Нянечка

– Заболела, – буркнул папа.

– Чем?! – возмутился и пнул грязную кучку из подтаявшего снега.

Вроде бы зима на улице, а вокруг сральник. Будто во дворе особняка Пахомовых тысячи собак беспрерывно три дня гадили.

– Беременностью!

– Она же старая, – я с изумлением стиснул телефон и замер.

Какая беременность? Эльвире Рахимовне лет сорок уже. Она один из лучших сотрудников «Альфы», участвовала в поимке террористов два года назад. Помогала нам раскручивать дело о незаконном обороте золота в Подмосковье и должна была стать моим помощником. Здесь.

– Чего старая? Женщина в самом соку, – отбрил отец с возмущением. – Чего ты разорался там, Вадя? Я тебе говорил, чтобы ерундой не маялся и отдал дело кому-то из пацанов с опытом! Ты же никогда в подполье не сидел, а если ранят? А у папы нервы!

Ой, знал я эти нервы. Дай волю, посадил бы за бумажки в офисе. Но не для того я в Академию Федеральной службы безопасности пошел, чтобы от работы в поле отлынивать. На меня без того пацаны первый год косились: мол, пришел тут. Единственный сын генерал-полковника Толстоевксого Андрея Геннадьевича, одного из руководителей отдела экономической безопасности. Должность сразу получил и по карьерной лестнице аж до майора в двадцать восемь лет дослужился.

Я не спорил, потому что папа действительно очень помог. Но вечно на его шее я сидеть не собирался.

– Ну, па, – заканючил я, прекрасно зная, как тот реагировал на мои жалобы. – Перед пацанами стыдно.

– Стыдно без трусов по морозу бегать! – гаркнул командным голосом родитель, затем заворчал: – Ладно, что там?

Я вздохнул и поведал о появлении таинственной Даны Пушкиной. Было в девчонке такое, что цепляло глаз. Не только яркая внешность, но и манера поведения, физическая подготовка, умение владеть собой.

– Думаешь, полиция или люди Загранского? – спросил папа.

– Понятия не имею, – я зыркнул на пробегающую мимо Анжелу Аркадьевну.

Выбеленная норка – другого прозвища не подобрать. Лицо хитрое, взгляд цепкий, нос длинный. Всюду совалась, раз двадцать мои документы перепроверила и придирчиво сравнивала меня с настоящим Вадимом Пахомовым на фотографиях. Благо и ростом, и весом, и внешностью мы очень друг на друга походили. Даже отцов звали одинаково, имена совпадали. Собственно, потому на дело отправили меня.

Пришлось покрасить волосы и молиться, чтобы Анжела не рассматривала цвет глаз. Он у нас различался: у Пахомова болотно-карий, а у меня – зеленый. К счастью, люди всегда одинаковы. Никогда не смотрят в «зеркала души».

– Я поговорю с Пахомовым, он с сыновьями сейчас на базе. В безопасности. Твоя легенда как?

– Норм, – буркнул я. – Анжела, кажется, поверила.

– Есть подозрение, что она с Загранским в сговоре. Попытается убрать, если где-то попадешься, – ответил отец с волнением.

– В курсе.

Пахомов сам та еще гнида. Столько лет промышлял подкупом, захватывал чужой бизнес, а как приперло – сразу в ФСБ побежал. Дружков своих сдавать, которые воротили миллиардами. И запросто заткнули бы ему рот, начни он болтать лишнее.

Я понимал, что такого козла бы в тюрьму отправить. Но впереди маячила рыба покрупнее, вроде Ильи Загранского и его подельников. Много лет за ним охотились все службы, теперь же появился реальный шанс достать гада. А Пахомов… Мы пообещали скосить ему срок. Сядет на условный, потом за примерное поведение получит свободу и умотает из страны.

Первый раз, что ли.

