Кукольник

– Может, все-таки останетесь у нас погостить?

– При всем уважении, отче, вынужден отклонить ваше предложение.

– Жаль, – в голосе падре появились грустные нотки. – Я так рассчитывал на совместную проповедь.

– Вряд ли из меня получится проповедник.

– Нельзя себя настолько принижать, будучи истинным верующим. Да и язык у вас подвешен не хуже моего.

– Вы ошибаетесь. Просто мне хочется подражать в каждой мелочи дядюшке Пио. Что до языка, то это всего лишь профессиональный навык.

– В любом случае не забывайте сюда почаще наведываться, чтобы покойник всегда был обогрет вниманием близкого человека. А я, со своей стороны, обещаю присматривать за могилкой.

– Договорились! Большое вам спасибо!

– До встречи, сеньор!

Нельзя сказать, что Октавио покинул деревушку в приподнятом настроении. Как-никак он лишился поддержки в лице опытного наставника, к которому прикипел всей душой. Однако падре Антонио основательно над ним поработал, позволив продолжить странствия без страха одиночества. И действительно, грех пасовать перед трудностями, если ты преисполнен глубочайшей веры. Подобная слабость – удел только жалких трусов, принимающих вызовы судьбы за повод впасть в отчаяние.

Вот почему – когда палящее солнце вдруг заслонили темные тучи, являющиеся предвестниками надвигающегося проливного дождя – стремление достигнуть опушки леса, расположенной буквально в трехстах шагах от повозки, пересилило желание вернуться обратно и переждать ненастье внутри церкви. Проигнорировал Октавио и грозный волчий вой, доносящийся откуда-то издалека, но не сулящий беспечному путнику ничего хорошего, так как "серые братья" покидают логово исключительно из жажды пролить чью-то кровь. И не важно, кому та кровь будет принадлежать. Добычей могло стать любое живое существо. В том числе человек, потерявший бдительность или возомнивший о себе не бог весть что.

– Прошу сохранять спокойствие, – подбадривал смельчак лошадь, – достаточно укрыться под размашистыми ветвями, и дождь нам станет не помехой. Главное, успеть преодолеть открытую местность до появления первых капель.

Задача оказалась проще некуда. Пусть вероятность промочить насквозь одежду была высока, в течение следующих двух часов погода не принесла ни единого сюрприза. Мало того, волки тоже затихли, вселив в сердце надежду на лучший исход предстоящего путешествия через лесные дебри.

Постепенно Октавио начало казаться, что он спутал волчий вой с завываниями ветра, и вместо того, чтобы скрыть свое присутствие от голодных взглядов хищников, ему пришла в голову "замечательная" идея зажечь фонарь. Ведь тропинку, петляющую средь деревьев, уже частично окутала тьма, а значит, появилась угроза случайно потерять ее из виду. К тому же лошадь все время сбавляла ход и издавала резкие фыркающие звуки – видимо, испытывая те же опасения, что и хозяин.

Внезапно позади раздался подозрительный шорох, завершившийся громким хрустом опавшей ветки. Однако Октавио опять не придал этому должного значения. Мало ли кому из жителей леса вздумалось пробежать мимо. Возможно, неведомая зверушка перепугалась не меньше него самого. Или причиной шума послужило высохшее дерево, склонившееся под тяжестью собственного веса.

Спустя минуту шорох повторился снова, вынудив лошадь окончательно остановиться и навострить уши. Судя по реакции животного, в ближайших кустах кто-то точно прятался, готовясь выпрыгнуть наружу при первом удобном случае.

– Хватит паниковать! – нарушил тишину дрожащий голос. – Если бы на нас хотели напасть, то уже давно бы это сделали.

– У-у-у! – раздалось из чащи леса завывание сразу нескольких волков.

– Р-р-р! – донеслось со стороны кустов в подтверждение жуткой догадки о затаившемся там хищнике.

– Но-о-о! – истошно завопил Октавио, щелкнув поводьями настолько сильно, что лошади ничего не оставалось, как сорваться с места и опрометью помчаться по тропинке, при этом выбрасывая из-под копыт спрессованные комья глины.

Ввиду того, что она тянула за собой повозку, через десять минут бешеной скачки ее изначально взятый темп стал быстро снижаться, тем самым делая ситуацию крайне тяжелой. Вдобавок окружающее пространство наполнилось противной моросью, снизившей видимость чуть ли не до двадцати шагов, а там, где ветви деревьев не прикрывали землю, поток хлынувшего дождя вообще погрузил все в сплошную темень.

