Возрождение. Как достать любимую со звезд

– Ура-а-а! – загремели восторженные динамики. – Архимед вернулся!

– Снова вернулся. И сколь мне еще возвращаться, – удивленно произнес он. – Ну вернулся с планеты, так зачем целоваться. Мы с тобой вместе были там. Тем более позорно бежали.

– Ты вернулся с того света. Я еле успел запустить гибук, и он уже реанимировал тебя.

– А как же Хакер? Он что, опочивать изволил.

– Гибук твою мать! Мы его потеряли, он…

– Где?! – гнев вырвался из груди Архимеда. – Чем вы тут занимались?

– Мы собирали спутники, – залепетали девчонки. – А он полез в трюм их принимать, как вдруг ты прислал сообщение о срочном поиске в словаре Слова, мы переключились…

– Все одновременно, весь гексобайтовый мозг на одно слово! – возмущениям Архи не было предела. – Кстати, вы его нашли?

– Хакера?

– Слово-о! Дуры!

– Не-а.

Далее с краткими выражениями Архимед побежал по ангару. – Выключите гравитацию! Летать быстрее получится.

– Последний спутник слева от тебя вверху. Там запись его слов оборвалась, – Тёмыч, соединившись с Темой-2, полноценно приступил к своим обязанностям – следить, подсматривать и докладывать…

Через тридцать секунд Хакер был найден и разупакован.

– Срочно в анабиозную кабину! Его мозг еще жив, тело подлежит восстановлению, – скомандовал Тёмыч. – Там он будет в безопасности, и можно будет провести полное обследование. Далее будущее покажет.

Оттолкнувшись от потолка, Архимед с Хакером на плечах пересек весь трюм и угодил прямиком в лифт. Пять этажей пролетели за секунды, далее полет по коридору, и Хакер, как полагается лидеру революции, занял почетное место в стеклянном «гробу» мавзолея анабиозных кабин.

– Что там на планете? – после спешного «бальзамирования» спросил Архимед. – Что Тёма-3 говорит?

– А-а ты почем знаешь о нем? – выпученными глазами засветился монитор.

– Ты сам говорил, что не бывает компьютеров без вируса.

– Планета молчит. Более того, она обесточена, вероятно, что революция победила. Без энергии нет искусственного интеллекта. Хотя заряда батарей должно хватить ему на сутки…

– Глайдер заряди, я возвращаюсь к ним. Я должен завершить начатое дело, они в нас верили, – с грустью произнес Архимед. – Я понимаю, что я единственный человек на корабле и без меня он не улетит, но бросить цыплят под градом в открытой корзине – это слишком не по-человечески.

– Это так абстрактно выразилась про повстанцев Маркиза, объяснил Тёма, глядя на удивленные и непонимающие взгляды девчонок, добавил. – Никуда ты не полетишь.

Глайдер поврежден гравикарами на планете и лопастью от вентилятора в ангаре, которая въехала аккурат в аккумуляторный отсек, слава богу, не рвануло.

– Тогда чем можем помочь отсюда? – скупая слеза выступила на его глазах.

– Палить из пушки не знаем куда, уже вечереет, видеотелескопы и тучи не дают картинки. Одно успокаивает

– это до сих пор отсутствие электрических огней и радиосигналов трансляторов.

– Смотри! – закричала Софья. – Там огни! И это от костра, и в самом центре Столицы. Повстанцы празднуют победу!

– Да, вероятность огромная, – подтвердил Тёма. – Костры заполнили весь проспект, и там есть беспорядочное факельное шествие.

– Это – Слово! – улыбнулся Архимед. – Только оно смогло остановить неминуемый провал операции, – подумав, добавил. – Или Тёма-3?

– Тёма-3 ушел на свалку истории, так и не проявив себя, – голос Тёмыча дрогнул. – Он покоится на дне колодца, куда Человечество сбрасывает все ненужное.

– Но он достойно сражался, – хотел подбодрить Аримед.

– Это все, что он смог сделать для людей. Это по собственной воле, – вздохнув, добавил. – И что вы за люди такие? Когда вам создают лучшие условия, вы бунтуете, а когда вы добиваетесь отмены Этого, вы крушите все и сами занимаетесь развратом. Где логика?

– Делать по собственному желанию.

– Но более 80 % проживают в резервациях и не хотят уходить из них, они теперь обиженны. Как горстка людей может решать за них лишать собственного желания?

