Кукольник

Естественно, данное заведение он посещать не собирался. Просто это оказалось единственным, что пришло на ум в качестве более-менее подходящего повода покинуть лавку.

– Ну, здравствуй, юноша! – улыбнулся дядюшка Пио, заприметив подростка, выныривающего из ближайшего переулка, куда тотчас устремилась толпа крикливых детишек, получивших громадное удовольствие от общения со стариком. – А парадной дверью нельзя было воспользоваться?

– Прошу вас, тише, – настороженно прошептал Октавио, приложив указательный палец к губам. – Нас могут услышать мои родные.

– Как раз о них мне и хотелось с тобой поговорить.

– Почему именно о них?

Проигнорировав заданный вопрос, дядюшка Пио покосился в сторону лавки, дабы убедиться, что оттуда никто не выглядывает, затем перевел взгляд на подростка, потер вспотевший лоб ладонью и вкрадчивым голосом произнес:

– Знаешь, я тут долго размышлял над проблемами, возникающими между родителями и детьми, придя в итоге к одному интересному выводу.

– И к какому? – переспросил Октавио, тоже посмотрев в направлении лавки.

Пока там было все спокойно, однако затягивать беседу надолго не стоило, поскольку ситуация могла измениться в любой момент. Едва ли отец с братом станут сидеть сложа руки, задержись младший член семьи хотя бы на минуту. А времени и без того прошло уже довольно много.

– Нельзя заставлять ребенка следовать по своим стопам, если у него проявились способности в совершенно иной области, иначе он вообще ни в чем не добьется успеха, так навсегда и оставшись заурядным человеком.

– Намекаете на то, что вы не прочь взять меня в ученики?

– Нет, юноша, не намекаю! Я говорю открытым текстом! Ты имеешь большую предрасположенность к театральному искусству, и этим грех не воспользоваться.

– Значит, мне можно прямо сейчас залезть в вашу повозку?!

Прежде чем ответить, дядюшка Пио снова переместил взгляд в сторону лавки и на несколько секунд призадумался.

Учитывая опасность оказаться пойманным с поличным, Октавио изрядно нервничал, вплоть до дрожи в коленях.

– Здесь есть маленькая загвоздка, – наконец услышал подросток, одновременно издав вздох облегчения. – Твое исчезновение средь бела дня, да еще и без каких-либо объяснений, может навести многих на мысль, что я тебя выкрал, в связи с чем довольно скоро за нами будет организована самая настоящая погоня, и после ее успешного завершения один из нас отправится в кандалах на каторгу, а другой проведет всю оставшуюся жизнь пересчитывая монеты.

– Как же тогда быть?

– Предлагаю встретиться у восточных ворот в полночь, когда большинство людей уляжется спать. К тому моменту ты должен написать родителям письмо с подробным изложением причин своего ухода из дома. Но сразу его не вручай. Пусть полежит до утра под подушкой.

– Замечательный план, сеньор! – просиял от счастья Октавио. – Мне нужно прихватить с собой что-нибудь из личных вещей? Выходной костюм, сменное белье, запасные башмаки?

– Не вздумай, – тут же перешел на шепот дядюшка Пио, потому что мимо чинно прошествовали два стражника в громыхающих доспехах, не упустившие возможности поприветствовать артиста кивком головы. – Это лишь наведет подозрения. Лучше приходи к воротам налегке, чтобы случайные прохожие решили, будто ты вышел подышать перед сном свежим воздухом. Что до личных вещей, то по поводу них не переживай. В следующем городе все потери с лихвой восполнятся. Даю честное слово.

– Договорились!

– Теперь возвращайся назад. Твои родные наверняка тебя заждались.

– Слушаюсь!

Отдав честь на манер служивого вояки, Октавио направился ускоренным шагом к парадному входу, рядом с которым топтался очередной должник отца, однако громкий окрик заставил его резко остановиться:

– Не туда идешь, юноша!

– Ах, да! Точно! Я же покидал лавку через внутренний дворик.

– Впредь будь повнимательней.

– Постараюсь!

И он постарался – преодолев обратный путь в два раза быстрее, а также не забыв посильней хлопнуть дверью туалета, тем самым вынудив мерзких жирных мух разлететься в разные стороны.

– Но, сеньор! – возмущенно воскликнул все тот же должник, переступивший порог лавки за минуту до появления в ней младшего сына ростовщика. – Это ведь чистой воды грабеж! Я на такие проценты не рассчитывал!

