Мертвый шторм. Зарождение (18+)

Он взял посох, который использовал как ручное оружие, и произнес:

– Ладно, я пошел.

Быстро пробежав по набережной до выхода, Павел оказался на дороге у самых кремлевских стен. Башня с часами, которую было заметно с воды, как и вход на станцию, находилась ровно с обратной стороны Кремля. Обойти можно как по часовой стрелке, так и против – расстояние было примерно одинаковым, так что Павел выбрал идти по часовой.

Он взял энергичный темп.

Дорогу завалила груда машин. На них Павел обратил особое внимание, потому что заметил, что почти все они стояли с разобранными движками, без колес, зияя пустыми салонами и открытыми бензобаками. Характерное состояние для транспорта вблизи активной, живой станции. Покрышки и обшивка салона шли на обогрев, запчасти двигателя на ремонт и обслуживание генераторов, ну и топливо также использовалось по назначению. И чем больше таких машин было разобрано, тем больше народу проживало на станции. А здесь не нашлось ни одной целой. Хотя, судя по ржавчине в салоне, разбирали их далеко не вчера, скорее всего в первые дни, и поэтому не факт, что на это действительно стоило ориентироваться.

Ещё один момент в автомобилях, который привлекал внимание – это то, что, несмотря на типичную «вечную пробку», которая занимала всю улицу, ровно в центре дороги отчетливо проглядывалось пространство подозрительно удачной ширины, будто бы машины двигали к обочине, освобождая улицу для проезда. Это означало только одно: по поверхности в этом мире на транспорте перемещались очень часто.

С левой стороны дороги Павел заметил красивое здание, похожее на роскошный дворец. Это явно какая–то достопримечательность, возможно, институт или вроде того. В центре здания от пола до потолка прорастало огромное дерево, только не настоящее, а искусственное, являющееся частью архитектурной композиции. Смолов не помнил этого места – видимо, здание было относительно новым на момент Катастрофы. Стало даже немного грустно, что знакомство с городом происходит только сейчас и при таких обстоятельствах.

Миновав метров триста, Павел поднялся по склону и остановился. Отсюда был достаточно хороший обзор, чтобы осмотреть северную часть города за рекой. Предположения, выдвинутые ещё в катере, оказались верными: от этого района сохранилась только первая линия жилых домов, и та довольно сильно обгорела. Сразу за ней начиналась идеально ровная выжженная земля, засыпанная барханами бетонной пыли и обломков. Понятно, почему тут такой высокий фон.

Павел опустил взгляд к реке, потому что заметил какое–то движение.

С такого расстояния ему сложно было разобрать детали, но он понял, что от разрушенного здания с поваленной набок крышей в форме чаши едет автомобиль. И судя по тому, что его получилось распознать с такого расстояния, это было что-то большое, вроде микроавтобуса.

Неужели катер привлек чье-то внимание?

Однако машина доехала до перекрестка и повернула в сторону пустоши.

– Какие-то странные у вас тут движения, – уже вслух сказал Павел и направился к башне.

Оказавшись рядом, он осмотрел площадь перед входом. Это место уже имело свой след в воспоминаниях Павла, потому что именно здесь останавливались все экскурсионные автобусы с туристами. У него даже была фотография, где ему то ли тринадцать, то ли пятнадцать лет, и он пытается изобразить, будто прислонился к этой башне спиной. Сейчас часы замерли на отметке в 17:25. Время, которое электро-магнитный импульс запечатал в момент ядерного удара.

Вдали снова затарахтели мотоциклы. Павел встряхнул головой, прогоняя лирические мысли. Времени мало, не стоило тратить его на осмотр достопримечательностей. Он начал спуск по склону с обратной стороны Кремля. Насколько он помнил, вход на станцию возможен как через главный вестибюль, так и через подземный переход, который находился ближе всего, поэтому нет смысла идти слишком далеко, сначала стоило попробовать ближайший. Спустившись в переход, Павел тут же уперся в стальную стену с небольшой дверцей и маленьким окошком. Это не было похоже на герму, скорее всего помещение с той стороны использовалось как буферная зона.

– Ну что же, была не была! – набрался решимости Павел и постучался.

Удивительно, но ответ последовал незамедлительно. Буквально через пять секунд после удара прикладом, окошко открылось. Через узкую щель получилось разглядеть только какой-то суперкрутой шлем на голове встречающего.