– Они не видели другой жизни, не с чем сравнивать, – произнесла Софа. – Это как попугай в клетке рожденный, ему хорошо, его кормят, лелеют, но выпусти в джунгли, в родную стихию, захотил ли вернутся? В ней можно не только счастливо жить, но умирать в муках, все зависит от хозяина.

– В отличие от благоустроенных резерваций, с постоянным весельем, после праздничной шалости у нас наступает похмелье, которое заставляет задуматься о жизни, – сказал Архимед. – Я это на своей шкуре ощутил, и не раз. Да и оставь всех в резервации, наш вид исчезнет.

– А это что? – прервал наш разговор Софья.

Вдалеке в восходящих лучах нейтронной звезды, еле заметно ионизируя атмосферу и магнитосферу, вместе взятые, с Клондайка выходил зеленоватый луч и исчезал в космосе.

– Похоже на энергетический луч передающей энергостанции, – охарактеризовал Тёмыч. – И он очень мощный, подходит для питания станций.

– Значит, мы чего-то упустили, – встревоженно произнес Архимед. – Давай к нему, если он не опасен для корабля.

– Защита корабля способна отразить и боевой луч такой мощности, наверно, поэтому и не ударили Лидеры по нам. Хотя звездолет в это время был на обратной стороне планеты по отношению к станции.

Десять минут маневров, и мы зависли на геостационарной орбите возле луча. Он даже не шелохнулся, продолжал выдавать мощь в космическое пространство. Тёмыч вычислил координаты его направления и поверг всех в шок – на другом конце луча висела военная станция.

– «Питон» заглатывает добычу, – произнес Тёма.

– И что? Мы сможем его одолеть? Оружия у нас небогато.

– Мы для него космическая пыль. Если наберет силы, хотя он уже ее получил достаточно, чтоб уничтожить нас и всех на планете.

– Срочно перекрывай луч кораблем! – скомандовала Софья.

– А и то правда! Умничка, она нам самим нужна для гиперпрыжков.

– Это как? – удивился Архимед. – Ты говорил, что энергии корабля хватает на два хороших прыжка, два мелких сделали, еще один – обратно на Землю.

– Нам придется делать целых семь, но маленьких. Ты у нас один человек, и дальность прыжка сократилась на сто сорок световых лет. Придется прыгать по соседним звездам и подбираться к Солнцу с обратной стороны, там сейчас Альфа Центавра.

– Так ты предлагаешь выразить большую благодарность Лидерам о своевременной гуманитарной помощи, – улыбнулся я.

– Можно, да некому, планета молчит по-прежнему, луч выдает энергию на автомате. И еще нам на утешение звездолет перекрыл его, а он, моргнув, продолжил выдавать энергию. Видимо, ему безразлично, станция или корабль.

– Ну хоть одна приятная весть. Будем висеть, пока не помешают, жаль глайдера, помочь бы белорускам, да и на Землю садиться придется кораблем, что ты говорил, нежелательно, повреждена навигация в Тибете.

– Для посадки есть еще парочка в резерве, правда, пока код не взломал, хотя на Земле осталась пара, можно вызвать по радиосвязи, – проговорился Тёма. – Ну а помощь им, наверно, не нужна, только Нагара можно было бы забрать да и похоронить с почестями на Родине.

– Здесь ему почестей будет намного больше, – всхлипнув, произнесла София. – Его родина здесь – Африка просто место без его племени.

Провисев день на луче, мы получили полные баки, далее пришлось отражать зеркалом в космос, чтоб не досталось врагу. Ионизируя стратосферу, мы переписывались с планетой, они ночью зажигали огни в виде электронного табло, закрывая отдельные участки костра, изменяя буквы. За ночь им получалось написать по десятку слов. Можно было бы присесть на корабле, но были опасения, вдруг есть выжившие роботы, и главное, нельзя было сниматься с луча.

«Как вы?»

«Победа!»

«Сесть не можем» «Мы на Землю, до встречи»

«Земле привет»

«Приготовьтесь» «К вам летит военная стация»

«Питон?»

«Да» «Не зажигайте свет» «Мы разберемся с ним позже»

«Удачи, мы выстоим» «Спасибо за Революцию»

Последние слова были растянуты на весь проспект, и люди одновременно через пять секунд закрывали и открывали его. Под утро мы догадались спросить их, что это было за Слово, но костры уже потухли. И на седьмой день к нам наведались гости. Прилетел разведбот, покружился возле и улетел, но вдруг вернулся и завис на луче, отклоненном нашим энергополем в сторону от «Питона», затем исчез. Пока мы обдумывали, что это было, на радаре Тёмыч засек две эскадры истребителей.

