Хранители Мира

Тук- тук. Тук- тук. Тук-тук.

– О, боже! Помоги мне зажечь этот костёр! – взмолился я.

Тук-тук. Тук-тук.

И с удвоенной силой начал двигать руками чаще и сильнее ударяя камень о камень, даже сразу не заметил, как на мох упала большая искра, и он вспыхнул красным огоньком.

Тук-тук-тук-тук-тук.

– О, господи спасибо тебе! Однако непростое это занятие! – произнёс я, вытирая рукавом пот со лба.

Этим временем мой новый друг вынес из своей кладовой сушеный свиной окорок и зелёный свёрток. Переложил свёрток под мышку правой руки, свободной тщательно запечатал свой тайник, направился ко мне.

– Ты быстро справился с костром! – выказал свою радость подошедший Святогор.

– Да нет уж, повозиться пришлось. В нашем мире есть спички, чиркнул раз и всё готово.

– Что есть?

– Спички, это тонкие деревянные палочки, – я подобрал с земли подходящую ветку, отломил кусочек, который, на мой взгляд, был больше всего похож на спичку и показал собеседнику, – а вот здесь на кончике сера. Специальный воспламеняющийся слой. Они лежат в небольшой коробочке, у которой с двух сторон имеется специальное покрытие, твёрдое и шершавое, предназначенное для трения о них спички. Спичку берут в правую руку, а в левую коробок и вот так чиркают, коричневой головкой о боковую грань коробка, – я показал, как это делается, – подносят и поджигают.

– Хм! Никогда не видел.

– Если я попаду сюда, к вам, ещё раз, то обязательно подарю тебе коробок!

– Спасибо! Но я боюсь, что не доживу.

Он развернул свёрток, там оказались хлебные лепёшки, от запаха свежего хлеба потекли слюнки.

– А что за листья, в которые завернут хлеб? – поинтересовался я.

– Это редкая трава. У нас он называется холодок-трава. Он, очень хорошо сохраняет продукты, если их завернуть в него. Попробуй хлеб!

Отщипнув кусочек от своей лепёшки, отправил его в рот. Вкус и свежесть хлеба меня поразили.

– Он словно только что выпечен! Разве что холодный, – изумился я.

– А ему пять дней.

– Ни за что бы, ни поверил!

– Эта трава не позволяет ему портиться и защищает от лишней влаги. Забирает её на себя и этим живёт, а днём наоборот.

– Удивительно!

Трапеза шла медленно и чинно. Мы поглощали лепёшки с мясом и запивали их ключевой водой.

– Скажи мне, Святогор, – спросил я, подбрасывая дрова в огонь, – для чего мы разожгли костёр, если ничего не жарим?

– Надо приготовить отвар, которым мы должны натереться. Но сначала надо хорошо помыться.

– Зачем?

– Завтра мы будем идти по территории племени Маро. Они отличные охотники с хорошим зрением и отличным нюхом. Запах пота учуют издалека, они хуже волка. Поэтому надо обезопасить себя.

– А здесь, эти Маро, могут напасть? – я стал оглядываться по сторонам.

– Маро, как дикие звери, охотятся всегда на своей территории, причём особо не перебирают, кого есть. Будь-то человек или взрослый кабан. Они рассуждают, что в желудках одно мясо от другого уже ничем не отличается.

«Ну вот, завтра увижу живых людоедов. Интересно, что будет дальше?» – подумал я, засовывая в рот последний кусок лепёшки и кусочек свинины.

Пожилой артанец молча встал, тщательно собрал все остатки еды, и даже крошки. Я предложил ему свою помощь в приготовлении отвара, но старик отказался, объяснив, что чужеземцы не в состоянии хорошо проделать эту работу. Он пошарил в кармане своих широких штанов и выудил оттуда причудливый камень и протянул мне.

