Паутина

– Кстати, Чакк, – сказала Айна, когда, наконец, смогла поймать его между книгой и двигателем после второго прыжка. – насколько я знаю, твои соплеменники предпочитают не улетать далеко от Арахны и живут очень замкнуто, не пуская в свою жизнь ксеносов. Решил изменить свою жизнь и отправиться в путешествие?

Механик отвернулся.

– Можно сказать и так, – негромко ответил он и направился в свой угол.

– Ты сам сказал, что можно, – прогудел со своего места Кайман.

Кроме отлучки с корабля на Згифе он как будто старался не терять друга из виду надолго. Поэтому обосновался в рубке вместе со всеми, тоже выходя изредка в гальюн и побродить по кораблю.

В ответ Чакк разразился целой тирадой из щелкающе-скрипящих звуков. Он ругался минут пять, пока Кайман слушал его с непроницаемой мордой. Казалось, что механик непременно закончит свою речь плевком, но он в последний раз скрипнул и вернулся на свою подушку. Айна бросила испытующий взгляд на Каймана, но он даже не посмотрел в её сторону.

– Думаешь, реагент восемьсот пять подошёл бы лучше? – настолько резкая смена темы заклинила капитану мозг почище пси-вмешательства.

Она моргнула, пытаясь отделаться от ощущения, что рядом с ней давно ведётся разговор о каком-то другом вопросе, а она возмутительно заснула посередине.

– Конечно! – Чакк всплеснул всеми четырьмя руками сразу. – а девятьсот двадцать третий формул былть просто идеальный, особенный если доработать с некоторый компонент и заменить такой мощь катализатор. И всё это у них уже тогда быть!

– Ну и не сразу в жерла.

– Они не сразу жерла, – Чакк с некоторой неприязнью покосился на вошедшего Алекса, как будто они обсуждали какой-то его проступок. – в боковые. И ещё насверлить. А вот девятьсот двадцать треть мочь прямо так. Ну получить мерзлота вечный кусок посреди континент, климат нефакча испортился, но всё локально! Локально и ненадолго – искусственный мерзлот не такое ужаст вечное.

Алекс снова со стоном полез в свою алкогольную заначку. За последние чуть больше суток различные реплики на тему гибели Земли доносились отовсюду, где находился арахнид. Зацепившись с ним за эту тему в третий раз, навигатор сказал что теперь точно знает, как найти члена команды, если он вдруг потеряется – надо просто крикнуть что, последние земляне не такие уж дураки, и арахнид выпрыгнет из любой щели, как пробка из бутылки.

На человеческих колониях изучение конца планеты Земля было тем знаменательным моментом, когда школьники переходили ко второй половине обучения, от истории собственно Земли к истории колонизации. Дальше везде уклонялись уже больше в сторону истории своих колоний.

Человечеству пришлось окончательно проститься с родиной вида в середине двадцать третьего века. Тогда колонизация космоса была довольно плохо налажена, то есть, почти никак. Связи с ксеносами ещё пребывали в процессе выстраивания, и только по этой причине катаклизм не стал концом человечества, а лишь ненадолго ослабил его. Тогда на Североамериканском континенте начала расти геоактивность, а за ней медленно потянулась и сейсмическая.

Поначалу никто даже не обращал какого-то подобающего внимания на ругань сейсмологов и вулканологов, бегавших по Йеллоустонскому национальному парку и прописавшихся у самой кальдеры. Йеллоустон уже не первый век находился в статусе супервулкана и столько же лет вулканологи нервно дёргалась от каждого нетипичного толчка. Они постоянно трясли всё научное сообщество с краткой заявкой "надо с ним что-то делать!", поэтому от их очередных запросов просто отмахнулась и отложили в низ стопки, как всегда.

Обратили на них внимание только тогда, когда землетрясения начали ощущать даже в самых сейсмически неактивных регионах. Начав разбираться, наткнулись на то, что учёные, почти все, уже убрались от кальдеры и наотрез отказались возвращаться, мотивируя это тем, что кальдера вот-вот взорвётся, а это не то, на что хочется посмотреть из первых рядов. Через неделю началось извержение, но, к счастью, не крупномасштабное – только потекло из небольшого бокового кратера. Катастрофу планетарного масштаба с облегчением сочли, как минимум, отложенной.

