А был ли я?

Крупные снежинки, кружась, медленно падали на землю. Глядя на падающий снег, я думал, что это похоже на замедленное воспроизведение фильма. Казалось, что перед тобой одновременно прокручивают, совместив на одном экране, две картины, где на одной показан обычный город, а на другой – замедленное кино с падающим снегом.

Сбавив шаг, я приподнял правую руку ладонью вверх, создав «аэродром» для падающих белых мух. Пытаясь рассматривать белые неповторимые узоры, я обратил внимание, что снежинки, падая на перчатку, как-то уж очень быстро таяли, не оставляя мокрых следов.

– Одни аномалии кругом, – пробубнил я, понаблюдав еще немного и убедившись в том, что снежинки действительно тают непривычно быстро.

Опустив руку и идя дальше, я продолжил размышлять.

«Ну, со снежинками это, может, и не аномалия вовсе никакая, а просто мое субъективное мнение, – включил я опять логику. – К примеру, снежинки вовсе не тают потому, что поверхность перчатки прохладная, а быстро пропадают из-за того, что они легкие и их просто сдувает в результате моего движения вперед. А кажется, что медленно падают, потому что я давно не видел такие большие и пушистые снежинки, которые, по-видимому, из-за своей площади имеют большую парусность, что способствует сопротивляемости падению. Опять же, наверное, скорость падения снежинок зависит от таких факторов, как атмосферное давление, влажность…»

Так, в раздумьях, я вышел к парковке, где стоял мой автомобиль. Грузовика, перегораживающего выезд моему авто, уже не было. Зато какой-то чудила, сдавая назад на своем старом опельке, пытался припарковаться прямо на том месте, где стоял мой автомобиль.

– Вот черт! – только и вырвалось у меня.

Быстро преодолевая оставшийся путь, я крикнул водиле:

– Эй, куда прешь!

Автомобиль, не думая останавливаться, по-прежнему продолжал движение назад, намереваясь встать на место моей машины. Успев подбежать, когда до столкновения оставалось с полметра, я стукнул ладонью по багажнику опеля, крикнув при этом:

– Стой!

Автомобиль замер, затем проехал пару метров вперед и снова остановился. Из открывшейся передней двери вышел толстый дядька в засаленной куртке. Подойдя к задней части своей машины, он осторожно заглянул за багажник. Потом, встав на одно колено, заглянул под задний бампер. Затем, встав и отряхнув колено, обошел свою машину, внимательно осматривая ее.

Я стоял и наблюдал за происходящим, ожидая, что же будет дальше.

А дальше толстый водитель, сев за руль своего авто, начал снова сдавать назад.

Понимая, что этот дядька не видит ни меня, ни мой автомобиль, я сделал шаг навстречу медленно едущей назад машине, а затем не сильно пробарабанил уже двумя ладонями по багажнику. Звук неожиданно получился довольно громким. Автомобиль резко остановился. Я отошел немного в сторону и снова стал наблюдать.

Водитель, не глуша мотор, вышел из автомобиля. Не закрывая дверь, толстяк быстро подошел к задней части своего авто и оглядел его. Затем, опустившись уже на оба колена, водила залез с головой под бампер. Через минуту, по-видимому, осмотрев под машиной все как следует и не обнаружив ничего подозрительного, дядька, тяжело дыша, поднялся. Потом мужик, отряхнувшись от снега, с удивлённым лицом снова обошел авто, внимательно осматривая свой опель. В итоге толстяк еще раз подошел к задней части своей машины и снова внимательно все осмотрел. Постояв так с задумчивым лицом с минуту, водитель опеля хмыкнул, пожав плечами. Затем дядя, почесав затылок, сел в свою машину и уехал на другой конец стоянки, где было одно свободное место.

Со словами «Что-то стало холодновато» я подошел к своей машине и сел на водительское место.

В автомобиле, казалось, было еще холоднее, чем на улице. Я завел двигатель и стал ждать, когда прогреется салон. Смотря по сторонам, я увидел неподалёку одиноко стоящую урну. Урна была бетонной, без днища, еще из советских времен, такую вполне можно было переставить. Выйдя из машины, я подошел к урне и, перекатив ее, поставил метрах в двух от переднего бампера своей «шеви».

– Вот так-то лучше будет. Никто не полезет больше парковаться на место, где стоит мой автомобиль.

Минут через пять я почувствовал, что в салоне уже немного потеплело. Потихоньку согреваясь, в раздумьях о происходящем я уставился на стоящую впереди урну.

