Здравствуй, дедушка Кощей!

Вот и сейчас, выйдя за дверь, я дважды сжал головку булавки пальцами и тихо сказал:

– Аристофан.

Никаких, гудков в голове, конечно, не было, как и голоса оператора, зато возник голос моего беса:

– Это… босс?

– Аристофан, собирайся и дуй сюда в Лукошкино. Как на Колокольную площадь прибудешь – свяжись со мной, понял?

– Без базара, босс. Пацанов взять?

– Пока не надо. Если что – потом высвистаешь.

Вернувшись в горницу, я с сожалением развел руками:

– Дела, Варюш, надо идти. Гони свою Пелагею от моего Михалыча, да будем собираться.

– Что, вот прямо сейчас-сейчас? И минуточки еще не побудешь?

– Минуточку – побуду, – засмеялся я.

– А что стоишь тогда? Давай, целуй! Вот же настырный Федька ты у меня… м-м-м…

Через полчасика мы с дедом с сожалением покинули терем и дед, напяливая посильнее шапку на голову, проворчал:

– Ну что енто у тебя, Федька, вечно спешка в самый неподходящий момент? Я только Пелагеюшку свою ка-а-ак разверну, да ка-а-ак…

– Не надо подробностей! – перебил я. Мне только баек про утехи этих престарелых любовничков и не хватало. – Дело, деда, превыше всего! Сейчас расскажу, только Аристофана дождемся.

– Тут я, босс, в натуре, – произнес невзрачный низенький мужичок, подбредая по сугробам к нам.

Бесы, они тоже личину менять могут. Да и вообще – многое, что могут.

– Ага, отлично. Слушайте. Тут участковый Лукошкино подсадил на спортивную игру – хоккей называется. Бегают по льду мужики с клюшками, ну это палки такие изогнутые и стараются маленький чурбачок в маленькие же ворота загнать. Короче, правила нам без надобности, а вот народ тут с азартом такое развлечение воспринял.

– Зима, скукотень, – кивнул Михалыч.

– Интересно, босс, – протянул Аристофан. – Золотишком попахивает.

– Вот именно. Откроем подпольную букмекерскую контору, будем ставки на игру собирать.

– Это… босс. Да там навару с того мало в натуре. Да еще и конкретно влететь можно – из своего кармана платить придётся.

– И от кого я это слышу? – укоризненно покачал я головой. – Учишь тебя, учишь… Вот ты, Аристофан сам прикинь. Есть в команде один-два сильных игрока, на которых вся команда и держится. А если этот игрок прямо перед самой игрой, когда ставки уже сделаны, возьмет да поскользнётся, да ногу вывихнет, а?

– Пролетят все в натуре, кто на команду бабло поставил… Реально, босс!

– Да тише ты, рогатый, – шикнул на него дед. – А можно и денежку команде сунуть, чтобы играли плохо.

– Или тупо припугнуть так, типа выиграешь – избу подпалю.

– Ну, вроде того, – согласился я. Пошёл творческий процесс. – Только так уж глобально не надо, Аристофан, слышишь? Участковый это затеял и если заметит махинации, то злой будет ужас как. Он потом на уши всех поставит, а оно нам надо?

– Не надо, босс, без базара. Нам бы только навариться и всё.

– Ну, вот и действуй. Бери ребят своих потолковее и вперёд.

– У меня – все пацаны толковые конкретно, – гордо выпятил грудь Аристофан.

Аристофан остался планы коварные разрабатывать, а мы с Михалычем домой отправились, а Машу с Олёной даже предупредить забыли. Да ничего, они тут не заскучают без нас.

Научные изыскания, или Без соли, что без воли: жизнь не проживешь

– Внучек, а что с Кощеюшкой-то делать будем?

– Ой, деда, у меня Новый год на носу, утренник, опять же с ёлками вопрос еще решить надо… – перечислял я все тише. – Не знаю. Ломал-ломал голову, ничего придумать не могу. Уже и перед Кощеем стыдно – пообещал его вытащить из тюрьмы, а как?

