Наемник. Наследственная изменчивость

Гоблин

Наемник. Наследственная изменчивость

Глава 1 Условно – досрочное освобождение

«В сказках всегда есть хорошие и плохие персонажи – в зависимости от того, за что они борются, на какой находятся стороне. При этом сами герои сказок могут быть как добрыми, так и злыми: „хороший и добрый“ Дедушка Мороз, „хороший, но злой“ Илья Муромец, „плохой, но добрый“ Карабас Барабас, „плохой и злой“ Змей Горыныч. Так сделано, чтобы дети не путались, и не думали, что „добрый“ сразу же значит „хороший“, а „злой“ автоматически обозначает „плохой“. Читая сказки, всегда имейте это в виду!».

Djonny. "Сказки Темного Леса".

– Признать Венедиктова Константина Михайловича виновным в совершении преступлений, предусмотренных статьями сто шестьдесят два часть три…

Дальше последовал долгий перечень моих заслуг перед обществом. Я прислонился к стене, и с безразличием оглядывал зал судебного заседания, конвоиров и судью в чёрной мантии.

Служительница Фемиды зачитывала приговор в абсолютной тишине, перечисляя статьи Уголовного кодекса, в которых я обвинялся. Статей было много, почти все преступления – особо тяжкие, так что в приговоре сомнений не было. Это было ясно еще на прениях, и когда судья предоставила мне право на последнее слово, я с великим трудом сдержался, чтобы не удержаться от ироничного заявления о том, что я думаю о судье и этом балагане. Пожизненное лишение свободы в исправительном учреждении особо строгого режима где-нибудь в заполярье. Одиночная камера два на два и редкие прогулки в позе "ласточки". Интересно, в заполярье есть белые медведи? Хотя нет, они же вроде только на полюсе водятся.

Мерзкая старуха сильно напоминала мне ведьму, какими их рисовали в своих книгах братья – сказочники Гримм. С дряблым, оплывшим лицом, седыми волосами и крючковатым носом. Не хватало только бородавки на самом его кончике, чтобы облик старухи обрёл сказочную правдоподобность. Сейчас она приговорит меня к пожизненному – и со спокойной душой полетит на метле в домик в непролазной чаще леса, где будет поедать украденных в ближайшей деревне детей, запивая чаем из лягушачьих лапок. Или что ведьмы еще делают? Инквизиции на нее нет. Клянусь богами Ледяного Севера, в жизни я не видел бабы более страшной. Я бы не решился переспать с ней, даже если бы мне пообещали полную амнистию прямо в зале суда.

– … И приговаривается к пожизненному лишению свободы с отбыванием наказания в колонии особо строгого режима, – торжественно огласила приговор старуха.

Что и требовалось доказать. Я подошёл к окошку, протянул руки конвоиру, который ловко защёлкнул на запястьях браслеты. Прощай свобода. Жалел ли о содеянном? Ничуть. Тем более, чутье подсказывало: все интересное ещё впереди.

***

В автозаке трясло, нещадно подбрасывало на железной лавке. Маленькая клетушка, отгороженная от основного кузова, да три конвойных в черной форме ФСИН.

Эх, кабы я пошел на сделку со следствием, сдал подельников – может и получил бы лет пятнадцать. Но нет. Как только меня поймали, ушел в глухой отказ, думая, что улик по мою душу не найдут. Как бы не так. Едва меня взяли, тут же появились свидетели, которые смогли опознать. Всплыло где-то оружие с последнего грабежа. Ох, до чего же громкое вышло дело!

Подельников моих не нашли и пошел я паровозом. Убийства, что висели на банде, повесили на меня – и привет, пожизненное лишение свободы.

Адвокат настойчиво советовал подать апелляцию. Только какой смысл? Сам виноват. Нет противника страшнее, чем союзник – имбецил. Именно так было про последнюю команду. До сих пор не удалось понять, где Паук нашел таких конченых людей. Даже решил было, что у Куратора есть особый список, куда он заносит таких вот животин.

Машину сильно тряхнуло, отчего меня подбросило в кузове, с размаха приложив о железную стенку. А потом автозак резко остановился.

– Водить научись, черт… – начал было я свою тираду, но один из конвоиров тут же меня оборвал:

– Заткнись!

Бронированная дверь автозака вздрогнула и вылетела, словно пробка из бутылки. Затем раздалось три сухих щелчка – и замешкавшиеся на секунду ФСИНовцы обмякли, заляпав стену красным. В кузов заскочил высокий тощий человек в балаклаве и с пистолетом в руке. Второй, коренастый и широкоплечий, стоял у входа.

