Творческие индустрии: теории и практики

Елена Зеленцова, Николай Гладких

Творческие индустрии: теории и практики

Второе издание, исправленное и дополненное

Творческие индустрии, креативный класс, креативный кластер, креативная экономика − понятия, которые во втором десятилетии XXI века уже вошли в широкий обиход как в мире, так и в России. Некоторую роль в этом сыграло первое издание этой книги (2010). В ней рассказывается о становлении ключевых идей и современных практиках творческой экономики. Второе издание дополнено анализом новых явлений и тенденций. На сегодня это единственная книга в России, которая дает возможность узнать всё о творческих индустриях: от генезиса до самых известных историй успеха.

При участии Сергея Капкова, Екатерины Сачковой, Ольги Кизиной, Ильи Кирия, Ольги Лопуховой, Елены Мельвиль, Анастасии Прокопчук, Марины Хрусталевой.

© Николай Гладких, Елена Зеленцова, текст, 2021

© Елена Зеленцова, составление, 2021

© Авторы кейсов, 2021

© Т8 Издательские технологии, 2021

Предисловие

Более десяти лет назад вышла книга «Творческие индустрии: теории и практики» (Зеленцова, Гладких, 2010). Она была издана небольшим тиражом и разошлась меньше чем за год. Сегодня в библиотеках вузов, где читаются курсы по творческим (креативным) индустриям, творческой экономике, культурологии и менеджменту в культуре, остались редкие зачитанные экземпляры.

Несмотря на то что другого систематизированного пособия по этой теме так и не появилось, авторскому коллективу довольно долго не удавалось подойти к подготовке второго издания. Остался в прошлом романтический настрой конца ХХ и первого десятилетия XXI века, когда казалось, что индустрия – это устаревший способ производства и, чтобы обновить города, среду, экономику, достаточно просто сосредоточиться на деятельности иного типа: на творческих индустриях.

Процесс развития творческих индустрий оказался более широким и многогранным:

– Трендом второго десятилетия XXI века стала реиндустриализация – воссоздание индустриального базиса экономики в постиндустриальных странах. Вошло в оборот понятие решоринг, которое означает возвращение в развитые страны традиционных производств на новой технологической основе (цифровизация, роботизация, более широкое вовлечение высококвалифицированной рабочей силы и т. д. – см., напр., (Кондратьев, 2017)).

– Как объем, так и содержание понятия[1] творческие индустрии по-разному интерпретируются в разных странах и регионах. Из явления, охватывающего определенные виды деятельности, оно во многих случаях превратилось в инструмент для реализации проектов в самых разных смежных областях. Глобальная идея творческого и культурного обновления рассыпалась на «плюрализм стратегий» (Flew, 2012) – почти во всех странах мира сформировалось собственное видение творческих индустрий и их роли в экономике, искусстве, культурной политике.

– Тотальный процесс цифровизации всех технологий сделал интернет и онлайновые технологии ключевыми инструментами и практически главной отраслью креативных индустрий.

Поэтому для нас принципиальным было четко определить задачи нового издания. Сохраняя столь важный и для студентов, и для читателей-практиков системно-исторический подход, объясняющий феномен творческих индустрий с точки зрения социальных и экономических изменений, мы стремились зафиксировать самые важные сегодняшние тренды, расширив взгляд на предмет.

Задачи и структура книги

Первая задача – познакомить российского читателя с историческими и экономическими основаниями становления и развития творческих индустрий (главы 1 и, частично, 2). Сегодня уже можно признать, что теория творческой экономики представляет собой вполне целостную и стройную концепцию с собственным видением своей генеалогии.

Вторая задача – дать представление о существующих практиках и программах развития творческих индустрий за рубежом (глава 2) и в России (глава 3). Творческая экономика – не просто концепция, а в первую очередь новый тип деятельности, тесно вплетенный в программы городского развития. Естественно, творческие индустрии требуют описания и анализа конкретных примеров, конкретных практик.

