Пути Деоруса

Ганнон оцепенел: подобного знать не следует даже ей. Коул подчинялся только Избраннику. Даже в том, что касалось лишь мирской части занятий их Братства. Юноша инстинктивно тронул большим пальцем средний, на котором при необходимости носил кольцо. Он медленно повернулся, лихорадочно соображая, в какой заговор его, возможно, только что втянули.

– Не переживайте так, – доброжелательно сказала Избранница. – Я присутствую не только когда мой супруг читает донесения вашего господина, но и на личных докладах Коула. Я нахожу вашу службу интересной. Вы позволите задать вопрос?

– Конечно, госпожа, – ответил Ганнон, с облегчением подумав: «Похоже, речь только о шпионаже».

– Где, по-вашему, в этой комнате изображены наши владения? Нет, скорее, сама наша страна?

Ганнон машинально посмотрел на карту, но затем перевел взгляд на стену и следом – на королеву.

– Я смотрел на нее, когда Вы вошли, госпожа.

Избранница, удовлетворенная ответом, милостиво кивнула и подошла к пергаментам вассальных клятв на стене. Затем, не поворачиваясь, проговорила:

– Вы правы, Ганнон. Я довольна нашей беседой и желаю ее повторения в будущем. Вы можете идти.

***

С мыслями удалось собраться только на Речном рынке. Ганнон надеялся, что сможет найти здесь нужный товар из Неардора, и ему не придется тащиться в другой конец города. Хотя мысль очутиться подальше от замка в данный момент не казалась столь уж ужасной. Он прошел сквозь ряды торговцев с товарами из земель вдоль берегов Голоки. Речной рынок был, бесспорно, скучноват по сравнению с остальными двумя. Товары из приморских земель на правом берегу реки и Междуречья на левом – как называли землю между Голокой и Тропой Легионера – не могли спорить с экзотическими дарами Колоний. На волнах покачивались суда, многие из которых походили на яхты неардо. Вот только северяне часто строили свои лодки, подражая изящным судам с юга. Ганнон не мог различить их, хотя любой неардо поднял бы его за это на смех, ну или смертельно оскорбился бы, конечно же.

Простые ткани, кожа, товары ремесленников и эль заполняли прилавки. Торговля была интенсивной, но не оживленной: сюда приходили купить необходимое, а не развлечься. Шумели только уличные торговцы едой, предлагавшие вино, хлеб, сосиски и орехи хедль. Ближе к реке виднелись зерновые склады, младшие братья морских титанов на западе города. Рядом с ними швартовались пресноводные баржи – широкие и плоские, они были похожи на плавучие амбары.

Среди прилавков, украшенных бело-голубыми тканями, Ганнон разглядел зеленое пятнышко. Удача! Теперь главное, чтобы там нашлось то, что нужно. На деревянных полках были расставлены стеклянные бутыли с вином: коричневые, зеленые и… да, серое, почти черное, стекло виноделен с подножия южной стороны гор.

В очереди к худощавому неардо за прилавком стояло трое горожан. Они отсчитывали зеленые монеты, а торговец быстро смахивал их в кошель и отдавал товар. Когда подошла очередь Ганнона, купец оживился, смахнул со лба темные волосы, выбившиеся из-под ремешка, и с улыбкой поприветствовал его:

– Виаторо вирхат!

– Прошу прощения, почтенный, я не говорю на неардо, – извиняющимся тоном ответил ему юноша.

– Что ж, не беда, господин! Чем я могу тебя порадовать? – Неардо обвел удивительно длинной рукой свои запасы.

– Благодарю, почтенный. Мне нужно вино…

– Ну а что же еще?

– Вон то, в темной бутыли.

– Уфф! – Неардо резко оглянулся на полки и, снова повернувшись к покупателю, добродушно продолжил: – Тебе этого не надо, я тебя научу: за те же деньги возьми виноград, который растет пониже, ближе к Озеру, есть две хорошие…

– Почтенный…

–…хорошие бутылки за прошлый год, да, выдержка недолгая, но какой это был год… – не унимался торговец.