– Думать надо. Созывай, внучек, Канцелярию на совет. А я пока самовар заведу.

– Аристофан! – гаркнул я.

– Здесь, босс, – в щель двери осторожно просунулись маленькие рожки.

– Заходи, чего ты там мнёшься?

– Да я тут, босс, в натуре постою.

– Да, заходи-заходи, остыл я ужо, – проворчал дед и повернулся ко мне. – Енти паразиты вчера девок снизу в казарму притащили.

– И что, с тобой не поделились? – хмыкнул я.

– Да тьфу на тебя, внучек! Под утро самогон у них закончился и решили они девок ентих в Турцию продать в гаремы. А те – визжать, отбиваться. Полвзвода с синяками ходит, а у одного рог обломан. Неужто не слышал шума, внучек, так спал хорошо?

– Не-а.

– Вот и славно, зато выспалси. А мне, паразиты, так и не дали поспать.

– Ясно. Завязывай ночные гульбища Аристофан, а то самого в гарем продам, понял?

– Без базара, босс, – понурился бес.

– Ладно, на вот тебе Шмат-разум, мчись в Лукошкино и девиц наших сюда волоки. Скажи – срочное совещание, ждать не буду все пирожки сам съем. Давай-давай, отправляйся.

– Девиц, гы! – фыркнул Аристофан и исчез.

– Нету у меня никаких пирожков, – проворчал Михалыч. – Хлеб да сало.

– Ну да, я так и поверил. Что ты такой сердитый, деда?

– Ох, внучек, – дед присел на лавку. – Всё Кощеюшка наш из головы не идёт, всё думки тягостные одолевают.

– Да придумаем что-нибудь, деда, не переживай. Вытащим Кощея из тюрьмы.

– От то-то и оно. Заявитси он сюда и опять начнет порядки свои устанавливать, на нас орать да премий лишать.

– Что-то я не припомню, чтобы нам хоть раз премию не выдали… И что ты предлагаешь? Не спасать, а самим тут править?

– Во-во, внучек, это ты хорошо придумал! – оживился Михалыч. – Гениальный ум у тебя. Говоришь, ну его ентого Кощея? Лучше сами тут править будем?

– Э-э, дед! Ты мне не приписывай свои мечты! И вообще. Кощея будем выручать, это даже не обсуждается. И царский чин я ему моментально верну, только он тут появится. А ты, дед, у нас какой-то заговорщик, честное пионерское. КГБ на тебя нет.

– Ну, на нет и суда нет, – согласился дед, пыхтя затаскивая самовар на стол. – А может и зря, внучек, мы совет общий затеваем-то. Уж ежели два таких светлых ума, как мой и твой с задачей справитьси не могут, то куда уж там нашим воякам да вертихвосткам…

– Не скажи, деда. Они может быть саму идею и не выдадут, но подтолкнуть к ней смогут. Вон когда с Лиховидом воевали, так придумали же, как артефакт по кусочкам собрать.

– Придумали, внучек, придумали, – захекал дед. – Только он же нам во вред и обернулся.

– Ну, это уже частности. Придираешься ты, Михалыч, а лучше бы пирожками да пряниками озаботился. Маша, когда на нервах, так будто ураган всё со стола сметает.

– Обжора, – согласился дед. – Тишка, Гришка! А ну паразиты ленивые, марш на кухню! Живо кому сказал?! Вот я сейчас на вас Федору Васильевичу нажалуюсь, шиш вам тогда, а не мультики! Ну, куда рванули?! Сначала выслушайте, что у Иван Палыча попросить надобно.

– Только сгущенку не берите, – крикнул я бесенятам вдогонку.

– Жмот ты, внучек.

– Только когда дело сгущенки касается. И не жмот, а просто экономный.

Когда явились наши девчонки с Аристофаном, Калымдай уже ронял слюнки за столом, а рядом с ним чинно восседал Дизель. В кресле насупившись, сидели бесенята – как же, мультики им выключили. Ничего, потом включу им любимых черепашек-ниндзя и успокоятся.

