Волость Баглачево

Надо отметить, что системных археологических изысканий в этой местности не производилось и однозначно ответить на вопрос о моменте заселения Баглачева и времени образования входящих в него населенных пунктов крайне затруднительно. Поэтому данный вопрос мы рассмотрим, опираясь на имеющиеся в нашем распоряжении документы.

Одно из самых первых упоминаний топонима «Баглачево» относится к началу XVI века. В 1504 году Великий князь Иван Васильевич в жалованной грамоте «О недопустимости наместникам и волостителям митрополитских сел и монастырей в Московском и Владимирском уездах, и о невыезде в оные посторонних людей» пожаловал право Митрополиту вся Руси Симону (или кому тот поручит) самому судить священников и христиан, которые живут во Владимирском уезде в «волостке Баглаче», за исключением случаев, когда виновные оказываются пойманные с поличным за совершение убийства или разбоя[37].

Обращает на себя внимание, что Баглачево названо волостью. Данным термином в тот период именовались начальные административно-территориальные единицы Московского государства, включающие несколько деревень с селом, к которому они тяготели[38]. В данном случае таким селом было Борисоглеб, где уже в 1628 году существовала деревянная церковь Страстотерпцев Христовых Бориса и Глеба[39].

На грамоту 1504 г., как на первоначальный документ, в котором упоминается Баглачево, ссылаются и В. М. Березин с В. Г. Добронравовым[40], отмечая, что название «волостко» свидетельствует о том, что в начале XVI века в Баглачево еще не было значительных поселений.

С. Б. Веселовский также полагал, что в XV веке эта волость была не заселена или «запустошена» набегами татар. Не отрицая данного обстоятельства, отметим, что Баглачевская местность вообще всегда была малозаселенной. Тот же С. Б. Веселовский связывал это с тем, что земли, расположенные к югу от Владимира, были заболочены и покрыты лесами, что препятствовало земледелию, поэтому преобладающими типами поселений в отличии от Ополья были не большие села, а мелкие деревни[41].

При этом имеются сведения, что в XVвеке в Баглачеве уже существовали деревни. Так, согласно «Оброчной на земли, населенные и пустопорожние с принадлежностями от 1478 г». митрополит всея Руси Геронтей жалует митрополистским бортникам Семенку Улыбышеву и Оладке Гаврилкову земли за рекой Клязьмой, две Содомовские деревни и ряд пустошей[42]. По описанию жалованных мест становится понятно, что речь идет именно о Баглачеве.

При этом обращает на себя внимание, что у жалованных в оброк деревень отсутствуют частные названия, и они именуются обобщающим словом «Содомовы». Очевидно, что речь идет о деревнях, которые стоят на речке Содомовка (код в государственном Каталоге географических названий № 0309579)[43]. Хотя вопрос о происхождении хоронима «Содомовские» также требует изучения.

Полагаем, что в данном случае речь о библейском сказании о Содоме и Гоморре не следует воспринимать буквально. Например, В. И. Даль указывает, что «содом» – шум, крик, гам, спор, брань[44].

Д. А. Артюх, основываясь на таком толковании, делает предположение, что название «Содомовские деревни» получили от речки Содомовки, которая в свою очередь названа так от слова «содом». Река, протекая через деревню Улыбышево, каждую весну и во время затяжных дождей выходила из берегов и «устраивала содом» местным жителям[45]. Полагаем, что эта точка зрения нуждается в уточнении.

В первую очередь следует отметить замечание Н. А. Добротворского, который указывает, что речка, текущая через деревню Улыбышево, среди местных жителей по состоянию на 1878 г. никакого названия не имеет[46]. Более того, во второй половине ХХ века название Содомовка также не было в ходу среди местного населения[47].

В. Л. Комарович обратил внимание на наличие в заволжской части Нижегородской области ряда деревень, которые также назывались Содомовы. Автор отметил, что одна из таких деревень именуется еще и «Полумерской» (полумарийской). На основании этого им сделан вывод, что Содомовскими деревнями в XVII веке переселенцы из Центральной России называли те населенные пункты, где проживало смешанное русско-марийское население или коренное население этих мест, которое сохраняло языческие верования или неполностью придерживалось православной веры[48]. То есть слово «Содом» использовалось в названии этих населенных пунктов в значении отступления от православной веры.