– Девку тоже мог Загранский прислать. Не поверили в сказочки про сына, – задумчиво произнес папа, и я выплыл из вороха воспоминаний. – Может, домой, Вадь?

– Ага, а потом в юристы, – проворчал я.

– Хорошая мысль, сына! Твоя мать всегда говорила, что ты рожден для судебных заседаний. Как родился, так и не заткнулся ни разу.

– Поэтому с любовником за тридевять земель умотала?

– Вадим…

– Пока, пап. На связи буду. Найдите кого-нибудь вместо Эли.

Я сбросил вызов и сделал последнюю затяжку. Мимо проскочило двое охранников, за ними поспешила толстозадая повариха Нина. Бросив окурок на землю, я потоптал его ногой и заметил вышедшую из домика для гостей нянечку Дану. В расстегнутом пуховике, с мокрыми после бассейна волосами. Ежась, она бегала по деревянному крыльцу и ловила сеть на телефоне.

Вот не дура ли? Менингит и ангина наше все?

Я шагнул к ней, но остановился. Меня окликнул один из охранников и поманил за собой. Покосившись на полоумную нянечку, я вздохнул и покачал головой. Сначала задание, потом бабы. А лучше без баб. Одни проблемы от них.

– В чем дело, Илья? – я подошел ближе.

– Вадим Андреевич, – парень поежился, – Бубончик потерялся. Опять. Мы его выгуливали, а он с цепи сорвался. Птичку заметил.

Я не успел рта открыть, как послышался женский визг. Резко обернувшись, я увидел, как стокилограммовый мастиф по кличке Бубончик несся прямо на Дану.

Глава 5

Святая богадельня, на меня летел таран.

Иначе огромного мастифа размером с две меня и не назвать. Или он таким казался с расстояния в несколько метров. Пес загребал здоровенными лапами снег и летел вперед. Как будто в жизни его больше ничего не волновало, только бы до крыльца добежать. Столько восторга на морде…

– Бубончик! Бубончик, фу!

Я сначала не поняла, кому Пахомов-младший так истошно орал. Потом дошло, что кричал он собаке и безуспешно спешил мне на помощь. Поскальзывался на скрывавшимся под грязным месивом льду, размахивал руками и звал пса.

– Мамочки! – опять завизжала дородная дама в окружении охраны.

Не обратив внимания на холод и внутреннюю панику, я смело шагнула вперед. Выставила руку, затем рявкнула в силу своих легких:

– Бубончик, сидеть!

«Слабоумие и отвага», – сказали бы наши кинологи.

И были бы абсолютно правы! Но не полностью, поскольку мастиф все-таки остановился. Приземлился громадным задом прямо в снег у последней ступеньки и послушно замер. Вывалив язык, тибетский мастиф преданно смотрел на меня черными глазками из-под нависающего меха темно-коричневого цвета.

Соображал. Явно обучен, воспитан и практически не агрессивен. Я не приближалась, поскольку собака чужая и в силу особенностей породы могла броситься, посчитав меня угрозой. Несколько лет назад, когда мы брали барыжников1, с нами работала команда. Решился один умник по молодости и дури подразнить «миленького Рекса».

Еле оторвали. Собаку, не преступника. И чуть ли не с рукой в зубах.

– Бубончик, – я добавила в интонацию строгости, – ты хороший мальчик?

– Гав!

Господи, у кого ума хватило так назвать собаку размером метр на метр? Хотя вопрос отпал сам собой, когда возле мастифа материализовался Вадим Пахомов. Коснулся холки, и пес сразу радостно приподнялся, завилял хвостом и преданно посмотрел на хозяина.

Все ясно. Полудурочный гаденыш. Кто бы додумался так назвать тибетского мастифа?

– Ваша собака, Вадим Андреевич? – поинтересовалась я, на что Пахомов-младший ответил мне безобразно милой улыбкой.

– Моя, – и гордо потрепал чудовище по ушам. – Испугалась Бубончика, нянчика?

