Сломай мой лед

– Именно так мы и сделаем! – выдаёт Элли и звонко кидает папку на стол. – Всего хорошего, когда протрезвеете, можете подписать документы в папке: мы птицы не гордые, примем изначально предложенные условия и сделаем вид, что этого разговора не было.

Она уверенной походкой направляется к двери и хлопает меня по плечу, давая сигнал следовать за ней.

– До свидания, – говорю я слегка растерянно: не на такой исход я рассчитывал, но молюсь, чтобы это оказалось частью её стратегии.

***

– Поверить не могу! Что за игру они затеяли? – возмущаясь, она продолжает идти быстрой походкой по коридору.

– Не знаю, но Эля, подожди! – Я хватаю ее за руку, чтобы притормозить немного.

– Элли, – поправляет она меня. Видимо, привыкла к имени на западный манер.

– Ладно, Элли, мне нужен этот контракт! – говорю я, нежно поглаживая её пальчики.

– И что ты предлагаешь? – Она мягко забирает руку и складывает их в защитной позе на груди.

– Мне 6 миллионов хватит.

– Мне не хватит!

– Заплачу сколько скажешь.

– Ты в своём уме? Что тебе так уперся этот Торонто?

– Мне нужна эта работа, это… личное.

Не заставляй меня говорить. Дай возможность узнать тебя. Заново.

– Не хочешь посвятить своего агента? Я не могу играть вслепую.

– Всё, что тебе нужно знать, ты знаешь, Добудь этот контракт для меня. Прошу, – умоляю я свою бывшую. Расскажи мне кто-нибудь, что мы окажемся в подобной ситуации, я бы назвал его сумасшедшим. Десять лет назад я думал у нас будет пять детей: у неё своя школа по фигурному катанию и будем жить мы где-то во Флориде.

– Ладно, но не смей ничего делать за моей спиной. Шесть миллионов – это унижение и откровенный слив.

– Мы получим контракт, но на своих условиях, – говорит она мне уверенным тоном, а потом отворачивает голову и уже себе задумчиво добавляет: – Так даже интереснее.

Она закусывает губу, и я зависаю. Я так давно ни с кем не был, и, что самое дикое, я слишком хорошо помню, как было с ней. Как я кусал эти губы, как стал у нее первым и наивно полагал, что останусь последним.

– Что? – она замечает моё замороженное состояние.

– Ты такая же, как и 10 лет назад, готовая порвать всех на своём пути, – ласково произношу.

– Ну, видимо, некоторые вещи не меняются, – холодно отвечает она, будто выстраивает ледяную стену, через которую я пытаюсь до неё достучаться.

– Как и твоя красота, – говорю, слегка понизив тон.

Она снова впивается в меня взглядом, не смущается, злится.

– Спасибо, – выдавливает она, будто не благодарит, а ставит на место.

– Принцесса… – не дышу, приближаюсь к её лицу в готовности поцеловать.

– Мне пора! – громко заявляет и вбегает в лифт.

Я продолжаю смотреть перед собой, понимая, что много лет назад я потерял что-то больше, чем первую любовь: я потерял себя.

Глава 13. Не открывай глаза

Элли, март 2013 года.

– Плохо, Золотова! Очень плохо! – Противный голос Сенцовой разрезает воздух арены. – Что с тобой? Ты сама не своя всю неделю!

Мягко сказано. После того, как я отшила Антона, моя жизнь стала будто чёрно-белой. Тренировка- дом – тренировка. Уже не радовали ни новые элементы, которые наконец-то стали получаться, ни новая форма, которую мне с таким трудом добывала мама.

– Я попробую ещё раз, – говорю я и возвращаюсь на исходную точку.

Антон перестал приходить на мои тренировки, а я заставляла себя проходить мимо арены, когда знала, что там сейчас тренируется хоккейная команда. Он не должен увидеть, что я жалею и узнать, и тем более понять, что безумно скучаю.