– Это мыльный камень, – озвучил старик свои действия, видя мой абсолютно недоумённый взгляд, – иди, помой одежду, и сам хорошо помойся.

– Камнем? – удивлению не было предела.

– …? – теперь настала очередь Святогора застыть в недоумении. – Мы его для этих целей и используем! А ты что, никогда такого не видел?

– Видел, но ни такое! Ладно, камнем так камнем! – согласно кивнул я.

Я пошёл к ручью, снимая на ходу свои одежды. Камень этот оказался вроде нашего мыла. Медленно растворяющегося в воде, образуя мелкую и плотную пену. Что интересно, он очень легко и быстро выполаскивается! «При случае надо будет себе кусочек взять, вдруг пригодится!» – подумал я.

Одежду развесили вокруг костра, оставшись лишь в нижнем белье. Святогор принёс большой пучок дикой петрушки, подобрал с земли около поваленного дерева высохший кусок коры. Он был изогнут не как обычно, по ширине ствола, а вдоль, по ходу роста дерева. Получилось естественное корытце. Старик тщательно переминал листики травы, используя для этого два камня один круглый, второй плоский, с природной выемкой в его середине, словно сама природа, использовала его в качестве ступы. Готовую продукцию складывал в чашку из коры дуба. Затем залил небольшим количеством воды, набранной тут же из ручья, но почему-то с левого берега, а не с правого, где сидели мы.

– Всем этим надо натереться до восхода солнца.

– Надо, натрёмся. А теперь спать?

– Да, но дежурить придётся по очереди.

– Кто первый? Давай я.

– Хорошо, – артанец спорить не стал, – как луна пройдёт, половину своего небесного пути, разбуди меня.

– Сделаем.

С этими словами старик лёг в траву, свернулся калачиком и сразу уснул. Я остался на страже наших жизней.

Ночь была спокойной и тихой. Тишину изредка нарушали крики ночных охотников. Темнота в лесу была плотной и непроницаемой. Сквозь густые кроны деревьев не пробивался ни один лучик света, лишь пламя костра освещало часть леса. Я решил, что его, должно быть, можно увидеть издалека, а потому стал меньше подбрасывать дровишек в огонь.

За спиной послышались шаги, я обернулся и взялся за меч. Шаги затихли. Глазами стал изучать окружающие меня деревья. Ничего. Всё, казалось, было спокойно, и я снова повернулся к огню. Листья снова зашуршали и отчетливо послышались шаги. Я резко обернулся, никого. Я встал и пошёл на шум шагов. Сердце в груди бешено колотилось. В неизвестном месте, в глухом лесу, никто не знает, что может выскочить из-за дерева.

Отойдя от костра метров на пять-семь, я натолкнулся на источник шагов. Это был монстр, который заслышав меня, свернулся в колючий шарик, маленький ежик, шагавший по своим делам, или бродивший в поисках пищи.

«Такой маленький, а шума столько создаёт!», – подумал я и вернулся на своё место.

Первое время спать не хотелось, но постепенно усталость стала брать своё, и веки отяжелели. Чтобы окончательно не свалиться, я встал и пошёл к ручью, где ополоснул своё лицо холодной водой и утолил внезапно подкатившую жажду.

– Кш-ш, фыш-ш! – раздалось за спиной.

Я обернулся и опять никого не увидел. Встал, прошёлся. Где-то неподалеку, в глуши лесной чаще, захлопала крыльями птица, перелетев на соседнее дерево, она уселась на толстой ветке.

– Кш-ш, фыш-ш! – снова раздалось в лесу, но уже с другой стороны и ближе. Это мне не понравилось. Такого крика я нигде не слышал.

– Кшш, фыш-ш!

Вот опять зазвучало вдалеке, словно кто-то отвечал на свой позывной. Испытывать судьбу я не стал, и решил разбудить своего похрапывавшего проводника.

– Святогор. Мне нужна твоя помощь или совет, – прошептал я ему на ухо, тряся за плечо.

