В красный

«Он не будет говорить с тобой. Это город Адванов, и даже преступники считаются с ними», – подал голос Второй.

Ран мысленно кивнул ему и вернулся к делу:

– Половина суммы сейчас, половину я передам твоим людям, когда встречусь с ними и обсужу детали.

– Ифе, – не оборачиваясь, Кириад поднял руку. – Собери пять магов.

Девушка на подоконнике открыла окно и выскочила в ночь так легко и быстро, будто была кошкой, которая всегда приземляется на четыре лапы.

– Завтра вечером они придут.

6. Иллюзии и страх

Наутро от Чандеры остался только запах кофе, который она всегда пила еще дольше, чем собиралась. Девушка отправилась в школу, чтобы командовать парадом поваров, служанок и воспитателей, а между делом послушать разговоры о случившемся во дворе и узнать о принятых мерах предосторожности.

Вернувшись раньше, чем заканчивался ее рабочий день, Чандера принесла тетрадь Аларта Адвана. В подделке почерка ей не было равных – дело оставалось за текстом: прощанием с друзьями, где парень признается, что искали его, и говорит об уходе из школы. Конечно, он не сообщит, куда направляется, но когда родители узнают о втором побеге отпрыска, они обыщут оставшиеся вещи, и чек к билету на поезд до Балара на открытую дату окажется достаточно красноречив.

Прежде чем взяться за прощальное письмо, Чандера, сев в гостиной, зажгла свечи с ароматом шалфея и полыни. Их же она жгла, когда жила у Алванов, приговаривая, что так пахнет в шатрах оша. О том, что с кочевым народом Чандера не провела ни дня своей жизни, она как-то позабыла.

– Ничего они не знают, – пренебрежительно начала девушка в ответ на вопрос Рана про обстановку в школе. – Искали суррея, думали, взбесился один из них. Затем стали болтать, что это выпускник пришел поквитаться за старые обиды. Охрана ничего не видела – те два старика только газеты читать годятся. Твою сумку не нашли. Наверное, кто-то из слуг стащил. У садовника как раз новый помощник, скользкий парень, который сегодня заболел. Совпадение?

– Они предприняли какие-нибудь меры?

Сев на стул рядом, Ран принялся качаться на задних ножках. Поразительная безалаберность со стороны руководства школы – может быть, это было иллюзией и факт поиска виновного предпочли скрыть?

Чандера только отмахнулась:

– Уволили старую охрану и ввели журнал посещений. Точнее, уволят, когда найдут замену. Никто не хочет работать за мелочь. Государство финансирует школу плохо, она держится за счет попечительского совета.

Ран перестал качаться и задумчиво посмотрел на Чандеру. Это было уже интереснее. Школа считалась детищем Адванов, а распределением бюджета они занимались практически единолично. Пока вся империя чествовала магов и считала их силу даром, Адваны не хотели, чтобы юные маги учились – перестали хотеть. Боялись чужого влияния? Считали, что без магов их синтетические нити окажутся востребованнее?

Чандера придвинула стоящую на столе лампу и посмотрела на записку, недовольно скривив губы.

– «Я не назвал своего настоящего имени, но даже без этого с вами я чувствовал себя собой» – аристократишки так пишут?

– Пишут. В шестьдесят. А в шестнадцать они же все бунтари и вольнодумцы. Надо написать коротко и с чувством, это ведь быстрое прощание того, кто бежит нехотя.

Сверяясь с прямыми и аккуратными, будто напечатанными, но мелкими буквами, Чандера продолжила сочинительство. Подделать почерк Аларта, пожалуй, смог бы любой: в нем не было ни одной особенности, не считая того, что у «р» он рисовал длинный хвост.

– Я думаю, мне нужно идти с вами, – неожиданно произнесла девушка.

– Что? – Ран придвинулся к ней, поставив стул на передние ножки, и положил локти на стол.

