Осенний Господин и Чрево Земли

Их маленький отряд отправился к месту, откуда теперь все явственней доносились воинственные крики, похожие не то на карканье, не то на отрывистый собачий лай.

– Странно, чего они так разгалделись, да еще на чужой земле, – рассуждал вполголоса Лис, – Точно приглашают нас пойти взглянуть, кто это там верещит.

– Тихо! – прошептал шедший впереди Грын, – тут кое-что интересное.

Деревья впереди неожиданно поредели, и в просветах между ними отчетливо завиднелась какая-то проплешина. Приблизившись, Славик из-за широкой Грыновой спины увидел и впрямь интересную картину.

Посреди просторной поляны, буйно заросшей ядреной темно-зеленой крапивой, лишь кое-где приукрашенной реденькими сизыми цветочками, одиноко и несколько сиротливо торчал черный, склизкий и противный даже на вид ствол мертвого тополя, прихотливо изукрашенный бледно-голубыми грибными разводами. Спиной к нему, брезгливо стараясь не касаться скользкой поверхности, стоял, напряженно вытянувшись, высоченный воин. Предзакатное солнце не просто сияло – оно горело, переливаясь на крупных кольцах изящной золотистой кольчуги, то ли украшенной, то ли укрепленной на груди серебряными ромашками. Роскошный плащ алого бархата, отороченный по самой кромке густым белоснежным мехом, небрежно болтался на левом плече, удерживаемый массивной рубиновой пряжкой. Незнакомец напряженно сжимал в руках огромный тускло-серебристый лук, на тетиве которого покоилась щеголеватая красная стрела с серым оперением.

Славик невольно улыбнулся: воин выглядел чересчур ярким для этого леса, в котором царили глубокие, некрикливые цвета и приглушённые оттенки. Кажется, Пилюк подумал о том же самом. Славик слышал, как престарелый негодяй чуть слышно проворчал себе под нос:

– Эк он вырядился, точно на королевский пир. Такого красавца ну прямо грех не ограбить.

– Кое-кто уже это сообразил, – согласился с Пилюком Грын, тревожно вглядываясь в подозрительно шевелящиеся заросли малины на противоположном конце поляны. Только теперь Славик заметил едва различимые в крапиве неподвижные тела, разметавшиеся у ног незнакомца.

– Не менее полудюжины мертвецов, – продолжал бубнить Пилюк, – и еще, самое малое, дюжина живых хоронятся в малиннике. Вот дурни, в таких колючках прячутся! Хотя чего это я, у жабинов шкуры толстые, им колючки эти нипочём.

Словно в подтверждение его слов в кустах кто-то громко захрустел ветками. Воин почти не глядя послал стрелу, как показалось Славику, наугад. Обиженный вопль из гущи малиновой поросли дал понять, что выстрел достиг цели.

Угрюм восхищенно поцокал языком, но тут же притих. Стрелок мгновенно развернулся и новая стрела была нацелена точнехонько на Угрюма. Неизвестно, чем бы все закончилось, если бы головорезам в малиннике не надоело прятаться. Пара десятков гибких короткоруких и коротконогих бойцов с непропорционально длинными телами, обличьем и статью живо напомнивших Славику гигантских безволосых хорьков, гикая и улюлюкая кинулись в атаку. Воин с непостижимой быстротой дважды выстрелил в их сторону. Крепкие на вид темно-коричневые кожаные куртки, в которые были облачены нападавшие, оказались скверной защитой против стрел. Двое хорькоподобных вояк рухнули замертво, однако остальные уже достигли середины поляны. Воин быстро отшвырнул бесполезный в ближнем бою лук и обнажил хрупкий на вид меч с узким и длинным лезвием, казавшийся игрушкой против страшных массивных топоров, которыми были вооружены его противники.