– Как же я люблю все эти совещания, – протянула Маша, усаживаясь и обводя стол взглядом.

– Обжора, – повторил свою резолюцию дед.

– Нервы, дедушка Михалыч, – вздохнула Маша. – Как у вас тут говорят в вашей варварской России?.. А, вспомнила: как работаем, так и едим. Подайте мне вот тот подносик силь ву пле.

– Господа, – начал я, – и дамы, разумеется. Позвольте открыть производственное совещание на тему: «Как нам приготовить помещение для царя-батюшки, если колдунов в наличии не имеется». Прошу высказываться. Только коротко и по существу.

– А Лиховид, босс? Может прижать его реально? – начал первым Аристофан.

– Хорошо бы, а как?

– Давайте все же попробуем, Федор Васильевич, – предложил Калымдай.

– Ну, давайте, – пожал я плечами и заорал в воздух: – Гюнтер!

Гюнтер явился через три минуты, а поднос перед Машей опустел наполовину. Прав дед в своих характеристиках.

– Гюнтер, притащи, пожалуйста, коробку с Лиховидом. Не потерялась, надеюсь?

– Не потерялась, Государь, только… – он замялся.

– Ты чего? – впервые я увидел смущенного дворецкого.

– Боязно, Ваше Величество, – почти прошептал Гюнтер.

А, понятно. Не осуждаю – ему в той переделке больше всех досталось.

– Давай я, босс? – вскочил Аристофан.

– Вместе идите, а потом и ты, Гюнтер, к нам присоединяйся, вдруг подскажешь чего.

– Клац-клац!

– Ну и ты, Дизель сходи, прогуляйся. А то сидишь в генераторной безвылазно с этими мультиками.

– Ить, маленькие они ишо, – тут же вступился за своих любимцев Михалыч. – Пущай пока резвятся.

– Угу. Маленькие. А не подскажешь, деда, это какие такие маленькие, третьего дня самый большой котел на кухне спёрли и пытались монстрика из бригады теплоснабжения в нём сварить?

– Вот ты, Федька… – Михалыч огорченно покачал головой. – Они же череп выварить хотели – тебе на пепельницу. А ты за такую заботу на них накидываешьси?

– Спасибо, конечно, только с такой заботой у нас скоро обслуживающего персонала не останется… А кто ночью в казарму к бесам пробрался и все штанины им отрезал?

– Сам же им по компутеру своему про Супермена сказку показывал, – пожал плечами дед. – Вот они по-родственному Аристофановым бесам и сподмогли, как могли. А знатные трусы получились, Федь, хоть сейчас поверх любых штанов одевай, да плащик сверху и в бой против злодеев всяческих!

– Это против нас что ли? Мы же дед не на стороне добра, помнишь? Хорошо еще не повели бесов на Лысую гору учиться летать.

– Наговариваешь ты на них, внучек, – проворчал дед. – Маленьких всяк обидеть норовит…

– И кстати о плащиках. Я что-то сразу и не догадался, кто из прачечной все простыни спёр. Скажи, чтобы вернули, слышишь, дед?

Утолившая первый голод Маша, шепталась с Олёной. Калымдай сидел, улыбаясь, прислушиваясь к нашей перепалке.

– О кстати, Калымдай, а как там дело с Тамаркой-то движется?

– Хорошо движется, Федор Васильевич, – кивнул полковник. – Трое моих ребят сдали её с рук на руки боярам, поплясали вокруг напоследок, песни повыли и удрали. Сейчас в наблюдательном пункте ситуацию контролируют.

– Ну а сама-то девица наша красно-коричневая?

– Всё в порядке. Выделили ей комнату не хуже чем другим претенденткам на чин царицы. Благоустроилась, развесила шкуры, амулеты и прочие предметы народного промысла, только за Горохом охоту еще не начинала. Или осваивается с обстановкой или…

– Или?

– Или Горох ей даром и не снился.

– Агриппина Падловна точно прибьёт её, а потом и за нас возьмется.