– Аларт знает меня. Если сказать, что я давно присматриваю за ним, ему будет легче поверить. К тому же… – Чандера сделала длинную паузу, оглядывая ряд фотографий, еще более длинный, чем в спальне. – Я засиделась. Чем дольше я остаюсь на одном месте, тем сильнее давят прожитые годы, а это нелегкий груз, знаешь ли. Если проснется старуха, я буду много ворчать и никому не поздоровится. К тому же, ты ей не нравишься. А дорога дает мне силы, свободу и молодость, словно у меня ни одним годом не больше положенного.

Ран всегда удивлялся, когда Чандера говорила о себе в третьем лице, а больше этого – тому, как менялось ее настроение, ее мнение, точно внутри, как у него, сидели двое: ворчливая старуха и беззаботная девушка. С молодой он поладил, им нравилось проводить время вместе, шутливо огрызаться друг на друга и вдвоем выбираться из передряг, старая же ругала его и гнала палками.

«Не надо, Чан. Не смотри, как я умираю» – эти слова Ран оставил при себе.

С каждым днем груз внутри становился все тяжелее, не хотелось, чтобы она видела, как он теряет остатки своей жизни быстрее, чем мот – монеты. Но, чтобы Чандера была рядом, хотелось. Чтобы они снова шутили про бессмертие и смерть, про свои поломанные души, чтобы превращать все это в пшик и делать вид, что они целые, они могут улыбаться, им хорошо.

– Я буду рад. Но если что-то пойдет не так, и родители Аларта найдут его, то тебя…

– Не тебе учить меня осторожности, Ран, ты сам так не умеешь, – Чандера скривилась. – Я все решила.

– Только не бери слишком много вещей. Не как обычно, – Ран улыбнулся.

Закатив глаза, девушка вернулась к работе над прощальным письмом Аларта.

В квартире они просидели еще час, затем встретились с магами Кириада. Две девушки и трое мужчин были примерно одного возраста и держались как настоящая команда. Ран разговаривал с ними с удовольствием: дело они знали, у них уже был готов план проникновения, побега и самого спектакля. Завет «без жертв» они приняли без всякого пренебрежения или насмешек, характерных для цаевских. Уходя, Ран думал о том, что ему хотелось бы стать частью такой команды, а не бегать по приказу отца, набравшего монстров вместо людей.

К часу ночи все было готово. Верхолет ждал на ближайшей к школе площадке, а механик и смотритель получили достаточно, чтобы на один вечер ослепнуть и оглохнуть. Чандера взяла записку, пятерка магов приготовилась к представлению.

Ран остался на школьном дворе. Он сосредоточил взгляд на переносице, затем рассеял его. Годы тренировок, подкрепленные укоризненным молчанием отца и розгами учителя, научили переключаться между «слоями»: на сумрачный двор, как картинка на картинку, наложились золотые нити. Ран, точно дирижер, вскинул руки, но вместо команды своему оркестру он тронул нити, провел по ним сложенными пальцами. На двор опустилась завеса тьмы, боль крутанула мышцы, заставив до скрипа сжать зубы, ссутулиться. Магия всегда была требовательным ростовщиком, который за каждую каплю силы брал бешеный процент.

«Мог просто разбить фонари, это громче и веселее», – проворчал Первый.

«Вот именно, громче. И этого было бы недостаточно».

«Но веселее же!»

«Мне слишком хорошо живется, немного боли не помешает».

То, что сделал Ран, было только его силой, не зверя, – магией света, доставшейся от прабабки Рейтмир. Достойным магом он не мог стать, но на фокусы длиной в несколько минут его хватало. Сила измерялась не в том, на что способен маг, а в том, сколько усилий требует действие. Ран, наверное, читать не умел и подписал договор, не увидев мелкого шрифта, где говорилось, что его за пару движений магия-ростовщик выпотрошит и по костям разберет.

«Надо было еще нескольких магов позвать, а не самому усердствовать, – заметил Первый, ходя кругами. – Что, жадный? Или в героя поиграть захотелось?»

Виски настойчиво кололо, сердце все ускоряло ритм. Голос зверя звучал подобно удару, разрывающему голову изнутри.