– Ну что, ребята, – оживился Лис, – подеремся? И, не дожидаясь ответа, стремглав кинулся в самую гущу начавшейся заварушки. Грын, Хлуд и Угрюм, словно верные псы, рванули вслед за своим вожаком. Лют с разбегу врезавшись в толпу атакующих, опрокинул сразу двоих “хорьков”, едва достававших ему до плеча. Грын, бежавший сразу за Лисом, пинком сбил с ног ещё одного. Хлуд и Угрюм, почти не останавливая бега, добили поверженных врагов и сцепились с теми, кто пытался атаковать Лиса сзади. Нарядный воин элегантно уворачивался от ударов самого крупного из противников, каждый раз успевая нанести укол в руку, державшую топор. Казалось, он не столько дерётся, сколько издевается над своим врагом. Наконец, обессилевший от ран “хорёк” опустил оружие и воин, припав к земле, нанёс удар под нижний край щита. Пилюк, не тратя времени на маневры, начал безжалостный обстрел врага увесистыми камнями, оказавшимися не менее смертоносным и точным оружием, чем стрелы незнакомца. Славик не мог не поразиться удивительной скорости и сноровке разбойника, казавшегося до этого полным недотепой. Теперь он понял, как атаман добывал дичь себе на ужин. Пилюк вдохновенно метал снаряды из своей допотопной пращи, ухитрившись за короткое время убить двоих и покалечить еще троих налетчиков. Один из уцелевших, видимо сообразив, что пращник представляет угрозу ничуть не меньшую, чем все остальные, ринулся, петляя и прикрываясь большим деревянным щитом, к месту, где стояли Славик и Пилюк. Атаман, ругаясь, метнул в него камень, но “хорёк” шустро поднял щит и прикрыл голову, отразив атаку. Еще один камень угодил бегущему в голень. Тот взвизгнул, захромал, но не остановился. Поравнявшись с Пилюком «хорёк» опустил щит до уровня груди и замахнулся топором, собираясь снести буйну головушку старого злодея. Славика даже передернуло – более мерзкой хари он еще не видывал. Низкий покатый лоб, выпученные белесые глазищи, плоский нос с огомными сопливыми ноздрями, широкий толстогубый рот от уха до уха, полный мелких зубов… В этой морде было что-то одновременно и от лягушки, и от обезьяны. Ну, и от человека, пожалуй.

Славик оттолкнул Пилюка в сторону и ударил, как его учили, по деревянному щиту неприятеля. “Хорёк” скорчил страшную рожу и плюнул в лицо врагу. Слюна была теплой и противной. На какое-то мгновение взгляды Славика и его врага встретились. И Славик был готов поклясться, что на морде врага промелькнуло странное выражение не то ужаса, не то крайнего недоумения.

– “Вот же задница!” – прошипел хорёк.

Славик так и не понял, как все произошло дальше. Рука с палицей точно сама по себе, без его участия, описала широкую дугу. Окованное железом навершие опустилось на покрытую кожаной шапчонкой голову зверовидного бойца. Удар оказался неожиданно слабым, но ещё более неожиданно эффективным. Нападавший закатил глаза и рухнул замертво. Очевидно, эта тварь была слабее, чем выглядела.

– Лихо ты его, – одобрил слегка посеревший Пилюк, – можно сказать, в самое время. Еще немного и этот треклятый жабин сделал бы меня короче на целую голову.

Славик не ответил. Его колотило от запоздалого возбуждения, к которому примешивалась изрядная доля дурноты. Первое в жизни убийство показалось ему отвратительным.

Пилюк с необычной для него чуткостью уловил, что творится у парня на душе, и поспешил хоть немного успокоить: – Не переживай так, дружище. Тут нет никакой твоей вины. Война – штука суровая. Это не охота и не рыбалка, хотя, ежели подумать, без убийства и там не обходится. Здесь либо ты, либо тебя. Тем более, что ты не столько его убивал, сколько меня спасал.

Как ни странно, последний аргумент подействовал на Славика. Он слегка приободрился и немного кисло улыбнулся Пилюку. Тот жизнерадостно осклабился в ответ:

– А все-таки шустро мы с ними разделались! Никого не осталось.

Схватка и впрямь закончилась. Возле черного дерева гордый Лис уже протирал окровавленный топорик пучком травы, а Угрюм и Хлуд деловито переворачивали убитых, то ли отыскивая еще живых, то ли пытаясь найти, чем бы поживиться. Славик поспешно отвел взгляд – вид обшариваемых трупов был ему не очень приятен.

Спасенный лучник, чей лихой наряд казался еще более ярким на фоне серых безрукавок и бурых штанов воинов Лиса, после мимолетного раздумья повернулся к здоровяку, безошибочно угадав в нем предводителя.

– Вы появились как нельзя более вовремя, друг мой, – с едва уловимым высокомерием произнес он, – Спаги дарр Модевалла умеет быть щедрым, когда речь заходит о благодарности. Если вы пожелаете сопроводить меня в Эльстен, я сумею сполна расплатиться с вами. Возможно я даже смогу подыскать для вас подходящую службу где-нибудь в городской страже. Разумеется, если у вас не было разногласий с законом. В этом отношении эльстенцы крайне щепетильны.

