Гадкий месяц ноябрь

Моравский заговорил с офицером первый.

– I understand why you came to me. This is because I saw the shooting near the supermarket. I am ready to give information about what I saw. But I speak English very bad and I understand spoken language bad. I only read texts in English normally. Beside I have age-related hearing problems. I need a translator[1].

Говорил Моравский специально плохо – "r" произносил как русское "р". Но в целом сказанное было правдой: с устной речью у Моравского было неважно. И нарушение слуха тоже имело место.

Лейтенант ушел, а через час, который Моравский провел в обществе полицейского, офицер снова прибыл вместе с человеком, знающим русский. Похож тот был на Дмитрия, такой же нервический тип, только старше "партнера" Артемия лет на пять. Представился:

– Капитан полиции Валдис Балодис. Коллеги меня называют главным специалистом по русской мафии. Я такой и есть.

Балодис – фамилия не нидерландская, видимо, эмигрант из Латвии. Но говорил на русском без всякого акцента и вообще по всем повадкам был похож на "русского пацана". Не повлиял на него Запад.

Лейтенант задавал вопросы на нидерландском, вновь пришедший переводил.

Спрашивали о цели поездки в страну, был ли он в Голландии раньше (а то не знают – когда фамилию его выяснили, наверняка всю информацию "пробили"), почему приехал в страну во второй раз, о профессии.

– И где же можно ознакомиться с вашими журналистскими работами?

Моравский ответил, что на его страницах во ВКонтакте и Фейсбуке.

Потом пошли вопросы по делу.

– Почему вы покинули место происшествия около "Альберт Хейн"?

– Стреляли. Постарался уехать подальше от опасного места. По-моему, естественная реакция.

– Вы сказали, что цель вашей поездки – туризм. Но русские в туристические поездки обычно не ездят в одиночку…

– Русские бывают разные. Вы вмешиваетесь в мою личную жизнь.

– Почему вы не заселились в заранее забронированный отель Amistad?

– Потому, что он педерастический. Я приехал к нему, а там флаг над входом радужный висит. Я сразу в телефоне нашел отель подешевле и туда поехал.

– А то, что отель вами предварительно полностью был оплачен без возможности вернуть деньги, безразлично?

– Есть вещи важнее денег. У меня есть убеждения, я православный.

– Да у тебя крест-то на шее хоть есть, балабол укуренный? – насмешливо спросил Балодис.

Моравский показал золотой нательный крест, подарок покойной матери.

– У нас есть подозрения, что сегодня вы передали запрещённые предметы, нелегально доставленные вами из Российской Федерации, членам одной из нидерландских преступных группировок.

– Это клевета! – заорал Моравский. Бандеровцы ваш самолет сбили, а ваши американские хозяева вам приказали нас в этом обвинить! Это политическая провокация против гражданина России! Требую представителя нашего посольства! Моя страна меня защитит!

Балодис хмыкнул:

– Ты из отдела пропаганды ЦК КПСС, что ли, к нам сюда прилетел?

Но подробно перевёл лейтенанту.

Лейтенант не улыбнулся, долго говорил.

Балодис тоже без улыбки сказал:

– Первый лейтенант вам разъясняет, что правоохранительные органы Королевства Нидерландов находятся вне политики …и все такое прочее. Первый лейтенант подчеркивает, что он – представитель закона, и что ему поручена оперативная проверка по вашему делу. Он просит вас дать нам для проверки ваш смартфон и рюкзак.

– Отказываюсь! Это вторжение в моё личное пространство и нарушение прав человека, а также всех международных законов! Требую представителя посольства России!

Лейтенант снова долго говорил, но Балодис перевёл кратко:

– В вашем смартфоне нас интересуют исключительно нидерландские контакты. Если вы не совершали преступлений, вам нечего бояться. Передача телефона и рюкзака будет демонстрацией вашей законопослушности.

Моравский вынул смартфон, потыкал по экрану, отдал латышу. Махнул рукой на брошенный на кровать рюкзак: смотрите.

Балодис стал смотреть телефон Артемия, говорить лейтенанту. Лейтенант вынул свой телефон, продиктовал цифры номера Моравского кому-то. Другой сотрудник выложил на стол содержимое рюкзака. Интерес вызвала бутылка вина, но, рассмотрев её, успокоились

– Почему в телефон забит всего один номер?

Номер был Георгия, чтобы связываться с ним по Телеграму.

