Темное влечение

Сегодня утром я уже успела помочь молоденькой поварихе по имени Дженси засолить несколько лососей и замариновать утиные бедрышки. Поговаривали, что через пару дней хозяин должен вернуться, и вся прислуга слегка нервничала. Никто не знал, когда именно это произойдет и стоит ли готовить еду заранее. Ведь, если не делать этого, прибывший после долгой дороги граф может остаться голодным. А если готовить каждый день по десять дорогих блюд, то можно чересчур потратиться. Экономке графа, госпоже Инде Варгус, это вряд ли понравится. Она пожалуется хозяину, и уж тогда точно всем несдобровать.

В общем, освободившись от работы на кухне, я уже успела навести косметический порядок в комнатах Кайла Шерье, разожгла в его спальне камин и… неожиданно села на его постель. Уже неделю как я повторяла один и тот же ритуал в этом помещении, исправно выполняя возложенные на меня обязанности. Но в этот раз мне вдруг захотелось кое-чего иного. Того, что давно приходило мне в голову, но я все никак не решалась провернуть.

Мне было известно, что дворецкий в это время совершал ежедневный обход придворцового сада, проверяя работу садовника и гробовщика. Да-да, на территории замка Шерье находилось целое старое кладбище! Но я старалась об этом не думать.

Так вот, я прекрасно знала, что в данный момент дворецкий Фейн был невероятно далеко от покоев хозяина. Почти всем служанкам, кроме меня и еще пары человек, сюда входить было запрещено. А это означало одно: никто не мог помешать мне реализовать свои сумасшедшие фантазии.

Ведь, когда я дрожащими руками открыла верхний ящик прикроватного комода, случайный свидетель этого действа мог бы решить, что я собралась воровать.

Какая глупость! Моей целью было вовсе не это.

Я протянула руку и достала из глубины комода небольшую шелковую повязку на глаза. Высокородные используют такие иногда, чтобы спать днем.

Разгладила мягкую черную ткань, представляя, как граф надевает ее. А потом вдруг поняла, ощутила каким-то внутренним чутьем, что Кайл никогда не прикасался к ней. Словно… он использовал ее совсем для иных целей…

Я покраснела и положила повязку обратно. Задвинула ящик, встала с постели и подошла к рабочему столу с небольшим шкафчиком над ним.

Мне нужны были его вещи. Я хотела прикоснуться к тому, чего часто касался Кайл. Словно это могло открыть мне о нем какую-нибудь правду. Заглушить внутри то непонятное и болезненное, что последнее время постоянно глухо ныло.

Как ни странно, внутри шкафа оказался серебряный бокал со следами вина и графин старого Клиросского. Хрустальный пузырь я трогать не стала, а вот бокал взяла в руки.

Ладонь на миг дрогнула. Я почувствовала себя сумасшедшей преследовательницей, маньячкой, которая крадется по следам своего кумира, выхватывая мельчайшие детали его жизни и получая от этого неземное удовольствие.

Наверно, так оно и было. Но стоило мне представить, что губы графа касались кромки этого бокала, как по желудку будто рассыпались колючие искры.

Я глубоко вздохнула, стараясь не думать о том, как это выглядит со стороны, а затем закрыла глаза и поднесла бокал ко рту.

Холодный металл не холодил кожу. Совсем напротив. Я чувствовала мягкие губы, видела перед собой удивительно затягивающие, какие-то таинственно-черные глаза. Такого насыщенного цвета, что сравнить их хотелось разве что с самым опасным и бездонным озером, в которое если упасть, то уже никогда не выплывешь.

– Чокнутая фанатичка, – выдохнула я, не открывая глаз, все еще держа у губ холодный бокал.

– Ты пьешь вино у меня в спальне или целуешь мое столовое серебро? – раздался из-за спины насмешливый голос, от которого все внутри у меня перевернулось, готовясь провалиться сквозь землю.

Я резко распахнула глаза и взглянула в сторону двери. Там, в проходе в спальню, стоял Кайл Шерье.

Граф улыбался и глядел на меня слегка вопросительно. Он, как всегда, великолепно выглядел, отчего я почувствовала себя еще более загнанной в ловушку. Теперь мне не только было стыдно, но еще и жарко.

Дорогой черный костюм на нем блестел редкой тканью. Верхние пуговицы белоснежной рубашки были расстегнуты до середины груди. На лацкане длинного распахнутого камзола красовалась вышитая ворона из красно-золотых ниток. Символ некромантии, о котором знала даже я.

