Он не отступит

Впрочем, её толком нет. Ника просто смотрит на меня – пристально, видимо, решая что-то. Вот только у себя в уме. Потому что мне об этом не сообщает.

Ну а я не собираюсь ждать или допытываться – хватаю куртку и выхожу. Закрываю девчонку на ключ. Она ведь не дура оставлять такую квартиру открытой, чтобы свалить.

Я надеюсь.

*****

Надо поскорее порешать все дела и вернуться к Нике. Во-первых, обещал значит, надо сдержать слово. Во-вторых, тянет.

Итак, у меня на повестке дня Андрей с его неуместными выебонами и информация про дочерей Беликова. За вторым я не в универ пойду, а первое решу вот прям сейчас.

Благо, этот придурок таки припёрся сегодня. Держится с уверенной наглостью, что не факт даже, что очкует в глубине души. Может, и не догнал, что влип. Думает, я ничего такого не подозреваю.

Ну окей. Сейчас обломается.

Не дохожу до своей парты. Останавливаюсь по центру, смотрю на Андрея. Безотрывно, в упор.

Жду, когда это заметят все. Напрягаются, переглядываются. Пытаются понять, что не так.

Андрей храбрится, держит взгляд, а сам бледный уже весь. И это только начало.

Спуску я ему не дам.

– Ко мне, – приказываю, как шавке.

Опускаю при всех. Специально. Уверен, что ослушаться и бунт свой устроить вот прям сейчас Андрей не решится. Вот и увидят все, кто мог за ним пойти; какой у них тут лидер безвольный наклёвывается. Способный только втихую гадить. За себя даже ответить или постоять не умеющий, не то что за других.

Андрей стремительно бледнеет. Не ожидал.

– Ну, – грубо поторапливаю, не давая ему шанса сориентироваться.

И это, конечно, срабатывает. Андрей начинает приближаться – правда, с кривой усмешкой и всеми силами стараясь держаться уверенно невозмутимо; типа это он мне одолжение делает, чтобы не заводился. Будто не чувствует себя униженным.

Но на самом деле чувствует. И это вижу не только я.

Никто вокруг не издаёт ни звука. Все смотрят. Ну что ж, зрители нам сейчас не помешают.

Остановившись рядом, Андрей уже совсем натянуто продолжает скалиться. Так и чувствую, насколько ему непросто сохранять эту надменную ухмылку, которая всё больше в нервную превращается.

– Чем споил мою девчонку? – сходу спрашиваю, не позволяя ему самому начать. Хотя уверен, что Андрей сейчас на это не способен. Небось голос будет дрожать. – Подсыпал что-то? Что за коктейль?

Намеренно называю Нику своей. Не только обозначаю этим позиции, но и даю понять, что косяк крупный. С моей так себя вести… Это попадос.

Андрей улавливает. Демонстративно храбрится.

– Твою это какую? – ну надо же, голос не так уж дрожит. Даже как будто прорезается. – У тебя их вроде как много за эти два года скопилось. Ты ведь имеешь в виду тех, кого трахаешь?

Подначивает, гад. Вот как заговорил. Типа терять ему нечего, и так влип?

Брезгливо морщусь.

– Ну не про Нику же говоришь? – заносит Андрея. – Насколько я помню, она сказала, чтобы ты шёл нахрен. Так что вряд ли её можно назвать твоей.

– Слишком много треплешься не по существу, – с уничтожающим спокойствием бросаю. – На вопросы мои ответил. Быстро.

Жёсткость в тоне, с каким я требую выполнять приказы, обычно действует безоговорочно. Вот и Андрей слегка дёргается. Улавливает, как я бросаю многозначительный взгляд на парней сзади – моих верзил, которые морды бьют по указке. Сам об такую гниль, как Андрей, руки не мараю.

– Я никого не спаивал, ясно? – хоть он и пытается держаться уверенно возмущённым, на нужную тему переходит. – Она сама захотела прийти и принесла вино. Вот его и пила.