– Нет, решила, что если вы под лапы попадете, то потом ваш батюшка счет предъявит за отбитые половые органы. В глазунью. Мол, сыночка не уберегла. Плохая нянечка.

На лице Вадима появилось выражение недоумение. Пока до него доходил смысл сказанных слов, я без опаски подошла и рискнула погладить Бубончика. Пес поддался ближе, ткнулся мокрым носом в подставленную ладонь. Обнюхал, лизнул, затем опять замер в ожидании команды. Наши взгляды с Пахомовым-младшим пересеклись, и я увидела в глубине зеленых лугов недовольство.

– Шутишь, нянечка? – выплюнул он недобро и прищурился.

– Забочусь о своем подопечном, – я улыбнулась. С издевкой.

Рядом раздалось рычание. Бубончик почуял агрессию хозяина, направленную на меня, и быстро переписал меня из милой тети во враги. Ладонь Вадима скользнула по голове мастифа, пальцы зарылись в густую шерсть.

– Место.

Приказ Бубончик выполнил безупречно.

– В дом иди, болезная.

– Чего?

Вадим без слов стащил с шеи широкий шарф. Бело-серая клетка из шерсти окутала меня горечью сигарет, ментола и мыла, а потом теплом. Я не заметила, как продрогла до костей, пока бегала по крыльцу в тщетных попытках поймать сеть на треклятой печеньке. Звонок в отдел сорвался, пришлось выйти опять на улицу.

Меня развернули, хлопнули по заду и толкнули в спину.

– Неделя, нянечка. Или твоим увольнением займусь я.

В горле застряли все ругательные выражения, когда под любопытные взгляды людей на улице я взбежала по крыльцу. Странное чувство преследовало до самой спальни, пока я не остановилась у кровати. Телефон оставался в руке, согревал голову и шею, а мужской запах, казалось, пропитал даже волосы.

– Уволит он меня, – шикнула я, очнувшись, наконец, от наваждения. – Да это я на чистую воду тебя выведу. Суслик хитромордый.

Что-то в Пахомове-младшем не давало покоя с момента его появления в домике для гостей. Уж больно не вписывалось такое развязное поведение в привычную картину. Слишком показательным стало шоу в бассейне. Настолько нагло и открыто неучтённые сыновья себя не вели. Да и учтенные тоже. Там все же в большинстве случаев воспитание и репутация превалировали над дуростью.

Максимум таких, как Пахомов, незаконные гонки по автострадам Москвы или Петербурга.

Еще богатые мажорчики очень редко увлекались боевыми искусствами. Нет, любители здорового образа жизни существовали. В дань моде или ради красования перед девчонками. Чаще всего они забрасывали спортзалы и фитнес-центры после женитьбы на такой же наследнице состояния, полагаясь исключительно на свой толстый кошелек и золотую кредитку.

Вздохнув, я потерла ноющие виски и прошлась по комнате. Потом села на постель, закуталась в теплый шарф и задумалась. Очнулась, когда брошенный телефон пиликнул, сообщив, что абонент снова доступен. И сеть вернулась.

– Наконец-то, – пробормотала я, потянувшись к печеньке.

Надо бы пробить этого Пахомова. Снарядить парней для поиска по базам. Чего я сразу не догадалась? Бульдог бы подсобил.

Закончив разговор, я сонно посмотрела на часы. Желание разбирать вещи и ползти в душ не было. Да и Анжела Аркадьевна четко дала понять, что выходной у меня только сегодня. С завтрашнего дня начинался мой официальный рабочий день. Впереди ссоры с Гадиком-Вадиком, поиск улик и бассейн. Хоть разок я просто обязана его посетить.

Голова коснулась подушки, и я уснула. Когда проснулась, время двигалось к двенадцати ночи. Сбросив шарф, в который куталась во сне, я потерла глаза, зевнула и поднялась. Возмущенно забурчал голодный желудок. Но разбудило и насторожило меня не это.