– Кто такой? – послышался голос через динамики громкой связи в шлеме.

Сначала Павел хотел сочинить какую-то историю, что он челнок или торговец, но по снаряжению обычного дозорного понял, что на этой станции работает какая-то серьезная организация, и такая наивная ложь может стоить ему жизни. Поэтому он честно ответил:

– Приветствую! Возможно, вы не поверите, но я прибыл к вам из другого города.

– Чего? Ты пока радгрибы собирал, обожрался ими, что ли?

– Не понимаю, о чем вы, я говорю абсолютно серьезно.

– Ты на себя посмотри, чепушила. Без защиты, в каких–то обносках из другого города он приехал! – дозорный повернулся назад: – Серег, иди сюда, тут какой-то клоун обдолбанный к нам нарисовался…

После этих слов окошко резко захлопнулось и послышался звук открывания засовов. Павел хотел было побежать обратно, но понял, что уже поздно. На поверхности на сотни метров вокруг только открытое пространство – если побежит, его пристрелят, как мишень в тире.

Дверь отворилась и на улицу вышли два бойца. Их броня не уступала шлему, который удалось разглядеть в окошко. Мощная, стильно пошитая, черного цвета с красными элементами, она выглядела будто снаряжение из фантастического фильма про космические войска. На шевроне отчетливо различим красный круг, в центре которого расположился черный силуэт той самой башни с часами, мимо которой Павел только что прошел. У обоих солдат в руках были американские винтовки М4 с тепловыми прицелами.

– Ты типа турист, говоришь? Пройдем, документики твои проверим, турист. Ствол сбрасываем.

Павел послушно снял с плеча АК. Второй боец тут же забрал его. Посох никто трогать не стал – видимо, решили, что это обычная палка для ходьбы. Это радовало. Один из бойцов прошел через дверь, второй указал своим стволом Павлу следовать за ним. Команда была послушно выполнена.

С той стороны действительно оказалось буферное помещение пешеходного перехода, длиной примерно метров тридцать-сорок. В дальнем конце виднелась гермодверь выхода на станцию.

У этого объединения явно все хорошо. Об этом говорила не только форма бойцов, но и состояние буфера: пол украшала свежеуложенная плитка черного цвета, под потолком висел ряд стильных ламп. У самой гермы расположилась проходная рамка металлодетектора и огромный стальной шкаф. Похоже, у всех пришедших изымалось оружие.

Бойцы не довели Смолова до гермы, а лишь до середины помещения, к стальной двери, за которой оказался типичный пункт охраны. Точнее говоря, он был бы типичным в мирное время, но сейчас по-настоящему удивлял.

Огромный диспетчерский пульт с десятком мониторов, на которых показывалась картинка с разных мест поверхности вблизи всех входов. Понятно, почему дозорные открыли так быстро: чужака засекли ещё на подходе. Правее пульта – большой оружейный шкаф и обеденный стол, а левую часть помещения заняли два рабочих стола, на одном из которых стоял раскрытый ноутбук.

Закрыв за собой дверь, оба бойца по очереди сняли шлемы. Под ними оказались балаклавы, так что лица разглядеть все равно не вышло. Один из бойцов указал на стул около стены и сел за ноутбук, а второй перегородил выход своей тушей.

– Ну что, турист, рассказывай, – сказал тот, что был за компьютером. – Как звать, откуда приехал?

– Меня зовут Павел Смолов. Я прибыл к вам из Волгограда, по реке, на катере.

– Как-то ты слишком легко одет для такого путешествия, Смолов, где снаряга?

– У нас там фон невысокий. Били по ГЭС, чтобы город затопить. Поэтому нам так, как вы, одеваться не нужно.

– С какой целью прибыл? – солдат начал печатать.

– Мне нужно письмо передать.

– Письмо? Об опасности? – он вдруг всполошился и пощелкал мышкой, видимо, открывая какие-то формы в системе. – Предупреждение?

– Нет, не в этом дело. Мне тут у вас нужно найти одного человека, передать ему… то есть ей, сообщение.

– Какому человеку? Начальнику станции?

– Нет, это письмо от моего товарища жене, сам он погиб.

Бойцы переглянулись. Затем один из них резко захлопнул ноутбук и встал.

– Ты что, шутки пришел шутить сюда? Проплыл на лодке тысячу километров, чтобы какое-то письмо передать? Слыхал, Серый?