Зачем я ему наговорила все те слова, могла бы донести свою мысль помягче. И зачем вообще нужно было грубить? Мы могли бы стать друзьями. С ним было весело, он научил меня расслабляться, не выносить себе мозг после неудачной тренировки. Да, возможно, он на меня плохо влиял, ведь это из-за него я не высыпалась и бессовестно ела пиццу. Но, с другой стороны, на следующий день я будто порхала: его поцелуи обладали каким-то магическим свойством, они будили в моём теле бабочек и запускали приятное возбуждение.

А что если он больше никогда ко мне не подойдёт? А вдруг он уже нашёл себе кого-то, и я была лишь яркой, а может, и не такой уже и яркой вспышкой в его жизни.

Какая же я дура! Погружённая в жалость к себе, я не замечаю, как плохо отталкиваюсь и очень криво вхожу в прыжок…

– Золотова!

Я запутываюсь в ногах и не успеваю выбросить ступню так, чтобы приземлиться на ноги. Арена кружится вокруг меня, но я это уже не контролирую: всё перед глазами переворачивается, и моё тело стремительно летит прямо в безжалостный холодный лёд. За секунду у меня проносится весь спектр эмоций перед глазами: я вижу уставшую маму, злую Сенцову и улыбчивого Антона.

Чёрт, я ведь так и не сказала ему, что влю…

***

Пик. Пик. Пик.

– Очнись, Принцесса… Пожалуйста, скажи что-нибудь, отшей ещё раз! Скажи, что я тебя достал! Или хочешь, ударь, только не молчи. Малышка! Ты же знаешь, я от тебя не отстану!

До боли знакомый голос нашёптывает мне нежно свои угрозы. Я пришла в себя пару секунд назад, но так и не открыла глаза. Так боюсь открыть и узнать, что больше не буду кататься или ходить, или ещё что похуже. Хотя что может быть хуже? Смерть? Там, на небе, мне было бы уже все равно.

– Эля, я знаю, тебе плевать на меня, но я… я не понимаю, как выбросить тебя из головы. С момента нашей последней встречи я сам не свой. Ты мне нужна! Хотя бы на расстоянии. Не смей сдаваться, слышишь! Встань и врежь мне, в конце-то концов!

– Соколов, если ты сейчас не заткнёшься, именно это я и сделаю, – шепчу я, всё ещё держа глаза закрытыми.

Я чувствую, как он обхватывает мою руку своими тёплыми огромными ладонями и начинает целовать каждый пальчик.

– Привет, Принцесса! Я знал, знал, ты там! – тихо радуется он, и я чувствую его шершавые пальцы у себя на щеке.

– И тебе привет…

– Не хочешь открыть глаза?

– Нет.

– Боишься увидеть лучшего парня в мире и влюбиться? – я хоть и не вижу его лица, уверена, он сейчас включил свою коронную улыбку, срывающую трусики у всех девчонок в радиусе километра.

– Боюсь, что у меня теперь повреждены ноги или руки, или что-то ещё, из-за чего я не смогу больше кататься.

– Ты права… – произносит Антон, и всё моё тело напрягается, покрываясь холодным потом. – У тебя и правда повреждено одно место, которое уже не вылечить…

О, Господи! Нет! Пожалуйста, не произноси этого! Я не хочу знать, что я теперь инвалид, и все мои мечты рассыпались как пыль.

– Золотова! – Антон снова зовёт меня, прижимая мою руку к своей груди – Ты стукнутая на всю голову, но хорошая новость в том, что лёд любит сумасшедших. – Соколов начинает ржать.

– Придурок! – Я расслабляюсь, но всё еще держу глаза закрытыми. – У меня ноги на месте?

Слышу, как Антон начинает шуршать одеялом, а потом я ощущаю его тёплую руку у себя на голени.

– Что ты делаешь?

