На горизонте горело зарево

– Пойдем, потанцуем.

– Я не умею, – я был напуган, как мальчишка. Танцевал я, как пьяный мешкой с картошкой.

– А это и не нужно. Просто, если я буду рядом с таким верзилой, никто не решится ко мне приставать.

– Как тебя зовут? – выпалил я.

– Инна.

Теперь я хотя бы знал ее имя.

Двигалась Инна превосходно. За несколько секунд она могла переместиться сразу в несколько мест. Только что она была передо мной, а через мгновение я уже обнаруживал ее позади. Она смело носилась в толпе, не стесняясь при этом толкнуть кого-нибудь локтем. Девицы смотрели на нее косо, парни похабно разглядывали. Я же двигался куда скромнее и лишь слегка пританцовывал. Вскоре мне стало неловко, и я пошел к стойке, сказав Инне, что буду ждать ее там.

Глава 7

Глубокой ночью мы уже шли по городу вдвоём. Максим дал мне ключи от квартиры, а сам остался в пабе. Инна была пьяна, и ее подруга взяла с меня обещание, что я отведу девушку домой. Инна почти не стояла на ногах. Я с трудом удерживал её, она то и дело падала. Когда я в очередной раз поднял ее, она начала бормотать:

– Обычно я веду себя сдержанно, – ее одолевала икота. – Не думай обо мне так. Но мне не хотелось ударить в грязь лицом. Я весь вечер смотрела, как ты, – Инна засмеялась и указала на меня пальцем, – тайком поглядываешь на меня. Тебе явно не хватает решительности, а я не привыкла делать первый шаг. Вот и пришлось ждать, – неожиданно она поцеловала меня в щеку. – Ты симпатичный.

И тут же умолкла. Ноги ее подкосились, и она снова рухнула на землю. Я взвалил ее на спину и отнес в ближайший двор.

– Где ты живешь? – допытывался я у нее.

– Здесь недалеко, – бормотала она.

Каждое слово давалось Инне с трудом – приходилось выстраивать в правильном порядке множество букв, и, похоже, ей этого совсем не хотелось. Добиться внятного ответа я так и не смог. Я снова закинул ее на спину и понес к Максиму. Старик-консьерж долго отказывался впустить нас. Я пообещал, что завтра принесу ему бутылку вина, и он открыл двери.

– Только не шумите. Люди спят.

– Простите. Простите нас, пожалуйста. Мы очень тихо. Тихо… – шептала Инна, еле ворочая языком.

Инну я уложил в гостиной, а сам ушел в спальню, но где-то посреди ночи она пришла ко мне и легла рядом. Во сне я даже не заметил этого, пока не проснулся от сильного толчка – Инна неожиданно вскочила на ноги и побежала в ванную. Когда возня за дверью прекратилась, она вернулась в спальню. Я сидел на краю кровати, пытаясь понять, что случилось.

– Всё в порядке?

– Да, – она вымученно улыбнулась. – Мне просто нужен свежий воздух. – Инна распахнула окно. – Никогда еще не была так пьяна.

– Уверяю тебя, это еще не предел, – я протянул ей стакан воды.

– Неловко все получилось, – она стыдливо прикрыла лицо рукой. Я засмеялся.

– Тебе это кажется смешным? – она была то ли возмущена, то ли напугана.

– Грустить тут точно не о чем, – успокоил ее я.

– Я умираю от голода, – она встала в дверном проеме.

– Есть только кофе.

До утра мы просидели на кухне. Говорили, много смеялись и несли бессвязный вздор, который кажется необычайно мудрым, когда нет уже сил бодрствовать. Я смотрел на нее и мог думать только о том, как она красива. Инна сидела напротив, поджав колени к груди, и говорила неспешно и тихо. Кожа ее сияла в полумраке. Я сходил с ума лишь от мысли о прикосновении к ее губам и желал ее с тем неистовством, на которое мы способны только в юности, когда еще можем чувствовать все, что творится в огромной вселенной, и отдаемся страсти без страха.

Утром мы вышли из дома позавтракать. Закусочная пустовала. К нам тут же подошла дородная женщина, оголив в улыбке желтоватые зубы:

– Готовы заказать? – спросила она, поглядывая на нас брезгливо.

– Может, посоветуете что-нибудь?