– Быстрее, – прошипел он тому, что в кузове. – Торчим белым днём в центре города.

– Айн момент, – ответил его подельник и торопливо осмотрел карманы ФСИНовцев. – Ага, вот они.

Он вынул связку ключей, подбросил их, ловко поймал и принялся ковыряться в замке. Заскрипела, открываясь, дверь моей камеры. Щелкнул замок наручников.

Вдали завыли сирены полицейских машин, что стягивались к остановленному моими спасителями автозаку. И мне казалось, что многие из полицейских едут сюда любопытства ради. Чтобы посмотреть на выживших из ума людей, отважившихся напасть на конвой ФСИН. Не каждый день в Городе Мечты случаются подобные вещи.

– На выход, Константин Максимыч, – весело отрапортовал тощий. – Считайте, что за хорошее поведение вы были освобождены условно-досрочно.

– Не Максимыч…

Но спаситель не дал договорить. Попросту ухватил за шиворот и вытолкал из кузова автозака, где меня поймал коренастый:

– В машину. Да живее ты, чего копошишься?

Меня буквально силой запихали в салон тонированной девятки. Следом втиснулся коренастый. Тощий запрыгнул на сиденье рядом с водителем.

– Гони, Филин, – пробасил коренастый.

– Куда гнать? – оторопело спросил я.

Огромная, как лопата, ладонь, легла мне на голову и я замер не договорив. Лапища была такой большой, что кабы мой собеседник сжал ее в кулак – башка треснула бы как яичная скорлупа.

– А вам, мсье Венедиктов, стоит отдохнуть.

В шею что-то кольнуло.

– С какого … – возмутился я. А следом окружающий мир померк.

***

Я пришел в себя, лежа на холодном сыром полу. Мир плыл перед глазами, вертелся в бешеной пляске. Я быстро зажмурился. Затем открыл глаза, поморгал. Вот, другое дело. Взору моему предстали толстые потолочные балки какой-то металлоконструкции. Такие ставят, когда собирают каркас ангаров для крепления крыши. А вот и сводчатый стеклянный потолок.

Сил моих едва хватило на то, чтобы попытаться пошевелиться. Безрезультатно. Трудно принять вертикальное положение, когда ты стянут по рукам и ногам тонкими нейлоновыми шнурами. Если дергаться и всячески пытаться высвободиться из пут – тебя бьёт электрический разряд. Не сильно, конечно, но достаточно для того, чтобы потерять всяческую волю к победе. Посему я растянулся на холодном бетонном полу, оставив заранее обреченное на неудачу занятие.

В голове вертелись вопросы. Что это за место? Кто похититель? Зачем я ему сдался?

Успокоимся и будем размышлять логически. Меня нагло выдернули при транспортировке. Значит, нужен я этим людям живым. Зачем? Здесь чуточку сложнее. Перепутали? В автозаке меня почему-то назвали Максимовичем. С чего это, когда я Михайлович? Хм, вряд ли. Не верю я в то, что в один день из суда перевозили двух осужденных на пожизненное Константинов. Скорее всего, чувак просто торопился. Вот и оговорился. Тогда возвращаемся к пункту первому: зачем меня освободили?

Так я и ходил по кругу этой логической цепочки, пока сзади не раздались гулкие шаги, эхом разлетающиеся по пустому ангару. Один из гостей склонился надо мной, позволяя как следует, его рассмотреть. Худое скуластое лицо, светлые, ровно подстриженные волосы, длинный с горбинкой нос, высокий лоб, очки в красивой золоченой оправе. Почему-то лицо казалось жутко знакомым.

С ним двое. Скорее всего, те самые ребята, что вытащили меня сегодня из автозака. Один высокий и тощий, с коротко стриженными светлыми волосами, имел сильное сходство с сидевшим в кресле джентльменом. Голубые глаза, узкие скулы, острый подбородок. Левое ухо украшает серьга – кольцо. Заметив мой взгляд, он растянул тонкие губы в усмешке от уха до уха.

Второй был противоположностью. Короткая бычья шея, маленькая голова. Узкий лоб, явно намекающий на крайне скудное количество серого вещества внутри черепной коробки, глубоко посаженные глазки, небольшой, с горбинкой, нос, ломаные уши, прижатые к голове. Лицо было украшено таким количеством шрамов, словно его пытался перекроить неумелый пластический хирург.