Представляемое издание по сравнению с первым дополнено важными главами, посвященными общественным пространствам и развитию городов, экосистеме творческих индустрий, кроссдисциплинарным проектам, обновлению городских парков и фестивалей. Другими словами, тем заметным проектам, явлениям и событиям, без которых невозможно представить рассказ о российской творческой экономике в первое двадцатилетие XXI века.

Историческое и теоретическое изложение проиллюстрировано серией кейсов – примеров деятельности конкретных компаний и творческих площадок. Их подбор не претендует и не может претендовать на полноту картины. В книге нет кейсов, посвященных многим странам, которые могли бы быть читателю интересными: Индии, Сингапуру, Новой Зеландии, Бразилии или Литве. В интернете легко найти информацию по конкретным регионам. Что касается отечественных примеров, они тоже не могут охватить всю картину, так как ситуация в российских городах меняется стремительно, да и объем книги не позволяет упомянуть всё, достойное внимания.

Пандемия, которая в 2020 году охватила весь мир и ощутимо повлияла на экономические процессы, городские агломерации и само устройство общества, оказалась важным фактором, подтолкнувшим авторов к работе над вторым изданием. Причина здесь не только в самоизоляции, позволившей выкроить время для работы над текстом. Пришло отчетливое понимание, что мы – свидетели рождения новой эпохи. Эволюция, осмысление и практическое применение концепции творческих индустрий теперь видятся иначе. Становление творческих индустрий, появление первых творческих кластеров – уже часть истории, оказавшаяся чрезвычайно важной для нового мира. Теории и практики творческих индустрий со второй половины ХХ века и до десятых годов XXI века предопределили те изменения, которые происходят у нас на глазах. В то же время 2021 год как нельзя лучше подходит для того, чтобы прогнозировать будущую реальность. Вторая часть книги – это фиксация процессов, протекающих сейчас. Мы полагаем, что изменения еще глубже затронут и содержание, и объем понятия творческие индустрии. Вместе с тем понять новую реальность невозможно без обращения к ретроспективе, представленной в первом издании.

Жанр книги приблизился к альманаху или онлайн-ресурсу, где динамично представлены актуальные проекты и точки зрения. Отсюда увеличение числа разделов и соавторов, расширение темы городского развития, попытка осмысления образовательных практик и технопарков, цифровизации. И напротив, некоторые разделы мы сократили, исключив анализ субсекторов творческих индустрий в России (реклама, дизайн, архитектура и др.), поскольку исследование сегодняшнего их состояния требует отдельной экспертной оценки.

Главы 1–3 кратко знакомят с тем, как индустриальное начало проявлялось в культуре с древности и до начала третьего тысячелетия, как формировалась и реализовывалась идея творческих индустрий вплоть до 2010-х годов. Приведены описания проектов, ставших значимым этапом в истории творческих индустрий в России, например, рассказ о культурном центре «АРТСтрелка» как важной вехе развития «творческой Москвы». В главах 4–6 мы попытались найти точку отсчета новой эпохи, которая начала проявляться после 2010 года и, очевидно, стартует в 2021 году.

Но главное, возможно, не в этом

На наших глазах происходит креативная революция, в которой принимают участие миллионы людей. Доступность технических средств не только помогает любому человеку – от школьника до домохозяйки – творчески выражать себя, но и провоцирует на это. Создать свою страницу в социальных сетях очень просто, и с каждым годом возможностей становится всё больше. Серьезные писатели публикуют произведения в Facebook, делая из них серию постов. Практически каждый становится фотографом или видеооператором в Instagram, а новая молодежная сеть TikTok, принадлежащая китайской компании ByteDance, стала мировым лидером по публикации коротких роликов. К собственным съемкам легко добавить и музыку, и титры, и спецэффекты. В сетевом видео родился новый жанр – вайны: короткометражные ролики длительностью не более минуты, посвященные самым разным жизненным ситуациям. Вайн подарил возможность сформировать творческое высказывание на любую тему десяткам миллионов обычных людей, которые снимают в собственном доме, пользуясь минимальным набором технических средств (впрочем, пока готовилась к изданию эта книга, кажется, что и популярность вайна пошла на спад, – обновление технологий происходит стремительнее, чем за ним можно уследить).