– Интересно! – приподнял я бровь.

Сейчас я обратил внимание, что на верхней кромке кольца урны совсем не было снега. По идее, при ее перемещении, держа за верх, я, конечно же, непроизвольно стряхнул бы его. Но, с другой стороны, часть снега должна была налипнуть на верхушку урны, подтаяв под ладонями. Я продолжил рассматривать урну, и мне показалось, что помимо снега, местами отсутствовала еще и часть самого бетона, из которого она была сделана. Выглядело это так, словно на нарисованном карандашом рисунке отсутствует небольшая часть верхушки изображенного предмета, будто бы она стерта ластиком. Хотя я хорошо помнил, что вся урна и верхняя ее часть были целыми.

«Интересненько, интересненько!» – мне стало любопытно узнать, ровный у урны верх или нет.

Я только начал потихоньку согреваться в теплой машине. Решив пока не выходить на улицу для осмотра поверхности большой «пепельницы», я стал снова анализировать все, что со мной случилось.

– Ну, давай еще раз все как следует проанализируем! – обратился я сам к себе. – Соберем, что имеем и решим, что будем делать дальше.

Мысль о том, что я умер, отметем сразу – так я решил уже не в первый раз. Как-то не хотелось в это верить, да и ощущал я себя вполне нормально. Живым!

Чувствовал и ощущал я себя действительно как обычно: тут зачешется, там в животе заурчит… Вот бедро сверху побаливает – результат моего сегодняшнего падения. Опять же, на окружающую температуру адекватная реакция тела: когда холодно – мерзну, вот теперь стало тепло – согрелся. «К тому же еще и чувство голода начинает потихоньку подкрадываться» – понял я, обратившись к своим ощущениям. Все шесть чувств восприятия мира здорового человека работали у меня исправно, без каких-либо заметных изменений.

– Думаю, этого количества доводов, что я жив, вполне достаточно, – негромко проговорил я.

Согревшись, я снял шапку и бросил ее рядом со своей сумкой, лежавшей на переднем сидении. Немного снизив обороты печки, я продолжил размышлять.

Да и не сплю я! Очень уж долгий, сложный и необычный сон получился бы, будь это так.

«Хотя… – вспоминая недавний сон, подумал я, – приснилось же сегодня, что мне голову отрезают. Вполне себе необычно – и все же реалистичным казалось».

Ну, даже если это и сон, я все равно решил, что необходимо все как следует обдумать и затем решить, что дальше делать.

Итак. Что имеем? Меня никто не видит. Меня и, получается, мой автомобиль, мои вещи и одежду. Плюсом к этому меня никто не слышит, хотя я прекрасно всех слышу и вижу! Почему-то есть еще один такой же, как я, или очень похожий на меня чувак. По телефонам родственников, друзей, знакомых отвечают незнакомые люди. Материя, вышедшая из меня, такая как дым, жидкость, кусочки твердого вещества, становится невидимой.

Прервав ход своих мыслей, я посмотрел на урну. Выйдя из автомобиля, подошел к ней. Нагнувшись, я внимательно осмотрел ее верхнюю кромку. На урне действительно отсутствовал снег и часть верха. Прикоснувшись рукой к мусорке, я провел ладонью по кругу ее верхушки. Мои пальцы ощутили гладкую, с небольшими плавными бугорками поверхность. Увиденное моими глазами шло в разрез с тактильными ощущениями. Я приподнял руку и затем опустил ее, надавив указательным пальцем на то место, где, как говорили мне мои глаза, была самая большая выемка. Не доходя до поверхности этой впадины, мой палец уперся в невидимую преграду. Я надавил еще несколько раз с усилием, но мой палец так и не дошел до видимой части верха урны.

– Да, брат, – обратился я сам к себе негромко, – аномалия! Все-таки кругом одни аномалии!

Затем я, повернувшись и направившись было к своему автомобилю, остановился в удивлении. Только теперь я обратил внимание, что на моей машине вообще не было снега. По-видимому, снег, падая на мою «Шеви», тоже становился невидимым, как и она сама. Теперь мне было понятно, почему другие водители не видели фигуру облепленной снегом машины, которую, казалась бы, как я сейчас понял, должны были увидеть.