– Проверяю твою чувствительность, щекотки боишься? – Он спускается до щиколотки и начинает щекотать мне ступню.

– Ладно, ладно, верю! – пищу, вырывая ноги.

– Открой глаза.

– Руки на месте?

– Совершенно. Точно. Да.

– А ходить я могу?

– И бегать…

– А кататься?

– Золотова, открой глаза!

– Нет!

– Да!

– Не могу!

– Сама напросилась!

Чувствую его щетину, приятный мужской парфюм и тёплые мягкие губы, бережно исследующие мои сухие. Этот парень знает, как сбить меня с толку. Как же я скучала и как могла так долго находиться без его прикосновений. Спустя миллисекунду я отвечаю на поцелуй, обхватываю ладонями его лицо и жадно врываюсь в его рот. Мне мало.

– Принцесса, пожалуйста, остановись, – шепчет он, задыхаясь. – Мы в больнице, помнишь?

– Откуда я знаю, где мы, может, я вообще умерла, и это всё фантомные боли.

– Ты совершенно точно жива, как и мой член в джинсах.

– Фу, Соколов! – Я смеюсь.

– Открой глаза.

– Я боюсь, что всё исчезнет.

– Я не исчезну, – тихо шепчет мне в губы – Обещаю!

И я решаюсь, взмахиваю ресницами и сталкиваюсь с лазурной волной его глаз. Он улыбается, а я превращаюсь в желе. Всё ещё здесь, всё ещё мой.

Я чувствую, как подступают слёзы, и чуть слышно выдавливаю из себя:

– Я думала, что ты уже не подойдёшь ко мне.

– Я так и планировал, но, когда увидел, как ты летишь головой в лёд, тут же забил на гордость и обещания себе не подходить к тебе. Я так испугался, Принцесса.

– Ты был там?

– Да, я всегда был: просто прятался, чтобы ты не видела моей слабости.

Я хочу снова наброситься на его губы, но нас прерывает врач, громко и наигранно откашливается, чтобы заявить о своём присутствии.

– Не хотелось бы вас прерывать, голубки. Но вам, молодой человек, было запрещено оставаться в палате на ночь.

– На ночь? – Я испуганно смотрю на Соколова. Не ожидала, что провалялась без сознания больше часа. Возможно, я вообще в коме была, и сколько?

– Я была в коме?

– Нет, Эльвира, вы получили ушиб головы, но ничего серьёзного – лёгкое сотрясение. После того как мы обработали рану, вы крепко уснули. Полагаю, это случилось не столько от удара, сколько из-за переутомления и лекарств.

– А почему ты со мной говорил так, будто я могу не проснуться? – бью Антона в плечо.

– Решил добавить трагичности ситуации? – хихикает засранец.

– Ты что, сериалов пересмотрел?

– Так, всё, Антон Владимирович, покиньте, пожалуйста, палату: нам нужно осмотреть вашу девушку.

– Я не его девушка! – фыркаю я.

– Опять, двадцать пять… – Антон стал запрокидывать голову вверх – Доктор, вколите ей что-нибудь, чтобы она перестала забывать своего мужа.

– Очень смешно! – Я складываю руки на груди и показываю ему язык.

Антон доходит до двери, но резко порывается обратно и звонко целует меня в щёку.

– Жду тебя на ужин, дорогая.

– Иди уже. – Я смеюсь и понимаю, что Антон снова сделал для меня гораздо больше, чем просто успокоил мое влюблённое сердце: он заставил меня забыть хотя бы на время, что я, возможно, уже никогда не буду прежней. Не буду фигуристкой номер один.

Он заставляет меня улыбаться.

Глава 14. Холодное сердце

Элли.

⁃ Джон, что это было?

Я сижу в офисе Уилсона и подтягиваю свой растворимый кофе с молоком. Они отчаянно его мне заваривают, не зная, что я уже давно пью натуральный.

⁃ Элли, извини, я здесь бессилен. Клянусь, до нашей встречи все были настроены подписать этот контракт на предварительно оговоренных условиях.