Актуальные посты в соцсетях за считанные часы могут привлечь пристальное внимание ведущих мировых СМИ, набирая миллионы просмотров. Проекты, созданные в шутку группой студентов (например, знаменитый паблик «Страдающее средневековье»), становятся почти медийным холдингом, где есть разные форматы и даже книжки, сувениры и игрушки.

Ведущие каналы на YouTube сегодня смотрят гораздо больше зрителей, чем эфирное телевидение. Популярные блогеры превращаются в лидеров мнений, а их социальные сети – в главный инструмент продвижения товаров и услуг. У отдельных персон может быть 20, 30 и более миллионов фолловеров. У знаменитого футболиста Криштиану Роналду в Facebook, Instagram, Twitter более 300 млн подписчиков по всему миру. Это больше, чем совокупная аудитория российского телевидения. Исчезают привычные «закрытые» форматы, обращенные к пассивному читателю, слушателю или зрителю: бумажные газеты (кризис, вызванный пандемией, на несколько месяцев заставил отказаться от выпуска бумажных газет), заранее записанные передачи и т. п. Их вытесняют открытые, которые предполагают разные формы интерактивности: живые эфиры, обсуждения на форуме, краудсорсинговый контент и т. д.

При этом открытие форматов, может быть, и начинается в интернете, но совершенно точно там не заканчивается. Существенно меняется образ жизни. Фешн-индустрия отходит от четко сформированной на сезон моды и предлагает более гибкие направления, которые каждый может адаптировать под свой уникальный имидж. Тату, пирсинг и другие возможности использовать свое тело как креативное пространство перестали быть способами самовыражения маргиналов и стали обычными практиками, которые никого не удивляют.

Бурно растущая индустрия образа жизни, кажется, на глазах превращается в самостоятельную творческую индустрию, причем ее предписания – от гастрономии и дизайна интерьеров до способов проведения свободного времени – больше не руководство к исполнению, а своеобразный конструктор, позволяющий каждому найти свой «строительный материал». Возможно, сюда же стоит отнести многочисленные онлайновые и офлайновые школы, курсы и тренинги по личному развитию. Если школы и учебники типа «Как добиться успеха в бизнесе» существуют как минимум столетие, то массовое распространение частных курсов для мужчин и женщин по коммуникативной, креативной и приватной самореализации – тренд относительно новый, во всяком случае, никогда раньше не достигавший такого размаха.

Значение происходящей революции еще не осмыслено. Но позволим себе высказать небесспорный тезис: креативная революция – это конец эпохи потребления. Индустриализация наводнила мир готовой продукцией, и вся активность покупателя сводилась к тому, чтобы по возможности купить товар лучшего качества. В сегодняшнем мире самым востребованным товаром становятся средства для творчества. Даже апробированным культурным продуктам мы начинаем предпочитать user generated content – содержание, созданное пользователем. Впрочем, сам этот термин внутренне противоречив: появление и активное использование user generated content превращает юзера в творца. Творчество выступает одновременно и как средство (создание инструментов), и как цель (самореализация).

За последнее десятилетие утверждение, что меняется потребительская парадигма, еще более укрепилось – прежде всего благодаря заботе об экологии. Креативный подход заставляет многих отказаться от бесконечной гонки за новыми вещами в пользу переработанных. Или даже больше: следующим трендом становится стремление переделать старые вещи, чтобы можно было их носить не сезонами, а десятилетиями. Мода на винтаж становится модой на расширение в индивидуальном гардеробе места, которое займут собственные винтажные вещи – то, что досталось нам от бабушек и дедушек, мам и пап, а также то, что мы сами носили десять лет назад и продолжаем носить сегодня. На смену удовлетворению от покупки и обладания приходит удовлетворение от творческого переосмысления материальных предметов.