– Нечего было задерживать по ним выплаты! – рявкнул старший брат, выхватив у должника мешочек монет. – В договоре черным по белому написано, что любая проволочка грозит штрафами.

– И если ты в следующем месяце опять придешь к нам с опозданием, – добавил багровый от злости отец, – проценты вырастут еще больше!

Поймав на себе сразу два строгих взгляда, Октавио поспешил занять место за рабочим столом. То, как его близкие обходились со своими клиентами, попавшими – пусть и по собственной глупости – в тяжелую денежную кабалу, лишний раз доказывало правильность сделанного им выбора. В отличие от них он не выносил грубостей и относился к подавляющему числу жителей города уважительно. То же касалось чужаков, съезжающихся сюда со всей округи за товарами.

– Прошу прощения, сеньоры, – умерил пыл должник, поняв, чем может обернуться несоблюдение договора. – Вы правы. Это моя вина, и ваши претензии вполне обоснованны.

– Так-то лучше, – ухмыльнулся старший брат, высыпав содержимое мешочка перед Октавио. – Живо пересчитай!

– Ровно пятьдесят, – ответил тот через минуту.

– Отлично! – натянуто улыбнулся отец, развернувшись лицом к должнику. – С сегодняшнего дня ежемесячный взнос увеличится на пять золотых.

– Хорошо, – еле слышно вырвалось из груди несчастного бедолаги, и без того едва сводящего концы с концами, – обещаю успеть собрать обозначенную сумму точно в срок.

– Еще бы тебе не успеть, – вновь ухмыльнулся старший брат, – потому что тогда взнос увеличится на десять золотых.

Чуть погодя в лавку заглянул другой должник – затем третий, четвертый, пятый – и ближе к вечеру у Октавио пошла кругом голова от бесконечного пересчета монет, сыплющихся на стол словно капли проливного дождя.

– Ну что, понравилось делать из людей покорных рабов? – поинтересовался старший брат, когда за окном начали сгущаться сумерки.

– А вы не задумывались, что рабы могут поднять бунт? – ловко парировал Октавио, испытав ко всем должникам лишь чувство глубокого сострадания.

– Вряд ли кому-то в голову придет учинять беспорядки, – спокойным тоном произнес отец, закончив раскладывать деньги по сундукам. – Ведь мы исправно пополняем городскую казну налогами, и местный судья непременно посадит за решетку каждого бунтовщика, отказывающего возвращать ссуду.

С этим сложно было не согласиться, в результате чего дальнейшие препирательства на данную тему теряли всяческий смысл. Впрочем, смысл теряли препирательства и на остальные темы, поскольку нынешней ночью семье ростовщика предстояло распрощаться с одним из ее членов, что впоследствии неминуемо породило множество домыслов и кривотолков относительно еще одного господствующего тогда порядка, который на протяжении тысячелетий оставался неизменным. Дети земледельцев наследовали только профессии, связанные с земледелием; дети кузнецов не помышляли ни о чем другом, кроме работы в кузне; дети каменщиков становились только каменщиками; детям пекарей судьба предоставляла лишь возможность проводить все дни напролет возле печи. И любое нарушение таких тесно связанных между собой цепочек воспринималось окружающими крайне негативно. Не говоря о странствующем образе жизни, сильно смахивающем на бродяжничество. Уж здесь старший брат попал в самую точку, предупредив несмышленого родственника насчет неприятных последствий, способных основательно подмочить им репутацию.

Спустя четверть часа все семейство – включая матушку, среднего брата и двух сестер – собралось в просторной гостиной, чтобы отметить начало трудовой деятельности Октавио праздничным ужином. Ради такого знаменательного события отец даже распорядился заколоть поросенка, и теперь его аппетитная тушка, покрытая хрустящей корочкой, наполняла дом удивительным ароматом. Также на столе присутствовали: овощи, фрукты, зелень, свежеиспеченный хлеб, вино для взрослых, компот для детей, ягодный пирог – тоже покрытый хрустящей корочкой, а завершал композицию отварной картофель, переставший быть в здешних местах диковинным вот уже как полвека назад.