Соглашаясь с данной позицией, отметим, что в Баглачевской местности тоже существует населенный пункт, содержащий в своем названии имя финно-угорского племени Мещера, о чем мы упоминали чуть выше. С учетом того, что процессы этногенеза в Мещерском крае затянулись, вполне можно допустить, что в XV веке здесь еще оставалось смешанное русско-финноугорское население и были распространены языческие верования. В связи с этим мы полагаем, что скорее речка получила свое название от «Содомовых деревень», а не наоборот.

Вопрос о том, какие именно деревни назывались «Содомовыми», остается открытым. В настоящее время на речке Содомовке стоят две деревни – Улыбышево и Коняево. Стоит отметить, что еще в конце XIX века на месте современной деревни Улыбышево находилось два населенных пункта – Подольная и собственно Улыбышево. Других населенных пунктов на этой речке нет. Таким образом, за право называться Содомовыми могут побороться указанные три деревни. На наш взгляд нет никакого сомнения, что одной из «Содомовых деревень» является Улыбышево, получившее свое название по фамилии бортника, которому во второй половине XV века «Содомовы деревни» были пожалованы в оброк[49]. По поводу второй деревни вопрос дискуссионный.

Д. А. Артюх полагает, что «Содомовыми» назывались Улыбышево и Подольная.[50] Свою позицию автор объясняет тем, что именно эти деревни стоят на речке Содомовке.

Согласно данным карты Менде в 1850 г. расстояние между Улыбышевом и Подольной было еще достаточно заметным. Подольная примыкала к дороге, ведущей из Владимира в д. Коняево, отчасти сохранившейся до настоящего времени. При этом речка Содомовка от Коняево забирала вправо, протекала с южной стороны Подольной, не заходя в нее, делала поворот вправо и втекала в пределы деревни Улыбышево. Это склоняет нас к выводу, что оставшейся «Содомовой деревней» могла быть деревня Коняево.

В пользу этой версии говорит тот факт, что в Жалованной грамоте 1522 г. упоминается уже только одна «Содомова деревня» и впервые упоминается Коняево[51]. В настоящий момент деревня Коняево располагается на вершине холма на левом берегу Содомовки, но до начала XX в. она находилась ниже. После пожара, уничтожившего практически всю деревню[52], местные жители решили перенести деревню выше на холм, чтобы избежать подтоплений во время половодий Содомовки и Клязьмы[53]. В итоге единственный сохранившийся до настоящего времени после пожара кирпичный дом в деревне Коняево, позволяющий судить о прежнем расположении деревни, находится на 130 метров юго-восточнее нынешнего расположения деревни. И расстояние до речки от него составляет всего 180 метров.

В любом случае Содомовские деревни и географически, и административно являлись частью Баглачева. От Улыбышева до Борисоглебского погоста расстояние составляет около 2,5 км по грунтовой дороге. Сказанное позволяет утверждать, что к середине XV века местность Баглачи была уже заселена. а с концаXV века она начала активно осваиваться.

Так, в Оброчной 1478 года местность, передаваемая Семенке Улыбышеву, включала помимо двух Содомовских деревень еще деревню Алексеевскую, а также местности без привязки к населенным пунктам: Елинскую пустошь, Головинскую пустошь, Алферовскую пустошь, поле Воротищи, вырубку Левкинскую за рекой Юрик. Во многих этих названиях угадываются имена будущих населенных пунктов.

В Оброчных ведомостях 1490 и 1495 г. кроме «Содомовых деревень» упоминается уже больше населенных пунктов, в частности деревни Елинская, Головино, Алексеевская, Алферовская и некое нагорное селишко[54]. Что это за «селишко» не совсем ясно, но с учетом того, что в его наименовании упоминается географическое положение «нагорное» вполне можно допустить, что это село Борисоглеб, которое на протяжении всей своей известной истории являлось погостом.