– Если догонит, то это вполне вероятно, – кивнул Калымдай.

– Твоё, босс, Величество, – ввалился в Канцелярию Аристофан и выудил из кармана знакомую всем коробочку, – во!

Гюнтер с Дизелем скромно уселись, а Аристофан положил коробку в центр стола, сдвинув самовар к краю.

– Ага, – я опасливо покосился на неё, потом решился, постучал пальцем по крышке и немного нервно спросил: – Лиховид Ростиславович, вы там?

– Иди на хрен! – тут же послышался скрипучий голос старого колдуна.

– И вам – здравствуйте. Лиховид Ростиславович, а не хотите ли значительно улучшить условия вашего вынужденного, но совершенно справедливого заточения? Ну, там, свежие овощи на завтрак, божоле к ужину?

– Иди на хрен!

– Он же призрак, Федька, – напомнил Михалыч, – зачем ему еда?

– Верно… Может быть договоримся, Лиховид Ростиславович, а?

– Иди на хрен!

– Заклинило гада в натуре, – хмыкнул Аристофан. – Может ему в коробку перца с махоркой насыпать?

– Давайте я попробую, – предложила Олёна и наклонилась над коробкой. – Дедушка Лиховид, помогите нам.

– Олёнка? – заинтересованно прохрипел колдун и тут же залаял, как озабоченный пёс: – Моя! Моя! Моя!

Этот старый маразматик давно уже доставал Олёну повышенным вниманием, а во время почти удавшегося путча, так и вообще в деталях изложил программу кроватно-развлекательных мероприятий, которые он размечтался регулярно проводить с ней.

– Ну, помогите, а? А я вам бороду расчешу, – Олёну передёрнуло, – брови подстригу и в ушах тоже…

– Хрен вам всем! – категорически донеслось из коробки.

– Добром значится, не получилось, – констатировал дед.

– В натуре, босс, можно? – подскочил Аристофан.

– Что ты там задумал?

Аристофан выскочил в казарму и тут же вернулся с ведром в лапе. По Канцелярии разлилась такая сивушная вонь, что все дружно схватились за носы, а Михалыч вдобавок – за сковородку.

– Самогон, босс, – пояснил зачем-то Аристофан. – Пацаны давно еще его спёрли, а выпить так и не смогли в натуре. Так и стоял у нас.

– Напоить призрака собрался? – хмыкнул дед.

– Не-е-е, – самодовольно протянул бес, схватил коробку и опустил в ведро. – Такого конкретного духа никакой дух не выдержит, – скаламбурил он, растянув пасть в улыбке.

– Ну, попробуй, – с сомнением кивнул я.

– Уй-ё-о-о! – заорал вдруг Аристофан, выпустил коробку и замахал в воздухе лапой. – Больно, блин! Жжёт в натуре!

Лапа из привычно серой стала ярко-красной, а густые волосы на ней свились в спираль и задымились.

– Доставайте коробку! – заорал я. – Расплавится же в этой кислоте, а Лиховид улизнёт!

Дед ударом валенка перевернул ведро и подхватил начавшуюся обугливаться коробку полотенцем:

– Ну, Аристофан… – угрожающе протянул дед.

– А я чё, дедушка Михалыч, – завопил бес, – я ничё! Я же реально как лучше хотел! Вон, блин, даже пострадал конкретно! Босс, мне в больничку надо!

Вызвав спецов из отдела санитарии и утилизации, мы спешно покинули Канцелярию. Находиться там уже было невозможно – пролитая на гранитный пол самогонка, вошла в реакцию с камнем и успешно разъедала его, шипя и источая едкие пары.

Дизель под руку повел Аристофана в медпункт, а я махнул оставшимся:

– Пошли в тронный зал там продолжим.