«Иди к черту».

Фонари уже не разгоняли сумрак, не справился и свет из окон, которые зажигались одно за другим. Только по краям корпусов струилось оранжевое марево – дотянуться до заднего двора, приглушить свет, Ран не мог. Вернее, мог, но любви к риску оказалось недостаточно, чтобы решиться проверить, какой окажется плата.

«Держи голову», – подбадривал себя Ран.

Голоса и ропот нарастали, пока не превратились в испуганные крики. Кто-то выбежал во двор и резко остановился, оказавшись во тьме, кто-то лез из окон – и так и замер на подоконнике, не готовый прыгнуть в опасный сумрак.

Как все было? Ран представлял план в деталях, закрываясь фантазией от боли как щитом.

Сначала проснулся сосед Аларта по комнате, увидел, как над тем склонились чужаки, закричал – а он ведь из младших учеников, еще такой впечатлительный и трусливый. От крика Аларт проснулся, услышали его и в соседних комнатах. Что оставалось таинственным чужакам? Бежать. Но волна шума уже поднялась, их заметили. И тогда, чтобы скрыться, они призвали неизвестных созданий, которые бросались на учеников и бесновались. Что? Где? Почему? Ответов не было, но каждый пытался спрятаться или убежать.

«Меньше минуты», – твердил Ран.

«Держись, черт вонючий», – поддерживал Первый. Злость немного разогнала боль, и еще на миллиметр, на грамм тьмы стало больше – вернее, меньше стало света.

Вслед за ним исчезла уверенность. Так быстро улеглась злость, торопливо потухла надежда. Присмирели обиды, не волновала уже боль. Все это было где-то там, далеко, такое маленькое и жалкое, что и думать не стоит. Вперед вышло другое – страх.

«Это Иган и Райла», – напомнил Ран.

Пока трое магов управляли иллюзорными чудовищами, двое воздействовали на эмоции, возводя страх в абсолют и разжигая фантазии о том, что там, в коридорах и во тьме.

Ран боялся за все. Если он не закончит, отец опять будет недоволен. Не скажет ни слова, только посмотрит, склонив голову набок. Отец давно дал понять, что сын не справляется со своей ролью, знал это и Ран, но что-то наивное – детская глупость, что ли? – все равно ждало одобрения, хотело доказать, он не хуже Рема, а мысль, что он так и останется в собственной семье слугой, доводила до исступления.

«Это Иган и Райла», – повторил Ран, но все равно дрогнули руки, и расступилась тьма.

Ищущие света, напуганные ученики метались по двору, и пока одни хранили скорбное молчание, другие говорили или кричали. Подстегнутый разум достал со дна души потаенные страхи, вывернул фантазии, и каждого обступили выдуманные ими убийцы и чудища.

Рану хотелось бы, чтобы и его пугали эти самые убийцы и чудовища, но в проклятую голову забралась другая мысль – о смерти. Не умирать было страшно – так ничего и не сделать. Не великого или важного, как мечтают всякие дурни, а простого человеческого. Успеть на свадьбу Рема, чтобы увидеть, как ледяная глыба вконец растаяла и вспомнила, как это, искренне улыбаться. Еще раз поговорить с матерью. Иногда она сама заваривала чай, добавляя в него кусочки фруктов, – у нее получалось вкуснее всех. Быть с Чандерой без притворства и шуток, так, словно впереди – жизнь. И горы увидеть, конечно, хотелось. Что, разве большой список? Вовсе нет, и чего это судьба пожалела ему еще немного времени да пару возможностей? Чертовка.

И Райла тоже чертовка, и Иган вместе с ней. Ран отмахивался от мыслей, как от назойливых мух, но улетать они не думали и изводили своим жужжанием.