– Господин! – прервал наконец его Ганнон, перейдя почти на крик. Купец раздраженно хмыкнул и замолчал, смерив нерадивого северянина суровым взглядом. – Прошу, Горный Край, – мягко закончил юноша. Продавец, недовольно ворча на своем языке, полез за нужной бутылкой. Он поставил ее на стол и хмуро озвучил цену: – Один тан.

– Немалая цена за вино, – протянул Ганнон, доставая кошель.

– За такое – тем более, – пробурчал неардо, отведя глаза в сторону и вверх и сложив руки на груди. Ганнон выложил серебряную монету на прилавок, ожидая, когда купец опустит взгляд. Лицо неардо потемнело еще сильнее. Он оперся на доски обеими руками, нависнув над прилавком.

– Ты меня совсем не жалеешь, господин? Я же сказал – тан.

– Есть только серебро, почтенный.

– Да что я с ним делать буду?! – вдруг вспылил виноторговец, вздымая руки вверх, сложив указательные и большие пальцы. – Мне надо зерно купить и отправить груз в плавание, а не лебезить перед преторами, чтобы выбить курум в это время года!

Ганнон молча стоял, ожидая, пока вспышка гнева купца утихнет. Зеваки потихоньку поглядывали на них, девушка с корзиной смеялась, прикрыв рот ладонью.

– Два лана, – неардо провел рукой слева направо, как будто очерчивал круг, и снова сложил руки на груди.

– Почтенный… – Ганнон хотел было возразить, но решил поступить иначе. – Это должен быть подарок и… этот человек очень хочет попробовать именно такое…

– У твоего друга в голове мердопе, – неардо был непреклонен, – скажи ему…

– Два лана и медь за это вино и за то, которое вы предлагали, почтенный, – прервал купца Ганнон, решив зайти со стороны уязвленной гордости мастера. – Пусть увидит разницу.

– Хмм, ну хорошо, убедил, лис. Ха! – Неардо хлопнул ладонью по прилавку: повеселел он так же быстро, как прогневался. – Вижу, кровь делает свое дело, почтенный, умеешь торговаться, не хуже наших! – Купец снова повернулся к прилавку, а Ганнон доложил недостающие монеты. Он потянулся было за товаром, но продавец остановил его.

– Спусти паруса, друг мой. Все-таки не курум отдаешь. – Неардо взял серебряные монеты, взвесил одну на руке, затем придирчиво осмотрел гурт и, наконец, попробовал на зуб. Ганнон подождал, пока он проделает то же самое со второй монетой, и спросил:

– Медь пробовать не будешь?

Неардо поднял взгляд с монет на юношу и с улыбкой ответил:

– Твою – нет, лис.

– Наггон, почтенный.

– Хиас’ор, – неардо тоже представился и, проведя ладонью сверху вниз вдоль лица, протянул ее Ганнону. Юноша пожал его руку, удивившись сильной хватке купца – он совсем не выглядел крепким. Торговец добавил. – Чудные у вас тут имена, Наггон – Произнес он медленно, смакуя произношение.

– И не говори, почтенный. Честь быть знакомым, – произнес Ганнон и перевел взгляд на бутыли, а затем на Хиас’ора. Тот кивнул, разрешая забрать товар.

***

Ганнон, сидя в своей комнате, штудировал «Историю Видевших: от созерцания Богов до наших дней». Монументальный труд неизвестного монаха в раскрытом виде занимал почти весь стол. Зеленая бутыль вина стояла рядом. Условный стук, знакомый со времен Дубильни, отвлек его от изысканий.