– Возьмите омлет, – женщина забрала меню из моих рук. – А вашей спутнице?

– То же самое, – Инна сидела, уставившись в стол, и явно не способна была что-либо выбрать.

Женщина поспешила уйти. Инна, вяло взглянув на меня, спросила:

– И что дальше? – голос ее звучал измученно.

– Для начала неплохо бы выспаться, – я уже не способен был думать.

– Да, – закивала она. – Мы ещё увидимся?

– Надеюсь, – я и впрямь очень надеялся на это.

Инна мягко улыбнулась и протянула мне салфетку, на которой неуверенным почерком был написан номер. Я аккуратно сложил ее пополам и убрал в нагрудный карман. Она внимательно следила за моими движениями, словно желала убедиться, что я не передумаю в последний момент. Лишь когда я застегнул пуговицу, она наклонилась и поцеловала меня. Еле заметно и кротко, словно боялась, что я могу отреагировать как-то не так.

Позавтракав, она тихо сказала: «Мне уже пора», – и тут же ушла. Так быстро, что я не успел заметить, как остался сидеть в одиночестве. Вернувшись в квартиру, я обнаружил Максима спящим на полу возле кровати. Он лежал, раскинув короткие руки в стороны. Я лишь подумал: «Боже мой, та еще была ночка», – и сразу лег спать.

Проснувшись вечером, я застал Максима уже на кухне.

– Ты голоден? – спросил он, накрывая на стол. – Я приготовил окорок.

Готовил Максим бесподобно, как и любой человек, привыкший наслаждаться каждым мгновением жизни. Я жадно заглатывал куски мяса, даже толком не прожевывая, и тут же отправлял в рот новый кусок.

– Спорим, – самоуверенно заявил мой приятель. – Ты давно так вкусно не ел?

– Ты шутишь? – промычал я, расправляясь с очередным куском. – Так вкусно я не ел никогда.

Весь оставшийся вечер мы просидели в гостиной. Я лежал на полу, а Максим сидел напротив и рассказывал истории о своём отце, который, будучи человеком рабочим, умудрился объездить полмира, прокладывая тут и там железные дороги. Максим восхищался им. Говорил с трепетом, используя громогласные фразы и то и дело вскакивая на ноги, чтобы передать его повадки.

Где-то посреди ночи он неожиданно спросил:

– А каков твой отец? – обычно я ни с кем не обсуждал свою семью.

– Не знаю. Он ушел от нас много лет назад. Я почти не вижу его. Раз или два в год. Наверное, я должен был интересоваться им, но я почему-то никогда не спрашивал о нем у матери.

– Тебе не за что себя винить, – его голос был снисходителен.

Максим помолчал немного и снова принялся рассказывать о своем отце. Как однажды тот был командирован в Африку и решил сфотографироваться с питоном, заползшим в палаточный городок. Он провозился с ним весь день и так привязался к твари, что решил приручить. Он начал подкармливать змею, невзирая на недовольство жителей палаточного городка, которые негативно относились к присутствию двухметрового гада. За те три месяца, что отец Максима провёл в Нигерии, он сильно привязался к змее и даже хотел увезти ее домой, но вынужден был отпустить на волю, потому как сотрудники аэропорта наотрез отказались принимать на борт дикого питона. Думаю, его отец выдумал эту историю, но я не стал разочаровывать Максима. Слушая, как тот говорит, я так и заснул на полу.

Глава 8

Следующим утром во время завтрака Максим неожиданно спросил:

– Ты когда-нибудь видел горы? – он потягивался в дверном проеме.

– Только те, что вокруг Ключа, – ответил я, ковыряя вилкой глазунью.

– Шутишь? Ты приехал на юг, но ни разу не удосужился съездить в горы? – Раньше я об этом не задумывался, но, когда Максим озвучил мысль, она показалась мне действительно абсурдной. – Я знаю одно местечко, – продолжил он. – Тут недалеко. Там есть смотровая площадка. С нее можно как следует рассмотреть горную цепь. Можем прокатиться туда сегодня.

– Ты это серьезно? – я не мог понять, шутит ли он.

– Ну да. – Максим обвел взглядом стены. – Не торчать же все время в квартире.