– Очнулись? – с улыбкой спросил человек в дорогом костюме, оторвав меня от созерцания этой странной парочки. – Прекрасно. Усадите гостя, джентльмены. Долгая лёжка на холодном полу может обернуться целой кучей неприятных болезней.

Меня, подняли и швырнули на раскладной стул. Развязывать, естественно, никто не собирался. Человек в дорогом костюме все с той же милой улыбкой уселся напротив в мягкое кресло. "Джентльмены" принесли незнакомцу небольшой резной столик, на котором стояли ноутбук, бутылка виски, пара стаканов и коробка сигар.

Главный в этой троице уселся в кресло, пристально глядя на меня:

– Эх, до чего же занимательные вещи творятся сегодня в городе.

Он развернул столик ко мне, запуская поставленное на паузу видео.

На экране показался автозак, в котором меня перевозили. Рядом – несколько полицейских машин. Вокруг фургона для перевозки заключенных суетились люди в форме.

– Громкое преступление произошло сегодня днем в центре города. Неизвестные напали на колонну полиции, перевозившую из зала суда особо опасного преступника Константина Венедиктова. Напомним, что сегодня утром, Венедиктов был признан виновным в серии ограблений ювелирных магазинов, и приговорен Ленинским районным судом к пожизненному лишению свободы. Преступникам удалось скрыться с места преступления. В данный момент ведутся оперативно-розыскные действия по поиску нападавших.

Кадр сменился. Теперь на экране красовался мое фото.

– Всем, кто знает о местонахождении преступника, просим сообщить по телефону…

Собеседник поставил видео на паузу и вновь развернул ноутбук экраном к себе. Вытащил из коробки сигару, помял ее в руках, затем аккуратно отрезал кончик и закурил. Запрокинул голову, выпуская к потолку сизые колечки. По комнате поплыл аромат дорогого табака.

– Ищут пожарные, ищет милиция, – задумчиво протянул он. – Вы ведь знаете, кто я?

Я покачал головой.

– Тогда позвольте представиться. Меня зовут Михаил Токарев. Бизнесмен, ай-ти разработчик, меценат…

– Ворует из автозака осужденного к пожизненному заключению преступника, на котором доказанных преступлений больше, чем блох на бездомной собаке, – бесцеремонно прервал его я. – За каким я вам сдался?

– Вы особенный человек, Константин Михалыч, – протянул Токарев, открывая бутылку виски и наливая янтарную жидкость в стакан. – У вас есть дар. Любите компьютерные игры?

Задавая этот вопрос, собеседник заранее приготовился услышать ответ “да”. Но вышла лажа. Я снова покачал головой, чем вызвал легкое недоумение Токарева. Да только вот игры я и правда не любил. И дело было вот в чем. Мать ненавидела компьютерные игры так люто, что, в отличие от сверстников, у меня не было ни компьютера, ни планшета. А вместо телефона нового поколения я обходился доисторической кнопочной моделью, прошитой так хитро, что на ней даже змейки не было. В общем, в то время, когда одноклассники качали орков и эльфов в различных ММОРПГ, я болтался на улицах родного гетто. Наверное, это и предопределило мою дальнейшую судьбу.

– Еще бы, – хохотнул тощий. – С подвигами его отца я бы…

– Заткнись, Гоблин, – не оборачиваясь, бросил Токарев, и тот послушно замолк.

– Подвиги? – удивленно переспросил я.

– Да. Ваш отец очень любил компьютерные игры. – Михаил Михайлович глотнул виски и с интересом уставился на меня. – Чемпион России в файтинг-дисциплине. Через пару дней после победы на турнире, паренек, который ни разу в жизни не дрался, люто избивает бандитов на Сельмаше. Отметелил так, что спецназовцы отдыхают… Но это все дела давно минувших дней, давайте я расскажу историю с самого начала.

В две тысячи девятом году был запущен закрытый проект “Антитеррор”. Чемпионы города по киберспорту попали под эту программу…

Михаил Михайлович ненадолго замолчал, отпивая из стакана виски. Затем продолжил:

– Что происходило в рамках проекта – никто не знает. Но две сотни людей вдруг обрели способности, которыми владели в компьютерных играх.

Я сидел и слушал собеседника, раскрыв рот и думая о том, окончательно ли сошел этот мужик с ума, или это просто шутка такая.