Лис заметно побагровел и на его лице сразу стал заметен белесый шрам, спускавшийся от левого виска к щеке: – Я не привык, чтобы со мной разговаривали так снисходительно, сударь. Вы, судя по имени, дворянин, но и я тоже. Лис из Гореполья, второй сын Крока Бирюка, тысяцкого личной королевской дружины государя Дебромара, повелителя Яровежа, Бирюка Страшного, чей герб – медвежья лапа, а боевой клич – «Крушу!». Этот же герб украшает и мой парадный щит. Своего боевого клича у меня, правда, нет, но это еще не повод, чтобы каждый эльстенский выскочка говорил со мной, как с холопом.

– Надо же, Яровежский дворянин! Впрочем, я слышал, что в Яровеже дворянином называют любого мужика, взявшего в руки меч. Ладно, поостыньте, драгоценнейший Лис из этого… как его… Грязепутья. У меня и в мыслях не было наносить оскорбление человеку, некоторым образом спасшему мне жизнь. Просто для благородного дворянина вы одеты несколько… экстравагантно.

– Некоторым образом, – проворчал Лис, – да если бы не мы, эти жабины на мелкие клочки разорвали бы вашу расфуфыренную светлость. Не спорю, одет я малость простовато, но в дороге грубая куртка и кожаные штаны способны сослужить куда лучшую службу, чем этот павлиний наряд.

Спаги дарр Модевалла пожал плечами: – Ну, это в конечном итоге вопрос вкуса и привычки. А что касается «эльстенского выскочки», то вынужден разочаровать вас – я не эльстенец, хотя и состою Мастером Древних Сказаний и, по совместительству, менестрелем, при дворе герцога Пормера. Моя настоящая родина – Солмори. Эльстен лишь то место, куда меня направил наш Совет Знатнейших. Сразу замечу, что менестрель из меня весьма скверный. Единственные песни, которые я могу, умею и люблю исполнять, это баллады о капитане Грэди и его загадочной возлюбленной – Госпоже Ночи Лэрдис по прозванию Пятнадцать Каменных Сов. Это единственные баллады наших певцов, которые повествуют о человеке, которого я лично знаю и могу засвидетельствовать подлинность всего, что с ним произошло. Вернее, произойдёт, ибо капитан Грэди – герой не прошлого, но будущего. Даже дед его деда ещё не родился… К сожалению, вы всё равно не поймёте, о чём я.

Название «Солмори», ничего не говорившее Славику, привело его друзей в явное замешательство. Лис задумчиво почесал нос. Угрюм и Хлуд озадаченно переглянулись. Даже Пилюк выглядел удивленным.

– Парень говорит, что он с острова Солмори. Все бы ничего, но этот треклятый остров исчез с наших карт без малого три сотни лет назад, – прошептал Грын на ухо Славику.

– Как это исчез? – не понял Славик.

– А кто его знает, как. В один прекрасный день наши моряки обнаружили на его месте только соленые воды. Никаких следов катастрофы, вообще ничего. Остров пропал тихо и бесшумно, точно кто его украл. Остров искали мореходы и маги, но так и не нашли. Сейчас Солмори – это просто сказка, матросская байка, которую все знают, но никто не верит. Этот парень либо сбрендил, либо намеренно водит нас за нос.

– А ещё говорят, что увидеть на горизонте странный остров, утыканный островерхими башнями, что твой ёж иголками, сулит неминуемую погибель любому кораблю, – добавил Пилюк, – одним словом, жуткое и нечистое место.

Спаги улыбнулся и кончики его усов приподнялись вверх:

А у нас рассказывают, что на континенте живут одни кровожадные чудовища. Но мы ведь будем разумны и не станем верить всему, что рассказывают?

– Ну, милостивый сударь, коль скоро вы прибыли к нам прямиком со славного острова Солмори, то не откажите в любезности, расскажите, как туда попасть? – недоверчиво осведомился Пилюк.

Спаги опять улыбнулся, на этот раз печально.

– Попасть из Солмори в Ноахун легко, но только наши мудрецы знают обратную дорогу. Я, увы, не из их числа. А сюда меня отправили по делу. Весьма сожалею, но не могу сказать вам, по какому именно.