Злобно усмехаюсь.

– Хреново врёшь. У тебя последний шанс сказать правду.

Андрей бледнеет ещё сильнее, хотя и без того на мертвеца был похож. Быстро оборачивается на верзил. Ну да, они уже наготове. Хотя и не понадобятся мне сегодня.

– Я не вру, она правда принесла вино, ребята могут подтвердить, – на этот раз он тараторит без даже наигранной уверенности. – Пила в первую очередь его, а то, что я намешал со всех бутылок, так это я всем всегда делаю, как бы в общую тару, а там уж кто выпьет, она, возможно, тоже…

Эта невнятная дичь начинает выводить из себя. Андрей совсем тупой и не понимает, что я наезжаю, только когда уже в курсе дел?

Хотя, наверное, не совсем идиот. Понимает, что влип, оглядывается куда чаще. И на верзил, и на других ребят. Быстренько прослеживая за направлением таких его взглядов, подмечаю, на кого Андрей в первую очередь зыркает. Хм, предсказуемо. Это те же лица, кто и у меня вызывает сомнение, и у доверенных мне парней. Тихушники, замеченные за разной степени хернёй.

– У тебя буквально секунды, чтобы дать чёткий правдивый ответ, – чеканю. – Ты в свой уёбищный коктейль подмешивал то пойло, которое раньше девчонкам лил, чтобы давали?

Поражаюсь самому себе, но привычное мне хладнокровие трещит по швам, когда озвучиваю суть вопроса. Одно только представление, что этот хрен что-то Нике подсыпал и имел на неё планы, выводит так; что с трудом не отбиваю кулак о его рожу.

– Н-нет, – кажется, от меня таки исходят волны ярости, потому что Андрей заикаться начинает. – Не осмелился, – тихо признаётся, и это, блять, самое правдоподобное из всего, что он тут мне вешал.

– Понял, – бросаю и даю отмашку верзилам, чтобы расслаблялись и по местам садились.

Андрей напряжённо следит за моими действиями и взглядами, а потому я чуть ли не на себе ощущаю, как его отпускает потихоньку. Вот только рано. Верзилы сегодня отдыхают – да, но веселье ещё впереди.

Хладнокровно усмехаюсь собственному решению. Да, так будет правильнее.

– Вы двое, – обращаюсь к тем парням, на которых Андрей чуть ли не с надеждой оборачивался, да не прокатило. – Разукрасьте его слегка. Сильно морду не бейте, больше по корпусу, но пусть запомнит.

Андрей дёргается, да и те двоих тоже как пришибает. Эффект достигнут, и это пока малый. Основной впереди.

– Побыстрее давайте, – хмуро тороплю, садясь на своё место.

Уже знаю, что послушаются. Они не осмелились подать голос, когда Андрей на них оглядывался за поддержкой. А сейчас вот так демонстративно выступить против?

Моё слово тут – закон. Обсуждению не подлежит. Такие уж у нас порядки, и на них есть причины.

– Здесь бейте, – обозначаю, когда те двое неуверенно двигаются к застывшему и безотрывно смотрящему на них Андрею. – Мы будем смотреть.

Да-да, без показухи никак. Эффект будет неполным.

Андрей уже спиной к двери пятится, одновременно глядя  на тех двоих и пошатываясь из стороны в сторону. До конца, видимо, не верит, что его, можно сказать, друзья сейчас его отпиздят.

А они это делают. Сначала неуверенно, не в полную силу, но расходятся постепенно, потому что смотрят на меня и видят, что недоволен. А там, в процессе, им уже или пофиг на Андрея становится, или даже в кайф его бить.

Он пытается защититься, корявые блоки ставит, пищит что-то протестное. Безуспешно, конечно. Да и не так уж его бьют, кровью харкать не будет. Но мне и не надо. Я не на силу ударов смотрю, а на их убедительность.