Мы наспех собрались и поехали на вокзал. Было удивительно жарко. Я все не мог привыкнуть, что в марте можно прогуливаться в одной рубашке. Дома еще лежал снег.

Поезда в Горячем Ключе ходили исправно. Станция работала без остановки. В зал набивалась толпа, ожидая отправки на Адлер. Мы подоспели к отходящей электричке и сразу заняли места. Вагоны были переполнены. Людям приходилось стоять в проходе. Местные старушки везли все, что можно было продать. По проходам толкались цыганские детишки, выпрашивая у пассажиров монетку, а у зевак и вовсе обчищая карманы. Максим занял место у окна и долго думал о чем-то.

– Кем ты видишь себя в будущем? – вдруг спросил он.

– Не знаю. Никогда об этом не задумывался. – Максим часто задавал странные вопросы, но мне это даже нравилось.

– А если задуматься прямо сейчас? – он повернулся ко мне. Взгляд его был испытывающим.

– Да какая на хрен разница? Я просто хочу жить. К чему эти вопросы?

– Просто спрашиваю. – Максим пожал плечами. – Я хочу обзавестись семьей и скучной работой, но перед этим как следует нагуляться. Так, чтобы еще много лет вспоминать прожитые годы.

– Как твой отец? – упоминание об отце воодушевило Максима.

– Да. Я хочу вырваться из-под власти моей семьи. Меня напрягает все это.

– А что стало с твоим отцом?

– Он умер полтора года назад, – Максим нервно дернулся. – Но я сейчас не об этом. О чем ты мечтаешь, о действительно великом, что изменило бы мир навсегда?

– Зачем мне мечтать о великом? Большие мечты – для больших людей, – это была не просто отмашка. Я и впрямь так думал. Отчасти думаю так и сейчас.

– Неужели ты думаешь, что нам не нужны перемены?

Максим уперся лбом в стекло и уставился туда, где со звоном неслась весна, а птицы стаями летели на север. И все суетилось, двигалось, и возня эта протекала так буднично, что заметить ее мог далеко не каждый.

Доехали мы быстро. Сошли на станции в маленькой деревушке. Всюду было тихо. Жизнь шла размеренно. Приезжих редко заносило сюда, и люди могли спокойно заниматься делами. Максим повел меня по грунтовой дороге на высокий холм, на вершине которого виднелась полуразрушенная крепость и высокий флагшток. Флагшток пустовал.

Во времена империи гарнизоны высматривали отсюда абреков, спускавшихся с гор. Потом под холмом появилась эта деревня. Гарнизон передвинулся примерно на сто километров к востоку, и вплоть до революции крепость служила тюрьмой. Во время Великой Отечественной войны здесь располагался штаб. Крепость сильно пострадала от авиаудара, и никто так и не взялся ее восстанавливать. Уже после развала Союза местные жители построили смотровую площадку в надежде привлечь туристов, но особой популярностью это место не пользовалось.

Когда мы наконец поднялись на холм, я поднял глаза и застыл от восторга. Всюду, куда я мог дотянуться взглядом, простирались горные хребты, исчерченные у основания полосками сосен. Со стороны цепи холм круто обрывался вниз и заканчивался маленькой речушкой. Горы находились достаточно далеко, и с утеса можно было рассмотреть их от подножья до самой вершины. Все мелкие объекты съедало расстояние, и цепь представлялась грудой валунов Прямо напротив утеса стояла самая большая гора, на которой, словно зеленые родимые пятна, росли островки деревьев. По обе стороны от нее находились горы поменьше, а остальные и вовсе напоминали сопки.

– Ну, как тебе? – спросил Максим.

Но я не смог ответить. Стоял в оцепенении, имея возможность только смотреть. Вид этих гор так резко отпечатался в моей памяти, что если бы кто-нибудь расколол мне черепную коробку, то в зияющей дыре увидел бы эти огромные горы. Я стоял и с трудом переваривал тот факт, что в мире существует что-то настолько большое. Я был здесь никем и ровным счетом ничего не значил в царстве этих вековых валунов. Какое им до меня дело? Они стояли здесь миллионы лет и охраняли покой небес. Никогда прежде я не чувствовал себя так легко. Дышалось свободно, а сердце стучало так сильно, что звук его отдавался в ушах. Я просто стоял на вершине холма, упоённый осознанием того, что являюсь лишь маленькой точкой в бесконечной вселенной.