Стоило признать, эти двое были сильными магами. В жилом корпусе находилось около пятидесяти учеников и два воспитателя – умение держать стольких под контролем многого требовало. Кириад продешевил, но порадоваться этому не получалось – снова настиг страх, заставляя ждать подвоха, сомневаться. Нет, Кириад не продешевил, конечно, нет – он что-то знал, маги собьются, сделают неверный шаг, план провалится. Аларт ускользнет, Ран опять покажет, как немного он стоит. Отец не ошибся в оценке.

«Даже если мальчишка сбежит, ты не отступишь и найдешь его. Ты сделаешь свое дело. Всегда делал», – подбодрил Второй.

Тяжесть в висках уже превратилась в стальные штыри, не меньше, и Ран позволил свету вернуться: расступилась тьма, фонари и лампы обрели прежнюю силу. Но страх не уходил, и ученики смотрели по сторонам глазами побитых зверят. Воспитатели пытались их построить, отдавали какие-то приказы – гомонящая толпа так и осталась гомонящей толпой: слабые голоса напуганных взрослых тонули в общем рокоте.

На пороге жилого корпуса появилась Чандера. Ран рванул к ней. Иган и Райла продолжат приглушать остальные эмоции и тянуть страх еще две минуты – те самые минуты, за которые следовало найти Аларта.

Девушка кусала губы и плотно скрещивала руки, но облачать страх в слова она не стала и только буркнула:

– Пошли за Алартом.

Корпус состоял из двух частей: первого – общего – этажа с гостиной и библиотекой и второго, где находились жилые комнаты. Чандера и Ран поднялись на второй, в мужскую часть. Коридор встретил бормотанием из-за дверей, шепотком в конце коридора и хрустом стекла разбитых ламп, когда кто-то делал шаг вперед. Большая часть учеников забаррикадировалась в комнатах, но голоса выдавали прячущихся.

На другом краю собралась группа учеников постарше. Они вооружились досками, открученными от стульев ножками, а вместе с этим каждый поднял свободную руку, складывая пальцы в нужном жесте, готовый ударить. Медленно, тараща от испуга глаза, они шли, звали осмелившихся выбежать младших себе за спины, однако на каждый шаг вперед они делали два назад и уже почти отступили на лестницу. Белесые фигуры с вытянутыми скорбными лицами, похожие на неупокоенных призраков, наступали на них, тянули когтистые, покрытые желтоватой слизью руки и жадно открывали безгубые, беззубые рты.

За тварей иллюзионистам хотелось аплодировать. Спадет пелена страха или зажгутся все лампы – и заметны станут и неровные конечности, как у наспех вырезанной фигурки, и проплешины, будто облупилась краска, но пока этого не произошло, и монстры вызывали омерзение, вплоть до тошноты, а их посвистывания и пощелкивания языком, образующие четкую, ритмичную мелодию, доводили до паники.

Последние фигуры обернулись, разинули рты и заверещали, точно летучие мыши. Выхватив из-под куртки револьвер, Ран выстрелил. Звук оттолкнулся от стен и вернулся назад, резанув по ушам. Тварь упала, вместо крови потекло что-то желеобразное, липкое на вид. Остальные забесновались: верещала каждая, их голоса превратились в невыносимую канонаду. Двигались они с той же медлительностью, но появилась в их движениях какая-то особая решимость, и когда одна рука почти сомкнулась на шее застывшего столбом ученика, подростки отмерли и обрушились на тварей, превратив коридор в череду взмахов, вспышек и цветных ударов.

«Хе», – выдавил Первый. Вид растерянных, но отчаянно пытающихся защититься от монстров учеников радовал его. Они боролись с видениями, а те ускользали, будто дым, и появлялись уже за их спинами. Иллюзионисты заставляли видеть раны, кровь, и оттого это детское воинство только распалялось, превращаясь в отчаянных вояк.

Ран выстрелил снова – для виду, даже не целясь, но иллюзионисты, как умелые художники, нарисовали падение еще одной твари и как обнажилось ее мерзкое нутро.

«Больше не ешь желе, хорошо?», – Первый все ухмылялся и в нетерпении бил себя хвостом по бокам, поджидая оплошности и возможности выйти вперед.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.