– Я только вчера купил телефон здесь у вас. А старый смартфон я потерял, или украли.

Балодис скорчил ироническую гримасу, но тему о старом смартфоне не развивал. Спросил:

– Чей это номер?

– Одного из моих работодателей.

Лейтенант и латыш долго говорили. Моравский понял, что Балодис что-то доказывал голландцу, но не убедил. Потом латыш перевел:

– Первый лейтенант предлагает вам пока не официализировать ваше дело.

Рассказал, что Моравский должен до 17:00 следующего дня находиться в номере гостиницы и в посольство России не звонить. Это, опять-таки, будет демонстрацией его законопослушности. В отношении Моравского проводится проверка, она продолжится и завтра. Если ничего преступного не найдется, он свободен. Его даже не вышлют и не лишат шенгенской визы. Если же найдут состав преступления – тогда уж и представителя посольства позовут, и обвинения предъявят.

Артемий согласился.

Смартфон ему оставили. Но защёлкнули на запястье электронный браслет, передающий сигнал – если из отеля выйдет, пусть пеняет на себя.

После ухода полицейских Артемий думал, можно ли ему послать сообщение Георгию о происшествии. Телефон его наверняка будут прослушивать. Но ведь содержание сообщения в Телеграме они узнать не смогут, узнают только, что он пользовался Телеграмом. У Артемия был ещё один номер "партнёров", Дмитрий заставил его заучить наизусть никуда не записывая. Но наказал звонить по этому номеру "только на крайняк". Моравский решил, что пока не "крайняк", послал сообщение по Телеграму на прежний номер. Пришел ответ: "Вы поступили правильно. До связи завтра после 17:00".

__________________________________

[1] I understand why … (искаженный английский) – Я понимаю, почему вы ко мне пришли. Потому, что я видел стрельбу у супермаркета. Я готов дать информацию о том, что видел. Но я очень плохо говорю по-английски и плохо понимаю разговорный английский. Я только читаю по-английски нормально. Кроме того, у меня возрастные проблемы со слухом. Мне нужен переводчик.

5. Веллинг

Глава пятая.

Веллинг

Как сладко пахнет слово "страх"

В неустановленных местах.

(Умка)

23 ноября 2015, среда, Амстердам

Моравский послушно сидел в отеле. Ресторана там не было, но выйти в кафе "Keyzer" метров за четыреста от гостиницы он из-за браслета побоялся. Ел продукты, которые у него были из "Альберт Хейн".

Ровно в 17:00 раздался громкий стук кулаком в дверь и голос Балодиса: "Откройте, полиция!"

– Здорово, зэка Моравский!

Латыш вытащил из кармана наручники:

– Руки!

Побледневший Моравский протянул руки.

Балодис захохотал.

– Голландская шутка!

Вытащил из кармана какой-то прибор, похожий на мобильный терминал для банковских карт, поднес к браслету на руке Моравского, браслет, щелкнув, раскрылся, полицейский его забрал.

– Хорошие новости для тебя, преступник. Королевство Нидерланды решило тебя отпустить на хер. Мы ведь правовое государство, не то, что… некоторые державы. Обвинений тебе решено не предъявлять. Что будешь делать? Смоешься от нас пораньше?

– Я законов не нарушал. Улечу из гостеприимной Голландии согласно купленному авиабилету. Продолжу мою индивидуальную туристическую программу.

– Продолжай.

Полицейский взглянул на смартфон Моравского, лежащий на столе.

Склонился к уху Артемия, шепнул:

– Пойдём-ка за дверь выйдем.

Моравский решил послушаться.

За дверью латыш, внимательно посмотрев на Моравского, сказал:

– У тебя в телефоне стоит программа типа «Локатора». Всем курьерам ее теперь ставят.

Она умеет, в частности, слушать все твои разговоры. Хотя, может, и не используют твои хозяева эту функцию, я решил перестраховаться. Сейчас пойдём отсюда в одно уютное место, расскажу тебе, в какое дерьмо ты влип. Неофициально и по-дружески.

Артемий подумал. Сказал:

– Боюсь, что это снова какая-то политическая провокация.

– Хорош кривляться, Тёма. Ты же хитрый и умный. Все глупые стереотипы западников использовал на допросе. Как ты им про то, что радужного флага испугался, задвинул! И поверили: да, логично, все русские ведь гомофобы. Так что, думаю, просёк ты и то, что я с тобой сейчас без санкции начальства общаюсь. Вижу, вижу – просёк.