Да, этот хрен нарвался, но важнее наказания сейчас происходящий спектакль. Зрители в  сборе. Андрей думает втихую под меня копать – вот пусть и видят, что у него кишка тонка мне противостоять. Он ни разу не авторитет, за собой не поведёт никого.

А ещё это представление и для него самого обыграно. Чтобы разозлился на меня за унижение и начал действовать стремительнее, попутно косяча и привлекая взгляд сразу на все бреши, что тут есть. Ну или окончательно бы затушил всю ту волю, что на это была, сломался. Тут уж как пойдёт, но в том, что Андрей мне не угроза, после такого даже не сомневаюсь. Хладнокровно действовать и просчитывать он уже не сможет. Да и в одиночку как?

А в одиночку придётся. Потому что я специально велел его гипотетическим сообщникам побить его. Пусть попробуют после такого в глаза смотреть или доверять друг другу. Все трое сейчас прогнулись под меня. Теперь разосрутся в лучшем для каждого из них случае. Даже если на меня будут злиться и за всё это винить, происходящее здесь и сейчас запомнят. И роли свои тоже.

Ставлю всё на то, что Андрей – тот ещё злопамятный и обидчивый хрен.

Потому никаких сомнений, что наклёвывающуюся проблему я решил. А с Никой сам потом разберусь. Её мятеж скорее забавляет, чем напрягает.

– Достаточно, – останавливаю избиение.

У Андрея ссадины на лице и фингал ощутимый. Губы всё-таки разбили. Зубы вроде нет. Держится за живот. Рёбра, уверен, целы.

– Свободен на сегодня, – решаю. – Преподов не пугай своим видом. Домой иди.

Шмыгнув носом, Андрей сверлит меня ненавистным взглядом. Понятно. Значит, будет вариант стремительного действия против меня. Ну пусть. Сгоряча он точно ничего толкового не сделает.

Тем более что всё-таки снова слушается. Выходит из кабинета, как я сказал. Правда, напоследок громко хлопает дверью.

Но я этому только ухмыляюсь, уже не обращая ни на кого внимания. Теперь остаются Беликовы. И я уже пишу нужному человеку, что мне нужна информация. Мне назначают встречу после этой пары.

Что ж… Значит, одну отсижу.

Почему-то греет мысль, что дома меня ждёт Ника.

Глава 6. Ника

Неожиданно всё это. Меньше всего рассчитывала проснуться в квартире Дикого и в его футболке.

А ещё вчерашний вечер… Воспоминания пчелиным роем вертятся в голове, жаля осознанием, что я очень даже наслаждалась общением с Ником. И не только общением… Чёрт возьми, мне ведь в какой-то момент на полном серьёзе захотелось его поцеловать.

Его! Этого дикого, чокнутого, наглого… И надо признать, временами адекватного. Потому что вслед за возмущением вдруг накрывает пониманием, что вчера в полном дерьме была бы, если бы не он. На пьяную голову слишком легко шла на контакт, и вдруг бы прямо там, в доме Тима, девственности лишилась бы с первым заинтересовавшимся. А после моих танцев на столе такие запросто нашлись бы.

А даже если предположить, что обошлось бы без подобного и я бы ушла вовремя – смогла бы самостоятельно куда-либо добраться? Сознание конкретно так плыть начало в какой-то момент. Меня ведь вырубать стало в буквальном смысле и тошнить, как никогда в жизни.

А Дикий, кстати, помог. На руках меня носил, волосы мне держал, вытирать лицо помогал, умываться… Много чего, в общем. Необычно как-то. И даже неловко. Я ведь смутно помню и то, как он меня переодевал и спать укладывал.

Зачем-то вспоминаю, что нижнее бельё на мне не одного комплекта, да и скорее простое, хлопчатобумажное. Лифчик обычный чёрный, а трусы розовые.

Морщусь. Как будто мне есть дело до мнения Дикого. Надеюсь, увидев, как я блюю, он потерял ко мне интерес и объявит своей какую-нибудь другую. Которая, может, даже рада этому будет.