– Так что? – повторил свой вопрос Кайл, вырывая меня из плена созерцания его прекрасной светлости.

Нужно было что-то ответить. Мысли стали разбегаться в голове, как крысы из склепа, в котором проводят ритуал воскрешения.

Предатели. Ни одной не осталось.

Если я прямо сейчас отвечу, что не позволила бы себе пить дорогущее вино своего хозяина, останется только первый вариант – я целовала бокал! А это уж, простите, совсем из ряда вон.

– Я… хотела попробовать вино, – ответила я быстро и донельзя нервно.

Граф, вопреки моим ожиданиям, не стал возмущаться, как сделал бы любой другой высокородный на его месте. Ведь служанка позволила себе такую вольность!

С каждым днем я все сильнее понимала, что Кайл был иным человеком. Что он отличался от других и поступал иначе. Однако и спускать мне подобную выходку он тоже явно не собирался.

Вместо ответа граф подошел ближе и, встав прямо напротив меня, медленно забрал бокал. Бросил в него короткий взгляд и улыбнулся.

Его мягкие губы растянулись, и мне ужасно захотелось до них дотронуться. Прямо так, рукой…

– И как, вкусное вино? – хмыкнув, спросил он, отставив пустую посуду, в которой вина не плескалось уже больше недели.

– О! Очень, – выдохнула я, приподнимая голову и глядя вверх, прямо ему в глаза.

Врать – так уж до конца. Оставалось надеяться, что он не заметил очевидного: бокал был совершенно сухим.

В этот момент улыбка медленно сползла с лица мужчины, и от его нового, совершенно не веселого взгляда все внутри у меня будто вспыхнуло. Черные глаза прожигали насквозь, и в их глубине мелькало нечто такое, что заставляло кровь приливать к щекам, стучать в висках набатом. Но о чем именно думал граф, я не догадывалась даже приблизительно, пока он не приказал повелительным, властным голосом:

– Сделай мне ванну. Сейчас…

И в его бархатистом тембре просквозило нечто такое, что заставило меня сильно нервничать.

“Это явно был не последний приказ на сегодня”, – подумала я и через некоторое время оказалась права.

Не осмелившись перечить графу, я подскочила, метнувшись к выходу из комнаты, как кот, которого застали за воровством сметаны. Кайл стоял прямо возле двери, и мимо него я пробегала особенно быстро, словно он – дракон, который может этого кота поймать и съесть.

Что ж, вероятно, отчасти так и было.

Впрочем, граф не стал меня задерживать. Пока я бегала за банщиками, которые набирали горячую воду в большую медную ванну, Кайл невозмутимо уселся за стол. Ему принесли обед, который сегодня все же пригодился.

Все это время граф делал вид, что я ему вовсе не интересна. Обычная прислуга, которую высокородные с детства привыкают не замечать. Словно предметы мебели.

Это немного успокоило меня, но и неожиданно неприятно кольнуло где-то в области груди. Легкое щемящее чувство, сжавшее сердце, мне совсем не понравилось, но я усиленно постаралась не обращать на него внимания. Не хватало мне влюбиться в своего хозяина. Вот было бы смешно!

Смешно…

Я стиснула зубы.

Приготовленная вода блестела в медной емкости так, словно была драгоценностью. Помешивая ее, я вдруг слегка расстроилась. Глубоко вздохнув, добавила пару капель розового масла в ванну, размышляя о том, что такая, как я, вообще никогда не смогла бы привлечь такого мужчину, как Кайл Шерье. Даже если моя внешность на некоторое время и заинтересовала его, то это не более чем удовлетворение сиюминутного интереса. Как, бывает, заинтересуешься новым блюдом, поданным к столу. Но стоит сделать пару укусов, как приходит чувство сытости.

Служанка не пара принцу. Это знает каждый дурак.

И, между прочим, это даже могло бы меня обрадовать. Мол, “эгегей, я просто буду делать свою работу, и больше ничего”. Ведь именно ради этого я сюда и шла. На деле же с каждой секундой я все больше и больше расстраивалась.

В итоге, когда все слуги исчезли из покоев графа, а я вышла из ванной комнаты, чтобы доложить о том, что все готово, Кайл уже не обедал. Более того, он даже не сидел за столом, а теперь стоял в шаге от двери комнаты. Поэтому, как только я дернула ручку на себя, сделав шаг вперед, едва не воткнулась в мощную грудь в рубашке с широкими рукавами.