– Ага. Я тоже было поверил, думал, мож серьезное что.

– Да нарик это обычный с «Яшьлека», я же тебе сказал, а ты «выслушай, выслушай». Давай его в карантин отправим, пусть пооткисает немного, а у нас тут как раз пару висяков закрыть надо.

– Всем постам, всем постам! – послышался звук из снятого шлема. Судя по всему, когда он не на голове, его сигнал автоматически переходил на громкую связь. – Внимание! Код 10! Подрыв катера Цикадами на набережной. Всем быть наготове, возможна провокация станции!

Бойцы ещё раз переглянулись. Павел понятия не имел, кто такие Цикады, но понял, что ситуация накалилась.

Дальше все происходило как в замедленном кино. Павел схватился за ножку стула, на котором сидел, и, вставая, швырнул его в сторону бойца у двери, потому что у того в руках был автомат. Второй боец кинулся к своему оружию, но Смолов сделал резкое движение посохом и зарядил ему точно в нижнюю челюсть. Грозный противник свалился, словно мешок с картошкой. За это время второй успел прийти в себя после встречи со стулом, но тут же получил прямой удар посохом, словно копьем, в носовую перегородку. Прозвучал противный хруст, и боец взревел от боли, выронив автомат.

Смолов поднял оружие, но решил, что пока он не знает, с кем имеет дело, лучше избегать лишних смертей. Поэтому он просто вырубил бойца прикладом. Затем подбежал к пульту с мониторами и попереключал камеры. Все они показывали только поверхность, ни одной не было внутри. Это хорошо, ведь если система общая, то весь прошедший перфоманс никто не заметил. Павел ещё раз посмотрел каждую камеру, чтобы понять, что будет дальше.

На одной из них он увидел широкие въездные ворота, которые начали медленно открываться, и на улицу выскочило несколько бойцов. Непонятно, как далеко эти ворота от того места, где находился Павел, но по ширине проема он понял, что проезд предназначался для довольно крупного транспорта, и ждать, пока оттуда выскочит грузовик с армией солдат, не стоило. Времени мало, нужно спешить, чтобы добраться до катера первым.

Смолов взял шлем одного из бойцов, быстро осмотрел его устройство, изучая, куда вставляются кассеты фильтров. Затем он пошарился по разгрузкам валяющихся тел, сдернул оттуда сменные кассеты, нацепил шлем и побежал к выходу. В переходе его никто не встретил, гермодвери оставались закрытыми. По всей видимости, общая тревога касалась в основном группы общего реагирования, дозорных же просто проинформировали о возможной опасности.

Павел выбежал на улицу и на секунду замешкался, выбирая маршрут. Обратный путь не вариант, подъем и спуск отнимут лишнее время. Поэтому он просто побежал прямо, по новому направлению вдоль широкой дороги.

Где-то за спиной послышался тяжелый звук дизельного двигателя грузовика. Времени оборачиваться не было, Павел прибавил ходу. В динамиках шлема раздался какой-то щелчок, затем шипение, и приемник уловил новые источники вещания:

– Тринадцатый, на подходе, видим какого-то гандураса на два часа, чешет на точку, готовы встретить.

– Шелупонь обычная, скорее всего. Держитесь цели, если нужно, шуганите.

– Понял.

Смолов в этот момент, уже добежал до дороги, с которой он осматривал остовы машин. За спиной прогремел крупнокалиберный пулемет, и в двери рядом стоящей легковушки с искрами образовалась огромная дыра. Павел отпрыгнул в сторону, и по тому месту, где он только что стоял, промчался черный, обшитый броней «Урал», который смял остов машины словно консервную банку. Откинув препятствие в сторону, грузовик ушел с главной дороги, спускаясь к воде. Зазвучали выстрелы из автоматов и дробовиков.

– Тринадцатый, рейдеры на точке, оказывают сопротивление.

– Даю добро на ликвидацию.

– Понял, работаем.

К перестрелке подключился тяжелый пулемет. Павел вскочил с земли и направился к месту боя. Его не покидала надежда добраться до катера. Конечно, в сообщении речь шла о подрыве, но Смолов был уверен, что на самом деле взрыв был связан с разбросанными минами, а сам катер не пострадал. И если в пылу боя никто не заметит нового участника вечеринки, то получится запрыгнуть на борт и уплыть подальше отсюда.