Надо признать, эта радость какой-нибудь не обременённой интеллектом девчонки вполне возможна. Ведь несмотря на то, что этот парень – редкостный наглец, внешностью ни разу не обделён. Да и деньгами, судя по всему, тоже…

Неплохая у него квартира. Двухуровневая, в приятных глазу коричнево чёрных оттенках. Мебель качественная, явно не в копеечку. Музыкальный центр, гитары дорогие, тренажёры самые разные… Спала я на очень удобной и просторной кровати, да и вообще, тут даже по полу ходить одно удовольствие. Как ни странно, ещё и чисто. Не то чтобы до идеала, но собирать пыль уж точно не приходится. Из намёка на беспорядок только явно уже давно не мокрые вещи на сушилке и несколько гантелей на полу.

Интересно, где именно Ник так неплохо зарабатывает, чтобы позволить себе такую квартиру. Ведь, судя по всему, живёт один.

Открываю холодильник, решив сначала поесть, а потом уже таблетки от раскалывающейся головы принимать. Их ещё найти надо. Но раз Дикий сказал, что в аптечке всё есть, то даже не сомневаюсь.

Как-то мало сочетается его кликуха с порядком и дизайном квартиры. Но этот парень вообще довольно противоречив. И опасен. Я решила держаться от него подальше – я буду. Дождусь только, отблагодарю и уйду. А то вот так сваливать, оставляя дверь открытой, не кажется хорошей идеей. Тем более после того, как обо мне позаботились.

Хмурюсь неожиданной мысли, что, возможно, позаботились лишь потому, что считают своей.

Да и наплевать, что там этот Дикий себе вообразил и чем руководствовался. Я буду вести себя так, как сама считаю правильным. И в любом случае правильной не кажется идея уйти с незапертой дверью. У Ника тут явно есть что грабить. Вот даже сейф видела. Он, конечно, встроен в стену и имеет код; но всё равно не хочется, чтобы в глаза попадался лишним людям.

Интересно, что Дикий там хранит? Неужели наличку? Почему-то кажется, что там может быть что-то поинтереснее. Этот парень явно имеет какие-то секреты.

Готовит вот на удивление неплохо. Отлично даже. Действительно вкусные говяжий стейк и запечённые овощи. Я бы даже решила, что это из ресторана, но на кухне видны следы готовки. Посуду за собой Ник не помыл, хотя посудомойка есть. Впрочем, электрогриль в неё вряд ли влезет.

Вот так плотно завтракать – наверное, не лучшее начало дня, но удержаться невозможно просто. Доедаю всё полностью и в качестве благодарности за вкусную еду мою посуду и за собой, и за Диким. Если, конечно, готовил действительно он, а не девчонка какая-нибудь, которую сюда привёл…

Морщусь от прострелившей в висках боли и иду опустошать аптечку. А потом, приняв душ и воспользовавшись любезно оставленным мне полотенцем, привожу в порядок кровать после себя в комнате. Дикий, судя по всему, спал в гостиной на диване. Его я тоже убираю.

Странно, но чувствую даже что-то типа тепла к нему за своеобразную заботу обо мне и за то, как удобно тут всё организовал.

******

Успеваю только написать Ане, что приеду где-то через два часа, как слышу, как поворачивается ключ на входной двери. Ну надо же… Дикий всё-таки сдержал слово по времени.

Если это, конечно, он, а не его родители, например. В квартире ни намёка на их периодическое присутствие, но мало ли.

Настороженно выхожу навстречу. Дикий.

Причём странный какой-то… Будто разбитый. Смотрит перед собой пустым взглядом, сквозь который я умудряюсь прочувствовать такую тоску, что в груди странно тянет, ноет как будто.

Непривычно видеть Дикого именно таким. Словно даже человеком. Чувствующим, уязвимым. У меня сердце пропускает удар, а сама я, наверное, и дышать забываю.