– Р-р-р! – рыкнул невидимый преследователь.

– Клац! – сомкнул челюсти его запыхавшийся товарищ, спеша присоединиться к намечающейся пирушке.

– Нет, так от них не избавимся, – взволнованно произнес Октавио, скосив взгляд на походную сумку, содержимое которой представляло для волков смертельную опасность. – Всех, конечно, перестрелять не получится, но кое-что предпринять можно.

Хотя дядюшка Пио снабдил ученика четкими указаниями, как следует действовать при встрече с волчьей стаей, заключающимися в разведении вокруг повозки огня и удержании обороны путем беспорядочной пальбы во все стороны, он решил поступить иначе, поскольку времени на огненные мероприятия катастрофически не хватало, да и в условиях пронизывающей сырости это нынче и вовсе не представлялось возможным, а беспорядочная пальба без разведенного огня едва ли могла обратить врага в бегство – разве что только еще сильнее его обозлить, после чего все бы закончилось довольно трагически.

Загнав, по их мнению, лошадь так, что у нее не осталось сил двигаться дальше, волки дружно издали победоносный вой и заняли выжидающую позицию за деревьями, стоящими слева от тропинки. Знали бы они, насколько опрометчиво поступили – выдав свое местоположение, то в жизни бы не раскрыли пасти. Взяв круто вправо, Октавио начал углубляться в лес, пока впереди не выросла скалистая возвышенность, покрытая ползучим плющом.

– Даю тебе пять минут, чтобы перевести дыхание, – сорвалось с его искривленных губ. – Думаю, раньше этого срока наши друзья не отважатся ринуться в атаку.

– Фр-р-р! – фыркнула лошадь, стараясь выдуть из ноздрей скопившуюся влагу.

– Тише-тише, – раздалось в ответ. – Не стоит лишний раз привлекать к себе внимание. Лучше подкрепись перед очередным забегом. Смотри, какой зеленый и сочный здесь мох.

На приведение пистолетов в боевую готовность ушло не больше минуты. Причем – после взвода курков и проверки надежности крепления кремния – Октавио сначала сунул их за пояс, но потом передумал и спрятал за голенищами сапог. Примерно столько же потребовалось на снятие основных элементов упряжки, в коих теперь отпала всякая необходимость, так как повозка должна была остаться здесь до завтрашнего утра. Или до прибытия помощи из деревушки, если удастся кого-то уговорить приехать сюда ночью, дабы учинить над обнаглевшими хищниками жестокую расправу.

– Ну что, отдохнула? – достигло лошадиных ушей одновременно с яркой вспышкой молнии, озарившей дюжину ощетинившихся волков, которые успели подползти к повозке практически вплотную.

Учитывая вновь открывшиеся обстоятельства, дальнейший ход событий принял стремительный оборот. Опрокинув стоящий возле ног фонарь, откуда тотчас вытекло горящее масло, Октавио запрыгнул на лошадь, ударил ладонью по ее крупу и поскакал в обратном направлении, чудом избежав столкновения с громадной белой волчицей, попытавшейся преградить ему путь.

– Ого! – выкрикнул быстро удаляющийся всадник, догадавшись, кто именно недавно за ним крался, а также кого именно нужно прикончить в первую очередь. – Сдается мне, дорогуша, мы с тобой еще сегодня свидимся, и это будет стоить одному из нас жизни!

Щелкнув от обиды зубами, волчица обвела взглядом собратьев и уставилась на затухающие языки пламени, ставшие причиной их замешательства.

– Р-р-р! – озлобленно зарычала она, выказывая свое недовольство.

– У-у-у! – завыли волки, тут же кинувшись исправлять допущенную промашку.

Тем временем Октавио добрался до тропинки, развернулся левым боком к месту стоянки повозки и, достав из сапога пистолет, стал терпеливо ждать появления преследователей, всецело положившись на свою меткость, отточенную за долгие годы тренировок до совершенства. Впрочем, при наличии внутри ствола картечи – существенно расширяющей зону поражения – о меткости вообще можно было не беспокоиться. Здесь главную роль играла твердость руки.

Увлеченные погоней, волки даже не поняли, что произошло через минуту и почему несколько их товарищей – после оглушительного хлопка – бросились врассыпную, при этом залившись жалобным скулежом. То же касалось волчицы, увернувшейся от града мелких дробинок благодаря лишь вовремя сработавшемуся рефлексу, вынудившему ее в самый последний момент плотно прижаться к земле да накрыть лапами голову.