Сев обратно в автомобиль, я продолжил обдумывать происходящее. Получалось, что те места, к которым я прикасался, прикладывая при этом усилия во время перекатки урны, стали от этого невидимыми. Это с одной стороны. С другой стороны, снег, падая на мою машину, и безо всякого прикладывания к нему усилий тоже становился невидимым.

Становилось все интереснее и непонятнее, что вокруг происходит.

Анализируя факты, я продолжил делать выводы.

– Итак, выходит, что каким-то непостижимым образом стали невидимыми я, мои вещи и мой автомобиль. А также почему-то при моем контакте с некоторыми предметами или их частями они тоже становятся невидимыми.

Я схватился за руль двумя руками и крепко сжал его. Терпеливо просидев так минут пять, я разжал пальцы рук и убрал их. Внимательно разглядывая те места, за которые только что держался, я не заметил никаких изменений. Руль выглядел таким же равномерно черным.

Посмотрев через боковое окно своего авто, я увидел лежащую неподалеку слегка припорошенную снегом ветку. Выйдя из машины, я подошел к ветке и поднял ее. Затем, отломив тонкий кусок, отшвырнул его в сторону, оставив себе более толстую часть. Отряхнув оставшийся кусок ветки от снега, я сел с ним обратно в машину. На всякий случай повертев палку перед глазами, я убедился, что это обычный кусок дерева. Начав эксперимент, я выставил руки перед собой на небольшом расстоянии друг от друга и крепко сжал ветку. Наблюдая за временем на часах приборной панели автомобиля, я просидел так пять минут, продолжая держать ветку перед собой. Наконец, медленно разжав правую руку, я отвел ее в сторону.

– Вот черт! – вырвалось у меня.

Хоть я и был готов к тому, что произойдут какие-то изменения, но все равно удивился увиденному. Ветка была сухой, серого цвета, толщиной сантиметра два, с небольшим изгибом у конца. В общем-то, ветка как ветка, ничего особенного, но вот только в том месте, где я ее только что сжимал, она отсутствовала. То есть она, конечно, там была, но ее в этом месте не было видно. В том месте под ней теперь виднелась приборная панель моего автомобиля.

– Или… – я поднял высвободившуюся руку, выставил указательный палец и медленно направил его к тому участку палки, которого не было видно. Палец, достигнув места, где должна была быть ветка, уперся в твердую поверхность. Тогда я положил ставшую необычной палку себе на ноги, разжал вторую руку и убрал ее. У себя на ногах я увидел три коротких отрезка ветки, лежавших в одной плоскости и составлявших одну линию с небольшими промежутками между собой. Разглядывая ветку, я ясно увидел, что в тех местах, где ее сжимали мои руки, она как бы отсутствовала. Видны были плавные короткие переходы видимой части на невидимую и обратно. Причем в тех местах, где не было видно ветки, не наблюдалось ни малейших кусочков древесины. Места, которые сжимали мои руки, стали абсолютно невидимыми.

– Так, так, тааак, – негромко произнес я.

Взяв ветку рукой за один конец, я поднес ее к глазам и стал внимательно рассматривать.

– Well, well, weeell, – повторил я уже на заморском и затем добавил: – Нет, совсем не видно!

Сквозь те места палки, которые стали невидимыми, отчетливо просматривалось лобовое стекло моего автомобиля и дальше – стоянка с припаркованными машинами.

Решив не выбрасывать ставшую необычной палку, я положил ее на соседнее кресло. Интересно было, останется ли ветка такой, местами невидимой, навсегда? Или, может быть, со временем она снова станет такой, как прежде – обычной ничем не примечательной палкой.

Получалось, что те места предметов, к которым я прикасался с усилием, становились невидимыми.

Ладно. Все необычности, произошедшие со мной на данный момент, я вспомнил и зафиксировал у себя в голове. Теперь нужно обдумать и решить, что делать дальше.

«Хотя все-таки странно… – пришла мне в голову новая мысль. – Себя… – я вытянул шею и посмотрел на свое отражение в зеркале заднего вида, – Значит, самого себя я вижу, вещи свои вижу, автомобиль тоже вижу, а вот другие не видят. Интересно! А вот палку в тех местах, где ее держал, почему-то и я не вижу. Нелогично как-то получается. Непонятно. А может быть, для других людей те места палки, которые стали невидимыми для меня, будут видимыми? Может быть, если я не вижу невидимые части палки, то все остальные увидят их? По принципу: если я что-то не вижу, то они – остальные люди – видят, и наоборот?»