Тут рядом пивная Welling – два шага, даже не одевайся. Оба телефона оставляешь в номере, но деньги бери: платить ты будешь. Деньги у тебя уж точно есть.

Персонал пивной Балодиса знал, их проводили туда, куда указал латыш: за самый удобный столик, несмотря на то, что там стояла табличка "Reserved".

Балодис, отпив пива, начал тихо, но внятно говорить, глядя то на Артемия, то по сторонам.

– В России изобрели новый синтетический наркотик.

Моравский подумал: "Черт бы побрал этих уродов Жору и Диму. Обычным наркокурьером отправили".

– Наркотик по своему действию напоминает нечто среднее между амфетамином и GNB [1]. Имеет массу плюсов: мощный, долгоиграющий, вводить шприцем не надо. Вид у наркотика необычный: кашица противного грязноватого оттенка. Достаточно заглотить натощак чайную ложку, запив чем-нибудь.

Эксперты говорят, что медицинские негативы от него придут позднее, чем от любой другой синтетической наркоты. Но самое главное: наркотик новаторский в изготовлении.

Назвали условно его у нас DEM – drug easy for making. В наркоманских и наркоторговых кругах названия ему еще дать не успели.

Изюминка в том, что все прекурсоры для него доступные, типа пищевой соды. То есть, они не такие, конечно, простые, но продаются в аптеках, в садовых и хозяйственных магазинах. Запретить их невозможно. Прекурсоров семь. Отмеривается нужное количество каждого, заливается обычной водкой, перемешивается. Потом добавляется небольшое количество двух жидких катализаторов. После этого начинается реакция – и через час готово.

Вобщем, при наличии двух катализаторов дурь можно бодяжить на любой кухне. Представляешь, что это означает? Не нужно лабораторий, не нужно специалистов… Наши химики сказали, что тот, кто способ придумал – гений, научный революционер. Хотя произошло то, что не могло не произойти – химическая наука очередных высот достигла.

Балодис хмыкнул:

– Химия на службе людям, блин. Эксперты говорят, что DEM за год может занять минимум до трети рынка тяжёлой наркоты в стране. А это, Тёма, такое бабло и такое нарушение интересов солидных пацанов…

Полицейский в упор посмотрел на Моравского.

– Катализаторы, в отличие от прекурсоров, штука высокотехнологичная и дорогая. В них вся суть. Вот ты их и привёз.

Моравский вздрогнул, сказал:

– Мне пора идти. Возмущён бездоказательными…

Балодис прервал:

– Не спеши, я ещё не всё интересное рассказал. Давай-ка нашего голландского национального напитка вмажем. Латыш махнул рукой официанту, заказал ещё закусок, пива и женевер – местный джин, но какой-то, на вкус Артемия, невнятный, хуже классического джина.

– Не вибрируй, Моравский. Разговор наш не пишу. Нам ведь с тебя взять нечего. Собственно, тебя поэтому и отпускают так просто. Интересуемся исключительно нидерландскими делами, а с вашими правоохренителями у нас после самолёта все контакты прекратились: политика. Связей с нашими мафиози и информации о них у тебя нет: ты просто "мул", ни во что не посвященный.

Да и политический скандал, которым ты грозил, не нужен. А ваши дипломаты сейчас агрессивны, не побрезгуют и тобой как поводом для кипеша. К тому же доказательств для суда, что ты передал катализаторы, у нас нет: у идиотов из "Альберт Хейн" эти ящики под камерами только с торца – деньги сэкономили. Не докажешь обмен сумками через ячейки. Твой приёмщик товара с товарищами от нас смылся, сука.

Номера твоих телефонов у нас в работе, конечно. Но с кем ты, мул, мог общаться, даже чисто теоретически? – понятно, что не с боссами.

Моравский отпил пива.

В зал заведения вошел саксофонист. Из колонок зазвучали электронные ударные, музыкант заиграл Summer Time.

– Слушай дальше, – сказал ему латыш.

В связи с чем была пальба. Твоя организация договорилась с одним нашим наркокартелем. Сначала готовый наркотик дали потестировать, потом сообщили рецепт и катализаторы прислали. Всё это не понравилось картелю-конкуренту. Отсюда – нападение на мафиози, которым ты передал катализаторы. Конкуренты их просто хотели получить и поизучать на предмет того, смогут ли производить сами. Хотя наши химики говорят, что самим освоить производство слабо.