– Получили?! – радостно заголосил Октавио, засовывая дымящийся пистолет обратно в сапог. – То ли еще будет! Ха-ха-ха! Советую убраться восвояси, пока в ваших никчемных телах теплится жизнь!

За исключением изредка громыхающего грома и разлившихся повсюду луж, последующая четверть часа ничем примечательным не отличалась. Тропинка все также продолжала петлять, ветер колыхал верхушки деревьев, а в небе начали проявляться тусклые желтые просветы, указывающие на скорое приближение сумерек. Однако это вовсе не означало, что опасность миновала и пришла пора расслабиться. Вряд ли волки были способны разобрать человеческую речь, в связи с чем уцелевший остаток стаи наверняка бежал позади, пусть и на удаленном от беглеца расстоянии.

По вполне очевидным причинам долго так длиться не могло, и через некоторое время – чуть поодаль, где относительно ровная поверхность земли плавно переходила в возвышенность, – действительно замелькал белый силуэт.

То выскакивая из-за деревьев, то, наоборот, прячась за ними, безжалостная убийца неумолимо сокращала дистанцию, готовясь совершить молниеносный прыжок. Ощущение того, как заманчиво должна пульсировать яремная вена лошади, целиком поглотило ее сознание, отодвинув на второй план все, кроме жажды во что бы то ни стало вкусить теплой крови.

– Отлично! – радостно произнес Октавио, выхватив второй пистолет. – Ты упрощаешь мне задачу?

– Р-р-р! – зарычала волчица, пустившись всаднику наперерез.

Еще немного, и палец точно вдавил бы до отказа спусковой крючок, дав куску кремния возможность выбить искру, но тут лошадь стала резко сбрасывать скорость, сопровождая свои действия диким ржанием.

– Какого черта?! – услышала пролетевшая мимо волчица, изрядно расстроившись, что вновь допустила ошибку. – Откуда взялась здесь развилка? Клянусь чем угодно, раньше ее не было!

– Пр-р-р! – замерла на распутье лошадь, не имея ни малейшего представления, куда следует повернуть, чтобы выйти из леса.

Уловив краем глаза движение справа, Октавио мигом пришел в себя, развернулся вполоборота к уже сгруппировавшейся для прыжка хищнице и произвел выстрел, после чего дернул поводья влево, тем самым указывая, в каком направлении он хочет ехать. Спустя мгновение белесая морда, украшенная широким оскалом, окрасилась красным; правда, этого беглецы увидеть не успели, поскольку их отвлекла совершенно иная напасть, относящаяся к разряду природных явлений.

Дело в том, что с окончанием дождя и уходом солнца за горизонт вся излившаяся на землю вода подверглась процессу интенсивного испарения, начав образовывать вокруг густые клубы тумана. Конечно, пробираться сквозь них казалось чуть более безопасным занятием, чем улепетывать от стаи волков. Но только и это могло преподнести путникам массу других неприятных сюрпризов, что, собственно, и произошло.

– Здорово мы с ними разделались, – усмехался поначалу Октавио, одновременно прислушиваясь к затихающему волчьему вою. – Теперь вместо охоты нашим друзьям придется до утра оплакивать свою предводительницу. Слышишь, насколько жалостливо звучит их скулеж? Все-таки не зря мой выбор пал именно на нее.

– Фр-р-р! – мотала головой лошадь, разбрызгивая по сторонам пену, скопившуюся во рту от длительной скачки.

– Знаю-знаю, ты хочешь отдохнуть и пощипать травку.

– Фр-р-р!

– Даю слово, сразу после того как мы выберемся из леса, нас ждет привал.

– Фр-р-р!

– Постой! – в голосе Октавио появились тревожные нотки. – А куда подевалась тропинка?

– Фр-р-р!

– Хватит фыркать! Почему ты не доглядела? Тебе же снизу лучше видно.

Достигнув груды валежника, лошадь остановилась и виновато забила передним копытом. Дескать, прости хозяин – больше такого не повторится.

– Ладно, попробуем разобраться, что к чему.

Спрыгнув на землю, Октавио внимательно осмотрел место, где они находились, прошел немного влево и, потоптавшись там с минуту, вернулся обратно.