– Ваша светлость?.. – пробубнила я, обращаясь к нему с легким удивлением. – Ваша ванна… она там…

Все слова внезапно перемешались. Кайл стоял всего в шаге от меня, и его взгляд снова был чересчур чувствительным, тяжелым.

Я громко сглотнула ком, застрявший в горле, и закончила:

– Ванна готова.

Хотела опустить голову, как приличная служанка. Но вместо этого, едва оторвавшись от колдовских черных глаз, скользнула взглядом по застывшему лицу с резко очерченным подбородком. По мускулистой шее, видневшейся из ворота рубашки, по широкой груди. Остановилась на поясе с бляшкой в форме серебристого ворона и на руках, по-хозяйски засунутых в карманы брюк.

Лишь затем я наконец окончательно опустила глаза, взявшись рассматривать завитушки на огромном круглом ковре.

Кайл молчал.

– Могу я идти? – спросила негромко, уже присматриваясь, как бы удрать побыстрее и выкинуть из головы очертания его округлых бицепсов и внушительных плеч, виднеющихся под тонкой тканью рубашки. А еще шеи с четкими ямками ключиц, которые на мою беду совершенно не скрывал его распахнутый ворот. Стоило лишь раз взглянуть на небольшие выступающие косточки, как кончики пальцев начинали нестерпимо зудеть.

Я ненормальная! Абсолютно точно ненормальная… А может, просто мазохистка.

– Раздевайся.

– Что?! – выдохнула я, не поверив своим ушам, когда Кайл так бесцеремонно вырвал меня из задумчивости. Я ошеломленно взглянула в глубокие черные глаза в ожидании ответа.

– Раздевайся, – хлестко повторил мужчина, и я поняла, что мне не послышалось.

– Но я… – пробубнила нервно, делая шаг назад.

Кайл шагнул мне навстречу и легко преодолел все разделяющее нас пространство.

– Не заставляй меня повторять трижды… – произнес он таким строгим, повелительным голосом, что по спине прокатилась волна дрожи.

В горле резко пересохло, потому что я вдруг поняла: его слова не предполагали отказа. Он смотрел на меня прямо и твердо. Будто испытующе.

И, по-хорошему, мне нужно было отказаться от его предложения так же твердо и уверенно.

Это ведь было предложение?..

Я уже открыла рот, чтобы так и сделать. Чтобы возмутиться подобной просьбе, затем развернуться и, гордо вскинув голову, выйти из комнаты.

Только вот стоило вновь взглянуть в затягивающую, будоражаще-порочную черноту его взгляда, как руки сами потянулись к пуговкам платья.

Одна петелька. Вторая…

Один удар сердца. Второй, третий, четвертый… Десятый.

Взгляд графа внезапно упал на мои руки. Он с цепким, напряженным интересом стал наблюдать, как я одну за другой освобождаю маленькие белые пуговицы серой рабочей формы служанок. Будто это было неким особым ритуалом, детали которого едва ли не смертельно важны.

От этого внимания меня бросило в жар. Пальцы дрожали, а в груди колотилось так быстро, что даже немного темнело в глазах.

Через одну бесконечно долгую минуту, в течение которой у меня пересохло в горле, а сердце вот-вот грозило разорваться от перенапряжения, платье упало на пол, оставив меня в одной нижней сорочке, под которой не было ничего.

Я опустила руки по швам и снова несмело посмотрела на графа. Меня жег стыд.

Взгляд Кайла скользил по тонкой ткани, сквозь которую торчали твердые, вставшие от нервного возбуждения соски. Опускался ниже, и тогда я боялась, что сорочка слишком короткая.

– Дальше, – отрывисто проговорил он, и от его голоса, в котором проскользнула такая жгучая хрипотца, я едва не подавилась воздухом.

В ту же секунду резко подняла руки, схватившись за ткань, и сбросила последнюю одежду долой, оставшись абсолютно голой.

А дальше к щекам прилил почти нестерпимый жар. И это был не стыд.

То, что сжигало меня теперь под голодным, ласкающим взглядом Кайла Шерье, вряд ли можно было с чистой душой назвать стыдом. Это было нечто большее. Нечто настолько горячее, разрывающее изнутри, что противиться ему оказалось просто невозможно.