Это ощущение не длится долго – он будто выходит из странного оцепенения и смотрит на меня более осмысленным взглядом. Ещё и ухмыляется чему-то.

– День дерьмо, – то ли просто сообщает, то ли поясняет тот настрой, который я уловила. – Хорошо хоть ты дома.

Кусаю губу, не зная, как и реагировать на последнее его заявление. Звучит так, будто это наш совместный дом, где я тут преданно жду его. Опять эти собственнические замашки?

Впрочем, придираться к формулировке не тянет. Не сейчас, когда Дикому явно хреново, как бы ни храбрился. Я же вижу. И не железная. Равнодушной к чужим страданиям редко остаюсь – лишь там, где знаю, что полностью заслужили.

Дикий, конечно, мудак, но не конченный. Поэтому, неловко вздохнув, успокаивающе проговариваю:

– Всё наладится…

Он ухмыляется, будто я сказала что-то забавное. И смотрит на меня прожигающим изучающим взглядом, как на любопытный экземпляр.

– Думаешь?

Вот теперь Дикий мне вполне знаком. Это его нахальное выражение лица самоуверенного подонка, который привык всё контролировать. Такого утешать и не тянет.

Я прям сразу вспоминаю, с кем сейчас говорю. И про требование насчёт пуговицы тоже.

Но вместо того, чтобы послать его и просто уйти, всё-таки отвечаю на дурацкий вопрос:

– Ты наглый, – спокойно констатирую, больше не впуская в голос мягкие нотки, которые Дикому, видимо, кажутся нелепыми. – У таких обычно всё налаживается.

Хмыкнув, Дикий проходится мне по фигуре каким-то задумчивым взглядом.

– Интересные выводы, – насмешливо подмечает.

В зелёных глазах появляется новый опасный блеск, и я нервно сглатываю. Всё-таки разговаривать с ним будучи трезвой – совсем не то же, что пьяной. Наверное, мне только показалось вчера, что Дикий смотрел и вёл себя как нормальный парень.

– Я пойду, – почему-то в мой голос проскальзывают хрипловатые нотки.

Уже разворачиваюсь к двери, когда слышу небрежное:

– А если мне хреново, и я нуждаюсь в утешении?

Замираю. Что-то мне подсказывает, что это Дикий таким образом издевается над моей недавней неуклюжей попыткой оказать ему поддержку, чем и вправду вот так странно просит остаться и побыть с ним ещё немного. Но… Вопрос будто на надрыве, даже если и стёбный. Просто чувствую, и всё тут.

Не ухожу. Но осторожно подмечаю, снова повернувшись к Дикому:

– Не думаю, что ты в этом нуждаешься.

Его губы слегка дёргаются, пытаясь, видимо, опять изобразить очередную ухмылку. Но в итоге её нет. А смотрит Дикий как-то пусто на этот раз.

– Действительно.

Почему этот ответ не звучит для меня убедительно? Почему слышать его мне как-то даже не по себе? Словно ковыряет что-то изнутри.

Вряд ли я вообще смогу привыкнуть думать о Диком как о человеке, которому может быть грустно. Машинально подвох ищу. Но ведь чувствую, что его нет. Даже если он и вправду думает, будто не нуждается в утешении – что-то всё равно случилось, и не отпускает его никак. Я это чувствую и почему-то не могу оставаться равнодушной.

Сейчас передо мной совсем не Дикий.

– Ник…

Он едва уловимо вздрагивает, словно удивившись тому, что я по имени называю. Слишком привык к обращению «Дикий»? Видимо, да, раз его имя не все помнят вообще.

От этого мне, конечно, даже интереснее, откуда эта дурацкая кликуха пошла. Но, наверное, не стоит спрашивать его об этом сейчас, когда я её как бы отбрасываю обращением по имени. К тому же… Я ведь помню это его «скажу, если поцелуешь». И как потянулась к нему, пьяная идиотка. Теперь с него станется взамен ответа потребовать нечто подобное, тем более что пуговицу расстегнуть он мне вообще без поводов велел.