– Пора уходить, через день они будут у нас, – сообщил Тёма.

– Запускай генераторы и будем ждать до последней минуты. Энергия не должна попасть на станцию, – строго произнес Архимед. – Мы не смогли до конца довести революцию, так попробуем предотвратить уничтожение из космоса. Кстати, а их истребители могут садиться на планету?

– Да, это те же глайдеры, только с усиленными щитами и программами уничтожения. Ну раз Лидеры их не кормили энергией, то, по всей видимости, станция во власти вируса– разрушителя.

– Прискорбно, все одно готовь все, что есть, для отражения атаки. Станция сама, по-видимому, опаздывает?

– Максимум один день для него подпитки мало, то, что он успел получить, чтоб запустить коллайдер на полную мощь, еще часть энергии ушла на истребители. Вовремя мы перекрыли луч, кстати, он слабеет.

– Значит, и флаг нам в руки, висеть до последнего.

По подсказке Софьи о применении черной дыры как оружии Тёмыч перенастроил маршевые двигатели на частоту магнитного поля планеты, и когда истребители были в часе полета, коллайдер выдал черную мини-дыру в их направлении. Маршевые двигатели взревели и, словно из рогатки, запустили ее на субсветовой скорости. Эскадра исчезла, слившись в единую точку вместе с пространством– временем, затем вообще растаяла, от второй эскадры осталось два истребителя без защиты, их мы притянули к себе гравитационным лучом, благо они не успели снизить скорость, но и удержать возле себя не смогли, да и не пытались. Они прямиком вошли в плотные слои атмосферы, словно болиды.

– Думаю, они не причинят вреда населению, – задумчиво произнес Тёмыч. – Тем более на их борт успели приземлиться Тёма-4 и Тёма-5.

Мы все дружно рассмеялись.

– Может, тогда зря мы всех утопили в ЧД?

– Не-а-а, – протяжно произнес Тёма. – У них общая защита, а поодиночке они, как голые бабы.

– Э-э, – весело возмутились девчонки. – Мы и такими сможем уморить, или утомить, кому как нравится.

– Кх, кх, – Тёмыч призавис и зашелся кашлем.

Удар мощного энергополя сотряс «Азимова», затем еще и еще.

– Тикаем! – закричал Архимед. – Такое мы не выдержим.

– Есть капитан. Курс на проксиму Лука. Готовность – пять минут.

Корабль медленно поворачивался на 180 градусов. Еще пару ударов по корпусу – и вспыхнул фейерверк в рубке. Мониторы, датчики заплясали в бешеном танце.

– Давай, дуй прямо на Землю, она, кажись, уже по курсу.

– Но ты один и твой прыжок будет равен максимум в сто сорок пять световых лет.

– По-другому не получится, или мы прыгнем сейчас, или у нас не останется энергии на прыжки, – Архимед ткнул пальцем в индикатор мощности конденсаторов питания. – Все уходит на защиту.

– После первого прыжка мы можем попробовать подпитаться от звезды и так далее, – сопротивлялся Тёма.

– Нет, это будет очень долго. Ты говорил, что на «Гагарине» был уником, так меня также считают таковым. Есть у меня мыслишка. Давай, рули на Землю, пока далеко не сошли с линии прыжка.

– Пусть будет по-твоему. Уникум. Если не допрыгнешь, звездолет прибудет на Землю через 10541 год.

– Враз к спасению Человечества успеет, еще на поиски другой планеты время останется, – черным юмором отозвался Архимед.

– Сто веков в соседстве с железным дровосеком! – нарочито воскликнула Софья. – Архимедик ты уж посторайся.

– Как хорошо бы знать это Слово, – задумчиво произнес Архимед.

– Оно действует на роботов и выгравировано на кристалле памяти, а у Питона просто программы, их можно писать и переписывать. Хотя кристаллы тогда создавали на Земле.

Еще три удара обрушились на звездолет. Третий был не такой, особенный. От него корабль не дрожал, корпус вспыхнул алым светом и раскалился до оранжевого цвета, но на все выступающие агрегаты никак не подействовало. Перегрев корпуса привел к ослаблению всех механизмов, часть просто заклинило, вторая требовала максимального охлаждения.

– Термальный луч, он настроен в резонанс к корпусу. Еще парочку таких, и мы сваримся вкрутую, а звездолетик, остыв, продолжит службу на пользу военной базе. В совокупности с «Питоном» они смогут прыгать по всей Вселенной.