– Ну вот, еще один пришелец неведомо откуда, – насмешливо заметил Грын.

Спаги ничего не ответил. Он снял расшитую перчатку, сунул два пальца в рот и пронзительно свистнул. Откуда-то издалека послышалось конское ржание, и очень скоро на поляну вылетел, позвякивая колокольцами, стройный белый жеребец, чье яркое убранство яснее ясного говорило о том, кто его хозяин. Дарр Модевалла, радостно улыбнувшись, ласково потрепал коня за аккуратно переплетенную шелковыми ленточками гриву.

– Мой Лебедь никогда не покинет своего хозяина, – гордо похвастал Спаги.

Пилюк, утративший интерес к разговору, уковылял к убитому Славиком жабину. Атаман снял с мертвеца шапку и тщательно ощупал череп. Затем что-то пробурчал и, натужно пыхтя, стянул с трупа обитые железом сапоги. Вернувшись, он протянул их Славику.

– Держи, парень. Это будет получше твоих обуток.

Славик, ходивший все последнее время в подаренных ему Угрюмом растоптанных кожаных чунях, содрогнулся от самой мысли надеть сырые и вонючие покойничьи сапоги.

– Спасибо, но я уже привык к тем, что ношу.

–Ну, как знаешь, – не стал настаивать атаман. Он сел прямо на землю и, сопя от натуги, снял собственные дырявые башмаки, оставшись в серых вязаных носках. Затем Пилюк осторожно натянул жабинский сапог на одну ногу. Прикрыл глаза, прислушиваясь к ощущениям, и одобрительно крякнул.

– Как по мне сшиты!

Он обул второй сапог, вскочил и прошелся по земле.

– Ну точно, по мне! Они даже лучше, чем твои, доблестный Лис!

– Мне бы они точно не подошли, – улыбнулся Лис, – у меня, не в пример тебе, человеческие ступни, а не жабинске лапки. Ну всё, порезвились, погуляли, пора и обратно.

По возвращению к лагерю друзей ожидал неприятный сюрприз. Кто-то, воспользовавшись отсутствием хозяев, украл весь груз соли. Повозку, правда, почему-то не тронули, так же как и мулов с конём. Сперва это показалось Славику немного странным, но, осмотревшись, он заметил разлапистые следы, уходившие вглубь леса.

– Ну да, сквозь чащу повозку не протащишь, – глубокомысленно заключил Пилюк, разглядывая глубокие отпечатки. Да и ни к чему лешакам мулы с повозкой-то.

Лис сгоряча хотел было ринуться в погоню, но Хот, Угрюм, Грын и даже деятельный обычно Пилюк отговорили-таки великана от этой затеи.

– Лешаки здесь как у себя дома, – убеждал Лиса Грын, – каждое дерево, каждый куст им знакомы. Даже если они и не успели далеко уйти, догнать этих сиволапых мы не сможем.

– А если и догоним, как биться-то станем? – вторил ему Пилюк, – один лешак в бою десятерых человек стоит. А их тут, почитай, никак не меньше пяти было, и все взрослые. Только сгинем зазря.

– Если позволите, я хотел бы заметить, что лешаки поступили весьма деликатно, утащив соль в ваше отсутствие, – вмешался Спаги дарр Модевалла, – ведь ничто не мешало им отнять ее у вас силой. Если бы вы не отправились мне на помощь, возможно, ваш груз, возможно, был бы сейчас цел, так что я чувствую на себе определенную вину за произошедшее и готов возместить понесенные убытки. У меня есть с собой немного золота…

– Да не нужны нам ваши денежки! – грустно отмахнулся Лис, – мне сейчас новый груз соли добыть надо. Придется сделать крюк в Волчье Урочище, там у них есть маломальская солеварня.

– В Волчье Урочище! – присвистнул Пилюк, – так ведь там же оборотней тьма тьмущая. Сожрут нас и не подавятся. Даже косточек не оставят!

– Ещё как подавятся, – пообещал Лис, – к тому же у меня неплохие отношения с некоторыми их стаями. Доводилось и для них грузы доставлять.

– И спрашивать не буду, какие такие грузы ты возил оборотням, – испугался атаман, – а то потом будут по ночам страхи всякие сниться.

– Вот и не спрашивай, – отрезал Лют.

– Вы позволите присоединиться к вашему отряду? – спросил Спаги, – мне бы не хотелось оставаться одному.