За последующие два месяца двое оставшихся в окрестностях вулкана учёных передавали данные и усиленно чесали голову над решением вопроса, пока не проявился светило химических наук Ирвин Анатолий Романски. Он предложил состав, вызывающий цепную реакцию у пород, нагретых выше восьмисот градусов, действующий исключительно на неорганику и приводящий к резкому понижению температуры до околонулевых значений.

Ещё месяц состав перерабатывали и пытались ставить какие-то эксперименты, и ещё два – выпускали в промышленных количествах. Потом Романски наскоро наградили тремя крупными премиями за научный прорыв и отправили в Северную Америку руководить процессом избавления человечества от перспективы климатической катастрофы. Его сопровождали коллеги, фанфары и четыре правительства чуть ли не полном составе.

А вот встречать обратно уже никто особенно не хотел.

Состав прореагировал с гранитной магмой совсем не так, как ожидалось. Реакция пошла в сторону неконтролируемого усиления, а когда дошла до более горячей базальтовой магмы – случился взрыв, которого ждали с замиранием сердца.

На месте кальдеры образовалась воронка, которую впоследствии можно было увидеть из космоса невооружённым взглядом, что придавало старушке Земле определённое сходство с планетоидной формы кораблём из старого фантастического фильма. Сходство стало ещё заметнее спустя два года, когда над промороженной насмерть земной мантией начали замерзать океаны.

Ещё несколько лет другие уже учёные отчаянно бились над возвращением тепла стремительно остывающей планете, пока не стало понятно, что реакция дошла до ядра. В тот момент все облегченно вздохнули от того, что ядро, замерзая, не выкинуло какое-нибудь коленце почище базальтовой магмы Йеллоустона. Несколько крупных землетрясений можно было не считать, к ним давно уже все привыкли.

Вопрос с миграцией с Земли перестал быть вопросом и перешёл в стадию процесса. Это стоило людям нескольких очень выгодных сделок с горранами и Астакшабка-та, но взамен ксеносы предоставили достаточно кораблей, чтобы даже с прототипами современных прыжковников перевезти людей за три года.

Первыми на новую планету в начале колонизации высадились переселенцы с территории Латинской Америки и, воспользовавшись правом первооткрывателей, назвали её в лучших традициях истории старой Испании – Нуэстра Каса Нуэва Бендесида Пор Дьос Санто. Древние колонисты с других территорий недолго пытались это выговаривать, да и самим латиносам быстро надоело. Поэтому, как делали в прошлом с такими поименованиями немалое число раз, название безжалостно смяли и укоротили до Нокасы.

Тот самый незадачливый Романски выжил, был эвакуирован первыми же кораблями вместе с остальным цветом науки, но после отлёта с Земли удалился куда-то за пределы Синего сектор пока ещё плохо освоенной Нокасы и бесследно исчез.

С тех пор Земля плавала в пространстве Солнечной системы, как дальняя родственница ледяного Плутона, и уже с марсианских колоний её разглядывали в телескопы в ближней к ним точке орбиты.

Пересказывая раз за разом известные события и возможные варианты их предотвращения, Чакк жестикулировал так яростно, что разок случайно ударил себя по голове. Его друг слушал внимательно и задавал вопросы по смыслу, хотя всем было понятно, что арахнид продвигал свою теорию уже даже не в десятый раз. Но, во всяком случае, механик забыл о вопросе капитана и перестал нервничать.

Этот тандем Айну несколько настораживал. Два ксеноса, встреча которых в обычных условиях почти невозможна. Один из них размером даже не со шкаф, а со складной стеллаж. Второй – псионик, способный невзначай залезть в чужую голову. Оба были очень рады убраться со Згифа, а теперь тщательно умалчивают о своём прошлом.

Спрашивать Алекса в очередной раз, где он ухитрился их раздобыть, было бы не очень хорошо. Тем более, что до Сунха-200 оставалось не так уж и далеко, и там можно было заставить навигатора, по совместительству кибервзломщика, выдать всю нужную информацию, не позволив ссылаться на плохую сеть.

Пока пришлось искать умиротворение в созерцании вида из иллюминатора. Когда в детстве Айна смотрела фильмы про древних мореплавателей, ей казалось невыносимым скучно болтаться днями, неделями и месяцами посреди океана с совершенно не меняющейся панорамой и как-то ещё понимать, что ты вообще куда-то движешься.