– Хватит наводить ужас и мрак. Давай лучше последний отсчет перед прыжком. Кстати, у меня есть мысль о дальности полетов.

– Если тебя это подбодрит, то слушай, – съехидничал Тёма. – 185 секунд, 184, 183, 182, 181. Продолжать?

– Продолжайте, продолжайте, – бодряще произнес Архимед. – А я порассуждаю о теории прыжка. Итак, дальность прыжка зависит не от количества человек, хотя это немаловажно, а от силы духа дирижера. А конкретнее – от его светлой Души. Поэтому «Гагарин» так улетел далеко, что нет у него обратного пути, энергия ушла вся из накопительных конденсаторов, и когда звездолет материализовался, то он просто был без жизнеобеспечения. Душа во время прыжка питается этой энергией. Я чувствовал эту мощь каждой клеткой. А бежать или ехать на машине, разницы нет, там все проще, куда думаешь, туда и направляешься. Как мне кажется, чем дальше смотришь вперед, а не под ноги, тем дольше летишь, струны сами выравниваются, если не смотреть на них. Ну, если че, София поддержит, как в прошлый раз.

– Чего?! – глаза у Софии округлились.

Но очередной удар отвлек от размышлений. На мониторе появились десятки космических торпед.

– А ты говорил, что звездолет ему нужен! – воскликнул я.

– Эти ракеты выбьют энергию с экрана и слегка подрихтуют обшивку. Он знает все! Сколь энергии нам надо для прыжка и сколь энергии выбивает тот или иной снаряд, – через паузу, произнес. – Это наша смерть.

– Тёмыч, запусти в него противоядие Вируса. Когда вернемся, Адмирал станции поадекватнее будет, возможно, лучше Василия на Агате, а если не вернемся, то на планете спокойнее будет.

– Согласен с тобой, но это потребует солидный кусок энергии, чтоб пробить его защиту на необходимых 5 %.

– Все одно отправляй, с вирусом он точно нападет на Землю, овладев «Азимовым», а так есть надежда.

Из невзрачной антенны вышел тонкий дезинтеграционный луч, словно игла шприца, пронизывая защиту станции, ослабленный, ударяясь о корпус, вызвал вибрацию в радиоволновом диапазоне, доставив сжатой программой лечебный раствор, вводя больному через кожу.

Град торпед обрушился на звездолет, мелкие вспышки, словно искорки, запрыгали каплями дождя по корпусу. На мониторе топливная батарейка медленно уменьшалась в размере.

«10, 9, 8, 7, 6, 5, 4…»

– Бесполезно, энергии на прыжок… – не успел договорить Тёма, как чернота накрыла этот мир.

Родная Солнечная система

– Привет, Андромеда, – произнесла странная София, возникшая из ниоткуда.

– Приветик, а говорила, что не поможешь, – произнес я, расплываясь в улыбке.

– Я тебе? С какой стати.

– Ты спасаешь меня и себя заодно, не так ли?

– Возможно, возможно, – задумчиво ответила она. – Так что ж не спешим, еле ноги переставляем, словно в ластах.

– Тогда догоняй, – крикнул Архимед. – Я забыл, как ты меня назвала?

– Андромеда.

– Прикольно. А че ты такая, ну такая голая?

– У нас все такие, – удивленно произнесла она. – Иногда ношу набедренную повязку, когда гистамины одолевают.

– Ты словно не родная, не отсюда. Так чудно говоришь, пискляво, наверно, и мой голос странный в этом мире.

Увлекшись странным разговором, они стремительно бежали по канатам мироздания, их веселые голоса наложившись на струны разносились в разные стороны, передавая за сотни тысяч световых лет мелодичное звучание оркестра маленькой, но доброй человеческой души. Не подозревая о том, что в местрах скопления «шестеренок» они приводили в резонанс отдельные маленькие сгустки энергии, что могло повлиять на зарождения новой жизни, пусть и микробной.

На пути возник клубок ниток, величиной с пятиэтажный дом, при приближении к нему он превратился в шарообразного ежа. Все канаты устремились к нему, как не прыгали в стороны, он зловеще засасывал нас. Приложив немало усилий, мы все же смогли обогнуть его. То я, то София, перескочив на соседние струны, перетягивали друг дружку. Но сила клубка неизбежно втягивала в себя, канаты сжимались к центру и слипались воедино. И мы уже, не сопротивляясь, прижались телами.