Нет уж, не так мне и интересно, как там что и откуда у этого… Дикого.

– Что? – торопит с ответом он, правда, совсем не настойчиво.

И смотрит так пристально, что мне не по себе. Я как-то даже сразу забываю, что хотела ему сказать. Да и хотела ли? Его имя просто сорвалось с губ.

– Спасибо, что помог мне вчера, – нахожу, наверное, самые подходящие слова.

Вот только взгляд Дикого неодобрительно мрачнеет.

– Больше чтобы я тебя на подобных тусовках не видел, – обозначает он.

Тем самым своим бесящим непоколебимым тоном. Опять эти его замашки собственника.

Неужели Ник и сам не понимает, насколько это странно – объявить своей любую девушку и вести себя так, как будто это сложившийся факт? Как-то это даже… дико.

А ну да, точно. Дикий же.

Но я всё-таки попытаюсь.

– Я не твоя девушка, – вздохнув, мягко сообщаю, будто объясняю сложную тему непонятливому ребёнку. – И даже будь я ею, сама распоряжалась бы своим временем и решала, куда мне идти.

Дикий сначала ухмыляется, будто забавляется моему тону или ситуации в целом. В этот момент  мне кажется, что он прекрасно всё мной сказанное и сам понимает, но кайфует от ситуации и того, как реагирую я.

Но потом мне становится не до этих наблюдений – его взгляд резко меняется, темнеет, а затем… Его резкий рывок – и я прижата к ближайшей стене, как-то инстинктивно отодвинувшись туда при движении Дикого. А он нависает надо мной, расположив руки по обеим сторонам в районе моих плеч. И теперь в его глазах горит пугающий огонь непонятных мне чувств.

Почему-то гораздо медленнее и осторожнее делаю новый выдох. Боюсь дышать, когда Дикий так близко? Что за чертовщина?..

Вот только сердце вопреки разуму ускоряет биение, когда я замечаю, как же его лицо рядом сейчас… Дикому достаточно только наклониться.

– Не моя, значит, – раздосадовано и одновременно вкрадчиво проговаривает он. Так близко, что почти касаясь губами кожи где-то в районе моего виска.

Дикий так чертовски рядом, что меня швыряет исходящими от него волнами странной, почти отчаянной жажды. Вот именно что дикой, необъяснимой, прожигающей. Меня прошибает мелкой дрожью.

– А ну пусти, – шиплю, слыша, что мой голос звучит натянуто.

Мне не по себе. Но Дикий не должен это чувствовать.

Впрочем, ему, похоже, не до того, чтобы заметить. Блуждает мне по лицу взглядом, весь напряжён и дышит сбито. Приближает своё лицо к моему, так что между нашими губами всего ничего. Табуны мурашек мгновенно пробегают по телу.

– Тебя сожрут там без меня, – грубовато и в то же время надрывно выдавливает Дикий, который нависает надо мной уже куда более низко. Почти в губы мне выговаривает.

Чувствую горячее дыхание кожей, и в груди всё сжимается от слишком близкого контакта между нами. И того факта, что мы тут одни. А этот парень и в присутствии остальных наглее некуда себя ведёт.

С трудом умудряюсь не терять нить разговора. Дикий что, думает, будто его заявление – повод для меня согласиться стать его? Ну допустим, у них в универе и вправду неадекваты одни. Ну так этот ведь опасен для меня в первую очередь. Виснет тут надо мной, взглядом прожигает, да и вообще жаром опаляет от того, как близко. Чувствую себя поглощённой. Сосредоточиться не могу, а надо.

Ещё и оттолкнуть грубо не решаюсь.

– Справлюсь, уж поверь, – враждебно огрызаюсь, усиленно поддерживая зрительный контакт и не позволяя Дикому продавить меня и в этом. – Мне не впервой.