⁃ И ты не знал, что они такое выкинут?

⁃ Не знал, – качает он головой.

⁃ Не понимаю, с чего вдруг? Я ещё раз всё перепроверила: его статистика прозрачна как слеза младенца. Условия идентичны тем, что предлагают другие клубы. У вас не всё хорошо с финансами?

⁃ Даже если бы не всё хорошо, я бы тебе не сказал этого, – усмехается Джон. – Но это не так.

⁃ Бред какой-то. – Я начинаю тереть лоб ладонью, пытаясь придумать хоть какое-то разумное объяснение.

Джон уходит в угол кабинета, звонко наливает себе стакан воды, возвращается за стол и вздыхает.

⁃ У меня есть догадка, – выдаёт он, и я понимаю, что всё это время он взвешивал «за» и «против»: рассказать мне или нет.

⁃ И? – давлю я, потому что пауза затянулась.

⁃ Это не профессионально… – теперь он трёт свой лоб и, очевидно, придумывает, как дать заднюю.

/0списали это на обычную стычку на льду между конкурирующими командами, но говорят, их конфликт случился ещё за пределами льда.

⁃ Хочешь сказать, мнение капитана команды настолько весомо, что весь совет директоров его с радостью поддержит? Даже если это очень выгодная и нужная клубу сделка?

⁃ Картер не простой игрок, – аккуратно уточняет Уилсон, и я чувствую, 9 внутри меня напрягается. – Он сын влиятельного бизнесмена, хоккейного фаната, который помогает клубу и имеет влияние на совет директоров.

⁃ Что? Картер Адамс гребаный принц клуба? – я взрываюсь – И когда ты собирался мне сообщить, что этот избалованный индюк сунул свой нос в мои дела?

⁃ Я не связал его конфликт с русским хоккеистом и нашей сделкой. Элли, это всего лишь догадка: может, это вообще не он.

⁃ Чёрт! Если дело реально в этом, то они и правда собираются нас слить, а не снизить цену. – Я хватаюсь за голову и начинаю нервно поправлять свой конский хвост.

⁃ Элли, я тебе это рассказал, как другу, а не как спортивному агенту конкурирующего клуба.

⁃ Я агент вообще не в вашей лиге, расслабься. Мне нужно заключить сделку и упорхнуть к своим медведям с балалайками.

Уилсон усмехается и кивает. Какой бы я стервой ни была в бизнесе, своих людей я не подставляю.

Выйдя из кабинета, я сажусь в машину и еду в отель, где вытрясу из Антона всю правду, и не дай бог, окажется, что он влип в какое-то дерьмо.

***

–Э…Эля? – Соколов без майки в спортивных штанах встречает меня удивлённым взглядом.

Я на пару секунд задерживаю взгляд на его теле. Мне не впервой видеть соблазнительный мужской торс: мои клиенты постоянно пытаются мне его продемонстрировать, но тут другое. Антон никогда не был моим клиентом, он был парнем, которого я искренне любила и хотела. Во всех смыслах хотела.

Элли, это всего лишь мужик, такой же, как и многие! – говорю я себе.

И неважно, что у вас когда-то был секс. Это было так давно, что уже не кажется правдой.

– Привет, нужно поговорить! – Я решительно прохожу в номер, внаглую отодвигая его безупречное тело.

⁃ Тебя не смущает, что я мог быть не один? – смеётся Антон мне в спину, забавляясь моему напору.

– Даже если бы у тебя здесь была оргия, я бы вошла и задала свой вопрос.

– Видишь, цел, не видишь препятствий, – цокает Соколов.

– Это тебе нужно больше, чем мне, поэтому отложи свои претензии и ответь на мои вопросы.

– Ты невероятно сексуальна, когда ведёшь себя так деловито. – Он понижает голос и начинает медленно двигаться ко мне, как хищник.