– Я ничего никому не передавал…

– Хы-хы, недооцениваешь нашу агентурную работу. Две бутылки жидкости, под алкоголь замаскированной, ты привёз. Стоимостью, если навскидку, полмиллиона евро. В смысле, за два пузыря. Их на полбочки дури хватит.

Моравский начал снова отрицать, полицейский его оборвал.

– Уймись. Тебя, естественно, использовали втёмную, ты не знал, что конкретно везёшь. Как они тебя, на старости лет, уговорили провезти запрещёнку? На грешках каких, что ли, поймали? Или тупо запугали: мол, родню убьём и прочее?

– Иди в жопу!

– Взаимно. В лице-то ты, однако, изменился. Слушай про ваших. У той организации, что тебя послала, не всё ладно в России-матушке. То ли внутренние противоречия у них, то ли какие-то внешние враги их донимают. Здешним охотникам за DEM про двоих твоих подельников, что вместе с тобой из Испании прилетели, сообщили из России.

– Не знаю никаких подельников!

– На этот раз верю. Им был приказ стакнуться с тобой только после прилёта и размещения в отеле. Но около аэропорта их похитили. Думали, что катализаторы у них.

Латыш перестал рассказывать, доел свою закуску и допил пиво.

Продолжил:

– Как ты догадался, конкурирующая фирма и их партнеры в России о твоей персоне теперь знают. Но, думаю, волноваться тебе особо не надо: ты ведь уже пустой. Что ты им нового рассказать-то сможешь? Ну, вербовщиков опишешь, ну, телефоны их дашь, которые они сто раз сменили. Но это только российским конкурентам твоей конторы может быть интересно, да и то… Поезд ушёл.

Моравский считал, что лучше всего ему продолжать молчать, что он и сделал.

Саксофонист играл Take Five.

– Банда, которая тебя послала, необычная. Во-первых, никому абсолютно не известная. Во-вторых, ведут себя странновато: вроде бы, по-умному, но в то же время как дилетанты. Когда покупателя на свой DEM искали, чуть ли не объявления на столбах вешали. Фигурально выражаясь, конечно, в Даркнете. Вобщем, не профессионалы в наркобизнесе, начинающие, без связей. Но вот – как-то заимели "драгоценную жемчужину".

– Ты и мормон, что ли, до кучи? [2]

– Хм, а ты эрудированный. Может и не врёшь, что журналюга. Сестра моя младшая, на наркоту севшая и жизнь свою просравшая, пыталась выбить из себя наркотики духовностью. Шарахалась по всяким церквам и сектам, в том числе у мормонов была. Эту книжку я у неё видел. Не помогла она ей. Ладно, пора на посошок. Балодис махнул рукой официанту…

Опрокинул свою двойную порцию, начал набирать что-то в телефоне.

– У меня только один вопрос, – сказал Артемий.

Балодис поднял на него глаза:

– Ну?

– На кой хрен ты мне всё это наговорил? Служебную информацию раскрыл…

Полицейский усмехнулся.

– Хороший вопрос. Наверное, человеческий фактор у меня заиграл.

Во-первых, ты мне понравился. Я, как и ты, родом из СССР, твой ровесник, кстати. Ты, конечно, не из криминала, по тебе видно. Это сейчас модно у наркомафиози: привлекать совершенно постороннего человека, чтоб у него все документы и следы в интернете были чистейшие и без фальшака.

Балодис снова внимательно посмотрел на Моравского.

Во-вторых, на самом деле ненавижу наркоту и тех, кто ее продаёт. По семейным причинам, как ты понял. И надеюсь, что ты как-то навредишь твоей конторе по приезду в Россию. Вдруг ты вправду верующий, как утверждал, и это проявишь?

Например, информативную анонимку пошлешь в ваши соответствующие органы. Надо же тебе как-то этим уродам отомстить.

Моравский подумал: "Чтобы меня по этой анонимке вычислили на раз-два-три. И почему бы ему самому такую анонимку не послать?".

– Хотя, – продолжил Балодис – может, на самом деле ты хитрый отморозок из наркомафии, а всё, что о тебе в интернете – деза. А я просто глупый наивный чухонец.