– Что случилось? – так же шепотом спросил он, как будто и не спал вовсе.

– Здесь кто-то кричит, не могу понять то ли зверь какой, то ли птица какая. Ты бы послушал!

Артанец встал, огляделся, прищурив глаза, присел возле костра и протянул к нему руки. Я сел на корточки и принялся подкладывать в огонь дрова.

Ждать пришлось недолго. Птица снова захлопала крыльями, и, усевшись на новое дерево, прокричала:

– Кш-ш, фыш-ш!

Старик вздрогнул, глаза забегали по сторонам, но остался невозмутимым и, не сделав ни одного движения.

– Мне это не нравится.

– Почему? – спросил я.

– Это землемойка, птичка такая.

– И что тут плохого?

– Лишь то, что она в наших лесах не живет. Землемойка селится в степных местах, чуть южнее за нашим лесом. Там мало деревьев, и земля сухая, песчаная. Её любимое дело валяться в пыли или песке под жаркими лучами всевидящего Хороса. И там строит свои домики.

– Значит, это кто-то чужой? – сделал я вывод из его слов.

– Это Маро. Хорошо, что меня разбудил, а то вертеться бы нам на их вертеле!

От его слов у меня мурашки побежали по спине.

– Чего от них можно ожидать?

– Будь на чеку, как только увидишь, руби голову сразу. Они где-то рядом, я их чувствую.

– Значит, будем сидеть, и ждать, – закончил за него я.

Мы занялись сборами, делая вид, что у нас длинный переход и выдвигаться надо рано.

– Кш-ш! Тыш-ш! Кы-ш!

Опять дикий крик птиц разорвал ночную тишину. Старик даже глазом не моргнул, остался внутренне и внешне абсолютно спокоен. Я старался во всем ему подражать. Мы успели сделать всё, натёрлись настойкой петрушки, оделись в высушенные над костром одежды, и собрались позавтракать, прежде чем появились люди из племени Маро. Возникли они перед нами внезапно, словно выросли испод земли. Нас, со всех сторон, окружили полуголые воины, одетые только в штаны, сшитые из грубой ткани, и с копьями в руках. Вождь степенно подошёл к нам, точнее будет сказать, появился около нас, поскольку наши уши не слышали звука его шагов. «Их босые ноги, словно кошачьи лапы, ступают мягко и очень тихо!» – мелькнула у меня мысль. Тем временем, коренастый с атлетической фигурой мужчина средних лет, вождь Маро первым начал разговор:

– Мы, – вождь ткнул себя пальцем в грудь, – прийти с мир. Мы, – теперь он показал на своих соплеменников, – нет кровь. Наш просить помощь. Иже мы, – вождь ткнул пальцем в меня, – не помощь, то мы, – показал на себя, – кушать, – при этих словах он снова ткнул пальцем в нашу сторону.

– Хорошо, – медленно произносил Святогор, – коль пришёл с миром, то садись у огня, раздели с нами еду, – и протянул ему лепёшку с куском мяса.

Вождь сомневался лишь доли секунды, поборов неприязнь и страх, сел рядом, взял в руки предложенную ему порцию еды.

Потом окинув нас непроницаемым надменным взглядом, принялся её поглощать большими кусками, не особо придавая значение пережевыванию пищи.

– Я, – сказал старик, указывая на себя, затем на меня, – и мой друг, хотим знать, что за беда у вас?

– Святогор стар и мудрён, он знать, когда мы ходить лес и ловить еда, и кушать. А сегодня, ТЕ кушать мы! – он показал на своих воинов рукой. – Это плох! ТЕ, совсем пить у нас кровь, и будь Маро совсем мёртв. Женщины считать свой муж трус! Но мы не трус!

– Согласен, – чеканил каждый слог Артанец, – но почему вы решили, что мы можем вам помочь? И чем помочь?