Креативность – не только панацея от всех социальных и экономических трудностей. У процесса есть обратная сторона, о которой необходимо упомянуть. Элвин Тоффлер в книге «Третья волна» (Тоффлер, 2004) вводит понятие просьюмер[2]. О производстве благ производителем-потребителем в дальнейшем писал Филипп Котлер, а еще позднее Генри Дженкинс (Дженкинс, 2019). Вместе с тем сегодня просьюмеры повсеместно используются в качестве «бесплатной рабочей силы». Коллективное придумывание новых дизайнов и брендов для крупных корпораций методом популярной технологии краудсорсинга[3] не столько служит свободе самовыражения участников, сколько содействует увеличению корпоративной прибыли. И даже с участием граждан в развитии территорий, улучшении дворов и улиц, то есть соучаствующим проектированием, вовлечением горожан в развитие городской среды, не всё так просто. Технологии превращения потребителей в просьюмеров не только позволяют гражданам творить, но и канализируют их энергию в правильное, удобное и выгодное для компаний, корпораций и властей русло. Креативность становится программируемым способом улучшения отдельного периметра, но перестает быть инструментом переосмысления самих оснований существующего миропорядка. Об этом также пойдет речь ниже.

Авторы рассчитывают, что эта книга будет полезна как людям творческих профессий, студентам и преподавателям, так и тем, от кого зависят стратегические решения, – представителям власти, политикам, консультантам, которые размышляют о будущем России[4]. Впрочем, самая смелая наша надежда – на тех читателей, кто вдохновится новыми подходами и почувствует себя частью многомиллиардной креативной революции, охватившей весь мир. Если хотя бы один человек с помощью нашей книги придумает новую творческую идею или преобразит свой внешний облик, он станет более свободным. А значит, всё не зря.

Введение

Творчество меняет мир

Скорость изменений, пожалуй, самый растиражированный штамп, который используется для описания современного мира. Вместе с тем скорость – это то, что больше всего влияет на человека, общество, экономику, экологию, науку и технологии, пронизывает весь мир, но остается наименее отрефлексированным.

Как не потеряться в неустойчивой, быстро меняющейся реальности? Как ускорить движение большой страны? Как всему миру приспособиться к стремительным переменам, приобретающим глобальный характер, и как с ними работать?

На эти вопросы нет простых ответов. Динамика современного мира – это вызов, который заставляет и каждого человека, и большие сообщества искать, обосновывать и воплощать новые, нестандартные решения. Но откуда они берутся?

Выдающийся российский философ, профессор Лондонского университета Александр Пятигорский в свое время заметил: есть три неправильных реакции на внешние обстоятельства – приспосабливаться к ним, бороться с ними или игнорировать их. Какая же правильная? Философ ответил: «Времени, как и обстоятельствам, нельзя противопоставлять их противоположность… На самом деле, чтобы победить в самом себе что-то очень важное и мешающее, то, что ты хочешь разбить и в окружающем, ты должен применить неизвестное никому, и даже самому себе, оружие. Ты должен вводить в свое мышление и в свой язык какие-то вещи, которых просто во времени нет. Употреблять какие-то странные обходные методы, которые действуют, потому что тот, кто их использует, их сам до конца не может понять. Ибо если бы он смог их понять, то у него бы ничего не вышло» (Пятигорский, 1990).

Другими словами, эффективное решение всегда творческое. Чтобы изменить ситуацию и самого себя, нужно создать то, чего раньше не было, то, что не следует только из знания и расчета. Потом, задним числом, мы постараемся понять, что и как было сделано, но момент озарения, связанный с интуитивным пониманием ситуации в целом и дающий внезапную подсказку, что делать, неизбежен в этом процессе.