В частности, у В. И. Даля «селишко» толкуется как «плохое село, однако с церковью, нередко уже упраздненное». При этом слово «селишко» отличается от слова «сельцо», которое В. И. Даль толкует, как «деревня, где есть барский дом»[55]. Как мы видим, подобное описание вполне подходит под Борисоглеб. Если наше предположение верно, то к концу XV – началу XVI века в Борисоглебе уже существовала церковь.

Анализ указанных документов XV–XVI веков позволяет выделить ряд интересных аспектов. Во-первых, в указанных Оброчных ведомостях не применяется топоним «Баглачево», а сельцо по-прежнему называется нагорным. С учетом того, что в документах 1504 г. уже упоминается «волостка Баглача», можно сделать вывод о возникновении этого названия как раз на рубеже XV–XVI веков, после чего оно постепенно закрепилось в быту и официальных документах. Напомним, что именно этот период совпадает с моментом, когда, по мнению исследователей, могло начаться централизованное обустройство Рязанского и Касимовского трактов, в том числе строительство багли.

Во-вторых, обращает на себя внимание перечень бортников, которым митрополит жалует землю за Клязьмой. Помимо Улыбышева упоминаются также бортники Андрейка и Ивашка Коняевы, Гридка Савин, а также крестьянин Васка Михалев. В этих именах и фамилиях мы угадываем названия современных деревень – Коняево, Гридино, Михалево. Скорее всего эти деревни и были основаны указанными лицами, либо получили свое название в их честь. Последнее предположение в большей мере относится к Коняеву, чье название, очевидно, более благозвучное, нежели Содомово. Что касается Гридина и Михалева, то в Жалованной грамоте 1522 г. они еще не упоминаются, то есть они были основаны позже.

В указанной грамоте, в которой из оброка были исключены деревни Головино и Алексеевская, упоминаются пять деревень: Елинская (возможно, в настоящее время это деревня – Фрязино), Коняевская, Содомовская (в последующем Улыбышево), Алферовская и Оладовская. То есть за 44 года на рубеже XV–XVI веков в Баглачево было основано шесть новых населенных пунктов, включая «Нагорное селишко».

Подводя итог, отметим, что Баглачевская местность была заселена как минимум в XV веке. Ландшафт Баглачево объединил значительное количество поселений, по настоящее время сохранивших свое социально-экономическое и духовное единство.

Положение Баглачевской волости в системе административно-территориального устройства Владимирской земли

XV

–

XVIII

в. в.

Начало славянской колонизации владимирских земель связывают с IX–X веками, хотя эта земля была заселена (по крайней мере сезонно) еще в эпоху верхнего палеолита, примерно 25 тысяч лет назад, о чем свидетельствует всемирно известная стоянка древнего человека Сунгирь[56]. Перед приходом славянских племен здесь жили финно-угорские племена мери, веси, мурома и мещеры, которые затем ассимилировались со славянами.

Выгодное политико-экономическое положение и миграционные процессы привели к быстрому заселению территории и, как следствие, к социально-экономическому и политическому развитию владимирской земли. Уже к концу XII века Владимирское княжество приобрело статус Великого, возвысившись над остальными русскими княжествами[57]. Владимир стал крупнейшим политическим, экономическим и культурным центром, оставив глубокий след в истории всей России, во многом предопределив возвышение Москвы.

Татаро-монгольское нашествие прервало развитие Великого княжества Владимирского. Владимир был разорен и утратил роль общерусского культурного и политического центра. Города Владимирской земли ослабли и потеряли свое значение, а некоторые попросту исчезли. Владимирское княжество, утратившее ряд земель, еще какое-то время сохраняло формальный статус Великого. Так, например, в 1299 году во Владимир была перенесена резиденция митрополита всея Руси[58].

В XIV веке обозначились центростремительные процессы, связанные с борьбой московских князей за великое княжение. Великое княжество Владимирское начало вновь расширяться. Однако, к концу XIV века Владимирское княжество как самостоятельное государственно-территориальное образование прекратило свое существование и в 1362 году слилось с активно развивающимся княжеством Московским. При этом определить территориальные границы Великого княжества Владимирского, в составе Московского княжества в XIV веке довольно затруднительно, поскольку относящиеся к нему волости разделялись владениями Ростовских, Суздальских и Нижегородских княжеств[59].