– И здесь началось самое интересное. Грянувший кризис прикрыл лабораторию, и лишил проект финансирования. Оказавшись на улицах города, без денег и надежд на светлое будущее, чемпионы, долго не думали. Часть подалась в наемники, многие – в группировки, или стали наемными убийцами. Ну а две шутер-команды сколотили банду и решили вопрос с конкурентами так: просто явились на общегородской "сходняк" и положили разом всех лидеров ОПГ. А затем развернулись в городе, устроив грандиозный раздербан.

– Да и много чего ещё натворили, пока не попали в засаду и не были ликвидированы подразделениями ЦСН, – вклинился в разговор Гоблин. – Ох, и забавная приключилась история.

– Хня какая-то выходит, – пробормотал я. – Такие громкие дела в городе творились – и не одного упоминания в средствах массовой информации?

– Думаете, граждане поверили бы историям о том, что люди обрели игровые способности, и теперь по городу бегают контртеррористы, ассасины и хитманы? – поправив очки, переспросил меня Токарев. – Да журналиста, озвучивавшего эту версию, скорее всего упекли бы в сумасшедший дом. Поверили бы в такое заявление, услышав о подобном в новостях? Или прочитав в газете?

Я покачал головой. Токарев прав. Такое мог придумать только совсем выживший из ума.

– Но это дела давно минувших дней и к настоящему времени они относятся мало, – продолжал Токарев. – А мы вернемся к дням сегодняшним. Есть подозрения, что умения отца передались вам. По наследству, так сказать.

Я откинулся на спинку стула и захохотал. Мой смех гулко разнесся по ангару, многократно усиливаясь и отражаясь от стен.

– Я? Супербоец? – сквозь смех, едва выговорил я. – Ой, насмешили…

– Разве не так? – Михаил Михайлович.

– Я вас разочарую, да только вот нет во мне способностей. Я обычный человек, каких миллионы.

Мои слова имели успех, и Токарев и правда чуточку разочаровался.

– Жаль, – пробормотал он. – Очень жаль. Мы провели такую масштабную акцию, и все зря. Что же, придется отправить вас обратно.

Эта информация меня чуточку разочаровала. Мне очень не хотелось возвращаться в бетонную клетку, где я увлекательно проведу ближайшие двадцать пять лет. Это при самом хорошем раскладе.

– Погодите, босс, – снова вклинился в разговор тощий. – Раз уж мы вытащили его, рискуя задницами белым днем да в центре города – может проверить бойца в деле? Неподалеку есть точки сбыта наркоты. Четыре человека кормят «хмурым» весь район. Устраним их – и никто плакать не будет.

«Что значит – устраним»? – хотел спросить я.

– Вот информация по этим мразям, – Гоблин кинул на столик толстый конверт. – Недавно их задержала полиция по двести двадцать восьмой. Всех выпустили через пару часов.

Я открыл конверт. Вытащил бумаги. Рапорты и протоколы из уголовных дел, фото…

– Значит так. Слушай и запоминай. Первый из этих «неуподоблюсь», говоря языком Грибных Эльфов, обитает в общаге. Вот здесь.

Палец Гоблина ткнул в карту.

– Идем я, ты и Филин. Ты как исполнитель, я прикрываю. Предупрежу тебя, если что-то пойдет не так. Филин на колесах. Он мастер вождения. Умудрился же увезти нас от полиции, когда вытаскивали тебя из автозака. Филин привезет нас на место, а затем вывезет из квадрата. Исполняем сегодня вечером. По возможности аккуратно. Если что – подумают на каких-нибудь агрессивных имбецилов, которые за чистые дворы. Их сейчас развелось – кирпичу упасть негде. А мы так гладенько отскочим. Уххх… Старое доброе ультранасилие.

Гоблин мечтательно закатил глаза.

Я покосился на нового знакомого с некоторым опасением:

– Как понять “исполняем”? – спросил я

– Это значит, что сегодня вечером ты заколешь указанную цель, – спокойно пояснил Гоблин.– И от того, как все пройдет, зависит дальнейшее твое будущее. Если справишься – побудешь еще некоторое время на свободе.

– А если нет?

– А если нет – к дому по анонимному вызову, приедет ЦСН. Тебя поймают прямо в этой долбаной общаге. А неизвестный, но очень законопослушный гражданин станет богаче на двести пятьдесят тысяч. Уяснил?

– Да не хочу я никого убивать, – попытался возмутиться я. – За каким мне сдался мне этот барыга?

Гоблин шагнул вперед:

– Слушай меня очень внимательно, – прошипел он мне почти в лицо. – Тебе говорят – ты молча выполняешь. Без “что” да “зачем”. Скажут наркоторговца убить – зарежешь его без колебаний. Скажут украсть ящик с пожертвованиями в храме – сделаешь и это. Не задавая, вопросов.