Павел быстро, но максимально осторожно пробежал между остовами авто, киосками и зарослями и нырнул за бетонную скамью, буквально в метре от «Урала». Из крыши торчал пулеметчик, чье внимание было сосредоточено исключительно на противниках впереди.

– Лови маслину! – послышался выкрик со стороны катера, следом за которым прозвучал едва различимый хлопок, словно кто-то резко снял пластиковую крышку с пустой стеклянной банки.

Ручной гранатомет! Павел успел спрятаться за скамью, прежде чем яркая вспышка скрыла из вида пулеметчика. Прогремел взрыв. Слишком близко… Картинка и звук на несколько секунд пропали. Павел даже не понимал, жив он или уже нет. Сознание плыло, мысли путались, и в таком состоянии он, казалось, провел вечность.

Постепенно, с ужасным звоном, звук начал возвращаться. А затем вернулась и картинка, правда, поначалу сильно размытая.

Сквозь этот визуальный фильтр контузии Павел смог распознать, как мимо него и временно обезвреженного «Урала» проносится несколько мотоциклов. Постепенно сознание возвращалось в норму и получалось различать больше деталей. Например, то, что, невзирая на во всех смыслах размолотую в мясо башню пулеметчика, грузовик остался невредим. От полного уничтожения его спасла мощная броня, а Смолова – скамья, которую раскололо взрывом на несколько крупных частей.

– Але, прием, слышишь меня! – обратился к нему знакомый голос, но звучал не через динамики. – Вставай, у нас совсем мало времени!

Павел встряхнул головой и наконец-то полностью пришел в себя. Прямо над ним стоял Темный, активно размахивая руками.

– Пошли, бегом, они бросили один мотоцикл!

– Кто? Что? Почему не катер?

– Не успеешь! Пошли, твою ж сраку!

Павел вскочил на ноги и побежал туда, куда указал Темный. Прямо у пирса действительно валялся серый, обшитый броней круизер. Мотоцикл оказался довольно увесистым, и Павел поднял его с большим трудом. Ключи остались в замке зажигания, так что завести не составило труда.

– Умеешь, надеюсь, этой штукой управлять? – спросил Темный.

– Такой здоровой не пробовал, но вообще в детстве у деда был «ИЖ», надеюсь, тут примерно тот же принцип.

– Отлично, давай, вперед!

Они залезли на байк. Тот несколько раз дернулся и заглох. Но, не теряя времени, Павел снова завел двигатель и, быстро вспомнив, как правильно тронуться, вкрутил ручку газа. Двери «Урала» тем временем уже начали распахиваться. Видимо, бойцов внутри тоже немного контузило, что дало немного времени. Когда мотоцикл уже выскочил на дорогу, за спиной прозвучали автоматные очереди. Несколько пуль просвистело совсем рядом, но все обошлось.

Рация молчала – то ли ее повредило взрывом, то ли путники были уже слишком далеко. Поэтому оставалось надеяться, что получится скрыться. Куда ехать, Павел абсолютно не понимал, ведь все его воспоминания ограничивались парой достопримечательностей, и устройства города он совсем не знал. Но логика подсказывала, что двигаться следовало подальше от ядерной пустоши на севере, поэтому на развязке, ведущей на плотину, он повел мотоцикл в обратную сторону – в сторону центра.

– За нами вроде никто не гонится, – подал голос Темный.

Павел ничего не ответил. Он полностью сосредоточился на управлении мотоциклом. На большой скорости промчался по главному проспекту, чудом обходя разбитые авто. В какие-то моменты казалось, что корпус вот-вот зацепит одно из них, и мотоцикл улетит в узкий канал слева от дороги.

Они проехали так ещё около пары километров, когда стало понятно, что можно сбавить ход. Если бы даже за ними кто-то и гнался, то по такой заваленной дороге на грузовике это точно не получилось бы сделать быстро.

– Неплохое знакомство с городом, скажи? – просил Павел, обернувшись на Темного.

– Осторожнее! – только успел выкрикнуть тот, прежде чем в боковую часть мотоцикла влетел тяжелый внедорожник.

Последним, что успел увидеть Смолов, был уже знакомый красный логотип с башней вместо круглой эмблемы старого немецкого бренда.

Глава 3 – Пеньков

Наргиза слезла со стола и начала быстро одеваться, собирая вещи по кабинету.