Иннар, оглянувшись по сторонам, зашел в комнату и провел пальцами по каменной фигурке Адиссы. Он стоял, осматривая стол, почти весь скрытый фолиантом. Взгляд скользнул по рекомендованному неардо напитку. Юноша удивленно поднял брови. Ганнон встал с сундука и откинул крышку. Ключник заглянул внутрь и взял завернутое в тряпицу вино, а затем аккуратно поставил черную бутыль на край стола рядом с зеленой.

– Зачем спрятал нужную и оставил на столе вторую? – с усмешкой спросил Иннар.

– Сперва спрятал обе, а потом решил выпить. Но увлекся чтением, вот она и осталась. – Асессор подвинул зеленую бутыль.

– Понимаю. Ну так что, где ценная вещь?

С глухим стуком Ганнон закрыл крышку сундука и водрузил на нее сумку. Иннар потер руки и быстро наклонился, чтобы осмотреть содержимое. Из-за воротника показалась ярко-белая, резко контрастирующая с остальной, кожа на спине.

– Подойдет для твоей коллекции? – спросил Ганнон.

– Это не коллекция, это материал для исследования, – не поднимая головы, ответил Иннар. – Не чета твоему бесполезному монстру. – Он махнул рукой в сторону книги.

– Ты же понимаешь, что это не только оскорбление истории, но и богохульство?

– Богохульство – это приписывать первым Видевшим силы Черных жрецов, – парировал ключник.

– Так ты все-таки читал? – Ганнон вздрогнул: именно эта часть легенд его и занимала.

– Да, самое начало, как ты понимаешь. Древние долунные времена. – Ученый, увлекшийся осмотром камня, похоже, не заметил реакции друга.

– Это не оскорбление жрецов, просто старые легенды, – заключил асессор.

– Может быть. Но вот что точно настоящее богохульство – так это не интересоваться творением богов, а ярчайшее его проявление – это Шторм. Его я и исследую, – изрек Иннар. Он поскреб валун ногтем и постучал по камню, приложив к нему ухо.

– Вам с Боннаром нужно бы поработать вместе, уверен вы…

– Нет, – твердо ответил Иннар, выпрямившись и посмотрев Ганнону в глаза. Кулаки ключника были сжаты, и костяшки его стали почти такими же белыми, как спина.

– Не спорю, он был строг в свое время… – Ганнон не вынес взгляда друга и умолк. Воспоминания о Дубильне были тяжелы для них обоих, но для Иннара особенно. Лучше было сменить тему: – Так как это поможет тебе понять Шторм?

– Не понять, а найти. – Иннар быстро оживился.

– Хахах, а тебе с башни не видно его? – поддел приятеля Ганнон. В ответ на это ключник лишь вздохнул.

– Боги отдали весь ум мне, силу и красоту Виннару, а тебе… – Иннар делано замялся.

– Обаяние, – мрачно прервал затянувшееся молчание Ганнон. – И собственное имя, – не удержался он от шпильки.

– Молковы крысы! – выругался ключник – это была его любимая мозоль. – Так и вижу, как этот толстый пьянчуга томился, придумывая имена, и просто убавил одну букву!

– Думаешь, стал бы ты таким же, как Виннар, если бы тебя назвали иначе? – усмехнулся юноша. – Да и не пил наш монах тогда. И не он вас называл, если уж на то пошло.

– Значит, другая крыса, все они одинаковые! – стоял на своем Иннар.

– Не имя красит человека, – вздохнул Ганнон. – Назвали б вас наоборот, жаловался бы, что тебе лишнюю букву дали. Так что со Штормом?

– Мда… конечно… В общем, я хочу найти его центр. Для этого мне нужно понять, как именно он обесцвечивает породу…

– Породу?

– Камни.

– Не закатывай глаза.

– Нашей ли с тобой породе не знать, как Шторм меняет цвет. – Ключник похлопал себя по шее, не сумев дотянуться до бледной спины. – Но камень подходит лучше.

– Как Двуцветные горы?