– Мы видеть это… это… – вождь стал жестикулировать, видя, что это не помогает, решил снова воспользоваться языком, – это мы, сон… темно, сон.

– Вы видели вещий сон? – помог ему Святогор.

– Угу! – обрадовался тот. – Угу! Был сон, был мы, был мы! – он очередной раз показал на нас по очереди.

– Если мы поможем вам, что получит за это мой род и всё племя Артов?

– Мы, – вождь сделал широкий жест рукой, означавший, что за словом «мы» скрывается всё его племя, – будет помощь и защита Артов.

– Вас убивают ТЕ, кто убивают нас? Это навье? И вы не в силах им противостоять?

– Угу! Угу! – радостно закивал абориген, показывая, что его просьба была правильно понята. – ТЕ много, мы уже мало. Мы ТЕ бить, ТЕ мы кушать! Мы хотел жить!

– Мне надо подумать и с другом посоветоваться, – улыбаясь, сказал старик и подсел ко мне.

– Задача та же. Надо истребить это гнездо навья, и за это мы получим хороших защитников и охотников. Как тебе перспектива?

– Хорошая, но где гарантии? – насторожился я.

– Что такое гарантии? – не понял он меня.

– Я хочу сказать, кто уверен в том, что Маро не нарушат слова?

– Пока такого не случалось.

Но моё сомнение заставило задуматься старика.

– Но всё-таки? – не унимался я.

– Обычно, мы все договоры между племенами запечатывали кровью.

– Это уже лучше! Они же писать не умеют! – воскликнул я.

– Я вот, например, тоже, читать умею, а писать не особо. Почему так получилось, объяснять не буду, на это нет времени. Скоро всё сам увидишь.

Святогор вернулся на своё место, и мы обратили взоры к нашему гостю. Вождь невозмутимо доедал предложенное ему угощение.

– Мы принимаем ваши условия. Но наш договор надо закрепить кровью.

– Угу! – согласился вождь, облизывая пальцы. Это могло обозначать одно, предложенная еда ему понравилась больше, чем сырое мясо.

– Ну что, начнём? – обратился к нему Святогор.

Гость тут же, в ручье помыл руки и утвердительно качнул головой. Старик достал нож, переложил его в левую руку и провёл остриём по раскрытой ладони правой руки. Из пореза потекла кровь. Миколад, так звали вождя племени Маро, проделал то же самое, правда вместо ножа использовал остро заточенный плоский камень. Протянутые правые руки сцепились в крепком рукопожатии. Это проделывалось над костром, струйки крови смешивались и капали в горячие угли костра.

– Нарушившему клятву, смерть! – торжественно произнёс Святогор. – Я старейшина рода Артов, Святогор Мудрый под пристальным взглядом Великого Сварога, клянусь не забывать и не нарушать данное мною обещание. Сыновья племени Маро отныне мои друзья и братья! Если я или кто-то из детей рода моего, и других родов наших, нарушит эту клятву, тому смерть! – старик, стоя с гордо поднятой головой, торжественно произнёс клятву.

Вождь Маро стоял лицом к лицу со Святогором и, не моргая, смотрел на него. Выдержав торжественную паузу, по-прежнему не отпуская руки, он стал произносить на своём языке:

– Неруш кол хана! А папа семья Маро Миколад. Кола ин низа ни руш дин обет мы папа ин семья. Её а инни си ляля семья Маро на руш э кол то хана!

Я, как и соплеменники Миколада, смотрел на происходившее вокруг меня действие с огромным интересом. Все-таки решалась судьба двух племён!

Оба вождя опустили руки, Миколад левой рукой достал из кармана какой-то точёный камешек и протянул его Святогору. Тот взял протянутый предмет, оглядел его и, улыбнувшись, кивнул. Одна сторона камня была круглая и плоская, с выступающим на ней рукопожатием двух рук, тёмная жмет светлую, которая была сделана чуть крупнее. А с другой стороны камня находилось кольцо, в которое вдевали палку, когда накаливали его на огне.