Его глаза ещё сильнее темнеют, а челюсть сжимается так, что я различаю играющие желваки.

– Почему не впервой? – требовательно, но негромко спрашивает Дикий, ловя мой взгляд своим. – Что у тебя было?

Мне вдруг становится мучительно интересно, что у него вообще на уме. Откуда эти вопросы, ищущий взгляд, почему я чувствую его чуть ли не потребность в моём ответе?

И вообще, какого чёрта мы всё ещё так рядом?..

– Тебя не касается, – чуть ли не рычу, наконец, найдя силы пошевелиться.

Вот только высвобождаюсь я ненадолго. Дикий быстрым движением преграждает мне путь, и теперь его рука нахально ложится мне на талию, притягивая к горячему телу.

И, кажется, время на мгновение останавливается, а я глупо замираю вместе с ним. Чувствую себя пойманной, ловя взгляд зелёных глаз, которые смотрят почти заворожёно, заставляя сердце стучать быстрее. Другая рука Дикого касается моего лица, на удивление мягко, почти нежно. Пальцы гладят меня по щеке, пока пульс бьёт мне в виски и закладывает уши. Ник медленно проводит пальцами по скулам, поднимаясь выше и заправляя волосы за ушко.

– Такая нежная кожа, – шепчет.

Сглатываю, стараясь прогнуть ступор. Дикий ведь явно не собирается ограничиваться такими лёгкими прикосновениями. Смотрит жадно, держит крепко. И едва ли его вообще что-то остановит, если я так и буду молча дрожать, как дура.

– Прекрати… – Боже, это мой голос вообще? Звучит, как жалкий писк. Сглатываю и продолжаю уже более громко и уверенно: – Ты же можешь быть нормальным. В глубине души ты наверняка…

– Не думай, что раскусила меня, –  резко перебивает Дикий, но руки вдруг убирает. От неожиданности чуть шатаюсь, едва устояв на месте. – «В глубине души»… – повторяет с издевательской ухмылкой. – Иди давай, раз там тебя сестра ждёт.

Дважды меня просить не надо – поспешно разувшись и прихватив верхнюю одежду, хлопаю дверью, оставляя Дикого одного. Не буду даже думать, что это всё вообще было.

Глава 7. Ника

Аня встречает меня у порога. Суетится вся, в лицо мне заглядывает и мнётся. А сама совсем не готова к выходу ещё, хотя у неё в школе вторая смена.

Ну да ладно. Я ей не бдящая мамочка, да и сестра уже не ребёнок, должна сознавать риски. Наверное, не хотела уходить, пока я там пропадаю.

– Ну наконец-то, Ника, – словно в подтверждение этой мысли облегчённо заговаривает Аня, кусая губу и явно нервничая. – Ты где была?

Неужели из-за этого так волновалась? Вздыхаю. Я должна была учесть, что мы только недавно начали вдвоём жить. Не время вот так пропадать.

– Я ведь говорила, что на тусовке моих новых однокурсников. Немного перебрала, а потому была не в состоянии приехать раньше, – мягко поясняю, на что взвинченная Аня всё ещё не успокаивается.

Более того, такое ощущение, что толком и не слышит меня. В каких-то своих мыслях витает.

– Ладно, а сейчас ты как? – нетерпеливо спрашивает.

– Намного лучше, – настороженно говорю, уже даже не сомневаясь, что причина её состояния не в моей задержке. – Кстати, в школу ты успеваешь, ко второму уроку уж точно, – на всякий случай добавляю.

Но Аня не меняется в лице. Да и с чего бы ей было так париться именно из-за школы? Новая её воодушевила, но вряд ли настолько, чтобы переживать по каждому пропуску.

Она протяжно вздыхает, пока я окончательно разуваюсь и иду к гардеробной, чтобы снять верхнюю одежду. Напрягаюсь. Судя по всему, у сестрёнки что-то серьёзное на уме.