Мне показалось или в его интонации была нотка флирта и капелька похоти?

– Я невероятно профессиональна и зла, когда меня пытаются смутить или склеить, пока я собираюсь вытащить клиента из задницы!

Антон наконец-то останавливается посреди комнаты, так и не дойдя до меня. В его глазах читается понимание, и он наконец-то кивает.

– Извини, я… я не должен был, ты права. – Он тянется к футболке, чтобы прикрыть свою наготу.

– Что у тебя с Адамсом?

– А что у меня с ним?

– Соколов, не валяй дурака, ты с ним подрался на льду!

– Да, как и каждый второй игрок лиги когда-нибудь с кем-нибудь подрался.

– Что вы не поделили?

– Не поверишь, шайбу. – Он усмехается и складывает руки на груди.

– Небеса! – Я запрокидываю голову вверх, чтобы собрать всё своё самообладание. – Я знаю, что это была не просто игровая стычка.

– Откуда?

– Какая разница? У меня свои источники, выкладывай!

Антон игнорирует меня и проходит вглубь номера, чтобы достать пиво из холодильника.

– Будешь что-то пить? – беспечно задаёт мне вопрос, будто я с ним веду милую беседу о погоде, а не задаю вопросы как детектив на допросе.

– Нет, Антон, давай рассказывай.

– Дело в девушке, – признаётся. – Но это была случайность.

– Ты приставал к его девушке?

– Да, – кивает Антон.

– Спал с ней?

– Нет.

– Когда это было?

– Что-то твои источники плохо работают.

– Они вообще не работают: я взяла тебя на понт, так когда это было?

Антон смеётся и ерошит свою макушку с короткими светлыми волосами.

– Я тебя, оказывается, совсем не знал.

– Вероятно, – безразлично отвечаю и продолжаю давить. – Антон, когда?

– Принцесса, хватит командовать. Я не обязан тебе отчитываться: прошло то время, когда ты могла мной помыкать! – Он повышает голос, и я понимаю, что мы уже не говорим, а кричим друг на друга.

– Серьёзно? Решил поныть?

– Хватит вести себя как стерва!

– Я веду себя как твой агент!

– Я не хочу, чтобы ты была моим агентом!

– Тогда решай свои проблемы сам!

Я уже потеряла контроль над эмоциями: меня раздражает то, что он не слушает, что-то скрывает и постоянно пытается перевести разговор в личное. Я порываюсь к выходу, но он успевает схватить меня за руку и полностью повернуть к себе.

– Почему ты отталкиваешь меня?

Он оказывается слишком близко, я предпринимаю ещё одну попытку вырваться, но Антон решает идти напролом и ловит мои губы своими.

– Соколов! – Я не даю ему ни секунды насладиться поцелуем, толкаю в груди и для пущего эффекта заряжаю звонкую пощёчину: всё мое тело наполняется яростью.

Тишина.

Он в оцепенении сверлит меня взглядом, недоумевая, почему бывшая не бросается к его ногам? Что касается меня, я не собиралась его бить: уже давно простила и отпустила, он просто меня вывел своей безответственностью. Мы громко дышим, анализируя, что только что произошло.

– Прости, – говорю я, поглаживая ладонь, которая продолжает гореть от удара.

– Я, видимо, заслужил, – тихо говорит он, глядя в пол, затем вздыхает и резко возвращает взгляд на меня. – Тебе полегчало?

– Что?

– Ну, мы расстались не очень: ты наверняка придумала сотню способов как меня убить.

– Успокойся, эта пощёчина – не вендетта, а результат эмоционального срыва, к которому ты не имеешь никакого отношения.

– У тебя хоть что-то зашевелилось в груди, когда ты меня увидела?

Он смотрит на меня своими лазурными глазами со вселенской печалью. Было время, когда я мечтала увидеть в нём это раскаяние и желание получить взаимность, но это время прошло. Мне не нужны его подкаты и комплименты, двусмысленные вопросы и оленьи глаза, молящие о близости.