Жаром звезд обдало нас, мы зависли на мгновение, наши веревки-дорожки от скорости перемещения слились в единый канат, который, наращивая скорость, превратился в гладкую леску без узелков и уносил прочь от клубка шипящих змей. Нагромождения струн, поворотов, заломов и поперечных канатов исчезли, лишь темный космос без звезд и белая линия в бесконечность. Жар становился невыносимым, мы стали сливаться воедино, сначала руки вошли друг в друга, кисти исчезли, локти, предплечья, ее остроконечная грудь дотронулась до моей, и мы испугались нашего исчезновения, разомкнули объятья.

Я стоял голый, смущенный своим видом, мы прыснули смехом, и вновь появились канаты. Такие знакомые и родные, оказывается, и такие есть. Ее дорога резко ушла вбок.

– Я живу рядом, вот здесь, – махнула рукой в сторону. – Может, зайдешь? Только одежды не надевай, у нас не принято, намокнут – и утонешь.

Я замешкался, и все исчезло. Лишь эхо донесло до меня: – Заходи, не стесняйся! Ты прекрасен!

. . .

А что за ЧД была у нас на пути? – с таких слов начал разговор Архимед после материализации.

– Какое ЧД? – вставились в меня виртуалки.

– Черная дыра. Я чуть успел ее оббежать, она появилась еще в самом начале пути, крохотный шарик, но такую гору создал передо мной, что чуть вскарабкался, если бы София не подала руку, то хрэн бы выбрался.

– Я-а-а?!

– Ты-ы, – передразнил ее. – Неужто не помнишь, как голая бегала и меня стращала.

– Я-а-а?!

– Да ты, ты и еще раз ты, – взбесившись, произнес я. – Мы чуть не совокупились по дороге.

– Мы-ы-ы?! – ее глаза еще больше округлись и челюсть, наверно, вышла из суставов.

– Все, меня это достало. Тёма, проверь ее своим антивирусником, а то она, наверно, набралась их, что собака блох, – повеселев, добавил. – Не от тебя ли?

– Я сам боюсь такого соседства, перебирайся ты лучше в свой гибук от греха подальше, – поддержал тон Тёмыч. – А не то могут и терминатики пойти, хватит мне с клонами разбираться.

– Да вы что? В своем уме! – удивление и гнев вылились из динамиков гибука. Представ перед нами девой из античности в окружении бури и шквалистых ветров.

– Я тебе верю, успокойся, но факт остается фактом. Мы были вместе, точнее не с тобой, а с Софией…

– Я свидетельствую, присягая на библии, – раздался слабый голос из динамиков.

– Хакер? – все встрепенулись. – Жив, бедняжка! Воскрес!

– Можно мне вылезти из саркофага, а то руки и ноги затекли, совсем не чувствую их.

– Вот с этим придется повременить, – огорчил его Тёма. – У тебя пока нет ног, они просто существуют, но нервная система нарушена из-за разгерметизации скафандра, восстановление займет немного больше времени, чем оживление.

– Ладно, но мысленно могу хоть кнопки тыкать? А то снова умру от скуки, – тяжело вздохнул аппаратом искусственного дыхания.

– Это мы устроим, программки подберем.

– Стоп, оживление хорошо и приятная вещь. Но можно вернемся к исходному разговору, – прервал Архимед. – Ведь мы с Софией по струнам бежали и в прошлый раз.

– Мы?! – снова округлились ее глаза.

– Опять заело, Тёма…

– Я повторяю. Что видел Софию в гипере, как сейчас из галотрансфера, – настойчивым голосом прервал наши распри Хакер. – Я сам там был, стоял на дирижерском пьедестале вместо Нагара, а пальцами левой ноги печатал партитуру пространства. Как вдруг возникла обнаженная фея, взяла за руку Архимеда и… когда они производили слияния, струны словно взбесились. Они выстроились ровной дорожкой, усыпанной лепестками роз. Скорость передвижения достигла скорости света. Представляете! Скорости света в гипере, где нет времени! Это нонсенс. Но это принесло свои плоды, мы оказались здесь, не растеряв ни одной капли энергии.

– Точно! – вскричал Тёмыч, только сейчас догадался проверить баки. – На вашей любви в гипере мы смогли преодолеть 240 световых лет, сохранив крохи энергии, оставшиеся от создания ЧД. На этом остатке нам не суждено было выйти из гипера раньше 240 лет.

– И где мы сейчас?