Граф разглядывал меня с таким откровенным темным восхищением, что дыхание сбивалось в груди. Пульс зашкаливал, а…

Темные боги…

Между ног становилось влажно.

Что со мной не так, раз стоит ему лишь посмотреть на меня, как кожа начинает гореть? На ней словно загораются следы. Мне казалось, что я чувствую внимание графа, будто это прикосновение. Словно он не смотрит, а трогает меня.

Вот его взгляд скользнул по шее, медленно опустился на грудь, обвел ареолу и потемнел. В ответ на это под кожей будто рассыпались искры, грудь покрылась мурашками. А маленький сосок увеличился и затвердел.

Взгляд графа опустился ниже, и я почувствовала, словно по моему животу движется кончик гусиного пера. Вот он медленно обвел по кругу пупок, а затем остановился возле темного треугольничка в самом низу.

Мгновение – и мужчина резко поднял взгляд, снова посмотрев мне прямо в глаза. Только на этот раз его черные радужки словно были еще темнее, хотя, казалось бы, это невозможно.

– Ложись в ванну, – отрывисто скомандовал граф, коснувшись одной рукой пряжки ремня.

– Но…

Я хотела что-то сказать. Хоть что-нибудь. Может быть, попытаться вновь поспорить, противоречить. Конечно, когда стоишь напротив мужчины полностью обнаженная, вероятно, спорить о чем-то уже бессмысленно. Но дурацкое желание быть здесь и не быть одновременно разрывало меня на части, не давая возможности мыслить здраво.

Однако в любом случае Кайл не дал мне договорить.

Он не стал обрывать, снова приказывать или ругать меня за лишние вопросы. Он просто покачал головой, не сводя с меня жгучего, утягивающего в свою глубину взгляда.

И я замолчала. Повернулась к нему спиной и шагнула обратно. Остановилась перед медной ванной, громко сглотнула и снова посмотрела на графа.

Он расстегнул ремень и, все еще глядя на меня, начал расстегивать рубашку.

Я набрала в легкие побольше воздуха, словно собиралась нырнуть на дно бездны. Подняла ногу и поставила в теплую, почти горячую ванну.

Затем вторая нога очутилась там же, и я полностью погрузилась в мягкую ароматную воду.

Признаться, это было великолепное чувство. По спине пробежала волна мурашек, щекоча волоски на затылке, теряясь где-то в подмышках, на ребрах и между бедрами. Вода слегка обжигала кожу и заставляла кровь приливать ко всем стратегически важным местам.

Пока я приходила в себя от удовольствия, Кайл успел раздеться. Полностью.

Когда я вновь посмотрела на него, он уже неторопливо подходил ко мне, ничуть не стесняясь собственной наготы.

Стеснялась я. Когда скользнула взглядом по распущенным черным волосам, обнаженному торсу, бугрящемуся внушительными мышцами, и по невероятно крупному мужскому достоинству, давно готовому к тому, к чему я была вовсе не готова.

К щекам прилила краска, внизу живота дернула горячая пульсация.

А Кайл тем временем неторопливо залез в ванну, выплеснув из нее внушительное количество воды и не обратив на это ни капли внимания.

Он лег напротив меня. Вот только чтобы уместиться нам вдвоем, мне пришлось… раздвинуть ноги и поднять их к его подмышкам.

Это было до того остро, чувствительно, порочно и неправильно, что я едва дышала.

Я. В ванне. Со своим хозяином.

А он… обхватил руками мою ногу и начал неторопливо массировать!

Я резко выдохнула, чувствуя, что прикосновения графа приручают меня, как ласка – домашнего кота. От движений сильных пальцев по всему телу проходила горячая дрожь, а кровь начинала двигаться быстрее. В какой-то момент захотелось закрыть глаза и простонать что-то вроде:

– Я вся ваша, Кайл Шерье…

Но вместо этого я запрокинула голову на ванну, прикусила губу и стала молча наслаждаться моментом. Какой смысл терзаться мыслями о неправильности ситуации, если я уже абсолютно голая и лежу рядом с таким же обнаженным мужчиной? Тем более с мужчиной, который имеет право мне приказывать.

В какой-то момент Кайл взял с полки рядом флакончик с чем-то жидким и очень вкусно пахнувшим, распределил по рукам и вновь коснулся меня. Его пальцы заскользили по мне с еще большей легкостью, чем прежде, и стало ясно, что граф решил меня намылить.