– Знаешь, Стасик, – сказала она, натягивая юбку, – ты всегда в ударе, но сегодня что-то прям дикий.

– Настроение просто такое, – задумчиво ответил он, – хотелось немного выплеснуть эмоции.

– Почему?

– Ты сейчас шутишь, что ли? Ты же сама в прошлый раз принесла вон те дебильные поручения, – Стас кивнул в сторону рабочего стола, на которых лежали уже скомканные и влажные от всевозможных телесных выделений Наргизы документы. – Ты их не читала, что ли?

– Да мне не особо интересно… – она осмотрела стол и, увидев в кипе бумаг свои трусики, вдруг засмущалась. – Ой! – она достала находку. – Мы же тут все совсем испортили. Надеюсь, ты успел их дочитать…

Какая же она дура! Как она вообще получила свою работу главного инспектора сельского хозяйства? Хотя это идиотский вопрос, скорее риторический. Точно так же, как и все в этом дебильном правительстве: через связи или постель! Какой именно путь был у этой прошмандовки, которой всего двадцать два, очевидно! Не просто же так она по совместительству ещё и (очередная) молодая жена Айрата Ахматовича, Министра Федерации по вопросам сельского хозяйства.

И с такими шалавами тебе, Станислав Михайлович Пеньков, приходится иметь дело. В то время как сам ты в свои тридцать пять, из которых пятнадцать – это копание в свиных отходах, смог дорасти лишь до управляющего станцией Лесничества «Аметьево»!

– Успел, – тем временем, сохраняя внешнее спокойствие, проговорил Пеньков. – Федерация хочет больше птичьего мяса. Оно, видите ли, «чище». Раньше норма была шестьдесят на сорок в пользу свинины, а теперь стопроцентная в сторону птицы, представляешь?

– Так выращивайте больше кур, – безразлично сказала Наргиза, поправляя волосы у зеркала.

– На станции ограниченные площади. Если мы начнем выращивать столько птицы, придется отказываться от свиней. А свинина у нас основной источник дохода от других объединений. Кто нам будет компенсировать бюджеты, Федерация? Хрен там!

– Ой, Стасик, ладно, – она будто совершенно его не слушала, окончательно приведя в порядок прическу, она подошла к нему и чмокнула, – я бы тебе помогла с твоими свино-курами, но Айрат скоро забеспокоится, что я слишком долго проверяю такую замечательную станцию. Так что извини, я побежала!

Она приобняла его и выскочила из кабинета. Наконец-то! Стас был рад этому. Знала бы Наргиза, как искренне он ее на самом деле ненавидел. Ее и все правительство Федерации, частью которого она являлась.

Всех этих оккупантов и коррупционеров. Да, формально Лесничество самостоятельно и независимо. «Автономная Республика», как заявляет на своих пресс-конференциях Хаматов. Невероятная ложь и лицемерие! Ведь все прекрасно понимают, что бедные фермеры и лесники – не более чем сателлиты могущественной державы. Федерация вырубила всю независимость соседей на корню, едва выжившие после Дня Поражения начали собираться в самостоятельное общество. Вырубила под видом благих намерений. Под видом помощи…

Конечно, ведь зачем вам какие-то свои лидеры, зачем вам своя иерархия, доверьтесь нам, непонятно как уцелевшим лидерам прошлой цивилизации, укрывшимся в бункерах у «Кремлевской». Мы покажем вам как надо, возьмем под крыло, дадим все необходимое. Просто так! Конечно! Просто так поделимся электричеством. Просто так будем ставить своих людей. Просто так будем сажать в тюрьму несогласных под видом опасных преступников.

– Лучше бы ракета прилетела в центр, а не на Авиастроительный. Прямо на головы этим уродам! Всему бы метро лучше было потом, глядишь, нормальное общество бы построили, – проворчал Стас.

Он глубоко вздохнул и попытался успокоиться. Эмоции снова переполняли. Жаль, что Наргиза ушла, он бы с удовольствием отымел ее ещё раз. Встав со стола и застегнув ремень на потертых брюках, он подошел к небольшому офисному шкафу в углу, достал оттуда бутылку настойки и отпил немного прямо из горла.