Не обошелся тот вечер и без эксцессов. В самый разгар пиршества средний брат вдруг завел разговор о недавнем кукольном представлении, на котором он, конечно, не присутствовал, но про который ему прожужжали все уши товарищи. Дескать, слышали, какой поучительной историей порадовали вчера горожан два артиста. Жаль, нас там не было, мы бы славно повеселились.

Боясь травмировать психику младшего сына, едва успевшего избавиться от дурной идеи превратиться во всеобщее посмешище, матушка тотчас пнула "возмутителя спокойствия" ногой и потом отправила его на кухню заниматься мытьем грязной посуды. Знала бы бедная женщина, что за сюрприз ей собираются вскоре преподнести, то обязательно наградила бы тумаком еще и младшего сына, после чего застолью безусловно пришел бы конец.

К счастью для Октавио, тайна намечающегося побега так и не была никем раскрыта, в связи с чем, дождавшись, когда всех вокруг сморит крепкий сон, он написал прощальное письмо, последний раз прошелся по дому, пытаясь запечатлеть в памяти каждый укромный уголок, и без малейшей капельки сожаления вышел наружу. Что ни говори, а сладкий запах свободы значительно пересиливал остальные ощущения, которые обычно возникают в момент закрытия человеком очередной страницы жизни.

– За тобой никто следом не увязался? – спросил дядюшка Пио, стоило крадущемуся подростку попасть в свет масляного фонаря, свисающего с хомута лошади.

– Нет, сеньор! – ответил Октавио, вздрогнув от лая бездомных собак, набравшихся наглости устроить шумные разборки прямо у городских ворот, где одна слишком сердобольная хозяйка додумалась вывалить ведро объедков.

– Уверен?

– Да, уверен! Потому что за время пути мне на глаза попалась лишь парочка праздношатающихся пьянчуг, чей задиристый нрав наверняка стал для многих отличным поводом убраться с улицы, дабы не схлопотать случайно по морде.

– Почему же ты их не испугался?

– Я слишком молод, чтобы завязывать со мной потасовку.

– Хорошо! Забирайся скорее в повозку. Нам надо срочно отсюда уезжать, пока тебя не хватились родители.

– С большим удовольствием, сеньор!

– И хватит называть меня сеньором. Я же твой учитель. Неужели не ясно?

– Все ясно, учитель! – радостно заголосил Октавио, найдя в этом отличное предзнаменование. – Куда вы намереваетесь отправиться?

– На запад, юноша.

– Тогда зачем вам понадобилось организовывать встречу здесь?

– Пусть люди думают, что мы поехали на восток. Так нам удастся избежать массы ненужных проблем.

– Весьма предусмотрительно с вашей стороны!

Поскольку дорога до западных ворот пролегала вдоль городской стены, следующие полчаса прошли в тишине, изредка нарушаемой фырканьем лошади – улавливающей ноздрями едкие пары масляного фонаря, да уханьем совы – покинувшей свое укрытие с целью поохотиться на мышей полевок. Затем повозка покинула наезженную колею, переехала через узенький бревенчатый мост и углубилась в пшеничное поле, находящееся под надежной защитой пугала, чью соломенную голову венчала дырявая шляпа. Разумеется, у Октавио опять возникли вопросы касательно направления их движения. Ведь езда на повозке по рыхлой почве грозила увязанием в ней колес.

– Не волнуйся, – поспешил успокоить подростка дядюшка Пио, остановившись аккурат напротив пугала, за которым виднелась трухлявая коряга, напоминающая очертаниями каракатицу. – Прежде чем попасть в город, я припрятал тут кое-какие вещички, и сейчас мне не терпится забрать их обратно.

– О чем именно идет речь?

– Скоро узнаешь. Подержи пока поводья.

– Слушаюсь, учитель!

– Говори тише, не то привлечешь внимание стражников. Они иногда наведываются сюда с осмотром.

– Понял, замолкаю.

Ступив на землю, дядюшка Пио направился к коряге, вытащил из-под нее довольно вместительный сундук, украшенный зубчатыми коваными вставками, а также не менее вместительную походную сумку, усыпанную множеством оттопыренных карманов, и не мешкая зашагал назад, одновременно бросая в сторону ворот тревожные взгляды.

– Что у вас там хранится? – выпучил глаза Октавио при виде того, как сбоку повозки открылась потайная дверца.