Творчество как высшая форма созидания всегда было окружено ореолом таинственности. Иногда мы можем понять, что сотворено, но почти никогда не можем понять как. Озарения снисходят свыше и не поддаются объяснениям. Пушкин сказал: «Не продается вдохновенье». Не продается, а следовательно, не покупается. Можно продать продукт – «рукопись», но процесс творчества неподвластен рынку.

Однако на рубеже тысячелетий человек придумал нечто более разумное: если творчество не подчиняется рынку, можно подчинить рынок творчеству, и это приносит результат. То, чем не удается управлять, можно стимулировать. Целые города становятся не только территориями жизни, производства и торговли, но и креативными площадками. Многочисленные компании, занятые творческими технологиями, например знакомый всем Google, создают офисы нового типа, похожие скорее на молодежный клуб или уютный дом, поскольку именно эти пространства рождают новые идеи. Появляются новые общественные пространства, такие как Gardens by the Bay («Сады у залива», Сингапур), где творческий замысел и технологические инновации формируют человеческие и финансовые потоки не менее успешно, нежели крупные корпорации. Как ни трудно повелевать стихиями воды, ветра и огня, их удалось хотя бы отчасти приручить. Не пора ли поставить на баланс еще одну стихию?

Мы привыкли связывать творчество с искусством. Действительно, искусство с древнейших времен было и остается заповедной сферой творческих людей. Забегая вперед, скажем, что в нашей книге будут не раз упомянуты и музыка, и литература, и кино, и другие художественные области, но в довольно неожиданном обличье – в виде культурных и креативных индустрий. Главной же темой нашей книги является творческая экономика и необходимо сопутствующая ей творческая политика, а в широком смысле – творчество как стихия жизни современного человека.

В середине прошлого века французский антрополог Клод Леви-Стросс разделил культуры на «холодные» и «горячие». В «холодных» культурах изменения происходят медленно и главная забота – поддержание существующего порядка, неукоснительное, «правильное» исполнение ритуалов и традиций; в «горячих» ценятся новизна и развитие (Charbonnier, 1961). Вряд ли можно оспаривать, что именно творчество во всех его видах и питает «горячие» культуры, а свершившаяся глобализация, как бы мы к ней ни относились, фактически не оставляет места культурам «холодным». Вместе с тем творчество осмысляется сегодня не только как культурный, но и как экономический фактор.

В 1970-х годах американский социолог Дэниел Белл выделил три уровня развития цивилизации: доиндустриальный (аграрный), индустриальный и постиндустриальный. Главной движущей силой первого периода выступал ручной труд по обработке земли, второго – применение технических средств производства; последний уровень Белл назвал информационным обществом, поскольку его основные движущие силы – информация и конкуренция специальных знаний (Белл, 2004).

Что же мы увидели на рубеже столетий? Мир стал постинформационным. Это значит, что монополия на информацию, даже самую сверхзасекреченную, в том числе военную и коммерческую, может удерживаться только предельно короткое время. Владение информацией остается конкурентным преимуществом, но уже не стратегическим, а тактическим. С одной стороны, технологический и организационный уровень таков, что между разработкой изобретения, его внедрением и рыночным освоением почти нет зазора. Скорость обновлений так высока, что на глазах одного поколения происходит несколько технологических революций. С другой стороны, всеобщая компьютеризация и развитие интернета сделали распространение информации мгновенным и общедоступным.

Что в этих условиях оказывается стратегическим конкурентным преимуществом? Ответ уже дан: способность постоянно порождать новое. То есть творческая способность, или креативность. В то же время важно понимать, что подход, выставляющий на первый план технологии, креативность или большую роль информации, лишь одно из представлений о том, что служит подлинной причиной социальной динамики. Критически настроенные исследователи не принимают этот подход, и, с их точки зрения, креативная экономика, цифровая экономика, как и понятие информационного общества, – популярные попытки по-другому обозначить современное постиндустриальное общество, которое по своей сути остается капиталистическим и воспроизводящим неравенства современного мира.