А негромкий шорох в гостиной, где кто-то находился.

Глава 6

Вадим

Материалы дела на Загранского и его подельников весили больше трех гигабайтов, поэтому требовали тщательного пересмотра. Слишком много материала, слишком мало времени на подготовку.

Когда я влез в него, парни уже четыре года вели след. Собирали данные по крупицам, подбивали клинья к главному звену в цепочку – Пахомову. Еще до официального приезда сюда и всей операции, мы знали о Вадиме. Любовница Андрея Сергеевича родила ему сына задолго до официального брака с прекрасной фигуристкой Ларочкой Студень. Нищая провинциалка не шла ни в какое сравнение с юной и воздушной ледовой принцессой. Да и по возрасту мать Вадима ровесница Пахомова.

Связь их началась до того, как Андрей Сергеевич заработал свои миллионы на обмане и взятках нужным людям. Суть в том, что про старшего сына он знал, не забывал и регулярно отчислял нужную сумму в месяц на проживание. Весьма неплохо для того, кто привык только красть, а не отдавать.

– Загранский… – пробормотал я, просматривая последние отчеты.

Взгляд упал на темный экран смартфона. Из отдела никто не звонил, вероятно, запрос о нянечке не выполнили. Приходилось ждать, к чему я, в общем-то, привык за несколько лет работы в ФСБ. Теперь только наши могли выяснить, откуда взялась таинственная Дана Пушкина.

Хотя нет, простите. Даниэла Игоревна Пушкина. Когда я в первый раз увидел скан ее паспорта, чуть не упал в обморок. Еще минут двадцать смеялся. Это же надо так дочь назвать! Хотел бы я глянуть на ее родителей. Или Даночка взяла такое имя в начале карьеры богини всеобъемлющей любви?

Устало поведя плечами, я отключил ноутбука и вынул флеш-носитель. Голова гудела после целого дня взаперти, а куда-то выходить я не рисковал. Тщательная игра в богатого наследничка порядком надоедала. Ни слова ни скажи, ни дернись лишний раз. Даже есть приходилось какую-то жидкую дрянь с непонятным названием.

Тыквенный суп, равиоли из свеклы с мягким сыром, форель, утиная печень, еще какая-то дрянь, отдаленно напоминавшая мусс и дерьмо с грязью по вкусу.

Повариха Пахомовых демонстрировала все умения шеф-повара ресторана, где средний чек равнялся десяти походам в супермаркет. Не то что бы отец ни зарабатывал достаточно и в подобных местах я был, но какому-нибудь палтусу с овощным гедзо я предпочел нормальные мясные котлеты.

Страшно захотелось ухи или домашней картошки с грибами. Желудок печально проскулил в ответ, соглашаясь с моими мыслями. Я не сразу уловил звук со стороны двери и вздрогнул, невольно потянувшись к спрятанному пистолет, когда раздался голос:

– Почему не спите, Вадим Андреевич?

Анжела. Действительно, кого бы еще принесло на ночь глядя в одном пеньюаре из бабушкиного тюля. Выставив стройную ногу, эта выбеленная норка зашла в кабинет и призывно качнула накачанным задом. Острые, точно когти хищной птицы, ноготки скользнули по краю декольте.

Света оказалось достаточно, чтобы я понял: белья под ночным нарядом нет. Совсем.

– Отца нет, кто-то должен работать, – я прочистил горло.

Организм оживился и напомнил, как давно мы не водили дружбу с девушками. Мозг обломал гормональный всплеск напоминанием: с нормальной женщиной. А не хищное млекопитающее животное из семейства куньих. Глядя на жемчужно-белые зубы, я представил, как они перекусывают мне все стратегически важные мечты. Например, пальцы.

– Вы такой молодец, – в голосе Анжелины прозвучало отчетливое мурлыканье, а сама она подошла ближе. Я учуял запах ее удушливый аромат.