В XV–XVI веках началось административно-территориальное деление Московского княжества. В этот же период территории бывших княжеств, объединенных в рамках московских владений, подразделяются на отдельные уезды. Как правило, каждый уезд представлял собой большой округ, состоявший из города и окружающих его земель. На владимирской земле сформировались следующие уезды: Владимирский, Суздальский, Гороховецкий, Муромский, Юрьев-Польский, Переславль-Залесский, образующие так называемый Замосковный край[60].

Управление территориями и их хозяйственное использование предполагает формирование четкого административно-территориального деления. Традиционным в Северо-Восточной Руси было общинное волостное деление, представленное сельским округом и наличием единого выборного органа управления в лице старосты[61]. Собственно, такое деление и было положено в основу административно-территориального устройства Замосковного края.

Во второй половине ХVI века появляются новые административно-территориальные единицы – станы. При этом сам по себе термин «стан» также довольно древний.

Ю. Готье отмечал, что станы произошли от мест традиционных стоянок древних русских князей, куда местное население сносило дань. В ХV—ХVI веках станами называли места, где представители власти (тиуны) реализовывали государственно-властные функции[62]. Как мы видим, стан изначально рассматривался в контексте не общинного управления, а государственного. Представляется, что введение станов в систему территориального устройства Московского государства объяснялось стремлением не только упорядочить систему управления, но и обеспечить централизацию власти.

Однако изначально соотношения между волостями и станами было весьма неопределенными. Как видно из грамот того времени, в различных княжествах и уездах стан мог составлять часть волости, а иногда ситуация была обратной – волость являлась частью стана[63]. Но зачастую, вплоть до ХVII века стан и волость в системе управления имели равнозначное значение[64]. Волость или стан составляли отдельную часть уезда и образовывались из нескольких сел, деревень, приселков и починок, которые управлялись одним волостелем или становщиком.

Примечательно, что в 1504 году в качестве самостоятельной административно-территориальной единицы уже выделяется «волостка Баглача»[65]. При этом фактические границы этой «волостки» определить затруднительно, поскольку населенные пункты и земли, в конце концов ставшие ее основой в XVIII–XIX веках (т. н. «Содомовы деревни», т. е. Коняево и Улыбышево, а также пустошь и в последующем деревня Головинская) в документах XV–XVI упоминаются без привязки к данной волости. Вполне вероятно, что в это время центр волостки Баглача находился, как указывает Н. А. Добротворский, в 4,5 километрах юго-восточнее, ближе к Головино[66]. Возможно, поэтому Головино, находящееся на значительном расстоянии от центра Баглачева – погоста Борисоглеб – впоследствии считалось коренной частью Баглачевской местности.

Интересно, что в XV–XVI веках административно-территориальные единицы в центральной России (и уезды, и станы, и даже волости) зачастую не имели четких границ в связи со сложностью рельефа, – большими лесными пространствами и сильной заболоченностью местности. Традиционно при определении территориального расположения княжеств учитывали орографический подход, устанавливающий границу по рельефу местности, руслам рек, болотам, озерам и т. п. При этом нередко происходила и демаркация границы, для чего на границах уездов, а также более мелких административно-территориальных образований, были вырыты рвы, ямы или устанавливались межевые камни[67]. Однако в мещерской местности определение и установление границ было крайне затруднено. Например, точные границы Баглачевской волости окончательно были определены только в середине XVII века, что Ю. Готье ставит в заслугу писцам Владимирского уезда[68].

Исследование административно-территориального положения Баглачевской волости в структуре Владимирского княжества и Владимирского уезда невозможно без рассмотрения вотчинных отношений. Не вдаваясь в описание довольно сложного вопроса о принадлежности земель Замосковного края, а также его внешних и внутренних границ, отметим, что во Владимирском уезде основными собственниками земель были государство и церковь.