– Именно! Горжусь тобой. – Иннар проигнорировал гримасу, которую ему скорчил друг. – Но они старые, знаешь ли. А вот дорога – нет, и идет прямо от линии берега вглубь. Если понять, как обесцвечивание слабеет с расстоянием… – Он прикрыл глаза и увлеченно забормотал: – И нужно пару образцов с разных Колоний… Поправка на то, что они не прямые… Карты, расстояния, моряки… Считаем, что в самом центре белеет сразу…

– Иннар! – одернул друга Ганнон.

– Да! Прости, можно будет понять, где центр Шторма. – Исследователь просто сиял, но, не дождавшись реакции, приуныл.

– И зачем тебе это? – спросил Ганнон.

– Чтобы знать, где он, этот центр, – раздраженно ответил Иннар, которого коробило от необходимости пояснять столь очевидные вещи.

– Но ты же все равно туда не попадешь, так зачем?

Ключник только и мог, что таращиться на друга, а потом прикрыл глаза ладонью, скорбя о непонимающем его темном мире.

– Мог бы использовать рожи торговцев при виде серебра. Чем ближе к Виалдису, тем они кислее, – Ганнон попытался отшутиться.

– Это, скорее, мера времени года… – Иннар по-настоящему задумался.

– От моей книги хотя бы есть практическая польза для дела, – подвел итог Ганнон. Он указал Иннару на купленную на рынке бутыль. – Замени быстрее, пока не увидели: королева уже в замке, мало ли что.

– Откуда ей взяться? Не верь ты пересудам остальной прислуги. Они такое несут! Вот про хозяина твоего говорят, мол, он демон, и клянутся, что его видели в нескольких местах сразу.

– Они недалеки от истины, – улыбаясь, бросил в ответ Ганнон. Он не без удовольствия отметил, как рука его друга дернулась для охранного жеста. – Но вот королеву я видел сам, даже поговорил.

– Ух ты! – воскликнул Иннар. В его глазах читалась искренняя зависть.

– Я стараюсь держаться от сильных мира сего как можно дальше, так безопаснее. Да и ты тоже, как я помню.

– Да, но избранница Избранника – это сильно. Хозяева наших хозяев, должна же где-то быть справедливость…

– Все равно, лучше не связываться.

– Неподходящее у вас ремесло для этого, Ганнон. – Ключник явно намекал на третьего из их группы воспитанников, Виннара.

– Выбирать нам с ним не пришлось, – мрачно ответил асессор. Его беспокило, что Иннар знал о его службе, пусть и не в деталях, это был лишний риск.

– Знаю. Ну что ж, раз ты и правда ее видел, значит, старуха будет вдвое злее: надо поспешить! Спасибо тебе! – Иннар взвалил на плечо сумку с камнем, взял вино и устремился к выходу, едва тронув пальцами голову коровы.

Глава 3. Старые друзья

Дождавшись вечера, Ганнон вышел во двор перед комнатами слуг. Он поднял взгляд на ясное ночное небо. Из-за края вуали начинали выглядывать звезды, составляющие созвездие… как же оно называлось? Раздумья юноши прервал звук тяжелого дыхания. Иннар приближался, неся в каждой руке что-то увесистое, завернутое в ткань. Подойдя к другу, он опустил груз на землю и согнулся, еле дыша.

– Что у тебя? – начал было Ганнон, но ключник поднял ладонь, не разгибаясь, прося дать ему отдышаться.

– Вино здесь, то самое. – Иннар выпрямился и указал на один из тюков. – Ты ведь собрался к Боннару? В дом жрецов?

– Да. – Ганнон нахмурился, догадываясь, к чему идет дело.

– Ты можешь заодно отнести книги…

– Твоя ненависть за давнишние обиды… – перебил асессор Иннара.

– Прелату, – закончил тот.

– Что я тебе говорил сегодня?!

– Просто передай книги, тебе не нужно с ним беседовать. Я не успеваю.