– А не то? – с вызовом спросил я.

– А не то я лично вывезу тебя в город и брошу рядом с первым отделением мусарни. И придет тебе… конец.

– Думаю, вы подружитесь, – подытожил Токарев, до этого момента внимательно наблюдавший за перепалкой.

Глава 2 Первое задание

"Словно фиал, до краев наполненный жгучим огнем и отравленным дымом, Гоблин был переполнен самой черной ересью – от корней волос до потаенных глубин своей сумрачной, заблудшей души".

“Djonny. "Сказки Темного Леса".

Неброская серая толстовка, черные джинсы и кроссовки на липучках. Удобный прикид, в котором тебя никто не запомнит. Да и скрыться через дворы при отходе, после совершения преступления будет проще.

Это шмотье подобрал мне Гоблин. Он же настаивал на ноже, но поколебавшись, я решился на узкую и длинную крестовую отвертку. Работать ножом было бы неудобно. Один неправильный удар – и я изгваздаю в крови все вокруг. В том числе и себя. А в перепачканной бурыми пятнами одежде уходить через город к тачке будет проблематично. От тонкой дырки в теле жертвы отверткой, крови будет минимум.

Это все было теорией. Но одно дело – угрожать оружием при грабеже, другое – убивать. А лишать кого-то жизни мне до этого момента не приходилось.

Филин высадил нас в двух кварталах от адреса, укрывшись во дворе рядом с длинной пятиэтажкой. Остаток пути мы прошли пешком, пересекая оживленные, несмотря на поздний вечер, улицы. За время до конечной точки мы не проронили ни слова.

Гоблин тоже был спокоен. Его лицо было отрешенным, будто каменная маска, не выражавшая никаких эмоций. Хотя, не ему придется человека насмерть убивать. Поэтому он спокойно и молча шел рядом, время от времени с интересом поглядывая на меня. Лишь у подъезда общежития мой напарник вытащил из мятой пачки сигарету и спросил:

– Готов?

– Нет! – рявкнул я.

Гоблин с удивлением покосился на меня:

– Как ювелирки грабить, да в девок молодых стрелять – так за милую душу. А как торговца "хмурым" устранить – так совесть включил? Так решительно не годится. Хочешь ты этого или нет, а барыгу тебе придется устранить. Причем быстро. Считай, квест на время. Не справишься – поедешь обратно на тюрьму. Все понял?

Я кивнул. Возле нужного дома не горел ни один фонарь. Темнота и наброшенный на голову капюшон скрывали лицо подельника. Лишь тлеющий огонек сигареты ярко вспыхивал, когда парень затягивался.

– Держи, – он протянул мне черный прямоугольник. – Рация. Если что-то пойдет не так – дам тебе знать. И помни: на все у тебя десять минут. Потом приедет группа захвата и в этом беспокойном районе начнется балаган. Все понял?

Я молча кивнул.

– Вот и отлично. А теперь, пора делать дело.

Домофон у двери отсутствовал. Вернее, когда- то он был, только кто – то решил присвоить его себе. Поэтому вместо панели с кнопками, в железной двери зияла дыра, из которой сиротливо торчало несколько проводков. Но мне такая модернизация была лишь на руку. Я просто потянул на себя тяжелую железную дверь и вошел внутрь.

Подъезд не вызывал ничего, кроме отвращения и брезгливости. Грязный, с обшарпанными стенами, покрытыми народным творчеством типа «Ваня – черт» или «Оле-ола. Сосать Спартак Москва». Распахнутые люки вонючего мусоропровода. Грязные лестничные площадки. Резкий запах мочи. Мат, крики и ругань из блоков.

Я опустил голову, глядя на грязные полустертые ступеньки и шагая наверх.

– Эй, парень. На, водки выпей!

Дорогу мне преградил лысоватый мужик средних лет с красным носом и опухшим от беспробудного пьянства лицом. В руке его был зажат пластиковый стаканчик с прозрачной жидкостью.

Я покачал головой.

– А сигарету дай! – требовательно попросил мужик.

Я быстро ухватил его за затылок.

– А люлей

тебе не дать? – тихо прошипел я ему в самое ухо.

Мужик как-то скис, приуныл, и, видимо, курить ему расхотелось совсем.