По дороге домой я не произнес ни слова, лишь кивал иногда, чтобы Максим не решил, будто я его не слушаю. Он все говорил, а я лишь думал: «Эй, приятель, что толку в наших словах? Лучше пройдемся молча и впитаем в себя этот день. Ведь, может быть, завтра уже никогда не наступит».

Вечером, вернувшись домой, я позвонил Инне, но трубку она не взяла. Я вернулся к Максиму и попытался ничем не выдать своего огорчения:

– В чем дело? – раскусил он меня с первого взгляда. – Ты только что был весел.

– Просто испортилось настроение, – отмахнулся я.

– Не спеши с выводами. Уныние никому не идет на пользу.

– Дело совсем не в ней, – я тут же осекся, а Максим лишь лукаво улыбнулся.

Той ночью я впервые не стал засиживаться допоздна. Был слишком вымотан долгой прогулкой. Но, наверное, все это было лишь оправданием. Я просто не мог отвлечься, и мысли мои то и дело возвращались к Инне.

Уже глубокой ночью, когда я смог наконец-то заснуть, раздался сигнал телефона. Проклиная весь свет, я взял аппарат в руки. Пришло сообщение от Инны: «В два. У медицинского колледжа».

Глава 9

Когда я проснулся следующим утром, Максим уже ушёл на работу. Я позавтракал и, усевшись в кресле с чашкой чая, попытался написать очерк о горах. Ничего не вышло. Странно, ведь всегда получалось запросто, а тут – ни строчки. Отчаявшись, я нашел на полке старую книжонку с хокку, устроился у окна и все утро просидел над ней. Одно хокку я помню до сих пор, хотя, к стыду своему, не знаю автора, да и никогда не пытался узнать.

«Сознательно ни за чем не следя,

Пугало в горном поле стоит не напрасно.

Все остальное подобно ему».

В полдень я вышел на улицу. Настроение было отличное, и я отправился прогуляться по городу, чтобы вдоволь насладиться весной. Каждый прохожий виделся мне старым другом, южная сутолока – карнавалом безудержной жизни, а мир словно ликовал заодно со мной. Я немного побродил по улицам и, плененный терпким запахом, заглянул в кофейню, где разговорился с одним осетином.

Вернувшись на улицу, я направился в парк. Побродил по Аллее тысячи сосен и вдоволь напился воды у источника – вода была чуть солоноватой и пахла сероводородом. А после расположился прямо на траве и просто лежал. Но вскоре подошел полицейский в маленькой фуражке, водружённой на бритую голову, и приказал мне убраться, пригрозив увезти в отделение. Я был так весел, что не мог даже злиться.

На входе в медицинский колледж меня долго разглядывал охранник и наотрез отказался впустить. Я с невинной ухмылкой уселся на ступеньки возле дверей и стал разглядывать пёстрых студентов, шныряющих туда-сюда по дорожкам, пытаясь различить среди них Инну. Неожиданно она показалась из толпы, уверенно шагая в коротком бежевом платье с рукавами в три четверти. На ногах ее красовались плетеные босоножки. Подойдя ко мне, она, словно извиняясь, сказала: «Иногда мне нравится чувствовать себя женщиной», – и пошла дальше, не дожидаясь, пока я встану. Я поднялся и двинулся за ней следом.

Инна предложила пойти к ней, в квартирку, которую снимали для нее родители. Жила она с подругой, платившей половину ренты. Родители не знали об этом, и деньги она оставляла себе. Я кивнул в знак согласия, и мы свернули на узкую улочку, по обеим сторонам которой стояли двухэтажные домики.

Инна шла рядом и говорила что-то, а я витал в облаках, упоенный ее присутствием. На юге укрепилась весна. В город хлынули туристы. С приходом тепла Горячий Ключ потерял свой окрас и превратился в один большой санаторий, и все, что можно было увидеть здесь, – это торговцы, мусор и толпы приезжих. Я взглянул на Инну. Все это время она продолжала говорить.

– Вообще, вулканы – моя самая большая страсть.

– Вулканы? – очнулся я от своих мыслей. – Зачем ты тогда пошла в медицину?

– Так хотела мать. Я всегда любила вулканы и мечтаю побывать на Кракатау. Это один из самых больших вулканов. Когда он в последний раз извергался, выброшенный им пепел дважды облетел земной шар.