Продолжить в тронном зале не получилось – там устанавливали ёлку. Ёлка была просто красавица, густая, пышная, почти под потолок, а новогодний аромат хвои так и ходил волнами по всему помещению. Распоряжалась тут Елька, вполне толково командуя сводной бригадой скелетов и бесов, припрыгивая от ажиотажа и врожденной неугомонности. У стены стояли наготове несколько ящиков с украшениями и четыре девочки Иван Палыча, явно экспроприированные Елькой в помощь.

Поощрительно помахав ей рукой, я кивнул своим:

– Пошли в Кощеев кабинет.

– Ить молодец девка, – одобрительно хекнул Михалыч, когда юная кикимора, подпрыгнув, засадила ногой расшалившегося не в меру беса.

– Ага, надо бы им премиальные не забыть выписать. Напомни потом, деда, хорошо?

В кабинете Кощея на меня сразу нахлынули воспоминания. Не пугайтесь, не буду рассказывать. Обстановка тут всегда напоминала классический кабинет сумасшедшего ученого, которым в некоторой доле Кощей и являлся. Ну, знаете, все эти колбы, мензурки, старинные фолианты, чучела странных животных, стеллажи, заставленные пыльными артефактами и всё такое. Красота. Эдакий рабочий бардак. Мне всегда тут нравилось.

Я уселся в кресло за письменным столом, Михалыч положил передо мной коробочку на полотенце, а остальные, разобрав стулья, уселись полукругом передо мной.

– Итак, – начал я, но умолк. Что-то было не так. – Итак… Чего-то не хватает, а?

– Бутерброды, Ваше Величество? – откликнулся Гюнтер.

– О, верно. Молодец, тащи.

Не знаю, как у вас на работе проходят кризисные ситуации, а у нас без еды – вообще никак. Нервы истончаются до прозрачности, а подбодрить их можно либо алкоголем, что умственному процессу способствует, конечно, но обычно не в тут сторону, либо – едой. Ну и само собой, пока этих обжор не покормишь, никакого толку от них нет. Поэтому подождав пока они не утолят очередной приступ голода, я взмахнул третьим бутербродом с ветчиной и сыром:

– Итак. Что делать-то, а?

– Хрен вам, – тут же раздалось из коробки.

– Да помолчите уже, Лиховид Ростиславович, раз помогать не хотите, – я потянулся за кружкой чая. – Никакой пользы от вас. А может, подскажите всё же?

– Хрен.

– Угу. Ну, какие будут предложения, Канцелярия?

– Не будет с ентого старого козла никакого толку, внучек, – вздохнул дед.

– За козла – ответишь, Михалыч, – тут же проскрипел Лиховид.

– Согласен, деда, – я взял полотенцем коробку, закинул в сейф и запер его. – Ещё идеи?

– Пряники? – предложила Маша. – И вашу сгущенку, мсье Теодор.

– Да-а, сгущенка у Федора Васильевича знатная, – согласился Калымдай.

– С чаем горячим, – подтвердила Олёна.

– Прикажете сходить на кухню, Государь? – степенно поднялся Гюнтер.

– Фиг вам, а не сгущенку! Нет, ну мы есть сюда пришли или проблему решать? – возмутился я.

– А одно другому ить и не мешает, – фыркнул дед.

– Хватит, давайте серьёзно, – хлопнул я ладонью о стол и тут же замахал ею в воздухе. – Блин, что же он твёрдый-то такой?

– А других колдунов привлечь не пробовали, Федор Васильевич? – Калымдай подул в кружку и, зажмурив глаза, с хлюпом втянул в себя чай.

– Да где их взять? – пожал я плечами. – Вон Михалыч подбивал меня к Яге обратиться, но это же не вариант.

– Я?! – удивился дед.

– Может быть, есть у кого на примете, хоть какой завалящийся колдун? – я обвел взглядом сотрудников. – Нет? Да вот же.

Сотрудники переглядывались, но идей не поступало. Вернулся Аристофан с перебинтованной рукой, а с ним и Дизель, захвативший из душегубки, в которую превратилась Канцелярия, бесенят. Те как обычно висели у него в грудной клетке и верещали, хватаясь за рёбра.