– Ага.

Отодвинулся в кресле, но мое движение поняли неправильно. Подойдя к книжному шкафу, Анжелина прижалась к дверце спиной, выпятила внушительную грудь и тряхнула волосами. Пока я соображал, откуда столь внезапный интерес к моей персоне, она метнулась к столу и вцепилась в край железной хваткой. Подалась вперед, чтобы я рассмотрел вырез и улыбнулась.

Господи Иисусе. Из-за длинного носа ее лицо стало еще более вытянутым благодаря освещению. Точно норка. Белая.

– Может, помочь вам, Вадим Андреевич? – похлопала ресницами Анжелина. – Чаю принести? Коньяк? Вино?

– А что за внезапная забота, Анжелина Аркадьевна? – я пришел в себя и прищурился. – Зарплату вам плачу не я.

Когда я сюда только приехал, белобрысая ведьма меня сразу возненавидела. Фыркала, куксилась, шипела сквозь зубы. Раз двадцать проверяла личные документы, делала запрос в службу безопасности и звонила Пахомову. Хотя никаких прав на подобное отношение не имела. Обычная экономка, которая оказалась вовсе не такой простой.

Уж не знал, какие между ней и Пахомовым отношения. Явно больше, чем рабочие. Сотрудницам, даже лучшим из лучших, столько прав и таких зарплат не назначали. Если вас ничего не связывало. Личного или денежного.

– Беспокоюсь, – беспечно отозвалась Анжелина. – Новая няня не кажется мне надежной, поэтому я пришла сама.

Ах, вот в чем дело. Дана. Соперница, которая моложе, красивее и ярче внешне. Белобрысая кикимора испугалась за свое положение, потому прибежала на второй аэродром. Не со старшим, так с младшим выгорит.

– Знаете, Анжела Аркадьевна… – я понизил интонацию, затем пододвинулся. Наши лица оказались в нескольких сантиметрах друг от друга.

Договорить не вышло, послышался грохот и крики. После чего в кабинет вбежал запыхавшийся охранник.

– Вадим Андреевич!

Анжела с визгом бросилась ко мне и притаилась за спиной, больно вцепившись в руку. Но парень, похоже, плевать хотел на нее.

– В чем дело? – я нахмурился, где-то в коридоре первого этажа уже гремела разбуженная прислуга.

– Дана Игоревна поймала маньяка!

Глава 7

Черная тень двигалась по гостиной, как медведь в посудной лавке. Постоянно на что-то натыкалась, сносила то журналы со столика, то цеплялось за раскидистые листья пальмы. Если это убийца или вор, его неизменно ждал провал. Потому что красться бесшумно он не умел.

Периодически я слышала ругательства, самыми невинными из которых были «ептить» и «гребаный насос». Вся остальная нецензурная лексика уместилась в длинное предложение, пока тень безуспешно светила телефоном и пыталась найти выход. Или ценности, здесь непонятно.

– Полиция! Стоять! – я подкралась к преступнику и проорала в ухо известную кинофразу.

Эффект получился что надо. Зажатая в руке статуэтка голенького херувимчика из цельного куска дерева, встретилась с затылком ошарашенного мужчины. Благо по росту и весу он не сильно отличался от меня: чуть выше на голову и худой. Потому-то я легко справилась с ним, когда воришка рухнул, как подкошенный.

Хорошо не на стеклянный столик, иначе не обошлось бы без штрафа от мерзкой Анжелы.

– Лежать! – гаркнула я, а туша подо мной дернулась.

Оседлав преступника, я вспомнила, что наручников при мне нет. Пришлось связать запястья шнуром от зарядки, благо тот валялся неподалеку. Бросила утром на кресло, когда приехала, чтобы использовать в любой момент.