Космос же не был и не казался неподвижным. В момент прыжка окружающие звёзды смазывались в сплошные линии, потом эти линии дробились на штрихи и понемногу исчезали, и всё оставшееся время до выхода проявляли себя только редкими яркими всполохами.

Как работало альт-пространство, всем объясняли, но даже самое простое изложение звучало не то как шаманское заклинание, не то как длинный нецензурный монолог. Поэтому сюрреалистическая картина на внутренних экранах и в иллюминаторах часто надолго притягивала новичков.

В армии существовал даже такой метод вторичного отбора – время первых вылетов на соседние астероиды на тренировке, а лучше – в соседнюю систему, составить список тех, кто завис перед иллюминатором с характерно потерянным лицом и рекомендовать их на более интеллектуальные задачи, чем простую пехоту. Так Айне первый раз сказали, что она быстро станет командиром. Логика была простая – если человек так глубоко задумывается, значит, есть о чём.

Сунх-200 официально считался планетоидом, а фактически был переходным спутником, причём, по утверждениям чжунских астрофизиков, первоначально образовавшимся в совершенно другой точке своей системы.

Орбиты в обычном смысле слова у него тоже не было – он поочередно прилипал к гравитационному полю проходящей достаточно близко крупной планеты и вращался вокруг неё, пока его, как эстафетную палочку, не подбирала другая.

Во время таких перестроек обитатели Сунха-200 радовались, что вся имевшаяся а планетоиде вода была надежно запечатана под его давно остывшей толстой корой, а его собственная масса была недостаточно велика, чтобы он имел хоть какую-нибудь внятно возмущающуюся атмосферу. Единственной проблемой до сих пор оставалась дружно перегорающая электроника каждый раз, когда орбита менялась. Но этот вопрос уже находился в стадии промежуточного решения – всё, что могло пострадать, накрывалось специальной армированной плёнкой. Люди в скафандрах и без пережидали "переезд" в отдельно построенных помещениях.

Айна помнила, как полковник, тогда ещё майор, Саймс ругался по комму с кем-то из командования, отказываясь лететь на Сунх-200 в ближайшие две недели.

Из комма какой-то сморщенный командир тоже скрипел нечто недовольное, и в конце концов майор потребовал прислать ему официальную расписку с подписью пары высших чинов, освобождающую его от ответственности за выгоревшую начинку тридцати пяти мехов, двух челноков, одного эсминца и одного линкора.

Тогда на планетоиде существовал только один бункер, для людей и мелкой, фактически только нательной электроники. Попытки впихнуть туда крупную технику могли закончился только членовредительством, причём Саймс мрачно бурчал, что не поручился бы в этот раз за победу военных.

Перед отлётом сюда Алекс тщательно собрал сводки и заверил, что планетоид сейчас находятся в той точке, где до возможной смены орбиты еще не меньше восьми суток, а до угрожающего электронике сближения с крупной планетой – не меньше трёх.

Обнадёживало, но не слишком – Сунх-200 пока что болтался вокруг спокойной, преимущественно кремниевой и давно остывшей планеты Эле, а вот подхватить его готовилась Викра, состоящая из металлов чуть больше, чем наполовину. На ней была не просто магнитная аномалия, она вся была сплошным кошмаром для физиков, кибернетиков, химиков, геологов и, конечно, кораблей и их экипажей.

Викру, почти как Саршах, дружно ненавидели все, кому хоть раз довелось оказаться к ней поближе. Не реагировала на неё только инертная безжизненно-невозмутимая Эле, плавно проходя сближения и удаляясь по своей орбите на следующий круг, а не отскакивая дальше, как другие, на увеличенной скорости.

На выходе из последнего прыжка Сунх-200 сразу появился на лидаре. Приближающаяся к нему Викра издевательски подмигнула каким-то падающим на неё метеором, сгоревшем в её атмосфере с несколькими синеватыми вспышками. Эле ещё не готова была отпустить своего гостя – лидар фиксировал стабильное положение космических тел.

– Надо было у них спросить, за каким хреном им надо было везти невесть где накопанные останки именно сюда, – Айна снова передвинула рычаг мощности, переходов на допрыжковый двигатель.