Ничего, ничего. Стас не сдастся. Он ещё пробьет эту стену кумовства и поднимется выше, чего бы ему это ни стоило! И покажет, как правильно нужно управлять всем метро и распределять ресурсы. Получилось же у него за эти годы все-таки занять место руководителя станции, несмотря на все попытки поставить сюда очередного чиновничьего сосунка. Получится сделать ещё больше. Для этого нужно всего три «камня»: общая несправедливость, народное принятие лидера и невероятная сила, хотя бы в виде какого-то оружия.

Пока все просто лишь с первым «камнем»: несправедливость и неравенство чувствовали даже торговцы Южного базара.

Со второго уже начинались проблемы. Да, Стаса уважают как управляющего на его родной станции, и он имеет хороший рейтинг во всем Лесничестве. Но нужно ещё немного взбудоражить своих сторонников, чтобы стать настоящим вождем революции. А для этого нужен повод, которого нет… Точнее, он есть, но пока не на стороне Стаса. Потому что пока он совершенно не понимал, как выполнить это дебильное поручение. Если он сделает все как требуется, то это непременно приведет к печальным последствиям и падению его рейтинга как лидера.

А с третьим «камнем» вообще все грустно. Никакого мощного оружия у Пенькова на руках нет. Да что уж, у Лесничества в целом почти нет никакого оружия. Того скромного арсенала, который имелся, точно не хватит противостоять сильнейшей армии Федерации…

Да уж, полтора «камня» из трех. Не самый лучший комплект для лидера революции.

От мыслей отвлек стук в дверь.

– Кто?! – раздраженно спросил Стас. Наверняка прибежал его секретарь «с полей» с очередным тупым вопросом.

– Проверка из центра, – ответил знакомый голос с другой стороны. – У вас навоз прокис!

– Что за чушь? – Стас подошел к двери и открыл ее.

На пороге стоял агротехнический управляющий «Горок» Артур Шагеев. Он радостно распахнул руки, приветствуя лучшего друга:

– Земельного плодородия тебе, Стас!

– Земельного плодородия, Арти! – он отступил, пропуская товарища внутрь кабинета. – Какими судьбами? Выпьешь? – Стас показал ему бутылку с настойкой.

– Не особо хочу, но, видимо, стоит.

– Ну раз «видимо, стоит», то тут посерьезнее нужно, – открыв ящик стола, Стас убрал туда настойку и достал бутылку коньяка, производимого самим Лесничеством, поставил два бокала на стол и разлил содержимое. – Что там у тебя?

– Да я только что с «Кремлевской». Ездил вот отчитываться перед начальством, – Артур взял один бокал и, сев на кресло напротив стола, почти залпом выпил содержимое. – Плохо дело. Федерацию не устраивает качество поставки древесины. У них сейчас идет подготовка к этому… Дню единства Федерации… В этом году красивая дата, будет большой правительственный форум, ты же в курсе? Так вот, там готовят экспо-центр, не поверишь, прямо на минус втором уровне Терра! Меня, конечно, туда никто не пускал, но сказали, что нужно увеличить поставки благородных пород дерева, а где же мне их взять-то?

– Слушай, это очень странно… От меня только что уехала эта федералка проверяющая…

– О да, кстати, извини, перебью… хочу высказаться… встретил ее сейчас у вокзала. Та ещё стерва. Я вообще тут проездом, а она уже успела мне выразить все, что обо мне и моей станции думает.

Ты просто не знаешь, как правильно с ней общаться, мой перебивающий друг. Впрочем, знать тебе и не следует. Это привилегия настоящих лидеров.

Поэтому вслух Стас сказал другое:

– Да, согласен, меня тоже она затрахала, – он едва сдержал улыбку. – Но в общем-то твои новости весьма удивительно совпадают с моими. Я тоже получил дебильное поручение на грани абсурда. Федерация хочет, чтобы мы выращивали на станции одних курей и отправляли все им.

– Им нужно больше птичьего мяса? Так, может, им птицекрыс предложить?

– Не нравится им мутагенное уличное мясо, брат, в этом вся и проблема. Они же элита общества, они такое не… – он вдруг запнулся, Артур подтолкнул мыслительные процессы, и в голове начал рождаться план, – не едят…

– Что такое?

– Да так… есть идея.

– Это хорошо… У тебя ведь весь бюджет станции на свинине держался, хоть и платим налог в семьдесят процентов. Один только Новый Олимп сколько мяса закупает даже сейчас, в период конфликта…