Почесав макушку, я продолжил размышлять. Не только странности со мной и вокруг меня происходят, но еще и нелогичности. Почему какие-то свои вещи я вижу, например, себя, авто, одежду, а какие-то – нет, такие как выдыхаемый табачный дым, остатки пищи на снегу, и вот эту палку? Я посмотрел на палку, лежавшую рядом. Ответа на этот вопрос у меня не было, как, впрочем, и на многие другие.

Живот заурчал, напоминая хозяину, что не мешало бы закинуть в топку чего-нибудь съестного. Я ощутил, что уже изрядно проголодался. Посмотрев на часы, я обнаружил, что время обеда давно уже настало: они показывали 13:53.

– Что же делать, есть-то хочется, – спросил я себя, не зная, как быть.

С собой у меня ничего из съестного не было. Места, где обычно человек может приобрести пищу, будь то кафе, ресторан или просто продуктовый магазин, не подходят. Купить не смогу, а тырить как-то не хотелось. Не оголодал я еще до состояния человека, который идет воровать ради еды.

«Заказать пищу с доставкой?» – предположил было я. И тут же ответил себе на вопрос вопросом: «Да только вот куда? На стоянку к такому-то автомобилю, которого не видно? Да и вообще, работает ли у меня интернет, ведь с забитыми номерами телефонов доставщиков, наверное, та же фигня получится!» – вспомнил я про попытки дозвониться до близких утром.

Я достал телефон и негромко произнес: «Яя» – такое название я дал одному из интернет-поисковиков. На экране открылась главная страница приложения.

– Таак, интернет работает.

Быстро пробежавшись по новостям и не обнаружив ничего экстраординарного, я нажал на значок доставки. Посмотрев меню разных заведений, попробовал сформировать заказ. Все получилось просто, как обычно, без всяких сложностей. Затем я попробовал зайти в личный кабинет банка, обслуживающего мои счета. И здесь у меня не возникло никаких проблем. Убедившись, что на одной карте у меня почти вся окончаловка, полученная от работодателя пару дней назад, а на другой – сумма небольшого накопления, я негромко произнес:

– Ну что ж, попробуем сделать небольшой перевод, чисто символически.

Проделав несложные манипуляции в телефоне, я смог перевести деньги с одной моей карты на другую.

– Надо же, работает! – улыбнулся я.

Мне казалось, что если номера телефонов в моей записной книжке не соответствуют тем людям, которым они должны принадлежать, то и с банковскими картами будет что-то не то.

Помимо желания чего-нибудь пожевать, мне захотелось еще и пить. Убрав телефон в нагрудный карман, я стал искать в машине пластиковою бутылку с водой, которая, как мне помнилось, вроде должна была быть. Внимательно осмотрев весь салон и так и не найдя бутылки, я, вздохнув, негромко произнес:

– Ни воды тебе, ни еды…

Тут я вспомнил, что в холле учебного центра стоял кулер с одноразовыми стаканчиками для посетителей, желающих попить воды. Выйдя из автомобиля и не ставя его на сигналку – а зачем, все равно никто не угонит, – я направился к центру.

По дороге встречалось мало людей. Никто по-прежнему не обращал на меня ни малейшего внимания. Да и я, погруженный в свои думы, уже не всматривался в каждого прохожего, чтобы узнать, видит кто-нибудь меня или нет.

Подходя к учебному заведению, я обратил внимание на небольшую пустую пластиковую бутылку, лежавшую рядом с урной. Не раздумывая и не сбавляя шаг, я, свернув, подошел к заинтересовавшему меня предмету и поднял его. Затем поднялся по широкой лестнице центрального входа здания, в которое направлялся. Сквозь наполовину стеклянные входные двери было видно, что в данный момент выходить никто не собирается. Тогда я, немного приоткрыв дверь, вошел в тамбур, расположенный на входе в корпус учебного центра. Сквозь такие же наполовину стеклянные двери и стены тамбура было хорошо видно холл здания. Кроме тетки-вахтерши, в помещении никого не было. Сейчас, задержавшись тут, я стоял и думал: «Как бы мне незаметно приоткрыть дверь, чтобы войти в холл?» Ресепшен, за которым сидела женщина, располагался так, что, начни дверь открываться, она сразу бы это увидела. Дверь открывается, а никто не выходит и не заходит… Пугать женщину как-то не хотелось. Хотя, наверное, она и не испугалась бы, подумала бы, к примеру, что это сквозняк. Приняв решение, я собрался было уже заходить внутрь, как услышал откуда-то из глубины здания приглушенный мужской голос:

– Наташа! Наташ, иди чё покажу.