– Я спросил, но они на меня начирикали таким количеством слов, что я даже не понял, они все ругательные или только наполовину. Всё, что я понял – тут какой-то их профессор обретается и он куда-то будет эти несчастные косточки пихать.

– Надеюсь, не в живых существ…

У всех ещё были свежи воспоминания о чокнутом исследователе, решившем клонировать, чисто ради научного интереса, непонятно откуда взявшееся существо по одной сохранившейся маленькой косточке.

Получился полномасштабный илвагарский фалас, существование которого не удалось долго скрывать. Именно тогда население Нокасы узнало, как быстро растёт фауна далёкого Илвагара и с какой внезапностью она любит выскакивать из уютных, на взгляд учёного, вольеров.

Животное, чем-то очень отдалённо напоминающее волка, только с красивой серебристой шерстью сантиметров в десять длиной и состоящей из острейших игл, приветливо улыбалось во все свои две сотни зубов. И помахивало булавообразным хвостом, глядя на приехавших во двор исследовательского института военных с высоты своего трёх с половиной метрового роста в холке. Смотрело оно действительно очень приветливо – как на оригинальный, но вполне приемлемый обед.

Зоологи, срочно поднятые по тревоге горе-экспериментатором, проявили чудеса дипломатии, убедив галактический совет и военные чины просто помочь сопроводить результат этого интересного эксперимента в Зелёный сектор, и так представляющий собой один сплошной заповедник. Сошлись на том, что, если фалас начнёт слишком сильно вредить экосистеме Зелёного, зоологи обязательно позвонят и дадут военным полный карт-бланш.

Крошечный космопорт встретил гостей со странным любопытством. Одну из двух посадочных площадок заняла “Звезда“, на второй сидел накрытый полупрозрачной плёнкой харвестер с маркировками элеских геологов – видимо, они решили пересидеть сближение здесь. Как только входной шлюз опустился так, чтобы послужить лестницей, по нему взбежал взъерошенный мужчина лет тридцати пяти.

– Бедствие?

– Доставка, – в тон ему буркнула Айна.

– Вот уже принесло вас… кому доставка? Я заберу и вылетайте отсюда.

– Что случилось? – спешка заставляла её нервничать совсем не в ту сторону, в какую хотелось бы непрошеному посетителю.

– Да ничего. Хотим оттащить Сунх от Викры, когда начнётся сближение. Возле Эле поспокойнее будет. А вы нас утяжеляете на много тонн.

– За трое суток уберёмся, можете не переживать. Оттащить? У вас сюда должен целый флот сесть для осуществления такой затеи.

Мужчина протяжно вздохнул и осмотрелся. Не найдя в поле зрения того, что могло бы сойти за посылку, он сдался.

– Высаживайтесь. Надеюсь, суток вам хватит на все ваши дела. Заправку закажете сами.

– А если ваш ещё утяжеляд, то ваш планетоид проще сопротивить притяжений большой планета, – Чакк уже готовился выйти наружу и ждал, судя по звукам из недр корабля, только появления Каймана. – быть очень кстати когда идею с флот, а лучше с металлолом вы воспрять серьёзно. Капитан, мы может покинуть корабль?

Кайман как раз вышел из грузового отсека, таща в обеих руках по ящику от археологов.

Мужчина, увидев маркировки на ящиках, глухо застонал.

– Я Магнус Ларсен, временный руководитель здешний станции.

– Айна… де Нувель.

– Де Нувель… где-то слышал вашу фамилию… Но неважно. Госпожа да Нувель, пожалуйста, если я был с вами в чём-то груб – извините меня. Последнюю неделю мы в авральном режиме заканчиваем монтаж заглубленных двигателей, и все уже немного не в себе. Я вас очень прошу, сделайте доброе дело для всей станции – оставьте ящики у себя на борту и лучше заберите с собой их заказчика. Я покрою все ваши расходы. Двадцать пять тысяч вас устроит?

– Двадцать восемь, – на автомате сказала Айна, по привычке деля добычу в ровных долях на всех членов экипажа. – если это, конечно, не горран, который уже устал чесать кулаки о ваших подчинённых. Интересующиеся наукой горраны слишком редки, но…

– Вы правы, для горранов это… нетипично. Не волнуйтесь, это просто человек в возрасте. У него есть некоторые… кхм.. странности, но состоянию корабля и экипажа они не навредят. Уговорить его я беру на себя.