Свет включился по хлопку и сразу ослепил. Несколько секунд я отчаянно моргала, пытаясь привыкнуть к ярким бликам. Судя по тому, как притих подо мной мужик в темно-серой парке с капюшоном, он тоже слегка ошалел. Приподнялся, затем рухнул носом в мягкий ворс ковра. Я сильнее надавила на бритый затылок и прорычала:

– Тихо.

– Эй, слушайте, я… – попытался возмутиться домушник.

– Рот закрыл! Или чистуху ногами выбью!

– Но…

– Я кому сказала! Молчать!

Преступник притих и дал мне возможность подумать, а заодно хорошенько его рассмотреть. На вид мужик как мужик: нос с горбинкой, челюсть квадратная, лицо вытянутое. Сам жилистый, под толщей пуховика почти потерялся. Из-за не очень высокого роста и телосложения штаны у него собрались в гармошку на ногах. А больше ничего примечательного не нашлось, кроме рябой кожи да внимательного взгляда. Подозрительного такого.

И улыбочка нехорошая. Знакомая прямо-таки.

– Подельник есть? – поинтересовалась я первым делом, прикидывая, как дотащить воришку до охраны.

Или позвать ее сюда? Что-то Анжелина говорила про тревожную кнопку на панели. Возле двери такая висела, но я не обратила на нее внимания.

– Нет, – хрипло отозвался преступник и облизнул губы. – Извините, а вы кто?

– Нянечка, – сурово произнесла я. – Вадима Андреевича, на территорию дома которого ты забрался незаконно.

– Нянечка? Вадьки?

Раздалось сдавленное покашливание. Мужчину подо мной подозрительно затрясло, затем он некрасиво хрюкнул в ковер. Ему, кажется, стало весело.

– Я сказала что-то забавное? – Ладонь сильнее стиснула затылок.

– Нет, нет, простите, уважаемая… Нянечка, – опять заскулил вежливый уголовник.

– Вставай, шут! Сейчас охране объяснять будешь, почему явился среди ночи на частную территорию без разрешения.

Я поднялась и несильно пнула воришку в бок, услышав недовольное оханье. Он еще что-то вякнул про насилие над подозреваемым, за что получил второй удар. Сильнее. Ибо нечего к хрупким девушкам среди ночи в дом забираться.

Вытолкав мужика во двор, я наскоро надела пуховик и бросила взгляд на зеркало в прихожей. Собственный вид напугал. Здесь и наручников не надо, размазанная по лицу тушь с остатками косметики, синяки под глазами и волосы дыбом сами бы кого угодно в кутузку уложили. Причем посмертно.

Ничего. Я же не на свидание отправилась.

Охранник спросонья чуть сам в грязную кучу снега не грохнулся, когда меня увидел. Потом еще с минуты две задавал совершенно тупые вопросы, нервируя сильнее. Вот за что я не любила гражданских и обычных чоповцев, так это за тягу к лишней панике и отсутствие критического мышления. Потому что мне три раза пришлось объяснять идиоту, пришедшему на вызов, чего я хотела.

А когда до парня дошло, меня с преступником проводили в дом.

– Извините, – проблеял нарушитель закона, когда нас оставили в холле дожидаться Пахомова-младшего, – если не секрет, сколько уважаемой няне лет?

– Неприлично задавать такие вопросы женщине.

Послышался шум, голос гаденыша Вадима и еще одного. Надрывно-хриплого. Анжела Аркадьевна.

– Так вы не женщина, вы – няня.

Я со всего размаху отвесила умнику подзатыльник.

– Молчать!

– Дана Игоревна сказала, что на нее напал маньяк в домике для гостей! – услышала я слова охранника и закатила глаза.

Ну что за идиот? Вот почему не люблю частников и гражданских! Сказала: «Прокрался в дом, как маньяк». Пыталась сойти за несчастную жертву, ресницами хлопала. А пустоголовый чоповец все перепутал.