Старик подобрал в лесу нужную ветку, плотно вогнал её в отверстие в камне и опустил этот край в костёр, который незаметно для нас подкармливали воины Маро, поскольку мы сами про него окончательно забыли. К артанцу подошёл смуглый воин из свиты Миколада и взял у него из рук палку с клеймом. В его отточенных до автоматизма движениях чувствовалась рука мастера. Он так ловко поворачивал ветку, что дерево не загоралось, накалялся сам камень. Я заворожено смотрел на его движения, словно на чудеса, творимые на сцене великим фокусником. Он то опускал камень в самые угли, то неожиданно поднимал вверх, практически вытаскивал из огня. Вдруг поменяет угол наклона камня или сменит градус наклона ветки, или совсем перейдёт на другую сторону костра. Языки пламени так и норовили ухватиться за ветку, но воин ни разу не позволил им дотянуться до неё. Когда камень достиг нужной температуры, маранец подал знак вождю, передал ему клеймо и отошёл в сторону.

Святогор снял рубашку и повернулся к Миколаду грудью. Миколад поднёс раскаленный камень ко лбу старика. Потом к пупку, затем к сердцу и в заключение, к левой стороне груди. Выдержал несколько секунд, приложил клеймо к старческой груди, покрытой седыми волосами. Кожа под ним запеклась, и ветер разнёс по округе запах жженого мяса. Быстро, как приложил, так же и убрал. На теле старейшины остался, ожёг, в форме крепкого мужского рукопожатия. Вернул клеймо своему воину, вытащил черный порошок, похожий на угольную пыль и втёр её в рану старика. Ни одна мышца этого пожилого, но сильного человека не дрогнула, он так и остался стоять с гордо поднятым лицом, в котором отражались его лучшие черты характера, мужество, благородство и преданность своему народу.

Когда настала пора вождя Маро, тот тоже в свою очередь не выказал ни страха, ни волнения, ни боли. Он перенёс это стойко, как подобает лучшим представителям своего племени.

– Ты, храбрый человек! – сказал вождю Святогор, когда процедура была закончена. – Теперь как я понимаю, мы друзья и вражда между нами окончена?

– Угу! – последовал ответ. – Мы знает дружба, и любить твоя дружба. Святогор великий вождь своего рода, мы ценить его дружба! Его Бог, наш Бог!

В общем, так я поприсутствовал при историческом событии, очень важном для этих племён. Маро станут лучшими друзьями с Артами. Они изменят свой уклад жизни и некоторые привычки и обычаи, в частности, перестанут заниматься людоедством.

Святогор ещё долго разговаривал с вождём, обсуждая политические аспекты нового соглашения. Закончив обсуждение, снарядили гонца в город Арту с посланием к князю.

Честно сказать, такая спешка вызвала у меня опасение, вдруг не получится. Ну, не выгорит наша затея, что тогда? Всё это коту под хвост? А если я погибну, кто продолжит начатое дело? Пусть будет, как будет!

Мы расставались с Миколадом, как с близким другом, несмотря на то, что ещё три часа назад встретились они у костра кровными врагами. Дикари пошли своей дорогой, а мы своей.

– Святогор, разреши спросить? – начал я, – почему ты мне не сказал, что являешься главным в своём племени?

– На кой?

– Не знаю, – честно признался я. – Хотя бы для того, чтобы защитить тебя в случае опасности.

– Я могу и сам постоять за себя. Старость, это не слабость и не трусость. Мой дед девяносто полных лет прожил. И погиб в честном бою против готов. Мне тоже не пристало кого-то или чего-то бояться! – гордо сказал Святогор.

– Извини, если что не так сказал!

– Мне не за что тебя прощать. Это разговор двух друзей, которые, как я думаю, должны говорить друг другу правду.