Не обязательно было иметь семь пядей во лбу, чтобы понять, к чему может привести блуждание по ночному лесу, окутанному туманом. Хорошо хоть волчий вой доносился уже совсем издалека – одной проблемой меньше!

– Предлагаю взять правее и попробовать найти вторую тропинку, которая наверняка куда-нибудь нас выведет, – пробурчал раздосадованный путник, сомневаясь в успешном исполнении задумки.

Однако упавшее настроение продержалось недолго, потому что вторая тропинка и вправду довольно скоро попалась ему на глаза. Мало того, она оказалась почти сухой, как будто дождь обошел ее стороной. Да и расплывчатый лик луны просматривался тут гораздо отчетливей, неминуемо озаряя все вокруг таинственным сиянием.

– Вот так повезло! – воскликнул Октавио радостно. – Только я не вижу колеи, оставленной повозкой. Выходит, мы изначально выбрали верное направление.

– Фр-р-р! – занервничала лошадь, пытаясь развернуться назад.

– Не артачься! Нам хочешь не хочешь придется ехать прямо.

– Фр-р-р! – передние копыта перепуганного животного оторвались от земли, заставив корпус принять перпендикулярное положение.

– Говорю, не артачься! Или ты жаждешь вновь заплутать? Учти, тогда об отдыхе можно будет забыть.

– Фр-р-р! – передние копыта опустились вниз и опять устремились вверх.

– Немедленно прекрати! Я же могу упасть!

– Фр-р-р!

– Да что с тобой случилось?!

– Фр-р-р!

– Поверь, у нас нет другого пути!

– Фр-р-р!

– И задерживаться здесь надолго тоже нельзя. Вдруг волков посетит желание отомстить за гибель ненаглядной пассии.

Несмотря на странное поведение лошади, редко осмеливавшейся перечить хозяину, Октавио наотрез отказался подчиняться ее глупым требованиям, вследствие чего та получила серию болезненных ударов каблуками сапог в бока, что вынудило двинуться по злосчастной тропинке. Но не прошло и десяти минут, как все повторилось снова. Причем каждое вставание на дыбы заканчивалось громким ржанием, способным вселить нехорошее предчувствие в чье угодно сердце.

– Погоди! Я, кажется, заприметил вдали просвет. Давай доберемся хотя бы туда. Если это простая поляна, а не выезд из леса, обещаю повернуть налево и попробовать разыскать первую тропинку.

В ответ лошадь не проронила ни звука, лишь прижала уши и всю дорогу раздраженно потряхивала хвостом, как бы выказывая хозяину недовольство выбранной дорогой. Вскоре их взорам предстала поляна, в центре которой возвышался могучий дуб, достающий своей вершиной чуть ли не до небес. Сразу за ним стояла обветшалая лачуга с провалившейся соломенной крышей, окруженная редким частоколом – служащим, скорее, для обозначения дворовой территории, нежели для защиты от голодных хищников. И уже на самом краю, где предположительно начинался лес, клубился туман, неизбежно порождая в голове ассоциацию со стеной.

– Проклятье, – еле слышно выругался Октавио, пожалев о том, что не прихватил с собой трость, так как прямо под дубом рыли землю дикие кабаны. – Они же сейчас вспорют клыками наши животы!

Учуяв посторонний запах, гонимый легкими порывами ветра, один из кабанов прервал поиски аппетитных желудей, скосил взгляд в направлении незваных гостей и тут же издал противное хрюканье, понуждающее товарищей последовать его примеру.

– Зря я тебя не послушал, – продолжили раздаваться человеческие причитания, еще пуще раззадоривая пыл животных, пришедших в ярость от того, что кто-то решил посягнуть на их добро. – Теперь нам точно несдобровать. Мы же вконец обессилившие.

– Хрю-хрю! – разнеслось по округе, словно издевка.

– Фр-р-р! – вторила кабанам тяжело дышащая лошадь.

Потеряв всякую надежду дожить до утра, Октавио приготовился пуститься наутек, чтобы не стать совсем уж легкой добычей, как вдруг внутри казалось бы заброшенной лачуги вспыхнул свет, и вскоре на пороге появилась дряхлая старуха, одетая в серое мешковатое платье, свисающее вниз рваными лохмотьями. Помимо этого ее голову прикрывала выцветшая косынка, из-под которой наружу вылезали спутанные пряди седых волос. Но больше всего в глаза бросался крючковатый нос, достающий аж до нижней губы – этакая мерзость, призванная вызывать у случайно посетивших здешние края путников чувство отвращения.