– Цыц! – рявкнул я на них и кивнул вновь пришедшим: – Берите стулья, садитесь.

– Неча на маленьких орать, – тут же заворчал Михалыч и просунул через рёбра Дизеля два кусочка ветчины.

– А мне, дедушка Михалыч? – попросил Аристофан.

Сердобольный дед выделил пострадавшему на магическом поле боя бутерброд и я продолжил:

– Давайте рассуждать логически. Как вообще кому-то становится понятно, что Кощей у себя во дворце? Флюиды он какие-нибудь испускает, что ли?

– Его Величество Кощей, ванну раз в день принимают, – слегка обиженно заявил Гюнтер.

– Я не про обычный запах, – успокоил я его, – скорее – про магический. Ну, типа излучения какого. В моё время радиационное излучение, да и просто радиоволны те же, успешно блокируют свинцом. Железо тоже помогает, но гораздо слабее. Вот бы нам куполом магическим Лысую гору накрыть, а?

– Да ейный купол, небось сам так светиться магически будет, что сразу все неладное заподозрят, – возразил Михалыч. – Да и где его взять-то? Опять же колдун нужен.

– А свинцом если гору обложить?

– Столько свинца у нас нет, Государь, – сказал Гюнтер. – Быстро такой объём не найдём, но, думаю, нам не обязательно гору обкладывать, достаточно и одного царя-батюшку.

– Молодец, Гюнтер, – похвалил я, – разумно. Сошьём ему костюмчик просвинцованный или доспехи какие. А то и просто в какой-нибудь комнате обложим стены свинцом.

– Босс, а свинец реально поможет? Если что у меня немного есть в запасе, – подмигнул Аристофан.

Это он на пол в дальнем зале намекает, где неспешно, но методично, меняет золотой паркет на свинцовый.

– Не знаю, Аристофан. Про свинец это я так, к примеру вспомнил.

– Давайте проверим, Федор Васильевич, – предложил Калымдай. – Пороемся на складе, найдём подходящую колдунскую штучку небольшого размера и обложим её свинцом.

– Годится, – кивнул я и заорал в воздух: – Виторамус!

– Да я бы и сам сходил, Ваше Величество, – немного обижено протянул Гюнтер.

– Вызывали, Государь? – в комнату вошёл пожилой бес.

Я рассказал ему про нашу затею и он весьма оживился:

– Очень интересная идея, Государь. Если вы правы, то в хранилище можно избежать множества конфликтов между магическими предметами, ставя между ними свинцовые перегородки.

– Ну и хорошо. Только нам сначала гипотезу проверить надо. Есть у тебя на примете какой-нибудь подходящий артефакт?

Виторамус ушел на склад, а Аристофан задумчиво проговорил:

– А чего нам в натуре штуковину искать, если у босса вона на шее реально медальон типа защитный висит?

– Запихнуть Федькин медальон в свинец, – кивнул дед, – а Федьке поленом по лбу заехать? Если полено в щепки разлетится, то…

– Или свинец сработал, – радостно перебил Аристофан, – или в натуре у босса башка крепкая.

– Не надо, – твёрдо заявил я. – Будем действовать строго по плану.

Виторамус вернулся, держа в руках небольшой ящичек. Гюнтер, оценив размеры, ушел за свинцом.

– Не рванёт? – опасливо кивнул я на артефакт. – Что это?

– Не беспокойтесь, Государь, – замахал лапами кладовщик. – Специально подобрал безопасную вещицу. При открытой крышке, если подойти ближе, чем на сажень, она просто обложит всех вокруг, извините, матом. Бесполезная штучка, однако же пригодилась.

– Ну-ну, – недоверчиво протянул я. Знаю я эти артефакты. Какой-нибудь страдающий с бодуна колдун сотворит нечто подобное и получи потом последствия.

Под руководством Гюнтера два скелета затащили в кабинет несколько полусантиметровых в толщину листов свинца.

– Где это ты отыскал такой свинец, Гюнтер?

– В лаборатории Его Величества, Государь, – поклонился дворецкий.