Ганнон отвернулся, сложив руки на груди. Сам виноват – влез в эту историю с подменой. Но старого монаха хотелось порадовать.

– Так ты?.. – ключник заглядывал сбоку, надеясь различить выражение лица друга.

– Иди, я все сделаю. – Ганнон махнул рукой, все еще не смотря на ключника.

– Спасибо! – Иннар похлопал приятеля по плечу. – Я побежал!

Ганнон шел вдоль каменных стен, над которыми на фоне ночного неба выделялась одна из малых башен, в ее окнах виднелся отблеск свечи. Покои Прелата находились дальше. Асессор направился в их сторону, перехватив тюки с книгами.

– Юноша! – Знакомый низкий голос заставил его обернуться и посмотреть наверх.

– Брат Боннар! – Ганнон по привычке слегка поклонился, как было принято в приюте. – Я скоро приду, но сперва мне нужно попасть к Прелату.

– Чушь! – продолжал вещать голос с башни. – Он еще суетится перед приездом двора. Ни Прелат, ни его прихвостни пока не вернулись из города и – верное дело – останутся там на ночь.

Обругав про себя Иннара, Ганнон кивнул и направился к дверям. Небольшую круглую комнату наверху башни освещало несколько оплывших свечей. В середине выделялся очаг из камня не такого древнего, как стены. Труба из свернутых металлических листьев, причудливо выгибаясь, выходила в окно. Было тепло, в печке слышалось тихое потрескивание дров. За столом сидел мужчина в потертом коричневом одеянии служителя Вортана. Темные кудрявые волосы обрамляли голову и сливались с бородой, которая отливала рыжиной. И без того ширококостный, он набрал вес в последние годы. На лице – в местах, не скрытых бородой, – виднелись красные пятна. Монах, корпевший над сложной системой держателей, прикрепленных к бронзовому штативу, обернулся на звук открывшейся двери и приветливо взмахнул рукой.

– Мой мальчик, – пробасил он, – рад, рад, что нашел время зайти.

– Не мог отказать себе в удовольствии. – Ганнон осмотрелся и указал на печь. – Это что-то новое.

– Да, решил размяться и вспомнить служение трудом, как велит нам Вортан.

– Скоро сюда без Адиссы и не зайдешь.

– Истинно, с той вспышки Валхры обретаюсь тут больше, чем дома.

– Говорят, что это была падающая звезда на фоне второй луны, – припомнил Ганнон один из частых пересудов.

– Глупости! И нечего тратить на них время, – отрезал Боннар и локтем сдвинул в сторону засаленные листы, после чего аккуратно сложил самодельные инструменты в кожаный футляр с нашитыми карманами, удивительно ловко орудуя толстыми пальцами. – Терять его непозволительно: не по пятьсот же лет живем, как предки до Дня Гнева.

– Дом тут или нет, но я с подарком, – сказал Ганнон, ставя на стол бутыль темного стекла, покрытую мелкой, вековой, надо думать, пылью. Боннар внимательно всмотрелся в сосуд и всплеснул руками.

– Это дело! Это совсем другое дело! – радостно воскликнул монах и полез в один из ящиков, но массивный живот не позволил ему согнуться. – Мальчик мой, достань чаши.

Ганнон открыл створки и потянулся к глиняным кружкам, стоящим на краю, но его осек строгий окрик:

– Стекло! Стекло, друг мой. Неардо не зря так его любят!

Ганнон полез глубже и нащупал гладкие стенки стаканов.

– Доставай все, их шесть штук, – скомандовал Боннар.

– Вы кого-то ждете?

– Нет, мой мальчик, просто слушай, что я говорю, – проворчал монах.