– Все мои сбережения, – натужным голосом произнес дядюшка Пио, стараясь побыстрей засунуть сундук внутрь образовавшейся полости. – Последнее время участились случаи грабежей близ постоялых дворов или таверн, поэтому лучше заранее подстраховаться, нежели потом кусать локти.

– Да вы настоящий богач.

– Ну конечно! Я же колешу по свету не один десяток лет и уже успел скопить порядка семи тысяч золотых.

– Ого! – у Октавио аж челюсть нижняя отвисла. – На такие деньжища можно целый театр купить.

– Это вряд ли. Театр стоит гораздо дороже. К тому же меня никогда не прельщала идея осесть где-то навсегда. Гораздо интереснее посещать каждую неделю новые места.

– Согласен. Жизнь артиста не должна быть монотонной, иначе так недолго и со скуки помереть.

– Правильно мыслишь, юноша.

– А что в сумке?

– Пистолеты, пули и запас пороха. Только не подумай ничего плохого. Оружие мне нужно для самообороны. Знаешь, сколько опасностей таится на пустынных дорогах?

– Догадываюсь. Но почему нельзя постоянно держать пистолеты при себе?

– Дабы случайно не спустить курки в толпе народа. Было бы обидно зацепить ненароком какого-нибудь бедолагу и угодить после этого за решетку.

– Вы научите из них стрелять?

– Да. Однако прежде тебе следует малость подрасти.

– Дайте хотя бы подержать.

– Секунду.

Захлопнув потайную дверцу, дядюшка Пио раскрыл сумку, аккуратно извлек наружу громоздкий кремневый пистолет с позолоченной рукояткой, убрал курок с боевого взвода, чтобы не произошло случайного выстрела, и передал его подростку.

– Тяжелый! – не удержался от комментариев Октавио, тотчас направив ствол на корягу. – Как считаете, она разлетится в щепки, если по ней пальнуть?

– Нет, потому что вместо пули внутри находится картечь.

– Тогда коряга превратится в решето, – ствол пистолета нацелился на пугало. – Ответьте, вам приходилось использовать огнестрельное оружие против человека?

– Ни разу. Зато диких животных я положил предостаточно. И еще однажды вышиб мозги наглому грифу, пытавшемуся полакомиться моим обедом.

– Здорово! Ему, наверное, полбашки разворотило. Или даже всю. Расскажите поподробнее, чем закончилась ваша схватка. Меня интересуют любые детали.

– Не здесь, юноша, – внезапно нахмурился дядюшка Пио, услышав лязг доспехов, доносящийся со стороны города. – Предлагаю перенести беседу на более поздний срок.

– И вправду, – тотчас понизил голос Октавио, прислушиваясь к нарастающему шуму, – что-то мы совсем заболтались.

– Прими сумку, а я пока пойду потушу фонарь. Зажжем его, когда доберемся до леса. Тут ехать не больше мили.

– Хорошо. Только я беспокоюсь насчет повозки. Как бы она не застряла.

– Ерунда! Дождей не было минимум пять дней, так что пересечь поле нам особого труда не составит. Главное, держись покрепче за бортик.

– Постараюсь.

Спустя полтора часа опасный участок пути оказался далеко позади, а впереди сплошной стеной выросли темные силуэты деревьев, издающие при малейшем дуновении ветра завораживающий шелест, как будто за ними притаилось нечто жуткое. Взяв круто влево, дядюшка Пио проехал вдоль опушки леса еще с милю, затем заставил выбившуюся из сил лошадь резко повернуть направо, а дальше углубился в чащу леса и уже там выбрался на дорогу, ведущую в соседний город, расстояние до которого составляло не меньше трех дней ходу.

– Теперь можешь расслабиться, – услышал Октавио, зажмурив машинально глаза из-за вновь вспыхнувшего фонаря, мигом рассеявшего сгустившиеся вокруг потемки. – Кстати, пистолет пусть останется у тебя. Если вдруг кто-то преградит повозке путь да увидит сразу двух вооруженных людей, это послужит весьма убедительным аргументом в пользу отказа от злых намерений завладеть чужим имуществом.

– Спасибо за доверие, учитель! – бодро прозвучало в ответ. – Всегда мечтал появиться перед кем-то с пистолетом на изготовку.

– Даже не вздумай кому-то им угрожать, – осадил ухмыляющегося подростка дядюшка Пио, крутанув головой по сторонам. – Лучше сунь его за пояс и не вытаскивай до тех пор, пока я не отдам команду.