– Нет, Соколов, абсолютно ничего.

Я мягко киваю в знак безмолвного прощания и выхожу из номера быстрым и уверенным шагом.

Взвинченная, злая, я влетаю в лифт и наконец-то выдыхаю. Меня эти хоккеисты сведут в могилу, нужно выпустить пар. Я достаю телефон и ищу ближайший тренажёрный зал.

Anastacia – Left Outside Alone играет в машине, и я невольно улыбаюсь, когда-то я рыдала под эту песню, оплакивая свою первую любовь. Сегодня я под неё улыбаюсь, потому что несмотря на то, что мой бывший всё так же хорош собой, как и много лет назад, я не чувствую, как подкашиваются мои коленки при его взгляде.

Ты победила, Золотова, вот только почему от этого всё равно не радостно?

Глава 15. Ничего не бойся, я с тобой

Элли, апрель 2013 года.

– Соколов, даже не думай!

Я стою у края огромного крытого бассейна, который вместе с баром и SPA арендовала команда Антона в честь попадания в плей-офф.

– Принцесса, – улыбается своей хитрой улыбкой под названием «тебе не убежать», мой до неприличия сексуальный парень в одним шортах-плавках. – Иди сюда.

– Соколов, я только что сходила в душ и нанесла лосьон, если ты… Ай!

И вот я уже лечу в голубую бездну бассейна, зафиксированная в смертельной хватке мускулистого хоккеиста. Не успеваю набрать воздуха и глотаю хлорированную воду. Это всё происходит за каких-то пару секунд, Антон быстро всплывает, всё так же крепко удерживая меня спиной к себе. Мне даже смотреть на него не надо, чтобы знать, какое у него выражение лица. Я чувствую его каждой клеточкой своей кожи, клянусь, сейчас этот засранец смеётся, пуская приятную вибрацию по моему телу.

– Я тебя бросаю, Соколов! – ору я, вырываясь. – Или нет, сначала я тебя убью!

– Тише, это же всего лишь вода, – говорит он, пока я барахтаюсь и пытаюсь отплыть от него, но, конечно, это невозможно: я вешу как вся его экипировка, он может скрутить меня до размера шайбы и положить к себе в карман, если захочет.

– Какая же ты скользкая! – ржёт он, утыкаясь носом в мои волосы.

– Да, ладно? С чего это? Может быть потому, что Я В КРЕМЕ? – намеренно выделяю последние слова. И хоть я в бешенстве, эта злость не серьёзная, потому что невозможно сердиться за правду, пока тебя обхватывают эти мужественные загорелые руки, прижимают к твёрдой груди и к шести кубикам живота, которые ощущаешь даже спиной.

– Пусти меня, – вдруг прекращаю трепыхаться и прошу спокойно, но с угрожающей интонацией:

-Не-а, – мямлит он и начинает покрывать шею дразнящими поцелуями.

– Антон… – хныкаю.

– М?

– Ты можешь не делать этого здесь?

– Не могу – Он покусает мочку моего уха, параллельно поглаживая мой живот в опасной близости от трусиков купальника.

– Антон, я же… – начинаю стонать. – Ты чем вообще думаешь? – Моё дыхание сбивается от возбуждения и стыда, потому что он сделал из меня живой щит. Я ведь чувствую его желание в физическом смысле. Такое внушительное твёрдое желание, упирающееся мне чуть ниже поясницы.

– Уверен, ты уже почувствовала, чем я думаю сейчас. – И снова эта заводящая вибрация от его смеха.

– И что делать будем?

– Останешься у меня?

Я каменею. Дело в том, что у нас ещё не было близости, мы много чего попробовали, и все наши, как называет их Антон, детские шалости становятся всё смелее и заходят всё дальше. Но именно полноценного секса у нас ещё не было. Мы даже не ночевали вместе. Я не против всего этого, даже искренне хочу. Просто боюсь. Это впервые, и я не знаю, как поменяются наши отношения после. Мне так хорошо сейчас.