Ганнон расставил шесть стеклянных стаканов. Боннар к тому времени уже откупорил бутыль темного стекла, взятую Иннаром из замкового погреба. Монах вдохнул запах из горлышка, одобрительно пробурчал что-то себе под нос и разлил все вино по шести бокалам. После чего – к большому удивлению Ганнона – отвернулся от вина и, взяв один из инструментов, ловко провел лезвием вдоль дна бутылки и аккуратно ударил по нему ребром ладони. В его руке оказался ровный черный кругляш с остатками вина, которые монах собрал пальцем и отправил в рот. Боннар придирчиво осмотрел изделие и, кивнув, закрепил его на штативе.

– Если дело было только в стекле, то я мог бы просто купить черную бутыль, – сказал Ганнон и обошел штатив, разглядывая получившуюся линзу.

– Отнюдь, – возразил Боннар, затем махнул рукой и открыл ящик, в котором лежало несколько черных кругляшей. Он достал один и поместил перед свечой.– Смотри! – воскликнул служитель Вортана. Пламя просвечивало, но очертания были едва различимы из-за непрозрачных включений. – В наших благословенных краях стекло получается только таким. Нужно было что-то с Последней Флотилии. То, что неардо привезли с собой до Шторма. – Монах перенес свечу за новую линзу. – Черное стекло ослабляло свет, но было идеально прозрачным.

– Могли бы просто перелить или дождаться, пока хозяева дойдут до него, – Ганнон указал на наполненные бокалы.

– Чушь! Грех оставлять такое чудесное вино без того, кто оценит его. Избранники предпочитают напитки послаще. В этом погребе оно бы ждало своей участи дольше, чем прожили бы его хозяева.

Юноша поежился: за такие речи могло не поздоровиться. Как и за подмену бесценного вина на бутылку с рынка, если уж на то пошло. Он протянул один из бокалов монаху, а второй взял сам.

– Изучение звезд не очень вяжется с учением Вортана? – Ганнон поднял чашу.

– Глупость. Что может быть ближе к нему, чем смиренное любопытство к законам его творения? – Боннар взял бокал и отпил. – Простые инструменты и творения – для нас, а звезды и оси их движения – это такое же ремесло для него. Мы не можем ковать звезды, но можем попытаться понять его работу!

– А дано ли нам вообще понять такое? С Валхрой же не вышло.

– Чушь! Кто сумел построить систему канализации под нами, для тех нет невозможного вовсе! – Монах снова завел старую песню.

– Боги, должно быть, гневаются за такое сравнение, – рассмеялся Ганнон.

– Опять ты за свое! – прогремел Боннар. – Только глупцы отделяют приземленные аспекты творения от высокой воли творцов! Впрочем, нам – служителям Вортана – не привыкать, – пробормотал он уже тише и отпил вина. – Ты не представляешь себе сложности этой системы, идущей по всему городу и к морю.

– Ее выкопали. Чтобы сливать нечистоты, – констатировал Ганнон, поболтав вино в стакане: отпить не захотелось.

– Она выходит далеко в прибрежные пещеры и использует приливы и отливы для очищения. А это, юноша, уже законы богов! И часть их творения, – торжествующе закончил монах. – И какую красоту это создало! Сады на берегах реки разбили только после. Я, знаешь ли, читал, что из себя представляла Голока до того.

– Хорошо, сдаюсь. – Ганнон со смехом пригубил вина и решил вернуться к более возвышенной теме. – И какое созвездие вы изучаете сегодня? То, что начинает выходить из-за вуали Молка?

– Конь, юноша, это созвездие называется Конь, – нахмурился монах.

Ганнон кивнул и с досадой подумал: «Ну конечно же, «Молк их водит», как я мог забыть?!» Эта присказка свосем недавно помогла ему в разговоре с Аторцем.

– С Валхрой, может, и не вышло, но я наблюдал за звездами и ранее. И за день до ее вспышки видел нечто не менее любопытное. Сегодня, раз уж ты зашел, я намерен найти новое созвездие, – продолжал Боннар, – не без твоей помощи. – Он указал рукой на штатив.

– Как можно искать новые звезды, используя темное стекло? – озадаченно спросил Ганнон. Боннар фыркнул и протянул ему второй бокал.