– А там без этого свинца ничего… – я неопределенно пошевелил пальцами в воздухе.

– Не извольте волноваться, Государь. Это из запасников.

– Ну, хорошо. Давайте мастерить экран. Только как же крышку-то открывать, если всё свинцом загородим?

– А енто уже не твоя забота, внучек, – отмахнулся дед. – Ты поцарствуй пока, а мы тут и без сопливых разберёмси.

– Ага, ладно, – я стащил сигару из ящика стола, и по дуге обходя артефакт, направился к выходу. – Покурю пока, не буду мешать. А вы – делайте, испытывайте.

Покрепче притворив за собой дверь, я еще и плечом привалился к ней для надёжности. Угу, сами испытывайте, Кулибины. Прикурив от пальца, я успел выпустить облачко вонючего дыма, как в кабинете что-то гулко бумкнуло. Не-не, я еще покурю, я не любопытный. Когда последовавшая за «бум» тишина сменилась воплями и традиционным русским матом, я смело распахнул дверь.

Матом обложило всех присутствующих. По одежде, рукам, лицам, ползали буквы, складывающиеся в совершенно неприличные матерные слова, причем – в характерном временном написании. Ну, там всякие ять, еры и прочие излишки, с которыми у нас успешно поборолись после революции.

– Однако… – протянул Виторамус, безуспешно пытаясь смахнуть платочком с пенсне, извивающийся остаток народного творчества – «ать».

– Фу, какая гадость! – Маша дунула на огрызок слова, вольготно расположившийся на плече, но «децъ» ловко уполз ей за шиворот.

– Значит, не свинец, – задумчиво протянул я, уворачиваясь от обрывка какого-то уж совсем сложного словопостроения, стряхнутого с себя дедом. – Ну, тогда приводите себя в порядок и продолжим.

Под неодобрительными взглядами сотрудников, я вернулся в кресло, положил сигару в пепельницу и стал терпеливо дожидаться, когда закончится поток колдовских слов выплюнутых артефактом и обычных, хотя и более душевных, на мой взгляд, извергаемых моими коллегами.

Виторамус побрызгал вокруг какой-то жидкостью из склянки и обрывки слов поспешно расползлись по углам, правда, теперь и в кабинете стало вонять, спасибо, хоть не так сильно как в Канцелярии.

– А что за жидкость, Виторамус? Может быть, она нам подойдёт, как нейтрализатор?

– Весьма сомневаюсь, Государь. Зелье узконаправленного действия. Прихватил на всякий случай, однако же, пригодилось.

– Ну, ладно. Давайте думать дальше.

Думать никому не хотелось. Дизель по одному передавал Михалычу бесенят, а тот вертел их в руках, внимательно рассматривая на предмет ошмётков слов. Калымдай с Аристофаном шушукались, поглядывая на меня. Гюнтер озабоченно рассматривал кабинет и брезгливо принюхивался. А наши красны девицы, как всегда шептались и хихикали.

– И как ты столько пирожков за раз уплетаешь, – доносился до меня громкий шёпот Олёны, – да еще и не толстеешь ни капельки?

Я поморщился – думать мешают.

– И вовсе не много, просто метаболизм такой.

– Да и вообще, столько сладкого есть… Я бы вот сейчас рыбки солёной поела, севрюжки там или осетринки…

– Сбегай на кухню, – прошептала прагматичная Маша.

Рыбки… солёной… Солёной!

– Олёна, ты – гений! – подскочил я с кресла.

– Да тьфу на тебя, внучек, – дед схватился за сердце. – Ну, нельзя же так…

– Соль! – перебил я Михалыча. – Что, не понимаете? Соль!

– А верно… – задумчиво протянул Калымдай. – Соль – штука древняя, силы немереной…

– Точно, босс! – подскочил и Аристофан. – Кощея-батюшку, вона как от соли конкретно колбасило, когда менты его ей обсыпали! Аж почернел реально и задымился!

– Интересная гипотеза, – закивал Виторамус. – Стоит попробовать.