Я распахнула глаза, наблюдая, как поднимается белая пена от его мягких, настойчивых прикосновений. Тяжелое дыхание срывалось с губ, когда Кайл круговыми движениями приятно-скользких рук стал подниматься вверх по моей ноге.

Сперва лодыжка, затем икра, бедро, выступающее над водой. А затем руки мужчины опустились в горячую ванну, продолжая массировать меня дальше.

Затекшие после долгого рабочего дня мышцы просто пели под пальцами мужчины. А нервные окончания воспринимали этот массаж как самую интимную ласку, пуская по моему телу разряд за разрядом.

Сложно было от такого отказаться.

Между ног требовательно ныло.

Когда Кайл подобрался к темному треугольничку внизу живота, пока еще не касаясь его, я вся подобралась. Кровь застучала в ушах.

Я посмотрела на мужчину и встретилась с его темными, пронзительными глазами.

Мне хотелось что-то сказать, но я не знала что. Тело так сильно жаждало его прикосновений, что становилось дурно. Голова начинала кружиться, и я боялась, что до крови прикушу губу, так сильно и эффектно подействовал на меня массаж.

Но я все еще помнила, что хотела не допускать между нами опасных отношений, которые могут привести к моему увольнению. Вероятно, трепыхаться было уже поздновато, и все же я напрягла ноги и слегка отодвинулась от графа, заставив воду жалобно качнуться и снова выплеснуться через край.

– Ты боишься? – прошептал Кайл и осторожно скользнул пальцем по мягким складочкам у меня между бедер. Всего один раз, и вновь убрал руку.

Будто проверял.

Я не смогла сдержаться и резко втянула носом воздух.

Это движение, само собой, не укрылось от мужчины.

– Боишься, – кивнул он.

– Я девственница, – ответила я тихо, отчаянно краснея.

Кайл приподнял бровь. В его глазах плескалось железное спокойствие и даже как будто понимание. Но настолько эта смесь выглядела порочной на его лице, что я не могла остановиться краснеть.

И хотеть его…

– Но ты же понимаешь, что я все равно уже не отпущу тебя? – спросил он негромко, и от его жгучего, мрачно-обещающего голоса у меня внутри словно провели раскаленной кисточкой. Мазнули по ребрам, обожгли легкие, а затем уронили ее в низ живота, оставив там сводить меня с ума.

– Не отпустите? – переспросила я затравленно, одновременно ощущая дурацкую дрожь предвкушения.

Неправильно, это все так неправильно!

Но так желанно…

После моего вопроса на губах Кайла проскользнула улыбка.

– У тебя был шанс уйти, когда Вилберн забрасывал тебя работой. Теперь шанса больше нет, малышка.

– Так вы обо всем знали? – выдохнула Ниара.

Он покачал головой, и его взгляд на миг опасно потемнел.

– Только о том, что у тебя не должно было оказаться лишнего времени на прогулки по замку. А то, что Вилберн… В общем, мне жаль, что такой человек оказался на моей службе.

Он вдруг протянул руку, как бы предлагая мне взять ее.

Я с опаской посмотрела на влажную смуглую ладонь и коснулась ее.

Уголки губ Кайла дрогнули, но так и не превратились в настоящую улыбку. Граф выглядел все так же опасно и притягательно одновременно.

Он сомкнул пальцы на моей ладони и мягко потянул, вынуждая меня выбраться из воды и поменять позу.

Когда прохладный воздух коснулся обнаженного влажного тела, мурашки пробежали по спине, ребрам, животу. Грудь подобралась и набухла, ареолы предательски съежились, демонстрируя крупные вишенки сосков, на которые тут же упал мужской взгляд.

Жар ударил в голову, а в следующий миг я оказалась лежащей на графе.

Грудью на обнаженной груди, животом на животе. И в бедра мне недвусмысленно упиралось гладкое, твердое, как камень, мужское желание.

Я сдавленно вздохнула, и Кайл будто поймал этот звук, коснулся большим пальцем моих распахнутых губ, проводя по ним вдоль и замирая у самого чувствительного уголка.

Это было так странно. Он не целовал меня, но ощущения были очень схожими, и потому этот жест мгновенно отозвался пульсацией внизу живота.

Я смотрела на графа широко распахнутыми глазами, и, боюсь, в них слишком хорошо читались все мои мысли. Восхищение, страсть, все то недоверчивое удовольствие, что я испытывала рядом с ним.