Практики и теоретики творческой экономики

Нужно сразу сказать, что ставка на творческие ресурсы была сделана в последние десятилетия прошлого века не от хорошей жизни. Европа и Северная Америка пережили драматические последствия перехода от индустриальной экономики к постиндустриальной. Предприятия традиционной промышленности переместились из индустриальных центров Запада в страны с более дешевой рабочей силой, более выгодными климатическими и экономическими условиями. Заводы остановились, здания опустели, регионы и города не могли обеспечить занятость населения.

«Спасательный круг» увидели в культуре. Первой страной, сделавшей заботу о культуре государственным приоритетом, стала Франция, где в 1959–1969 годах министром культуры был писатель Андрей Мальро. С конца 1960-х инициативу подхватили британцы, начав разрабатывать проекты, которые в 90-х годах прошлого века легли в основу технологий выявления, стимулирования и поддержки творческих и культурных ресурсов. Были созданы программы развития творческих индустрий, обеспечившие новый приток капитала, новую структуру занятости и сформировавшие новые источники доходов. На заброшенных территориях и в оставленных производственных помещениях стали формироваться креативные кластеры – содружества независимых творческих компаний, связанных общностью места и отношениями взаимного сотрудничества и конкуренции.

Началом века творческой экономики как теоретически осмысляемого явления можно считать ноябрь 1998 года, когда в Документе по картированию творческих индустрий Департамента культуры, медиа и спорта правительства Великобритании было сформулировано понятие творческих индустрий (creative industries):

«Творческие индустрии – это деятельность, в основе которой лежит индивидуальное творческое начало, навык или талант и которое несет в себе потенциал создания добавленной стоимости и рабочих мест путем производства и эксплуатации интеллектуальной собственности» (Creative Industries Mapping Document, 1988).

В этом документе, инициированном руководителем департамента Крисом Смитом, речь шла только о развитии определенного сектора экономики. Но уже скоро определение творческий вышло за рамки сектора. В 2000 году в Англии появилась книга специалиста по городскому развитию Чарлза Лэндри «Творческий город» (The Creative City; рус. пер. Лэндри, 2005), пропагандирующая объединение творческих ресурсов людей и сообществ для формирования экономически и социально благополучной городской среды.

В том же году в американском журнале Business Week впервые было введено в оборот понятие творческая экономика. А уже в 2001-м вышла книга британца Джона Хокинса «Творческая экономика» (The Creative Economy; рус. пер. Хокинс, 2011), в которой экономический успех связывался с предложением новых идей. Совпадение этих дат с началом миллениума можно считать случайностью, но очень соблазнительно увидеть в этом и символический смысл.

Бестселлером 2002 года стала книга американского социолога Ричарда Флориды «Подъем творческого класса» (The Rise of the Creative Class; рус. пер. Флорида, 2005; Флорида, 2016), где основной производительной силой современного общества был назван класс людей, создающих экономические ценности в процессе творческой деятельности.

На протяжении последних двадцати лет количество работ по творческой экономике росло как снежный ком. Не отставала и практика. По данным ООН (Creative economy outlook and Country profiles, 2018), креативные индустрии стали одним из наиболее динамично развивающихся секторов мировой торговли, обеспечивая в среднем 7 % годового прироста. Экспорт к 2015 году увеличился более чем вдвое – до 509 млрд долл. США (в 2002-м – 208 млрд). Помимо экономического эффекта, рост сектора креативной экономики по-прежнему тесно связан с повышением показателей качества жизни и устойчивостью развития, так как актуализирует культурные, духовные ценности и развивает продуктивный потенциал населения.