– Присоединяйся, куда тебя девать, – нехотя согласился Лис, с унылым видом собиравший разбросанный вокруг повозки скарб. Неведомые Славику лешаки порядком набезобразничали, оставив после себя жуткий бардак. Мешки с крупой были то ли надорваны, то ли погрызены, солонина и сухари густо пересыпаны мукой, походная утварь безжалостно расшвыряна.

– А зачем этим лешакам столько соли? – спросил Славик.

– Ох и любят они соль лизать, прямо спасу нет! Она для них слаще меду,– объяснил Пилюк, помогая Лису наводить порядок. Он бережно очищал куски солонины от грязи и муки и складывал в большую плетеную корзину. Лис бережно, стараясь не просыпать остатки, перетаскивал мешки с крупой обратно в повозку. Закончив, он еще раз горестно покачал головой, тяжело вздохнул и, взяв котелок, отправился за водой.

Ужинали довольно сытно – похлебкой из ведьминых грибов, солонины и смеси тщательно подметённой муки и крупы. В похлебке, правда, то и дело попадались еловые иголки и травинки, но вкуса еды они не портили. Лис, не оправившийся от потрясения, задумчиво умял три полные плошки, да и остальные старались не отставать. Только Спаги, видимо привыкший к более утонченной пище, ел очень мало и с видимым усилием. После ужина он добровольно вызвался нести дозор и честно караулил своих спасителей до самого рассвета.

Утром, еще раз посовещавшись со своими друзьями, Лис решил-таки ехать к солеварне в Волчье Урочище. По его словам выходило, что путь не такой уж и далекий, всего два дневных перехода. Славик ничего не имел против. Зато Пилюк, с нескрываемой опаской относившийся к оборотням, отправился в путь крайне неохотно. Спаги тоже ехал без особого энтузиазма, так как, по его словам, не любил путешествовать с минимальным комфортом.

Дорога к Волчьему Урочищу оказалась заброшенной, сплошь заросшей высокой непримятой травой, среди которой нагло торчали противные багрово-синие цветы, напоминавшие разинутый рот мертвеца. Похоже, ей не пользовались уже довольно давно. Лис только хмурился, глядя на признаки запустения. Хлуд и Грын негромко о чем-то переговаривались, и Славик уловил на их флегматичных обычно физиономиях тень беспокойства.

– Странно все это. Дороги к солеварням даже в этих краях обычно не зарастают, – нервничал Пилюк. Да и оборотней не видать. Хотя, может оно и лучше, что не видать.

На привале разговаривали мало и неохотно, ели еще меньше, и совсем не спали, благо ночь была сырая и холодная, совершенно не располагавшая ко сну. Чтобы как-то скоротать время, Славик попросил Грына рассказать ему о Ноахуне вообще и о Ничейном Лесе в частности. Грын охотно согласился и начал немного издалека.

– Лет двести назад за этот край шла жестокая война между людьми, жабинами и дарнами. Было пролито немало крови, и красной, и голубой, и желтой. В конце концов, было решено сделать Лес ничейной землей. Отсюда можно попасть куда угодно. На севере – Углион, страна снега, медведей и белых сов, в которой раньше жили тролли. Сейчас троллей там почти не встретишь, разве что совсем уж в глуши. Это царство людей, но правит им не король, а Совет Воинов во главе с Верховным Вождем. В Углионе не любят чужаков и почти не ведут торговлю с другими странами, где живут люди. Зато с жабинами и кикиморами у них почти дружба. Второе государство людей, Эльстен, враждует с Углионом уже много лет. В Эльстене правит герцог Пормер Шестой, старый, но очень энергичный. Чуть не каждый год развлекает себя, объявляя войну то одному, то другому соседу. Повоюет с месячишку, сожжет вражескую пограничную крепость, потеряет сотню наемников и заключает мир на веки вечные, то есть до следующего года. Так и живет. Но, как ни странно, при всей его воинственности, он никогда не забрасывает дела мирные. Крестьяне у него, думается, самые зажиточные во всех землях. Да и торговлю с ремёслами он поддерживает, как только может. В Эльстене простому люду живётся очень хорошо. Оттого и казна герцога всегда полна.