Голос явно обращался к вахтерше, и я решил посмотреть, что будет дальше, предполагая, что женщина сейчас выйдет.

– Ну чё те? Отстань! – в свою очередь ответила вахтерша.

– Да иди уже, – прозвучал все тот же мужской голос.

Женщина поколебалась было, но затем молча махнула рукой, демонстрируя отсутствие желания куда-либо направляться.

– Да иди уже, посмотри, что там тебе хотят показать, – продолжил уже я негромко, в ожидании глядя на вахтершу.

Почти сразу же после моих слов я снова услышал призыв не унимающегося собеседника женщины.

– Наташ, иди, говорю, ты такого никогда не видала!

В этот раз, видимо, любопытство женщины взяло верх. Она встала и не спеша направилась к коридору, ведущему в левое крыло здания.

Когда вахтерша скрылась за углом, я быстро приоткрыл дверь и направился вправо, к дальнему углу, где стоял кулер. Проходя мимо рабочего места вахтера, я почувствовал запах пирогов. Пахло так вкусно, что я, не удержавшись, остановился и заглянул за стойку. В большой глубокой тарелке лежали посикунчики. Проглотив слюну и с трудом оторвав от них свой взгляд, я быстро направился дальше.

Подойдя к кулеру, я взял чистый стаканчик из держателя, налил в него воды и жадно, с удовольствием ее выпил. Потом, набрав еще один стакан, выпил уже не спеша. С того момента, как я зашел в холл, прошло минуты две, и здесь по-прежнему никого не было. Я набрал еще стакан воды и подошел к большой кадке с растением, за которым сегодня прятался. Держа над горшком найденную мной пустую бутылку, я ополоснул ее снаружи. Потом открыл крышку, ополоснул и протер несколько раз пальцем горлышко. Затем заполнил бутылку остатками воды из стакана и несколько раз встряхнул ее. Ополоснув таким образом тару, я вылил воду в тот же горшок с растением. После всех этих манипуляций я поднес бутылку к носу и понюхал горлышко. Ничем противным не пахло. Тогда я снова подошел к кулеру, выбросил в стоявшее рядом мусорное ведро использованный стаканчик, а затем, набрав в бутылку воды, убрал ее в карман.

Утолив жажду, я снова почувствовал аромат выпечки, до этого вроде бы отсутствующий. Я непроизвольно сглотнул слюну. Запах посикунчиков как будто еще усилился и заполнил все помещение. Живот сильно заурчал, недвусмысленно намекая, что давно пора бы подкрепиться. Почему-то вспомнилось, что в каких-нибудь рассказах главный герой может обходиться без пищи долгое время. В произведении происходят какие-то действия, события, а герой все без еды да без еды. И ничего, нормально! В художественных произведениях, конечно, герои вымышленные, но когда увлекаешься рассказом, то начинаешь воспринимать персонажей как живых и…

Ход моих мыслей прервал уже знакомый женский голос: «Дурак!» и последовавший за этим мужской смех.

Я повернулся на звук приближающихся шагов. Через несколько секунд из коридора в противоположном конце холла быстрым шагом вышла вахтерша. Лицо ее было слега порозовевшим, а выражение смущенным и злым. Когда женщина зашла за столешницу и села на свое рабочее место, в помещение из того же коридора вбежал мужчина. Увидев, как я уже догадался, Наташу, он остановился и затем продолжил свой путь уже неспешным шагом. Мужчина был невысокого роста, с короткой, слегка задетой сединой стрижкой, добрым и озорным взглядом. «Весельчак» – сразу прозвал я его про себя.

Я стоял и наблюдал за происходящим.

– Ну, Наташ, – обратился Весельчак к вахтерше, разводя при этом руками. – Ты же ничего не поняла! Не досмотрела.

– Да пошел ты, Витёк! – произнесла в ответ женщина и с недовольным лицом повернулась в сторону, скрестив руки на груди.

Я два раза кашлянул, пытаясь обратить на себя внимание. Парочка никак не отреагировала на это. Тогда я громко сказал: «Здравствуйте!». Опять не последовало никакой реакции. Ну понятно, зови – не зови, все равно не увидят и не услышат. Мужчина, как ни в чем не бывало обращаясь к женщине, продолжил разговор.