Я оттолкнул собеседника с дороги, и быстро преодолев пару пролетов, выскочил на нужный этаж. Постучал в облезлую хлипкую фанерную дверь. Щелкнул открываемый замок и створка приоткрылась. В узкую щель выглянула голова торгаша. И глядя на эту отвратительную, я пришел в ужас.

Всклокоченные черные волосы обладатель оных не мыл, наверное, с самого рождения, лицо, помятое от употребления явно тяжелых веществ, рябое, одутловатое, перекошенное, потерявшее четкие контуры и индивидуальные черты и ставшее чем-то навроде маски, какие носит весь опустившийся на самое социальное дно сброд. Вывернутые губы расплылись в дикой ухмылке. Довершала сию эпическую картину свалявшаяся нечесаными лохмами, неухоженная черная борода, в которой застрял какой-то мусор. Остатки макарон или окурки – я не разобрал. По такой роже сложно определить возраст. С одинаковым успехом ему могло быть как двадцать, так и сорок пять. Барыга уставился на меня, силясь рассмотреть маленькими, глубоко посаженными злыми глазами мое лицо, скрытое под капюшоном толстовки.

– Ты кто? – недобро спросил он, показав два ряда черных зубов.

Меня аж передернуло. Про «неуподоблюсь», Гоблин был полностью прав. Из – за приоткрытой двери на меня пялилась редкость мерзостная личность.

– Чего надо?

Я застыл. А правда, что я ему скажу? Или так прямо и заявить: мол, мужик, сейчас я тебя насмерть убивать буду?

Молчание затянулось. Я пытался что-то сказать, но из горла вырвался бессвязный хрип и лепет. И торгаш расценил это по-своему:

– За порошком? – понизив голос до шепота, спросил он.

Я кивнул.

Враз растеряв злой настрой, мужик открыл дверь, пропуская меня в комнату. Я вошел, смотрелся по сторонам.

Тахта и два кресла с протертой, ободранной засаленной обивкой. Ковер, прожженный во многих местах, покрытый грязной газетой стол, на котором стояла банка из-под шпрот, служившая пепельницей, да шкаф с оторванной дверцей. А еще, в логове этого орка, нестерпимо воняло потом, никогда не стиранной одеждой, и гниющими объедками. Я опасливо встал поодаль от стены. Было очевидно, что именно в таких грязных вонючих трущобах зарождаются и мутируют смертельные вирусы, которые потом уничтожают города и страны. И если когда-нибудь в мире наступит апокалипсис, он зародится именно в этой убогой комнатенке и расползется потом по всему миру, уничтожая все живое. А вырожденцы, как хозяин этой хаты, мутируют, утрачивая все человеческое и превратившись в упырей. Хотя, про остатки я погорячился. Передо мной, скорее, стояло существо, чем представитель рода хомо – сапиенс.

Хозяин заметался по комнате. Я же застыл как вкопанный. Ноги предательски подкашивались, руки тряслись, будто я был с очень сильного похмелья. В горле словно застрял огромный ледяной ком, который я, как не силился, так и не мог проглотить. А в голове панически билась только одна мысль:

«И что мне с ним делать?

– Совсем плохо, да? – с какой-то заботой поинтересовался торгаш, видимо, по-своему расценив мое состояние. – Ничего. Сейчас живо поставим тебя на ноги.

Он повернулся ко мне спиной, колдуя у стола. Чиркнула зажигалка, а через секунду, в закопченой ложке забулькала, закипая, вода.

«Сейчас или никогда».

На ватных, подкашивающихся ногах, я шагнул вперед. Отвертка выскользнула из рукава, легла в мокрую от пота ладонь. Я резко сорвал расстояние между мной и жертвой, зажал торгашу рот и нанес несколько ударов отверткой в спину.

Первый тычок не удался. Острие ударилось во что-то твердое. Я выдернул отвертку, ткнул еще раз.

Длинный штырь угодил между ребер, утонул в мягкой плоти по рукоять. За вторым ударом последовал третий. Торгаш что-то промычал, дернулся и обмяк. Из разжатой руки о столешницу звякнула ложка. По столешнице растеклась лужица воды, с растворенным в ней грязно-серым порошком. Для надежности я ткнул отверткой еще пару раз, целя в бок и поясницу жертвы. И только потом отпустил обмякшее тело. И начался форменный балаган. До того чудные вещи стали творится в грязной комнатке барыги, что я было решил: в этом логове даже воздух отравлен галлюциногенами, которые набросили на мой хрупкий разум покрывало миражей. Или запоздалая совесть все-таки начала воздействовать на меня, отчего мой рассудок помутился.