– Тогда зачем ты тратишь время на колледж? – никак не мог понять я.

– Мать не позволит мне уехать, пока я его не окончу.

– Так, может, пора уже жить самой? – Инна метнула в меня недобрый взгляд. Я сразу понял, что задел больную тему.

– Да, но ведь она хочет как лучше, – словно оправдывалась перед собой студентка. – К тому же, платит за квартиру и прочее. Я еще не чувствую достаточно ответственности, чтобы заботиться о себе самой. Поэтому лучше никуда не спешить.

Квартира была просторной и светлой, со старой мебелью и деревянными полами. Большая кухня и две комнаты. Все очень просто, без излишеств. Инна провела меня в спальню и ускользнула в ванную. Вышла уже в коротких шортах и футболке с обрезанными рукавами, села в кресло и, закинув стройные ножки на подлокотник, спросила:

– И что мы будем делать? – в ней было что-то подростковое и бунтарское, что немного настораживало меня.

– Если честно, я умираю с голода, – наверное, я должен был сказать что-то более соблазнительное, но ума у меня хватило только на это.

– Боюсь, что могу предложить тебе только кукурузные хлопья, – Инна бросила на меня пристальный взгляд. – К тому же, думается мне, ты пришел не за этим.

Она подошла вплотную и уперлась лбом в мою грудь. Долго стояла так, затем, взяв меня за руки, потянула на кровать. На мгновение она замерла в нерешимости, но, встрепенувшись, начала меня целовать. Признаться честно, подобного финала нашей встречи я не ожидал.

Весь день мы провели в постели, опустошая коробки с кукурузными хлопьями. Я лежал на спине, закинув руки за голову, и что-то рассказывал Инне. Она увлечённо слушала, покачивая головой и роняя иногда короткие реплики. Когда я закончил, она откинула волосы и, упершись подбородком мне в грудь, сказала:

– Что я делаю? – во взгляде ее проскользнуло смущение. – Я ведь тебя едва знаю. Ты, наверное, думаешь, что я со всеми парнями такая? – я хотел возразить, но она прижала палец к моим губам. – Просто я решила, что с тобой все будет просто.

– Тогда зачем ты все усложняешь сейчас? – я не допускал ни единой дурной мысли о ней и не хотел, чтобы она чувствовала себя виноватой.

– Мне страшно, – вдруг она стала, как прежде, твердой. – Хотя какая теперь разница? Ты либо уйдешь, либо останешься. В любом случае, сделать я уже ничего не могу. – Инна рассеянно улыбнулась. – Чем ты вообще занимаешься?

– Ничем серьезным, – похвастаться мне было нечем.

– А что собираешься делать дальше? – она хотела узнать меня, а я и впрямь тогда не задумывался о таких вещах.

– Не знаю, – я уставился в потолок. – Может, останусь здесь. А может, мы вместе махнём на Кракатау, – она засмеялась.

– Зачем ты приехал сюда? – меня уже одолевал страх. Она задавала очевидные вопросы, а мне нечего было ответить. Я не задумывался обо всем этом. Мне казалось, Инна решит, что я умалишённый.

– Просто хотел прокатиться, – и уже про себя – «Мог бы соврать что-то вразумительное!»

– И что дальше? – все не унималась она.

– Прокачусь по друзьям, а потом вернусь в Белгород и устроюсь на работу. Если все сложится, буду копить на следующий год.

– И все? Как-то глупо.

Инна смолкла, а я смотрел, как она игриво дергает тонкими бровками, пока тело ее лежит в обнаженном спокойствии, и не переставал любоваться ею, повторяя про себя: «Неужели все это взаправду?» Если бы я был хоть немного поумнее, я бы еще тогда понял, что все это мираж и самообман.

Глава 10

Когда солнце село, мы решили выйти из дома. Я уговорил Инну двинуть в паб, что находился всего в четырех кварталах от ее квартирки. Паб был неизменно полон.

Мы заняли столик и заказали эль. Разговор шел непринужденно, и всё было просто прекрасно, пока к нам не подсел какой-то парень. Он бесцеремонно уселся рядом и приблизил ко мне одутловатое лицо с маленькими, близко посаженными глазами. Парень был пьян. Запинаясь, он начал мямлить:

– Я очень извиняюсь, но можно один вопрос? – мы с Инной переглянулись.