– Принцесса, – пускающий заряд по венам шёпот возвращается меня в реальность. – Я так скучаю.

– Ой, признайся, ты просто хочешь затащить меня в постель, – смеюсь я, будто это не очевидно.

– Кто? Я? – Он игриво корчит удивление. – Как тебе такое вообще в голову пришло? Я просто хочу показать тебе свою коллекцию бабочек.

– Ну, ты бы хоть правдоподобный подкат придумал.

– Ты не поняла про каких бабочек я говорю – тихо щебечет мне в ухо и вырисовывает на моём животе спирали.

– Антон, пожалуйста. – Моё дыхание снова сбивается, и градус нашей химии резко подскакивает.

Я тоже не железная, – шиплю я.

– А я уже было подумал, что железная ты столько меня маринуешь, уже потерял надежду. – Он говорит это шутливой интонацией, но я вдруг чувствую свою вину: неужели я и правда слишком затянула?

– Почему ты тогда не уходишь от меня?

– Потому что люблю. – Он говорит так просто, будто это само собой разумеющийся факт, будто не главные слова, которые должны сказать друг другу влюблённые.

Или для него это было всегда понятно?

– Не смешно! – Я снова превращаюсь в неподвижное бревно.

– Я и не смеюсь, – произносит с лёгким удивлением. – Почему тебя это так удивляет?

– Я просто не думала, что ты сообщишь мне об этом так.

– Как? Ладно, согласен: нужно было подождать, пока включится на фоне романтичная музыка, мы будем смотреть друг на друга минут 15, а потом я буду долго-долго решаться и на выдохе произнесу этих три заветных слова.

Я щурюсь, а потом начинаю истерично смеяться.

– Не знала, что ты такой фанат турецких сериалов!

– Мой любимый жанр, – он подхватывает меня на руки и выносит из бассейна.

– Ты что творишь?

– Несу снимать сцену 18+. Знаешь, я ведь ещё и поклонник порно.

– Хорошо, что не фильма «50 оттенков серого»

– Не любишь боль, детка?

– Не люблю красное, – вторю ему, за что получаю сочный хлопок по заднице.

– Ай! Соколов!

– Да, Соколова?

– Это что ещё за новое прозвище?

– Привыкай, ведь после сегодняшней ночи я буду обязан на тебе жениться.

***

Это не любовь. Сумасшедшая ревность, безумные поступки, признания под романтические треки или поцелуи под луной – это не любовь. Любовь гораздо глубже, ярче, невероятнее. Любовь – это когда ты чувствуешь его закрытыми глазами, спиной, на другом конце страны. Когда жаждешь его победы не меньше, чем своей. Когда бежишь, подпрыгивая, на встречу с ним, как ребенок. Когда по телу бегут мурашки только от его взгляда, и ты боишься его прикосновений, потому что перестаёшь контролировать своё тело.

Любовь – это мурашки. Мурашки – это он. Он во всём: внутри, под кожей, в сердце, в моих жестах, словах, дыхании. Мне иногда кажется, что он поселил внутри меня какой-то чип, который начинает вибрировать и пускать ток по артериям, стоит ему оказаться где-то поблизости.

– О чём думаешь? – Тихий вопрос Антона вырывает меня из девичьих размышлений.

Мы лежим в его постели, запутавшись в шёлковых простынях жемчужного оттенка. Я обнаженная, приятно уставшая, с раскрасневшимися щеками от его щетины и парочки оргазмов, которые, как я читала, невозможно получить в первый раз. Антон, полусидя, играется с моими волосами, а я, расположившись между его ног и раскинув свои волосы по его груди, стыдливо прикрываю наготу шёлком и думаю о том, что, если он позовет меня замуж, я, не задумываясь, соглашусь.