– Подожди, выслушай, прежде чем посылать! – возразил Весельчак и начал что-то объяснять вахтерше.

Я стоял и уже не слушал их, погрузившись в свои мысли. Да, жизнь бурлит вокруг, люди радуются, смеются, грустят, влюбляются, живут полной жизнью, боятся, удивляются, верят, мечтают, злятся. И все это испытывают совместно, в общении передавая эмоции, делясь ими друг с другом. А я вдруг, непонятным для меня образом, оказался выброшенным из этого живого социума.

Из задумчивости меня выдернул смех мужчины и женщины. Я сфокусировал взгляд на уже веселой смеющейся парочке.

– Ну что, предлагаю вместе посидеть сегодня в одном интересном месте! – произнес Витёк. – Чтобы загладить возникшее недоразумение. Там, кстати, очень хорошо готовят различные блюда из утки.

– Ну если только ради утки! Давно не ела что-нибудь из нее, – улыбнувшись, ответила женщина.

«Блин, жрать хочется, а они тут про каких-то вкусных уток говорят», – подумал я в свою очередь.

Мужчина попросил вахтершу продиктовать свой номер телефона. Женщина начала говорить: «8 912 344…» Я быстро достал мобильник и записал ее номер.

– Ну пойдем уже, посмотришь до конца, что я тебе хотел показать, – позвал Наташу Витёк. Женщина, улыбаясь и уже не раздумывая, встала и они, вместе продолжая разговор, неспешно вышли из холла.

Я, в свою очередь, быстро приблизился к стойке с бесплатными газетами с рекламой и взял одну из стопки. Затем свернул из газеты кулек, подошел к так вкусно пахнущим посикунчикам и положил несколько штук в пакет.

Выйдя в тамбур, я достал телефон и открыл приложение своего банка. Выбрав в приложении зарплатную карту, продиктовал номер вахтерши. Убедившись, что номер именно тот, назвал сумму, которая, как мне показалась, станет вполне достойной компенсацией за потерю части пирожков. Дальше произнес в телефон: «Добавить в комментарии. Не сердитесь за посикунчики. Очень есть хотелось. Спасибо!» Закончил процедуру я нажатием галочки подтверждения выбранной операции, произнеся следом: «Перевести».

Убрав телефон в карман, я достал один пирожочек и за два укуса уничтожил его. Посикунчики, как оказалось, были еще теплыми, и сок из них так и норовил вылиться мимо рта. Прислонившись к стене и прикрыв глаза, я с удовольствием разжевал и проглотил второй пирожок. На удивление, вкус посикунчиков оказался еще насыщеннее, чем я предполагал. А может, это я был просто сильно голодный, и поэтому выпечка казалась мне такой вкусной?

Съев третий пирожок, я непроизвольно произнес:

– Мммм. Беллиссимо!

Глава 3

По дороге к парковке я доел содержимое самодельного пакета. Прохожих вокруг не было, поэтому я не переживал, что кто-нибудь увидит неспешно летящий и покачивающийся местами невидимый пакет с посикунчиками. Уже подходя к своему автомобилю, я скомкал газету-кулек и выбросил в рядом стоящую урну. Сев в машину, я завел ее и достал из кармана куртки бутылку с водой. Открыв бутылку и сделав несколько глотков, я убрал ее обратно. Приспустив немного спинку кресла, сытый и довольный, что поел, но недовольный тем, в какую непонятную ситуацию попал, прикрыв глаза, я стал обдумывать дальнейший план своих действий.

В сложившейся ситуации мне необходимо было решить, куда податься. Стоило определиться с временным местом пребывания, чтобы в течение какого-то периода я смог как следует обдумать все. Мне нужно было попытаться понять, что произошло и что необходимо делать дальше. Нужно было разузнать больше подробностей происходящего и решить, как все вернуть обратно. Я уже понимал и чувствовал, что это не розыгрыш, что все творящееся со мной это реальность.

Куда податься прямо сейчас – было для меня вопросом первостепенной важности. Не буду же я сидеть здесь, в автомобиле, все это время. А если для того, чтобы разузнать о происходящем и все понять, понадобится несколько дней? А если несколько недель? Ведь тогда все это время будет необходимо периодически заправлять автомобиль, чтобы зимой прогревать салон. Необходимо будет самому чем-то питаться, чтобы не склеить ласты. Да и неудобно как-то торчать длительное время в салоне легкового автомобиля без человеческих условий и удобств, присущих жилью.