– Пошли прочь, негодники! – завизжала писклявым голосом старуха, замахнувшись для острастки клюкой. – Вообще житья от вас не стало, ненасытные вы отродья! Того и гляди дерево без корней оставите. А мне что потом прикажете делать? Подпирать его спиной, дабы оно окончательно не развалило мое жилище?

Вопреки здравому смыслу – когда сильный диктует условия слабому – кабаны сами пустились наутек, пихая друг друга запачканными землей пятачками или перепрыгивая через менее расторопных сородичей, издающих при ударе копытом недовольное похрюкивание.

Убедившись, что вокруг никого не осталось, старуха оперлась на клюку и развернулась лицом к приближающемуся всаднику, отчего тому тотчас сделалось неуютно. Настолько пронзительным был ее взгляд, источающий какую-то жуткую потустороннюю энергию, словно вместо старухи возле лачуги стоял настоящий выходец из ада со всеми полагающимися ему атрибутами: козлиной бородкой, рогами и свиным рылом. Октавио на всякий случай даже пару раз зажмурился, чтобы избавиться от этого образа.

– Просто диву даюсь! Неужто тебе жизнь не дорога?

– Еще как дорога, – сглотнул подступивший к горлу ком испуганный путник.

– Тогда на кой ты здесь шастаешь по ночам?

– Спасался от преследования волков.

– Странно?

– Почему?

– Обычно волки не дают жертве покоя, пока не перегрызут ей глотку.

– У меня имелось при себе огнестрельное оружие, так что им пришлось отстать.

– Выходит, передо мной охотник?

– Нет, я всего лишь артист кукольного театра.

– Что за удивительное совпадение!

– Вы о чем?

– Позже объясню. Лучше спрыгивай на землю и заходи в дом обогреться. Заодно отведаешь моей похлебки, обладающей поистине живительной силой.

– Простите, – взгляд Октавио опустился вниз, – но мне боязно оставлять свою лошадь без присмотра.

Хотя опасность и миновала, уставшее животное по-прежнему продолжало нервничать, чему свидетельствовало лихорадочное прядание ушами, как будто они пытались найти источник подозрительного шума, ускользающего от слуха человека.

– Насчет этого не волнуйся, – хитро улыбнулась старуха, указав пальцем в сторону приоткрытого оконца, под которым лежало корыто, полное дождевой воды. – Смотри, какое уютное и хорошо просматриваемое местечко. Прямо красота! Кстати, соломой можно разжиться на задворках.

– А если кабаны вернутся?

– Дальше частокола никто из них не пройдет.

– Разве? Тут же повсюду зияют широкие щели.

– Он заговорен на пропуск лишь тех, кого я приглашу.

– Вы что, ведьма?! – вздрогнул от неожиданности Октавио, поспешив сунуть руку под ворот рубахи, чтобы нащупать распятие.

– Нет, до звания ведьмы мне далеко. Я всего-то снабжаю жителей ближайшей деревушки целебными снадобьями. И зовут меня Эбигейл.

– Не та ли это деревушка, где всем заправляет падре Антонио?

– Совершенно верно. Ты там бывал?

– Да. Но, по моим наблюдениям, ее жители глубоко верующие люди, полагающиеся исключительно на молитву.

– Не торопись с выводами, – укоризненно покачала головой старуха. – Любая вера заканчивается в тот момент, когда человека валит с ног смертельная хворь, после чего ему даже черт может стать лучшим другом. Не говоря о знахарках вроде меня, разбирающихся в чудодейственных свойствах различных трав и кореньев.

– Ни разу ни с чем подобным не сталкивался.

– Потому что ты слишком мало прожил на свете.

– Ой, погодите! Недавно я потерял учителя, страдавшего долгое время тяжелой болезнью. Только он ни к каким чертям не взывал и ни к каким знахаркам не обращался, включая лекарей, занимающихся официальной медициной. В общем, бедняга принял достойную смерть, оставаясь до самого конца при своей вере.

– Думаю, столь печальный случай следует отнести к разряду исключений, – на лице старухи вновь появилась хитрая улыбка. – Однако, я до сих пор не услышала, как тебя зовут.

– Октавио Паскуаль.

– Очень приятно. А теперь советую побыстрее разобраться с лошадью и пройти в дом. Твоя одежда основательно промокла, поэтому, если ее не просушить, ты имеешь все шансы схлопотать насморк.

