Город шаманов

– Страшная сказка! – старик вытер пот со лба. – Как теперь до кабинета дойти? А спать потом? Мертвые живых зовут! Страсти! Голубчик мой, и что люди?

– Люди? Люди идут на зов.

– Батюшки, свет. Страх Господний.

– В принципе, – продолжал вещать доктор, довольный эффектом, – не плохая теория, объясняющая полярный психоз. Эти саамы на самом деле бросают свои вежи, оленей и детей и уходят в неизвестном направлении и никогда не возвращаются.

– Так на небо же идут! Вестимо куда! – вскричал старик. – Что за напасть такая?! Уж не заразный ли этот эмерик? А ведь я хотел ему давать револьвер, позволить умереть, как дворянину.

– Как сказать, – доктор улыбнулся с превосходством, – местный фольклор. Эмерик – это обычный шаманский насыл. Как и полярный психоз, он плохо лечится, но со временем проходит сам. Больной ничего не помнит потом. Револьвер давать не надо – постреляет нас. Сейчас санитаров приглашу. Свяжем. Буйного нам только не хватало. А завтра днем резать буду. Чего тянуть?

Двери закрылись, и я прикрыл рот.

Оленька в этой пьесе так на сцену и не вышла.

Глава 7

Полный безразличия, я рассматривал свою перебинтованную правую руку, когда в палате появился радостный и счастливый поручик Лавлинский. Влетел, исторгая запахи пшенки и валерьянки. Одетый в белый халат, он нес перед собой на вытянутых руках пожелтевшие от времени ремни. Пышные усы лихо топорщились, открывая белоснежные зубы в приветливой улыбке. Курчавый чуб подрагивал при каждом пружинистом шаге.

Совершенно счастливый идиотский вид. Гвардеец, одним словом.

– Хорошо, что вы пришли, сударь, – кивнул я ему, ничуть не удивляясь. – Сделайте милость, поручик, убейте меня.

Гвардеец перестал улыбаться.

– Я не могу, барин. Это же каторга сразу.

– Полно вам, сударь, а это не каторга? – прошептал я, делая круг рукой. – Тут ананасов нет. Молока – и того нет.

– Молоко есть! – сказал здоровяк и заулыбался. – Оленье. Жирное. Полезное. Хочешь, барин, принесу? У меня все каюки знакомые! И я это. Санитар. Из простых мы, рязанских. Поручиком никогда не стану, – белобрысый детина опечалился ровно на секунду. – Даже если война.

– Печально, – вздохнул я.

– Нисколько! Связать бы вас надо, ваше благородие. Уж ты не серчай, сердечный, я не со зла. Места на тебе живого нет, но мы уж как-нибудь.

– Постой.

– Да, барин? Молочка?

– А имя-то у тебя есть, санитар?

– А то как же. Имя, оно даже у собаки есть. Или быка, например. Гришкой меня мамка звала, пока в армию не забрали. А тут имен, барин, нет, сам знаешь, одни звания. В армии человеком стал – санитаром, женился. Опять же у спирта служим. Хорошо! – здоровяк подмигнул мне. Утешительно. Подбадривающе. Как человеку без шансов. Я хрипло кашлянул. Запершило в горле. Сглотнул комок.

– Мне бы, Григорий, револьвер.

Санитар замер и перестал прикладывать ремень в пазы кровати. Шмыгнул носом. Утерся грязным рукавом.

– Убийство задумал, барин?

– Можно и так сказать. Поможешь?

– Что ты, барин, меня всё к каторге подводишь. В доктора нашего стрелять удумал?

– Нет. Пускай детишек лечит. В себя.

Гришка покосился на дверь.

– Тут, барин, дело такое двухстороннее, – санитар покрутил большой рукой в воздухе, делая замысловатые пируэты, и поиграл бровями, показывая, насколько всё серьезно. Я знал, что рязанские мужики непростые, ждал продолжения и дождался.

– У меня трое детей, а коровы нет. Дорогая корова, если хорошую покупать.

– Сколько она стоит? – спросил я, подготавливаясь к закланию имения под Воронежем и к долгой переписке с поверенным. Жаль, времени нет.

– Семь рублей! – выдохнул Гришка и облизнулся. – Можно, конечно, за пять купить, но много хуже будет. Понимаю. Деньги большие, но и я каторгой рискую. Так что, барин, думай.

– Семь рублей найду, – заверил я санитара и перешел к самому главному. – А что твои каюки, смогут меня отвезти?

– Куда? – опешил Гришка и присел на кровать. Лицо его заострилось от непростой мысли. Задел я его. – Куда тут ехать, барин? Тундра кругом. От себя же не уедешь. От болезни своей. От смерти.

– Мне в Кандалакшу надо.

Санитар присвистнул. Выдохнул. Стукнул себя по коленке звонко. Хотел заулыбаться, но передумал.

– Далеко. Тяжело. Опасно. Полярная ночь держится. Никто по темноте вечной не поедет.

– Даже за сто рублей?

Гришка облизнулся, что-то взвешивая и сокрушенно-отрицательно замотал головой.

– Нет, барин. Давай я тебя лучше свяжу.

– Погоди.

Санитар замер.