После перенесения митрополичьего дома из Киева во Владимир митрополит Максим взял в свое управление владения Владимирской епархии. Следующие митрополиты продолжали пользоваться этими владениями. В начале XIV века Владимирская епархия была упразднена, и митрополичья кафедра была переведена в Москву. Вместо Владимирской епископии была учреждена кафедра в Суздале. Однако владения владимирского епископа окончательно остались за митрополитами. При этом митрополичьи владения во Владимирском уезде на рубеже XV и XVI веков представляли из себя сосредоточенные вокруг Владимира многолюдные села (например, Старый Двор), а также большое количество земельных участков, разбросанных по всему уезду, имеющих разную величину, характер и хозяйственное назначение[69]. После учреждения в России в 1589 году патриархата митрополичьи земли во Владимирском уезде стали патриаршими.

Волостная организация у митрополичьих, а потом и у патриарших земель в Московском государстве была довольно редкой. И Баглачевская волость была одна из немногих таких земель (наряду с волостью Вохной Троицко-Сергиева монастыря и Высоцкой волостью Чудова монастыря)[70]. То есть специфика патриаршей Баглачевской волости изначально была связана с тем, что входившие в нее населенные пункты были объединены единством выборной организации, единой межой и тяглом. Это характеризует их определенную административно-политическую самостоятельность в рамках уезда.

Следует отметить, что вплоть до XVII века Владимирский уезд представлял собой довольно унитарное территориальное образование. Станы и волости в качестве самостоятельных низовых административно-территориальных единиц встречались редко. Наименее развитой в плане административного устройства была правобережная часть Владимирского уезда, граничащая с Рязанским уездом и охватывающая часть Мещеры. Эта территория была мало обжитой, границы между уездами были очерчены слабо, а земли в большинстве своем были либо дворцовыми, либо черными, т. е. еще не охваченными процессами феодализации[71]. Выделение уже в начале XVI века в составе правобережной части уезда «волостки Баглача», на наш взгляд, можно объяснить определенной ее близостью к Владимиру и примыканием к реке Клязьме.

В отличие от правобережья плодородная левобережная часть Владимирского уезда, т. н. Ополье, была широко освоена. Уже к концу XV века там оформились Боголюбский и Опольский станы[72].

Укрепление центральной власти и развитие социально-экономических и политических отношений в России в XVII веке закономерно привели к оформлению административно-территориального устройства Владимирского уезда. В состав уезда входили 18 станов, 17 волостей, а также дворцовые волости и села. Наиболее значительными территориями среди них обладали Опольский и Ильмеховский станы, расположенные к северо-западу от Владимира. Из второго в дальнейшем вышли две волости – Санницкая и Крисинская, ставшие частью Покровского уезда. Обращает на себя внимание, что в этот период станы и волости существовали одновременно, что свидетельствует о недостаточной оформленности территориального устройства во Владимирском уезде.

В период с XVI и до начала XVII веков станы и волости повсеместно продолжали рассматриваться как равнозначные по статусу административно-территориальные образования, и только в XVII веке окончательно укрепился более низовой правовой режим волости[73].

Итак, во Владимирский уезд входили следующие станы: Богаевский, Боголюбовский, Волежский, Заволежский, Остров Вышелесский, Ильмеховский, Клековский, Колпский, Лиственский, Медушский, Опольский, Пырков, Рог Большой, Рог Малый, Сенег, Судогодский, Тарутской Остров, Ярополческий. Среди волостей выделялись: Гуская, Дубровская, Жегаловская, Инебожская, Кривандинская (Кривалдинская), Крисинская, Мичевская, Муромское сельцо, Палешская, Польская, Санницкая, Славецкая, Тугалесская, Тумская, Черная-Гостиловская, Шатурская, Матренинская. Из дворцовых (вместе с дворцовыми селами) – Ярополческая, Любецкий Рожок, с. Спасское, с. Сарыево, с. Всегодичи, с. Осипово, с. Черкутино[74]. При этом Баглачевская волость оказалась включена в Клековский стан. Точное время создания Клековского стана определить достаточно сложно[75].

Определенный интерес представляет семантика слова «Клековский» стан. Исследователи отмечают, что названия станам нередко давали в честь рек, сел, деревень, первых или особенно известных управителей, либо же по особенностям местности[76]. В районе Клековского стана нет населенных пунктов или рек, которые могли бы дать ему название, то есть вполне можно допустить, что название данный стан получил из-за особенностей местности.