– А почему ты с ним разговаривал на нашем языке?

– Наш род знает их скверный язык. Но мы предпочитаем разговаривать на своём, и хотим, чтобы все соседние племена, живущие с нами в мире и дружбе, тоже на нём говорили. Наш род никогда ни перед кем не склонялся и не собирается этого делать! Пусть они пред нами голову опускают, потому что мы – Русичи! Те, кто держит на себе Мир! Мир не одного десятка племён и народов. Как только наш народ потеряет свою гордость и забудет наставление пращуров своих, он потеряет силу. А это значит, будем влачить жалкое сосуществование в огромном количестве племён, чего стоят одни готы и арабы! Но наш великий бог Сварог не позволит этому случиться, он не допустит до этого, потому что мы его дети!

– На Бога надейся, а сам не плошай!

– Что ты сказал?

– Я говорю, что целиком и полностью согласен с вами, и целиком поддерживаю вашу точку зрения в этом вопросе. (Вот я загнул, даже сам удивился!) – Но пора в путь, а то солнце встаёт, – осторожно напомнил я Святогору.

– Да, Павло ты прав. Нас ждут дома. Заговорил ты меня…

Мы встали, дружно уничтожили следы нашей стоянки. И тронулись в путь.

***

– Ребятишки, и нам пора спать. Я, сегодня, очень устал… – сказал нам дед, – утро вечера мудренее. Завтра продолжим! – сказал он напоследок и скрылся за углом дома.

После того, как дедушка Паша, не оборачиваясь, ушёл спать, нам тоже засиживаться не хотелось, и мы дружно разошлись по домам, чтобы к завтрашнему обеду снова собраться и услышать продолжение рассказа. Теперь он уже говорил нам, в котором часу приходить. У меня всё чаще возникало чувство, что он торопится, но зачем и куда? Вот вопрос! У нас ещё в запасе целый месяц до конца каникул. Можно хоть всемирную историю пересказать!

«А может времени нет… у него самого?» – задумался я.

***

Так мы и шли. По чаще лесной, да по звериным пробирались тропам. По началу, я думал, что здесь все так ходят, потом выяснилось, что существуют и дороги, но они, как правило, делают большие крюки, а нам это в данном случае было не выгодно.

Территория племени Маро была вся покрыта лесами. Через них проходили три дороги. Одна вела к северянам, вторая к тюркским союзническим племенам, а третья далеко на запад. Никто из Артов до её конечного пути не доходил. Говорят, что именно оттуда пришёл человек, сеющий зло, и оставляющий после себя множество детей ада, навье.

– Что такое навье? – поинтересовался я, перешагивая через ствол упавшего дерева.

– Живые мертвецы, – спокойно ответил старик.

У меня открылся рот. Чем дальше в лес, тем больше дров! Ещё мне живых мертвецов тут не хватало! А если мне с ними придётся сражаться? Как они выглядят? Чего боятся? А смогу ли я? Задавал я сам себе вопросы, но все они оставались без ответа.

Наш путь лежал через небольшую, но красивую поляну. Трава стелилась по земле густым зелёным ковром, в котором ноги утопали по колено, и вся поляна была усыпана яркими цветами. Ветки деревьев и кустов сплетались, опускаясь до земли, образуя сплошную непроницаемую природную стену. Через неё нам предстояло пройти и нарушить сложившуюся идиллию. Святогор шёл первый, я следовал за ним след в след. Не потому, что боялся чего-то, а просто старался подражать походке и движениям лесного жителя, чтобы по прибытию на место не сильно отличаться от местных жителей своей неуклюжестью. Ведь современные люди ох как далеки от своих предков, а жаль! Нам есть чему у них поучиться!

Глаза не могли наглядеться на этот райский уголок, затерянный в божественном лесу, где такие красоты встречаются на каждом шагу. Вот опять кромка леса, опять будет сумрак, скрывающийся под кронами деревьев. Опять влажность с присущим ей запахом гниющей листвы. И главное, везде журчали ручейки и родники, так что умереть от жажды нам не грозило.