– А, сможет ли твой каюк доставить меня обратно на то место, где меня нашли. Я там стреляться буду, чтоб от тебя подозрение отвести.

– Так тебя нашли в шаманской веже! Это все знают. Туда никто не поедет. Это так же страшно, как в Кандалакшу! Черное место! Злое. Там черти хороводы водят, а медведи берлоги рядом копают. Вежа не жилая давно, а ее местные не убирают и боятся к ней подойти. Хочешь за забор тебя вынесу, как все спать лягут? Быстро околеешь! К утру песцы съедят тело и кости растащат. Все решат, что ты исчез, барин. Как тебе такое волшебство?

– Нет, Григорий. Не хочу. Давай, вяжи меня. Раз тебе сто рублей не нужны и ты не можешь меня от упряжки до вежи дотащить, то вяжи. Я бы тоже чертей испугался.

Санитар задумался. Нахмурился. Закручинился. Завыл тоскливо и отчаянно, раскачиваясь. Поднял курчавый чуб на лоб и резко махнул рукой, соглашаясь:

– Ладно! Жалко тебя, барин, чудной ты слишком. Добрый. Таким бы жить и жить. Непонятно, зачем вас Господь всегда так рано забирает.

– Любит сильно. Не может без нас, – усмехнулся я и погрустнел.

* * *

Григорий рыл яму, отбрасывая в разные стороны большие комки снега, и бубнил под нос, изредка поворачиваясь ко мне, что в задней части вежи есть еще один вход и мы вползем через него.

– Медвежьим его называют, барин. Церемониальный у них, значит. Понимаешь? Мертвых выносят, а мы с тобой войдем. Я так иногда к местным заползаю. Лопарки меня любят. Понимаешь, барин, большой я для них. Высокий, а мужички у них совсем плохенькие. Еще хуже, чем ты даже. Я до лопарок уж очень охоч. Я потом вход так же закрою, и закопаю, и ты тут лежать будешь хоть все зимы. Спокойное место, хорошее выбрал. Больше тебя ни один следопыт не найдет. А местные сюда никогда не придут. Не переживай!

Я не переживал и почти не слушал санитара, смотрел в черное небо на звезды, на играющее переливами малинового и зеленого цвета северное сияние. Спокойно-то как. Ветра нет. Григорий сказал, что мороз крепчает, но я не чувствовал холода. Легкий пар выходил из носа. Как же они меня с Прохором так обманули? Где теперь правду найти? Неужто тайком убили старика?

– Живой ещё? – спросил мужик, заглядывая в глаза. – Айда, барин. Готово, – Григорий кивнул мне, схватил за ворот и потащил по снегу в вежу. Там, кряхтя, сунул в руку старенький наган. Я по привычке машинально откинул барабан и увидел в гнездах два патрона. Посмотрел с непониманием на сердобольного мужика, который надолго запомнит эту ночь и потешного барина.

– Два-то зачем? – спросил я, и дыхание перехватил холодный воздух. Надрывно закашлял.

Григорий вскинул брови, дыхнул чесноком.

– Я ж не душегуб. Вдруг патрон первый испорчен.

– Спасибо, братец. Взведи.

Григорий кивнул и взвел курок, выжидающе посмотрел на меня. Громко шмыгнул красным носом, портя торжественный момент.

– Иди, братец. Полежу я ещё.

– Полежи, полежи. Не поминай лихом, барин, – Григорий перекрестился неистово. – Ну? Я пойду?

Кивнул, отпуская. Григорий напоследок перекрестил меня и задом стал выползать. Плотно закрыл за собой шкуры. Копался долго. Потом снег заскрипел под быстро удаляющимися шагами.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Сноски

1

Клипер – корабль, имеющий паровой двигатель с развитым парусным вооружением и острыми, «режущими воду» (англ. clip) обводами корпуса.

2

Обер-бергмейстер – штаб-офицерский горный чин VII класса.

3

Вежа – временное жилище коренного населения севера, шкуры на жердях.

4

Рамзай, Вильгельм (1865–1928) – финский геолог, первый исследователь Хибинских и Ловозерских тундр.

5

Анна с мечами – орден четырех степеней, если крест пожалован за военные подвиги, к знаку присоединяются по два меча. Вторая степень носится на ленте, в разрезе ворота. Орден дает статус личного дворянства, а первая степень – потомственное.

6

Джигитовка – скачка на лошади, во время которой ездок выполняет гимнастические и акробатические трюки, военно-прикладной вид конного спорта.

7

Штаб-офицер (от нем. Stabsoffizier; англ. Field officer) – наименование категории старших офицерских чинов в русской армии.

8

Юльквик, шиши – враги, шайки вооруженных людей.

9

Башлык (тур. Başlık – наголовник) – суконный остроконечный капюшон, надеваемый в непогоду поверх какого-либо головного убора для предохранения «от холода, дождя и солнечного зноя». Имеет длинные концы-лопасти для обматывания вокруг шеи.

10

Полярный психоз – приступ арктической истерии у человека, когда он полностью отключается от внешнего мира, то есть входит в транс.

11

Меряченье – феномен, всегда ассоциировавшийся с шаманами и северной магией.

12

Саамы (саами) – коренной народ севера.

13

Эмерик – короткий зомбированный насыл шамана на человека.