– Прекрасный вопрос, юноша, прекрасный! – Монах и сам взял следующий бокал и продолжил: – Новое созвездие я назову Путеводным, думаю, в нем не меньше трех звезд. – Он отпил вина и всмотрелся в лицо собеседника, ожидая реакции.

– Надо же! – ответил Ганнон через несколько секунд, ушедших на раздумья. На небе была лишь одна «Путеводная» звезда, но светила она и правда в разы ярче остальных. – Вы считаете?

– В ночь, что предшествовала вспышке луны, Путеводная потускнела и я увидел… Есть только один путь проверить! Время как раз подходит! И твой приход с подарком именно сейчас – добрый знак! – Боннар отставил вино в сторону и перенес штатив к окну, из которого было видно поднимающуюся на севере звезду, ярко выделявшуюся среди прочих. Он настроил конструкцию и несколько секунд всматривался в стекло, меняя наклон и расстояние, пока, наконец, не вскочил и не отошел от стола. Тучный монах пару раз быстро измерил комнату шагами, после чего несколько раз коротко махнул рукой в сторону окна, приглашая Ганнона посмотреть.

Юноша, встав из-за стола, сразу ощутил, как ударило в голову вино. Выровнявшись, он подошел к штативу и всмотрелся в стекло. Четыре огонька, четко отделенные друг от друга. Ганнон отвел в сторону линзу, и они превратились в одно яркое пятно света – ошибки быть не могло.

«Но корабли все так же будут ходить по этим звездам», – хотел сказать Ганнон, но осекся, вспомнив разговор с Иннаром. Вместо этого он поднял бокал, воскликнув:

– За Путеводные звезды!

Бокалы пустели, в печке потрескивал огонь, наполняя комнату легким запахом дыма. Ганнон, сидя на табуретке, откинулся назад, опираясь спиной на нагретую очагом стену. Тепло от нее разливалось по позвоночнику, а от вина – по животу. Боннар тем временем поднялся и прошел к захламленному шкафу в надежде найти что-то из запасов. По дороге на глаза ему попались тюки с книгами, про которые Ганнон уже успел забыть.

– Так что же понадобилось нашему Прелату? – спросил раскрасневшийся от вина монах.

Ганнон приподнял голову и нехотя приоткрыл глаза.

– Книги, но их должен был нести Иннар.

– Парнишка всегда был несобран, – пробурчал Боннар, припомнив бытность инструктором в Дубильне, и потянулся к тюкам. – Позволишь взглянуть?

– Конечно. – Ганнон наконец смог целиком оторвать спину от стены и сел сложив руки на колени. Боннар распутал неумелые узлы и окинул взглядом книги. Громко выдохнув, он продолжил:

– Избранный советник, похоже, все никак не может ответить на последний запрос ее Величества, – он приподнял старый фолиант в красной обложке, – дошел до самых глубин.

– Такой сложный вопрос? – Ганнон посмотрел на многочисленные книги – их было больше, чем в библиотеках иных Слышавших.

– Нет, просто он не способен применять разум, дарованный богами, зато может прилежно читать, не понимая сути. – Монах так рассмеялся, что закашлялся, опершись одной рукой на стопку книг.

«Опять он за свое! – раздосадовано подумал Ганнон. Мысли его неохотно ворочались в голове. – Пожалуй, хватит на сегодня вина». Вслух же юноша сказал:

– Я слышал, он прекрасно ведет учет казны.

– Да уж, этого у бело-золотых не отнять! – согласился монах.

– Ха, в Виалдисе – они бело-зеленые, – не сдержался Ганнон, но тут же отругал себя под раскатистый смех Боннара. Надо было менять тему. – Посмотрел бы лучше на себя! – Он позволил себе фамильярность. – Когда последний раз вычитывал положенные утром молитвы? – продолжил асессор, проведя пальцами по подбородку.