В. И. Даль дает несколько толкований слова «клекнуть». Прилагательное «клеклый» он рассматривает как вялый, соответственно выражение «клеклая земля» В. И. Даль толкует как «сухая, твердая». «Клек» – что-либо сухое, твердое. «Клеком стать» – затвердеть. Клек – лягушечья икра, вакатье[77]. В свою очередь лягушечье «вакатье» им толкуется как крик лягушек[78], кваканье. Как мы видим, слово «Клековский» стан может иметь два разных значения: от слова «клек» (сухой, твердый) и от слова «клек» (лягушечья икра, кваканье). По большому счету и то, и другое толкование слова вполне подходит для характеристики той сильно заболоченной, богатой небольшими речками и озерами местности с малоплодородной, твердой, песчаной почвой, где располагалась Баглачевская волость.

Следует отметить, что в XVII веке наиболее крупные из волостей, сохранивших прежнее общинное устройство, иногда подразделялись на более мелкие самостоятельные единицы, например, в Баглачевской волости Клековского стана Владимирского уезда выделялись кромины: Содомовская, Булановская, Каменницкая, Белчаковская, Высокорецкая[79].

В. И. Даль дает определение кромины как края, рубежной полосы[80]. По названиям данных кромин мы можем определить, какие населенные пункты были центрами данных территориальных единиц. Деревня Буланово, например, была центром Булановской кромины. Вокруг нее сосредоточено довольно большое количество деревень (Мещера, Луговская (ныне урочище), Ременниково, Лопухино), которые находятся на расстоянии 4–5 километров от другого сосредоточения деревень, куда входят, в частности, деревни Коняево и Улыбышево, те самые «Содомовы» деревни, про которые мы указывали ранее. Скорее всего центром Содомовской кромины была деревня Улыбышево. В пределы этой кромины должен был входить находящийся в непосредственной близости от Улыбышева Борисоглебский погост – центр Баглачева.

Клековский стан располагался южнее Владимира в правобережней части уезда. Границы Клековского стана находились в пределах Владимирского и Судогодского уезда по притокам Оки – рекам Буже и Поле.

Фрагмент карты с изображением станов Владимирского уезда XVII века. Клековский стан значится под № 11[81].

С севера естественной границей Клековского стана (на карте № 11) была Клязьма, за которой располагались Боголюбовский и Опольский станы. С северо-запада Клековский стан граничил с Ильмехоцким станом (№ 9), также располагавшимся за Клязьмой. С западной стороны к Клековскому стану прилегали Кривандинская (№ 27) и Польская волости (№ 22), с южной и восточной стороны – Гуская волость (№ 19), Лиственский (№ 15) и Судогодский № 14) станы[82]. При этом точные границы Клековского стана определить довольно сложно.

Баглачевская волость занимала всю северную часть Клековского стана. С запада на восток она охватывала довольно обширную часть уезда. Западной ее границей была Булановская кромина, восточной – Высокорецкая, юго-восточной – Белчаковская кромина. Южная граница Баглачевской волости соприкасалась с истоками рек Бужа и Поля. При этом междуречье, вплоть до впадения Бужи в Полю, было заселено крайне слабо.

Анализ жалованных грамот XV–XVII веков дает возможность проследить, какие именно населенные пункты включались в Клеков стан. В частности, в грамоте от 15 сентября 1582 г. М. Бестужеву отделили поместье в Клековском стане Владимирского уезда, а именно деревню Новое Кострово на речке Суме[83]. По всей видимости, речь идет о деревне, расположенной у реки Сойма. В возной грамоте от 31 августа 1583 г. Карпу Волкову отделяются в Клековском стане Владимирского уезда деревни: Морозовица, Коростелево (на речке Коростелевке), Грудино (на речке Занине), Коняево, Росляково, Меленка (на речке Каменке), Елник, Мендыревицы, селище Зарубинское, пустоши Борки и Михеевская[84]. Представляется, что значительная часть данных населенных пунктов находится западнее Баглачевской волости, где также есть деревня Коняево и протекает речка Каменка, впадающая в Сойму.