– Спасибо за заботу. Скоро буду.

Через несколько минут Октавио переступил порог лачуги да так и раскрыл от удивления рот, поскольку изнутри она выглядела куда просторней, чем снаружи, неизбежно наводя на мысль об использовании ее хозяйкой неких колдовских чар, вызывающих иллюзии. Подтверждением тому служили и многочисленные детали интерьера, полностью соответствующие данному виду деятельности: весь потолок был завешан сушеными растениями – отбрасывающими в разные стороны причудливые тени, подоконники загромождали стеклянные банки – с копошащимися в них пиявками, мокрицами, змеями и прочими ползучими гадами, а на громоздком столе, расположенном вблизи потрескивающего очага, покоилась толстенная книга, обложку которой украшал красный череп. Там же стояли свечи из черного воска, являющиеся извечным атрибутом приверженцев сатанинских культов или почитателей других тайных учений, противоречащих общепринятыми религиозными течениям.

– Чего замер? – поинтересовалась Эбигейл, размешивая в подвешенном над огнем котелке бурлящую жидкость. – Заходи, раскладывай верхнюю одежду по стульям и садись за стол. Похлебка почти готова. Могу поспорить, что такую вкуснятину тебе вряд ли когда-нибудь доводилось пробовать.

– Охотно верю. У меня от одного лишь аромата вашей стряпни слюнки потекли.

– Еще бы им не потечь. Я же добавила туда столько пахучих и полезных ингредиентов.

Избавившись от треуголки, камзола, сапог и пистолетов, Октавио направился было к столу, но тут его внимание привлекло слегка покачнувшееся кресло-качалка, стоящее в самом дальнем углу, куда практически не попадал свет от очага. Сначала он подумал, что там примостился кот – ведь одинокие люди частенько заводят себе питомцев; затем ему почудилось, будто вместо кота кресло занимает ребенок – по крайней мере, проступившие контуры миниатюрных ручек и ножек указывали именно на это, вдобавок подобные старухи не раз становились центром скандалов, связанных с пропажей невинных детишек; однако в действительности все оказалось гораздо запутанней. Стоило поднесенному ближе огарку свечи рассеять темноту в углу, как в его мерцающем свете возникла обыкновенная деревянная кукла, имеющая два незначительных изъяна. Первый заключался в длинном заостренном носе, схожем по форме с кончиком шпаги, а второй – в глупой ухмылке, вроде тех ухмылок, что беспричинно появляются на лицах умалишенных.

– Так вот, значит, о каком совпадении вы говорили! – воскликнул Октавио, чувствуя нарастающее сердцебиение.

– Уже успел познакомиться? – переспросила Эбигейл, вытащив из котелка поварешку и развернувшись к гостю вполоборота.

– С кем?

– С куклой, конечно.

– Как тут не познакомиться, если она кресло раскачивает.

– Тебе показалось. Возвращайся за стол.

– Но мне хотелось кое-что уточнить.

– Сперва поешь.

Не сводя глаз с носатой куклы, Октавио – словно завороженный – попятился короткими шажками назад, плюхнулся на стул и, нащупав пальцами пустую тарелку, рывком пододвинул ее к себе. В свою очередь, Эбигейл вооружилась ухваткой, чтобы вытащить раскаленный котелок из очага.

Учитывая окружающую обстановку, а также ту настойчивость, с которой предлагалось утолить голод, в душу непременно должно было закрасться подозрение, что над твоей головой сгущаются черные тучи. С другой стороны, сомневаться в добрых намерениях того, кто тебя приютил, сродни проявлению неуважения. Особенно если спасителем является престарелая женщина, отважившаяся выступить против целого стада кабанов.

– Ну, как похлебка? – вкрадчиво произнесла Эбигейл, с трудом дождавшись, пока наполненная тарелка гостя не опустеет на треть.

– Вкусно до невозможного! – раздалось вперемешку с чавканьем. – Вы весьма искусная повариха!

– Благодарю за комплимент. Добавки плеснуть?

– Да.

– Может, еще хлеб порезать? Совсем о нем запамятовала.

– Не откажусь!

– Секунду.

Странная вещь, но по мере насыщения организма вся тревога по поводу строящихся козней старухи мигом улетучилась, и лишь редкое покачивание кресла-качалки продолжало будоражить сознание Октавио, тем самым вынуждая его поскорей приступить к беседе.