– Валяй!

– У тебя случайно нет братьев? – Он ткнул толстым пальцем мне в грудь.

– Есть. А в чем дело? – удивился я.

– Пять лет назад они окончили училище?

– Да, – я не мог взять в толк, откуда он знает моих братьев.

– Я так и знал. Из тысячи лиц узнаю земляка, – парень разразился раскатами смеха.

– Ты знаешь моих братьев? – я не мог поверить, что что-то из моей прошлой жизни могло оказаться здесь, в Горячем Ключе.

– Три года учился с ними, – парень задорно рассмеялся. – Я просто обязан вас угостить, – он подозвал официанта. – Отказа я не приму.

Парня этого звали Паша. Веселый, тучный и чуть глуповатый. Он жил в моем городке, работал на руднике, а в Горячий Ключ приехал в отпуск с женой, чтобы поправить здоровье, и, пока благоверная нежилась в горячих источниках, Паша с утра до ночи просиживал в пабе. Инне он не понравился, но узнал я об этом только утром. Мне же было приятно с ним потрепаться. Я давно уже не слышал вестей из дома. Мы сидели, как пара старых приятелей, и опустошали пинту за пинтой.

Вскоре в пабе заиграла музыка. Инна, увидев в ней спасенье, попыталась утащить меня танцевать, но я не понял намека и отправил ее одну. А сам остался пить с новым приятелем. Паша сделал большой глоток, а после, вытерев толстые губы, сказал:

– Хорошую подружку ты ухватил. Только тебе нужно лучше следить за ней.

– О чём ты? – мне не понравился его тон, а алкоголь бередил юную кровь.

Паша взял меня за затылок и повернул мою голову в сторону Инны. Она извивалась в объятиях какого-то парня. Я встал и подошёл к танцующей парочке. Инна, увидев меня, протянула руки, чтобы обнять меня, но я увернулся и двинулся к парню. Он продолжал танцевать. Я, не сказав ни слова, ударил его в лицо. Парень отпрянул, но вскоре пришел в себя и обрушил на меня тяжёлый удар. Инна взвизгнула. Я пошатнулся и рухнул на пол, успев лишь заметить, как довольно ухмылялся Паша.

– Ты охренел? – закричала на меня Инна.

Но я уже не слышал. В то время я был очень несдержан и безрассуден. К тому же, там, где я вырос, все проблемы решались именно так. Конечно, это не оправдывает меня, просто, когда насилие является нормой в твоей окружающей действительности, требуется время, чтобы понять, что этот путь ведет в никуда. А где-то внутри меня кипела злоба и обида на весь мир, свойственная всем молодым юношам, и иногда она вырывалась наружу, лишая меня всего человеческого. Это что-то вроде инстинкта. Злость закипает, и ты превращаешься в комок звериной агрессии, не способный контролировать себя. Я вскочил на ноги, сжав в руке связку ключей, и уже собирался броситься на бедолагу, как вдруг пространство пронзил крик Инны.

– Прекрати!

Я остановился. К нам уже спешила охрана и друзья этого парнишки. Лишь в тот момент я понял, какую глупость натворил. Мне хотелось крови. Хотелось втоптать лицо бедолаги в землю, но крик Инны отзывался во мне эхом, заставляя прийти в себя. Никогда прежде мне не удавалось остановиться в драке, и что-то внутри меня злобно шипело: «Не стой же! Развороти рожу этому ублюдку! Не смей спускать ему этого!», – но крик Инны был куда сильнее. Пересилив себя, я извинился перед незнакомцем, взял Инну за руку и повел ее прочь из паба.

Парень оказался не так уж прост. Одним ударом он рассек мне губу. Из носа текла кровь. Я плелся за Инной по темной улице и не мог привести мысли в порядок. Она привела меня в квартирку и уложила рядом с собой на кровать. Я тут же заснул, так и не сняв одежду. Ночью меня тошнило – похоже, удар крепко встряхнул мне мозги. Было безумно стыдно. В прошлом мне доводилось делать и более жестокие вещи, но именно в эту ночь мне хотелось развалиться на атомы, лишь бы заткнуть свою совесть.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.