В холл вошли трое – охранник, Вадим и полуголая Анжела. Последний факт я отметила чисто машинально. Как и то, что белобрысая кикимора вцепилась в наследника Пахомова кроваво-красными ногтями. Из-за угла высунулась повариха с парочкой горничных, еще двое работников показались на лестнице.

– Вечер добрый, – буркнула я и толкнула задержанного в спину. – У меня здесь преступник. Забрался ко мне и что-то искал, возможно, деньги.

А воришка возьми и радостно заголоси на весь дом:

– Гадик, твоя нянечка просто космос!

Глава 8

Вадим

– Нянечка… а-ха-ха-ха! Ептить! Пацанам расскажу, три дня оралово будет, – Кособеев содрогался на кресле от смеха, пока я раздраженно носился по спальне.

Вот надо же так попасть. Мало того что Дана эта устроила концерт с выдачей преступника. Еле уговорил не звонить в полицию и заверил, что сам разберусь со своим полудурочным другом. Еще этот ржет, словно лошадь Пржевальского. Одно хорошо – Анжела отстала и больше не лезла. Решила, что двое мужчин в ее постели сегодня как-то слишком.

– Ты зачем в домик для гостей полез, тупица? – зашипел я и схватил с кровати подушку, чтобы бросить в Мирона.

Косой увернулся, затем поднял руки. Сдался.

– Эй, я в олигарских домах не разбираюсь, – пожал он плечами шутливо, затем хмыкнул. – Блин, ты место не уточнил, и я по привычке туда сунулся. Всегда же там встречались для передачи информации.

Согласен. Лучше бы сразу позвонил, но я так замотался. Анжела пристала, совсем из головы вылетела встреча с напарником и другом. Да что там! Я даже сообщение в смартфоне упустил из-за приставаний экономки. Банально не увидел уведомления, хотя до этого трижды в час проверял смартфон.

– Прости… Душнила, – я все-таки ударил его подушкой по голове.

– Пф, – Мирон отмахнулся, – лучше бы за охраной последил. Дрыхнут, как суслики, ничего не слышат. Камеры обойти нефиг делать. Зачем так подставляешься? Ладно бы Пахомов, его вообще не жалко.

– У меня теперь вон. Нянечка есть. Присмотрит, – я кивнул на окно, за которым простиралась ночь.

Где-то там уже мирно сопела Дана. Или разгуливала по саду в поисках новых приключений и потерянных в сугробе маньяков. Из груди невольно вырвался смех, когда я вспомнил, в каком виде она сюда заявилась. С гнездом сороки на голове, смазанном макияже и с криво застегнутыми пуговицами на пуховике она была хороша. Красивая девка, прямо взор не оторвать. Глазищи сверкали, как у кошки, розовые губы недовольно поджимались.

У меня екнуло в груди и засосало под ложечкой. Странное сочетание, прямо-таки непримиримое. Низ живота потяжелел, возбуждения волной прошло по телу. Чем дольше Дана находилась в доме, тем больше подвергала риску мою операцию.

Нет, от нее точно надо избавляться. Как можно скорее.

– Она ничего, – цокнул Мирон, явно заметив мой интерес. – Попка, грудь… Ой, простите, глаза…

– Ноги сломаю, – я сразу ощетинился.

– Запал, – удовлетворенно пробормотал Мирон, изображая рукой падения самолета в пропасть. – Бухнулся с пьедестала мужской независимости под бабский каблук. Тряпка.

– Никто тут ни на что не запал, дебила кусок, – я огрызнулся и прошлепал к столу, где лежал ноутбук.

Прислуга принесла его минут пять назад, пока Мирон распинался перед хмурой Анжелиной. У бедняжки чуть весь выбеленный мех на голове не выпал от словооборота в минуту, выдаваемые Кособеевым. Когда надоело расписывать, про «губы, словно ягоды малины» и «кожа аки персик», он сменил тему на искусство. Тыкал в картины каких-то известных художников, на глаз определяя репродукция или нет, и расспрашивал про виденье творца.