Кайман со стуком поставил ящики на пол и выжидательно скрестил руки на груди. К счастью, он по большей части предпочитал сутулиться и наклонять голову, что позволяло людям видеть его глаза. Чакк заинтересованно придвинулся чуть ближе.

– И почему вы так хотите избавиться от этого безобидного человека? – Айна встала, чтобы хоть немного сравнять уровень переговоров с неожиданно полюбезневшим Ларсеном.

– Он… отбирает много ресурсов нашей, и так небольшой, лаборатории. И хочет строить ещё одну, для себя, а у нас пока не готов для неё купол. К тому же его исследования… гм… непрофильны для нашей станции. Мы занимаемся в основном геологией и физикой магнетизма, а он специалист по организмам. Идёмте, обсудим этот вопрос за ужином. В столовой как раз почти закончили готовить.

Алекс, уже с головой погрузившийся в сеть, последовал за командой, но на некотором отдалении. Чакк попытался задержаться, чтобы идти с ним примерно одной скоростью, но навигатор, едва заметив его, отстал ещё сильнее и сделал свой голографический экран матовым с внешней стороны.

Магнус в новом порыве гостеприимства придержал перед Айной дверь жилого блока.

– Обычно такие помещения закрывают гермодверями, – она проводила взглядом двустворчатую обычную металлическую дверь с длинными вертикальными ручками.

– У нас теперь защитный купол разворачивается поверх зданий и прилегающей территории, – Ларсен горделиво улыбнулся. – отсиживаться в тесных бункерах во время сближения планет уже нет необходимости, только особенно крупную технику ещё укрываем. Но и это уже ненадолго.

– А сближение не выводит из строя ваши купольные установки?

– Нет, – улыбка временного руководителя стала ещё шире – очевидно, ему нечасто удавалось похвастаться успехами перед непосвящёнными. – они тоже заглублены и дополнительно заэкранированы, и, самое главное, на шестьдесят процентов состоят из аналоговых деталей. Простейшая автоматика, реагирующая на изменение давления исключительно на механических принципах. Вся электроника помещена в съёмные экранированные блоки и существует лишь в самом жизненно необходимом количестве. Через год, думаю, на этой основе мы уже соберём достаточно обеспечительного оборудования для планеты, чтобы даже Викра стала для нас просто интересным видом на высоте. Хотя, если у нас всё получится с двигателями, то можно будет создать искусственно поддерживаемую стационарную орбиту вокруг Эле и не морочить себе голову.

Столовая оказалась большой, как в боевом линкоре пехоты. Заполнена она была пока только наполовину. В отличие от многих похожих колоний, на Сунхе-200 учёные не держались особняком от обычных работяг, воплощающих в жизнь их проекты разной степени гениальности.

Мимо гостей как раз прошли трое, у одного из которых за ухом торчал красный маркер, под комм на руке был засунут электронный уровень, а голографические очки работали только с одной стороны.

Айна решила, что это должно быть тоже каким-то оригинальным проектом, потому что такие очки если ломаются, то сразу целиком, а не по частям. Двое его спутников шли в пыльных и частично заляпанных чем-то комбезах. У одного из них из встрёпаной шевелюры при каждом шаге высыпалась какая-то мелкая пыль. Состояние их одежды явно волновало их примерно никак, и, если бы не грозный окрик человека в настолько же потрёпанной, на чистой рабочей форме, они вряд ли завернули бы даже к рукомойнику.

– Куда вы потом направитесь? У вас есть ещё какие-то заказы? – опомнился Магнус уже за столом.

Команда честно расположилась там же. Алекс снова на отшибе, Кайман долго критически осматривал имеющийся стул, пока кто-то из обитателей станции радушно не придвинул ему седалище помощнее.

– Что? Думаю, надо будет слетать на Нокасу. Там видно будет.

– На Нокасу… М-да, – гостеприимный временный руководитель погрустнел.

– Что-то не так?

– Наш… учёный по организмам не очень любит эту планету. Но вы же можете забросить его на Кверон или Вулкан… то есть, на Вариус? Оплаченного должно хватить.