Святогор раздвинул ветки кустов, собираясь протиснуться вглубь чащи, следуя ему одному известному маршруту, когда вдруг замер. Оттуда на него смотрели красные глаза медведя.

Никто из нас не выказал страха. Животное, видимо, испугалось больше чем мы. Медведь встал на задние лапы и пошёл на старика. Старейшина, в свою очередь, вытащил острый нож и сошёл с тропы зверя, уступая ему место. Но мишка не оценил доброго жеста, сделал шаг вперёд и замахнулся лапой. Старик оказался на его пути, но успел воткнуть ему свой нож в пузо, прежде чем отлетел от него, как резиновый мячик от каменной стены.

Себя я уже не контролировал, рука сама потянулась за мечом, и началась схватка. Медведь сипел. Очевидно, Святогор зацепил ему жизненно важный орган, но это не помешало ему упорно наседать на меня. Я уклонился от несущейся на меня огромной лохматой лапы, и из-за неё почти со спины нанёс ему удар. Рана была глубокой, но не смертельной. Он зарычал от боли и кинулся на меня с утроенной силой, пытаясь догнать и порвать в клочья своего обидчика. Убежать от косолапого невозможно, поэтому мне ничего не оставалось, как подпрыгнуть вверх как можно выше. Топтыгин проскочил, не задев меня. Коснувшись земли, я резко повернулся и нанёс противнику два удара по задним лапам. Медведь упал. Но зверюга не сдавался, он пытался достать меня передними лапами, несмотря на свою неповоротливость, он по-прежнему был опасен. Выбрав подходящий момент, я нанёс ему смертельный удар в сердце. Медведь рухнул на бок и задёргался в предсмертных судорогах. Не обращая внимания на умирающего медведя, я побежал к Святогору.

– Отец, ты как?

– Не очень, по-моему, он меня серьёзно зацепил, – хрипло отозвался тот.

– А ну давай посмотрим, что тут у нас?

– Ты его убил, да?

– Да! – ответил я, отрывая длинные лоскутки от его рубашки, такой большой, что она больше походила на халат.

– Не надо было этого делать, он бы сам ушёл…

– Вряд ли, – я закончил делать бинты, теперь надо было как-то остановить кровь. – Что может остановить кровь?

Старик не успел ответить, так как потерял сознание.

Рана была страшной. Ключица вырвана, грудные мышцы превратились в кровавое месиво. Рёбрам тоже досталось, несколько верхних ребер было сломано. Я старался сделать всё, что помнил. Зафиксировал раненое плечо и руку. Потом стал накладывать повязку на грудь. Не знаю, сколько времени ушло, но думаю, что много. Так как приходилось переделывать по нескольку раз, прежде чем всё получилось, как нужно. Тяжело делать то, чего не умеешь, но жизнь всему научит!

Закончив перевязку, аккуратно, стараясь не причинять боль Святогору, перенёс его в лес, положил под большое дерево. Сам же вернулся к медведю. Оглядел зверя и вслух сказал:

– Да-а, ничего себе громадина! От такого бурого не убежишь. Силищи-то сколько! Разорвёт и глазом не моргнёт! – я обошёл вокруг зверя. – Веса в нём пудов эдак тридцать будет!

Надо было что-то делать, но что, я никак не мог придумать. Для начала вытащил свой меч из туши, тщательно вытер его о траву и вложил в кожаные ножны. «Тайников старика я не знаю, а нам надо будет кушать. Значит, следующий шаг, – думал я, – мясо!». Вернулся к раненому, чтобы взять его нож, но вспомнил, что, когда его ударил медведь, нож отлетел в сторону и упал где-то на поляне. Снова пошёл к месту столкновения с косолапым. Нож лежал в траве.