– Оскорбительное слово "чухонец" употребляется только в отношении северных народов финно-угорской языковой семьи. Представителей летто-литовской языковой семьи называют "лабусами". – сказал Моравский.

– Звездобол ты хренов. У меня мать, между прочим, русская. Ладно, конец пьесы. Надеюсь, больше никогда не увидимся. Счет оплатишь. Чаевые дай большие.

Руку Балодис ему, уходя, конечно, не пожал. Моравский оплатил счет картой, чаевые дал, как сказал Балодис—щедро, процентов двадцать от стоимости заказа. Но из кафе уходить не спешил, пил невыпитые во время разговора пиво и женевер, сидел и думал, много ли у него шансов остаться в живых и на свободе. Решил, что аргументы Балодиса убедительны: он, Моравский, всего лишь "мелкая сошка". Но в то, что полицейский рассказал ему всё по собственной инициативе, Артемий не верил. Какая-то игра, манипуляции.

Вернувшись в гостиницу, послал по Телеграму сообщение Георгию. О разговоре в пивной не написал.

Ответ от Георгия пришел сразу, но только два слова: "Принято. Ждите указаний".

Указания пришли через час: "Смените телефон и сим-карту. Старый телефон отключите. Продолжайте жить как обычный турист. Контрольные сообщения – как раньше, трижды в день. Претензий к Вам нет. Не волнуйтесь. Привет от Д.".

___________________________________

[1] GNB – оксибутират натрия. В наркоманских кругах его называют "жидким экстази". Даёт эффект, отчасти сравнимый со спиртными напитками. Характер действия: эйфория, расторможенность, сверхсильная чувствительность, эмпатия

[2] Драгоценная Жемчужина (англ. Pearl of Grate Price) – одна из священных книг Церкви Иисуса Христа Святых последних дней (мормонов).

6. Харлем

Глава шестая

Харлем

Пойдем за ним. Он не заметит нас,

Он близорук, а нынче поздний час.

А если спросит – как-то объясним.

Друзья мои, отправимся за ним.

(Иосиф Бродский)

24 ноября 2015, четверг. Амстердам

Артемий проснулся полдевятого, собрался было послать контрольное сообщение в Россию, но вспомнил, что купленным позавчера смартфоном ему приказали больше не пользоваться. Пошел покупать новый смартфон, оставив свой действующий в гостинице. Подумал: как он зависит от этого чёртова тонкого кирпичика. Но он-то хоть на привязи у мафии, а другие люди? Добровольно и за большие деньги приобретают штуку, с помощью которой за ними без их ведома можно следить, донимать рекламой, собирать информацию об их покупках и поездках, о содержании личных разговоров и переписки… А ведь ещё лет 25 назад большинство людей вполне успешно обходились без мобильных телефонов. А лет 35 назад – без компьютеров и интернета. А намного ли мир был без этого всего хуже? И хуже ли вообще?

Моравский сказал себе про себя:

"Старый ты стал, Тёма. Брюзжишь как пенсионер. – Ничего, вон ещё наркоту ценой в полмильёна евро успешно перевожу через границы. Не каждый молодой сможет".

Салон-магазин вблизи Лейдсеплейн, где он купил смартфон позавчера, был в пешей доступности от отеля. Но Артемий рассудил, что профессионально общительные продавцы в том салоне не успели забыть его за один день, будут задавать доброжелательные вопросы, хорошо его лицо зафиксируют в памяти. А вдруг это ему повредит?

Решил идти за телефоном в какой-нибудь другой магазин, заодно где-то и позавтракать. На карте в смартфоне нужные ему заведения искать не стал, захотел пошататься по городу в направлении "куда глаза глядят", но не в центре, а в районе, где не бывал. Дел у него теперь нет, а время есть. Пошел в сторону, противоположную от Рейхсмузеума.

Магазин со смартфонами Моравский, однако, найти не успел.

Когда удалился прогулочным шагом от отеля метров на пятьсот, услышал крик:

– Хлопцы, да посмотрите, кто идёт! Константиныч, бродяга ты старый!

Моравский оглянулся. Кричал совершенно незнакомый ему амбал славянской внешности, который сейчас нёсся к нему с раскрытыми объятиями и орал: "Дай я тебя обниму!".