Эльстен лежит на северо-западе отсюда.А еще западней расположен извечный соперник Эльстена – королевство Альсиор. Часть его земель огибает с юга Эльстен и почти примыкает к Ничейному лесу, от которого Альсиор отделён только землями вольных баронов. Вот уж воистину славное королевство! Не такое огромное, как Эльстен, но очень густо заселенное. Рыцари Альсиора – одни из лучших среди людей. Придворные маги у них тоже неплохие. Король Белигон в молодости немало времени провел в походах против шуллов и жабинов, но сейчас предпочитает улаживать все проблемы без кровопролития. Кстати, о жабинах. Их страна, Чу Ваат, вклинилась между Альсиором и краем дарнов, Мармаликом. Про Мармалик я почти ничего не знаю, кроме разных там слухов, которым не шибко и верю, а потому и тебе голову забивать этой ерундой не буду, разве что замечу, что дарнов повсюду не любят за трусость, жадность и чванство, а вот в Чу Ваате я бывал дважды. Один раз – с купеческим караваном эльстенцев, а другой – пленным рабом. Кабы не Лис, гнить бы мне по сей день на их оловянных рудниках. Он тогда выкупил меня на невольничьем рынке Хын Хугла. Старый жирныйжабин, который вел торги, заломил жуткую цену, увидев, что Лис хочет купить меня, но тот не постоял за деньгами, чтобы выручить земляка из плена. Все-таки, несмотря на грубую наружность, наш Лис – человек с золотым сердцем. Не раз и не два на моей памяти помогал он людям, попавшим в беду. Но я вроде как отвлекся. Между Мармаликом и Чу Ваатом узенькой полоской тянется Нисколар – страна жутких саламинов-виру, которые никого к себе не пускают, поэтому об их землях ходят в основном разные сплетни и домыслы, одни других нелепее. Говорят, саламины-виру могли бы, пожелай они того, легко одолеть обоих соседей и захватить их королевства. Так это или нет, не знаю, но жабины с саламинами-виру не связываются, даром что любят разные набеги. Еще говорят, что в Нисколаре никогда не светит солнце, и это похоже на правду. Кроме них есть есть ещё просто саламины-итаю, или просто саламины, но у тех вообще нет своей земли, даром что именно они являются настоящими чистокровными.

На юге – Хурак, мощное государство, торгующее с дарнами и люто враждующее с бардзуками, живущими рядом, в крошечной стране Докотан. Хуракский хан часто отправляет свои караваны на восток, в Дикую Степь, приют шуллов, жабинов и прочего сброда, включая людей, конечно. Дикая Степь снабжает Хурак рабами, добытыми во время набегов на сопредельные царства, в основном, на Яровеж, мою и Лисову родину. Яровежем правит государь Дебромар, прозванный Мудромыслом за ум и осмотрительность. Воины Яровежа по праву соперничают с альсиорскими рыцарями в ратном деле. Их часто берут наемниками в купеческие караваны и дворцовую охрану многих монархов. А вот торговцы наши не в особом почете. Так или иначе, а все равно обжулят. Это, кажется, у них в крови.

Северо-восточнее за Яровежем – Гибломань, край кикимор и лешаков. Эти, конечно, соседи не из лучших, так что вдоль границы Яровежа и Гибломани тянется сплошной частокол. Да не абы какой, а из брёвен столетних железных дубов, острия которых смазаны соком одолень-травы. Ну, а дальше Гибломань смыкается с тем же Углионом.

А ещё севернее – последнее в тех землях королевство людей, Букатик. Совсем крошечное, но, говорят, там волхвов рождается больше, чем во всех остальных людских государствах, вместе взятых. А уж за Букатиком и Углионом простираются Звериные королевства. Диковатые они, но довольно мирные, если на них не нападать. Да и то, по правде сказать, кто останется мирным, если на него напасть? Звериных королевств много, и все они махонькие, что твой родовой союз, но, в случае опасности, выступают сообща. Вот, вроде бы, все те края, в которых мне довелось побывать или о которых я слыхал. Есть ещё Красные и Чёрные наю, но о них знаю только, что они есть и населены очень густо.

Для вящей наглядности Грын даже нацарапал, как мог, на бахтарме старой козьей шкуры карту Ноахуна. Славик вглядывался в дрожащие линии, пытаясь представить все эти княжества и королевства. Картографом Грын был скверным, но общее представление об устройстве здешнего мира Славик все же получил. К утру он уже с некоторой ясностью представлял себе, в какой стороне находится пресловутый Альсиор и куда нужно повернуть, чтобы не оказаться в Углионе.

Боги Ноахуна

После импровизированного урока географии Гр