– Ещё не оплаченного, – издалека напомнил Алекс, не отвлекаясь от набирания каких-то запросов.

– Да, конечно. Сразу же, как только договорюсь с вашим пассажиром. Я понимаю, в вашей сфере могут встречаться нечестные люди, но здесь можете не опасаться. В крайнем случае, можно сообщить нашему бухгалтеру, – Магнус нервно хохотнул. – он кого угодно вздёрнет за неоплаченные счета. Я сейчас, простите.

Он резво вскочил со своего места и умчался в дальний конец зала.

Воспользовавшись его отлучкой, Алекс подсел к капитану.

– А нам с вами, ребята, – он выразительно обвел взглядом Каймана и Чакка. – надо кое-что обсудить, и сейчас самое подходящее время.

Айна обругала себя, потому что только теперь заметила, что вместо правой верхней руки у арахнида был протез. Неплохо сделанный, но всё же достаточно отличающиеся от родной конечности.

Внутри головы снова появился странный зуд. Женщина поморщилась и слегка тряхнула головой.

"Мы не подлецы. И вы тоже. Но мы можем друг другу пригодиться", – раздалось в голове, и она, наконец, смогла опознать несколько изменённый голос Чакка.

– Скажи вслух, – голос навигатора стал угрожающе небрежным. – не копайся у неё в голове, пока мы тут не разобрались.

– Нечего говорить, – Кайман с хрустом выпрямился, но потом согнулся обратно, на этот раз не кладя руки на стол. – ты уже всё сам знаешь, зачем спрашиваешь?

Алекс сбросил открытое вирт-окно на комм капитана.

Над фото Чакка красовалась маркировка о розыске. Выглядел он там довольно агрессивно, насколько это вообще возможно для арахнида, и в памяти всплыли тренировочные манекены из армейской учебки и совсем не тренировочные арахниды-воины.

– Тут сказано – повреждение экипажа, саботаж, опасный для жизни членов экипажа, кража, нападение на капитана, убийство станционного работника при ремонте судна, – подняла глаза на механика и ощутила себя, как минимум, полицейской на допросе, а то и прокурором.

Сидящий напротив Чакк никак не вязался с фото на протоколе.

– Мне не везти с работа, – живое лицо выглядело пристыженно и говорил он теперь совсем тихо. – а механик убиться случайно, на нас оба тогда портовый кран пасть.

– А как насчёт нападения на одного капитана и убийство другого?

Этого в протоколе не было, но в том, что сведения, которые добыл Алекс – достоверны, сомневаться не приходилось.

– А я считаю, что не о чем разговаривать с каннибалом, как у вас говорят, и работорговцем, который пытается обращать в рабство членов команды, – свистящим голосом припечатал Кайман.

– У нас говорят "каннибалы" про тех, кто ест себе подобных. А ваш капитан был человеком.

– Отстань от него, Алекс, – Айне хотелось как можно скорее оставить эту тему позади. – мы с тобой сами таких бы пришибли, не моргнув глазом.

– Меня больше волнует вопрос твоих соплеменников. Обычно ваши не бродят просто так по галактике по одному, да ещё в компании с представителем другой расы, – Алекс, опережая капитана, многозначительно покосился на Каймана, теперь больше напоминавшего статую, впрочем, подозрительно готовую в любой момент отказаться от своего статичного состояния.

– Я помню, что у вас коллективный разум и большая нелюбовь к одиноким поездкам, – добавила она, смягчая резкие фразы навигатора.

– Не коллективный разум, а сеть память, – так обиженно отрезал арахнид, как будто она задела слишком непристойного тему, да к тому же без зазрения совести опошлила ещё сильнее. – наши знающие, живое ли соплеменников, а королева – ещё где он… много чего. сеть память давает нас возможность знать всё, чему научиться хоть кто-то один.

– Хорошо, но всё же…

– Я изгнан, – Чакк наклонил голову так, будто хотел засунуть её себе под мышку. – меня в сети нет, и её у меня тоже.

– И за что?

– Это – то, что никак не влиять на мои возможности инженер-механик и не представлято для вас никаких обидность! – Чакк чуть не подпрыгнул на стуле, клацнув четырьмя частями челюсти, отдаленно похожими на жвалы из-за возможности открывать их ещё и в стороны.