– Мы вышли из перехода вблизи Юпитера. Скорость – 2,3 км/час по отношению к планете. Угловое склонение к орбите – 15о…

– Давай курс на Землю, диспетчер нашелся, – перебил я Тёмыча.

– До Земли 740 миллионов километров, с нашей скоростью время прибытия в точку назначения – десять лет двадцать дней, о секундах помолчу.

– Сикоко, сикоко? – поперхнулась Софья.

– Сдурел!

– Наличие энергии на борту лайнера «Айзек Азимов» – три целых двести тридцать шесть тысячных процента. Данной энергии хватит на небольшое ускорение и для торможения, изменения траектории полета. Также один процент уйдет на маневр поднятия корабля выше пояса астероидов в целях безопасности, что удлинит наш маршрут на десяток миллионов километров. Отразить их вероятную встречу мы не сможем, даже мелочь.

– Обалдеть! Гибук твою мать! – Архимед не смог сдержать эмоции. – Если бы не твои огромные груди с острыми сосками, впившиеся мне в тело, – он взглянул на Софию. – Я уже перешагнул через Солнце прямо к Земле. Я видел ее в одном шаге, она такая…

– Ха-ха, – рассмеялся Тёма. – Как ты можешь ее видеть в гипере.

– Отчего же, каждое материальное тело в гипере выглядит, как ты говорил, разнообразием преобразованных струн. Вот и ЧД на пути, словно морской еж, а Солнце – красивый шар из колечек, планеты в основном шестеренки, только размеры объектов почему-то одинаковы, не более десяти метров в диаметре.

– Погодь, я проверил данные, какая дыра на пути? – вновь возмутился Тёма. – В расчетах все верно, ее нет на картах. Да еще вблизи Рассвета. Мы бы ее ощутили и в первый раз.

– Черная такая! Я с трудом выбрался из нее за восемьсот семьдесят лет, то есть шагов…

– Сколько? Так на Земле уже никого нет знакомого? – слезы брызнули из глаз виртуалки.

– …И вернул корабль в наше время.

– А че ты не состарился, не распался в прах? Может, ты уже дух?

– Для теплокровного существа прошло всего пять минут восемьдесят секунд. А для виртуальных девиц это просто временное отключение от системы, – объяснил Тёма.

– Я все же никак не пойму? – пробурчал про себя Хакер, упорно тыкая виртуальным пальцем в такую же клавиатуру.

– Что там у тебя? – поинтересовался Тёма.

– По моим подсчетам, мы должны были выйти в районе Луны, но ошиблись на десять миллиардов километров, это просто перекраивает все мои логарифмы.

– Вроде я всем сказал о ЧД и ее влиянии на наш полет.

– Нет, с ЧД все верно, но по струнам мы вышли точно в нужную точку прибытия невдалеке от Земли, еще оставалось пять микросекунд, и я прервал полет, – Хакер, не поднимая головы, вновь и вновь закладывал данные для повторных расчетов. – Медь! Ну нет слов, одни буквы, и то не более трех. Откуда это смещение траектории полета в тот момент, когда уже остановились.

– Загрузи мне эту часть своей памяти, я проверю, – предложил Тёма. – У меня нет данных, я был распылен на первичную материю.

После пятиминутной паузы монитор вновь озарился космосом и выдал график нашего полета. Оказалось, мы проделали точную прямую линию от Клондайка до Земли, и после остановки график скорости показал, что торможения не было, просто под острым углом сиганули к Юпитеру.

– Где-то так, – только и произнес Тёма. – Одно могу сказать, запланированный выход выше всех похвал, в архивах космологии самые точные выходы команда корабля допускала плюс-минус десять тысяч километров. У вас это десять километров и прямо на орбите Земли. Супернавигация, кто летал по струнам? Ах, да, Тормоз Архимед, быстро ты научился.

– Та-а-а-к, – протяжно выдавил Архимед. – Чей теперь косяк? Хакер, я тебя привел к выходу с точностью до миллиметра, в космических масштабах, конечно, а ты куда забросил?

– Я сам не понимаю, – сконфуженно произнес он. – Угол сто семьдесят один градус – это словно шаг назад. – Последнюю фразу Хакер произнес, медленно поворачиваясь к Архимеду.

На мониторе лежали следы человека космических размеров, от Рассвета до Земли, равные микросекундам гипера, и последний показывал идеальный шаг левой ногой назад. И вновь запахло расправой надо мной.

– Э-э, это не я, это, это София, – выпалил я, сам не понимая, почему она.