Подбежал к Артемию вместе ещё с тремя радостно галдящими дружками, окружившими Моравского так, что прохожим его стало не видно. Действительно обнял, крепко прижав руки Моравского к телу, а кто-то другой прицельно ткнул Артемия в шею. Ткнул просто сложенными пальцами, но Моравский задохнулся и обмяк. Очнулся быстро, минут через десять, но это было уже в движущемся автомобиле, где он сидел на заднем сиденье, зажатый между двумя "друзьями". Куртки его на нём не было.

Артемий молчал, вопросов не задавал. Подумал, что похитить его могли только те, кого Балодис вчера назвал «конкурирующей фирмой» – больше некому. Верил вчерашним словам прибалта о том, что убивать простого курьера, мелкую сошку у «конкурирующей фирмы» причин нет.

Автомобиль остановился на большой подземной парковке, видимо, под каким-то торговым центром. Три человека из автомобиля вышли, с Моравским остался самый невзрачный из четверых: невысокий, лет тридцати, похож на хорька. Но – их командир. Заговорил он с Артемием неожиданно вежливо:

– Извиняемся и понимаем ваши чувства, Артемий Константинович: вчера полиция, сегодня мы… Но мы не хотим сделать ничего плохого ни вам, ни вашему сообществу. Наоборот. В данном случае мы – просто наёмники, выполняем контракт. Сейчас повезём вас к оппонентам вашей организации. Не в Россию, конечно – к тем их представителям, которые находятся здесь. Они вас допросят и, думаю, отпустят…с миром. Иначе контракт с нами они заключили бы не только на вашу доставку. Когда освободитесь, я снова встречусь с вами для очень важного разговора.

Говоря всё это, "Хорёк" постоянно улыбался, смотреть его улыбки было неприятно.

– Кто вы такие?

– Извините, обо всём подробно – потом. Вот, кстати, возвращаю ваш бумажник. Куртка ваша у нас в багажнике. Что не носите с собой загранпаспорт, а только ксерокопию его страниц – это мудро. И телефон вы оставили в гостинице?

Моравский подтвердил, раскрыл бумажник – деньги и банковские карты на месте.

"Хорёк" вдруг задал странный вопрос.

– Что вы ели на завтрак?

– Ничего. Не успел я позавтракать – меня, знаете ли, похитили.

"Хорёк" иронии, будто-бы, не заметил. Вынул телефон, позвонил:

– Петро, купи гамбургер, большой. И картошку. И негазированную воду. Сразу сейчас принеси.

Моравский, слушая разговор, размышлял:

"Выскочить из машины, убежать? Прекрати, дурак, ты не в детективном романе. Недалеко ты от них убежишь".

– Что вы не завтракали, это даже хорошо. Таблетки лучше принять натощак, а потом минут через двадцать позавтракаете.

– Какие еще таблетки?

– К сожалению, допрашивать вас будут с применением так называемой "сыворотки правды". Барбитал натрия – средство старенькое, другого у них, к счастью, нет. Но, боюсь, они его соединят с каким-нибудь наркотиком для эффективности. Я дам вам медикаменты для минимизации вреда от инъекции. Действие "сыворотки" они, к сожалению, не преодолеют, но радикально уменьшат последствия для самочувствия и вообще здоровья. Вы нам нужны живым, вменяемым и благополучно вернувшимся в Россию. У вас диабета нет?

Моравский ответил, что нет.

– Очень хорошо. Когда и в каком количестве вы употребляли в последний раз алкоголь?

Артемий ответил, добавил также, что курил каннабис. "Хорёк" спросил в какое время и сколько косяков Моравский выкурил.

– Доза небольшая, думаю, не критично, тем более, что позавчера. И алкоголя немного было, а прошло уже более полусуток. Выпейте вот это.

"Хорёк" протянул Артемию таблетницу – маленькую коробочку с отделениями, в которых лежали разноцветные пилюли, и бутылочку воды. Говорил, в каком порядке принимать пилюли, Артемий выполнял указания.

Подошёл Петро с пакетом фастфудовского заведения, отдал "Хорьку". Зачем-то раскрыл дверь со стороны Моравского, внимательно его осмотрел с головы до ног, снова ушёл.

"Хорёк" пожелал Моравскому приятного аппетита, а пока Артемий ел, рассказывал о том, как будет действовать «сыворотка правды».

Снова подошел Петро с большим пакетом. Сказал "Хорьку":

– Джинсы, трусы, сорочка – только 54-го нашего размера, больше тут нет, но ему влезет. Кросивки и шкарпетки – по его размеру.