– Ты такая красивая, ты знаешь об этом? – мягко проговорил он, опуская руку с моих губ вниз. Скользя по шее, накрывая левую грудь и перекатывая сосок между большим и указательным пальцами.

Дыхание на секунду застряло в груди от короткого спазма, прокатившегося по всему телу и исчезнувшего между бедер.

Мне нравился его голос, нравилось то, что он говорил, хотя я прекрасно отдавала себе отчет в том, что, скорее всего, все это ложь. Мужчины часто говорят женщинам то, что они хотят услышать. Но сейчас для меня это почему-то потеряло всякое значение. Мне было просто хорошо от его близости, от его жгучих прикосновений.

Я чувствовала себя слабой, потому что, как кошка, была готова выпрашивать его ласку и ради нее соглашаться на ложь, несмотря на собственные принципы. Может быть, это значило, что я влюбилась?

Я боялась об этом думать. Предпочитала закрыть глаза и представить, что живу здесь и сейчас.

Так и не дождавшись моего ответа, Кайл склонился к моим губам и нежно прихватил нижнюю. Затем верхнюю. А после мягко, но властно накрыл мой рот, по-хозяйски распахнув его и проникнув внутрь горячим языком.

Одновременно с этим его рука скользнула еще ниже, обводя по кругу пупок и вдруг накрыв ладонью холмик внизу живота.

Я резко втянула ртом воздух, потому что от одного его легкого прикосновения меня будто прошила молния. Оказалось, что мое тело так давно ждало этого, что от едва заметного ощущения тяжести мужской руки напряжение стало нарастать в разы быстрее.

Дыхание стало коротким и отрывистым. Я сжала колени, вдруг потеревшись о его ладонь и тихо что-то простонав.

На губах Кайла появилась едва уловимая порочная улыбка.

– Я тебе нравлюсь? – вдруг спросил он.

И я просто призналась:

– Да… Очень нравитесь.

В этот момент мне было невероятно сложно представить, как вообще можно солгать. Ему.

Кайл больше не улыбался. Он снова поцеловал меня, но на этот раз гораздо сильнее. Более страстно, более глубоко. Будто его удовлетворило то, что он услышал.

А затем его рука там, внизу, вдруг исчезла, заставив меня разочарованно выдохнуть. Однако уже через мгновение он коснулся моей ладони, скромно лежавшей на его груди, провел ею по своей коже, отпечатывая у меня в памяти рельеф кубиков пресса, тугие завитки внизу живота и… твердый член, который он заставил меня обхватить, накрыв сверху своей кистью.

Я задержала дыхание, отчаянно краснея. Распахнула глаза, встретившись с его темным, засасывающим в свою глубину взглядом.

Уголки губ Кайла дернулись вверх, но он все еще не улыбался. Скорее… был доволен тем, что видел. Затем он сжал сильнее мою руку, заставляя плотнее обхватить его горячую плоть, и провел вверх-вниз.

На миг его ресницы дрогнули, а воздух резко покинул легкие. Кайл закрыл глаза и повторил медленное движение, через пару секунд запрокинув голову назад. Его грудная клетка начала двигаться быстрее, дыхание стало глубже, но отрывистей. Губы приоткрылись, и мне жутко захотелось прильнуть к ним, накрыть его рот своим, почувствовать, как его рваное дыхание входит в меня.

Мне невероятно понравилось это ощущение. От вида того удовольствия, что читалось на лице графа, внизу живота все скрутилось в раскаленную, напряженную до предела спираль. Она пульсировала и ныла, требуя больше и больше. Усиливая голод и делая его запредельным.

В какой-то момент Кайл отпустил мою руку, и я стала двигать кистью сама. Бархатная кожа с рисунком вен ласкала ладонь, мне нравилось касаться его вот так, пошло, страстно, жадно. Ловить его хриплые стоны, срывающиеся с губ. Чувствовать, что его удовольствие – в моих руках. Чувствовать, что прямо сейчас он весь – мой.

От дикого пряного возбуждения голова начала кружиться. Мне было мало. В этот момент я не думала о том, чтобы самой получить удовлетворение, хотя от напряжения у меня перед глазами уже расцветали разноцветные круги. Я думала лишь о том, что хочу вновь и вновь видеть его вот таким, как сейчас. Хочу, чтобы он вздрагивал от желания в моих руках, до скрипа сжимая ручки медной ванны. Хочу, чтобы думал обо мне.