– Ладно, – нехотя согласился Октавио, пройдясь взглядом по освещенному участку дороги, где виднелись слегка затертые следы чьих-то когтистых лап. – Надеюсь, данное правило не распространяется на тех, кто здесь недавно рыскал в поисках добычи?

– С этими тварями тоже будь осторожен. Как правило, они стремятся сперва подкрасться к лошадям, и неумелый выстрел может стать для нас обоих фатальным.

– Понял.

Хотя вероятность повстречать во мраке леса хищников или грабителей оставалась всегда высока, той ночью ничего страшного не произошло. Избежали неприятностей артисты и в последующие два дня, проведя темное время суток за длительными беседами вблизи полыхающего костра, что, естественно, способствовало их окончательному сближению. Дядюшка Пио взахлеб рассказывал о своей прошлой жизни, при этом не упуская случая вставить между слов какое-нибудь полезное нравоучение, а развесивший уши Октавио впитывал все, словно губка, то и дело забрасывая учителя различными вопросами, частенько не относящимися напрямую к теме разговора. Когда же лесная чаща сменилась цветочным лугом и вдали замаячили городские стены, пришла пора сделать последний привал, чтобы отрепетировать пьесу про Марту – теперь уже используя сразу четыре руки.

– Браво, юноша! – снизошел до похвал дядюшка Пио, наблюдая за тем, как ловко подросток перемещает по сцене вверенную ему куклу. – Осталось припрятать наши деньжата и можно смело отправляться на встречу с публикой. Думаю, скоро мы сорвем небывалые аплодисменты.

– Приятно слышать от вас такое, – разошелся в широкой улыбке Октавио, одновременно заставляя куклу исполнить сложный пируэт.

– Не торопись! – тут же раздался строгий голос. – Сначала дай ей согнуть ноги в коленях.

– Вот так?

– Да, так. А сейчас принимайся за туловище, но старайся изменять положение нитей плавно.

– Вот так?

– Да, так. И не забудь под конец развести в стороны руки.

– Вот так?

– Да, именно так! Еще немного, и ты станешь настоящим мастером.

– Вы мне льстите.

– Ни капли. В тебе действительно скрывается куча талантов.

Ближе к вечеру все усилия подростка, затраченные им на демонстрацию своих театральных умений, были вознаграждены массой всевозможных обновок, изменивших его внешний вид до неузнаваемости. Первым делом дядюшка Пио разорился на изумительный бежевый камзол без рукавов – расписанный золотистым орнаментом, далее шли коричневые зауженные штаны – сшитые из плотного сукна, серая льняная рубаха – со множеством пышных рюшек, черные сапоги-ботфорты на высоком каблуке – добавляющие пару лишних дюймов к росту, белоснежный волнистый парик – призванный скрывать от проницательных глаз зрителей истинный возраст моложавого артиста, и в заключение радостный торговец, успевший вспотеть из-за постоянной беготни по лавке, предложил примерить бордовую треуголку с пером павлина – дабы придать новоиспеченному моднику еще большей напыщенности.

– Что по поводу скидки, любезный? – поинтересовался дядюшка Пио, лично водрузив треуголку на голову Октавио.

– Смилуйтесь, сеньор, – начал артачиться торговец, решив во что бы то ни стало стрясти с этих толстосумов максимально возможную сумму. – Я вашему сыну и так все уступаю по низкой цене.

– Сыну?

– Он ведь ваш сын, не правда ли? Иначе зачем вам понадобилось настолько сильно ему потакать?

– Послушай, отец, – пришел на помощь учителю подросток, – может, вместо скидки ты возьмешь себе вон ту трость?

– Конечно, берите! – тотчас оживился торговец, прикоснувшись ладонью к бронзовому набалдашнику, выполненному в виде головы змеи. – Однако перед вами не совсем трость. Внутри столь безобидной, на первый взгляд, вещицы спрятан длинный и прочный клинок, способный проткнуть человека насквозь.

– Честно признаться, – задумчиво произнес дядюшка Пио, – мне это ни к чему. Но если сын настаивает, то почему бы и нет.

– Значит, по рукам?

– Да, любезный, по рукам! Я согласен сойтись на трости. Заодно хочу пригласить тебя посетить завтра мое представление, за которое не возьму платы.

– Отлично! Непременно приду поглазеть!

