогда не запираю эту дверь, – начала она. – Это рискованно, конечно, – два года назад Юля заметила ее и вошла, а после того, как увидела свои рисунки, потеряла сознание. Когда очнулась, ничего не помнила. Или притворялась, что ничего не помнит. Даже я порой не знаю, что творится в ее голове.

Миха вошел первым. Раздался щелчок, включился свет. Миха испуганно ахнул и замер – все стены были беспорядочно разрисованы, левая высыхала от слоя шпаклевки.

– Замазываю уже «использованные», – пояснила Дарья Сергеевна и указала на перечеркнутую размашистым крестом дверь. На соседней же был нарисован массивный замок, от которого с двух сторон отходили закорючки, соединенные между собой на манер цепи. – Одни еще не закончены, другие повторяются, но всегда без какой-то детали. Она словно готовит запас, чтобы потом быстрей закончить.

– Закончить?

– Повесить замок, – кивнула Дарья Сергеевна. – Либо зачеркнуть. Похоже, зависит от ее настроения. Я всегда на всякий случай жду, пока она сама не перечеркнет рисунок, чтобы замазать стену.

– Но зачем?

– Чтобы на потолок не полезла, – невесело усмехнулась Дарья Сергеевна.

Миха задрал голову и ощутил тошноту – на потолке тоже были двери. Как и на полу. От этой сюрреалистической обстановки – многочисленных нарисованных дверей, одинокой табуретки, ящика с красками и кисточками и ведра со шпаклевкой вдоль стены – закружилась голова.

– И она каждую пятницу… так?

– Да. Теперь-то ты понимаешь, почему я так настаивала?

Ошарашенный Миха кивнул.

– Речь придумай, – продолжала Дарья Сергеевна, – обидится, конечно, но так будет лучше для всех, в первую очередь для нее.

– О чем это вы?

– О вашем разрыве, – терпеливо пояснила Дарья Сергеевна.

Миха недобро сощурился.

– Думаете, теперь я брошу ее?

Растерянный взгляд женщины был ему ответом.

Миха устало вздохнул.

– Вы обе чокнутые, – сказал он тоном очевидности, как если бы сказал «на улице ночь». – Конечно, хотелось бы знать подробней об этой ее болезни, – он потер слипающиеся глаза, – почему она не в курсе и что можно сделать. Не может быть, чтобы не было лекарства или…

– Единственный, кто здесь чокнутый, это ты, – с непонятными интонациями перебила Дарья Сергеевна. – Еще не поздно передумать. Оно тебе надо?

Миха скрестил руки.

– Сказал же – я не брошу Юльку из-за такого пустяка. Подумаешь, у всех есть странности, поверьте, это не худшая, – он невесело усмехнулся, вспомнив бабушку, которая на старости лет бегала голышом по улице и никого не узнавала. В сравнении с этим произошедшее с Юлей и впрямь не казалось чем-то ужасным. – Я справлюсь, блин, вы только расскажите обо всем подробней.

Дарья Сергеевна с минуту сверлила его испытующим взглядом.

– Ладно. Если ты так уверен, мы попробуем. В конце концов, не будет же она вечно жить со мной? У меня своя личная жизнь, а из-за нее… – Дарья Сергеевна резко себя оборвала, будто сказала лишнее, и слегка покраснела. Прочистив горло, добавила: – Сейчас езжай к себе. Я приготовлю все материалы, которые у меня есть, и сообщу, когда появится время для встречи.

Миха довольно кивнул.

***

Вернувшись домой, Миха испытал сюрреалистичное чувство нереальности происходящего. Юлька безмятежно спала в постели, он сидел на кухне, глотая горячий кофе – а между ними черной пропастью раскинулись прошедшие два часа. А над пропастью – мост, через который предстояло пройти. С виду он казался каменно-безопасным, укрепленным раствором рациональных и логических размышлений.

То, что Юля не знает и не должна знать об этой своей особенности, доставит проблемы – трудновато будет скрыть от нее целую комнату в доме. Придется запереть от греха подальше и придумать какую-нибудь убедительную ложь, чтобы Юле не взбрело в голову туда зайти. По крайней мере, в ближайшее время, пока он не скроет следы ее ночных похождений.

А что потом? Если богатая и влиятельная Дарья Сергеевна за столько лет не нашла способ излечить эту странную болезнь, то что может сделать он?

Об этом Миха решил подумать позже, сначала надо справиться с первоочередным заданием – с комнатой.

«Одно дело за раз», – твердо сказал он себе. Взял ручку и блокнот и принялся думать над вопросами, которые собирался задать Дарье Андреевне при следующей встрече.

Ступая по метафорическому мосту над пропастью, Миха старательно отмахивался от мысли, что это все иллюзия, а мост на самом деле состоит из прогнивших досок лжи и тонких веревок недоверия.

***

– Ты плохо спал, – заметила Юля.

Миха криво улыбнулся в ответ.

Он смог заснуть лишь под утро, и теперь чувствовал себя разбитым, как после похмелья. Юля же выглядела превосходно. Свежая, бодрая, сияющая, она приготовила завтрак – вернее обед, – пока Миха лениво прокатывал в голове ночное происшествие.

– Сиди, я сама, – пресекла Юля его попытку не вставая поставить опустевшую тарелку в раковину. – Ты не заболел?

– Не, я в порядке, – отозвался Миха, тоскливо изучая лицо своей девушки, пытаясь понять, как… как она может вести себя как всегда? Неужели она действительно ничего не помнит? Иногда мысли о собственном сумасшествии нет-нет да и заявлялись к нему, но стоило покоситься на запертую дверь комнаты, стены которой Юля разрисовала этой ночью, как суровая реальность обрушивалась на него обухом топора.

– Хорошо, – с сомнением протянула Юля.

Она помыла посуду, с удовольствием потянулась, выглянула в ясное солнечное окно, а потом обернулась, и улыбка мягко, по-домашнему осветила ее лицо. В мятой футболке Михе, в старых застиранных шортах, взлохмаченная, теплая… Михе вдруг до слез захотелось обнять ее, спрятать собой от всего мира.