Покончив с покупками, артисты отправились на постоялый двор, где их ждал сытный ужин и ночлег, а утром – полностью восстановив силы – они набрали для детишек сладостей, распустили о себе слухи по городу и, установив вертеп в центре площади, приступили к финальной репетиции.

Сгорая от любопытства, кое-кто из мелюзги так и норовил подкрасться сзади, чтобы хоть краем глаза увидеть происходящее на сцене, вследствие чего Октавио приходилось всякий раз топать ногой, тем самым распугивая назойливых зрителей.

Затем наступил полдень, и дядюшка Пио предложил ученику отобедать в таверне, чему больше всех обрадовался тамошний хозяин, ведь его гости оказались довольно щедрыми людьми, заказав исключительно дорогие блюда, коими он потчевал лишь богачей – причем не так часто, как хотелось бы, поскольку богачи предпочитали останавливаться в более престижных заведениях, расположенных на подступах к замку правителя.

Дальше все происходило по отработанному сценарию: сначала собравшаяся публика услышала вступительную речь, описывающую несладкую долю главной героини, заключившей ради денег сделку с дьяволом; вслед за этим был представлен Октавио, чья уверенность значительно возросла не только по причине отсутствия в толпе знакомых лиц, но еще и благодаря новенькому наряду, превратившему его из простого подростка в уважаемого человека; а потом створки вертепа медленно отворились и каждый ребенок – помимо возможности рассмотреть в мельчайших подробностях сцену – получил леденец, что давно являлось неотъемлемой частью представления.

Сложно передать словами, насколько бурно многие отреагировали в момент заключительного монолога, сорвавшегося с губ дядюшки Пио. Кто-то отчаянно хлопал в ладоши, кто-то оглашал округу ликующим криком, кто-то буквально катался со смеху по земле, и не было никого, кто бы остался лишен позитивных эмоций. Особенно это касалось жизнерадостных детишек, подбородки которых лоснились от налипших сладостей.

– Твой выход, юноша! – прорвался сквозь несмолкаемый гомон голос учителя.

– Хорошо! – кивнул головой Октавио, склонившись перед зрителями в низком поклоне. – В пьесе нашей будет толк, если вынести урок: всяко должное уменье подлежит вознагражденью, ну а игры с Сатаной приведут к беде большой! Посему прошу любезно дать медяк нам безвозмездно. Что до тех, кто не скупой, киньте в шляпу золотой!

Через секунду протянутая им треуголка стала быстро наполняться монетами, и вскоре сумма, потраченная дядюшкой Пио на одежку, была целиком отбита. Однако деньги продолжали сыпаться и сыпаться, неминуемо вызывая у состоявшегося артиста чувство глубокого удовлетворения, не идущее ни в какое сравнение с чувством, возникающим после выколачивания процентов из должников.

– Ты просто молодец! – подскочил к умиленному подростку вчерашний торговец, желая раскошелиться наравне с остальными, хотя ему и обещали показать представление бесплатно. – За такое захватывающее зрелище действительно не жалко поделиться золотым. Скажи, как долго продлятся ваши гастроли? А то мой брат не смог сегодня сюда прийти. Чертова телега, на которой мы перевозим товар, совсем развалилась, и он второй день подряд пытается ее починить.

– Вынужден тебя огорчить, любезный, – вмешался в разговор дядюшка Пио. – Завтра утром нам придется покинуть этот славный городишко.

– Жаль. Я бы сам не отказался еще раз увидеть того забавного дьяволенка с вилами. Уж больно справно сидит на нем его красный костюмчик. Прямо загляденье, да и только! Впрочем, одеяние Марты тоже заслуживает всяческой похвалы, потому что идеально вписывается в интерьер сцены.

– Спасибо за столь лестные комментарии. Обещаю как-нибудь к вам вернуться.

С трудом дождавшись, когда страсти вокруг их персон поутихнут, Октавио поспешил уточнить у учителя насчет странного решения срочно выдвинуться в путь и получил достаточно исчерпывающее объяснение.

– Понимаешь, юноша, – произнес дядюшка Пио, щелкнув замком вертепа, – мы слишком близко находимся от твоего родного города, так что существует большая вероятность встретиться с кем-то из его жителей. Даже если тому человеку не будет ведомо, почему ты здесь оказался, он потом обязательно обо всем узнает и посчитает нужным сообщить родителям, где следует нас искать.