Бедный Йорик

– Как бы то ни было, – подвел итог под своим очередным розыгрышем Бедный Йорик, – я честно пытался заслужить свой завтрак! Я просто упустил из вида тот факт, что у каждого из вас, включая капитана, есть часы с калькулятором! Как бы то ни было, не поскупитесь на то, что никому из вас все равно не нужно! Я имею в виду, на пакетик чая с запахом, от которого голова идет кругом так, что мне начинает казаться, будто я провел весь вчерашний вечер за стойкой бара, пропуская один стаканчик за другим! И пожалуйста, не забудьте добавить к пакетику чая еще и полчашки ух какого забористого кипятка!..

– А ваш любимый шоколадный батончик? Вы о нем забыли?

Одарив опоздавшего к завтраку астронавта лучезарной улыбкой, штурман-навигатор, а по совместительству еще и врач Карли Мейси протянула ему конфету.

Все знали, что Карли любит сладости не меньше, чем Бен, и тем не менее все старательно делали вид, что не догадываются, по какой причине Карли всегда брала из автомата по продаже чего угодно на один шоколадный батончик больше, чем ей было нужно. Это оказывалось кстати, когда вечно рассеянный Бен, приготовив напиток для себя, надолго застывал в углу кухни, с мучительной миной на лице пытаясь вспомнить, что именно он в очередной раз забыл.

– Ах, Карли, – вздохнул Бен, принимая сладость с благодарностью. – Стоит вас увидеть – и я теряю все разом: и речь, и разум, и даже свои привычки! Пожалуйста, не говорите никому о том, куда подевался второй из двух батончиков, которые вы взяли для себя, ладно? Что-что, но грабеж среди бела дня с отягчающими обстоятельствами мне точно не простят!

С этими словами он взял Карли за руку и осторожно коснулся губами ее ладони, в которой только что была зажата приготовленная для него конфета. Эта старомодная вежливость была предметом неустанной зависти подружки Карли – Эбби.

Что же касается Бена, то, чтобы не терять времени, он поспешил развернуть упаковку, в которую была завернута залитая шоколадом смесь молотых сухофруктов. На сгибах бумажного золота играли разноцветные огоньки. Умевший ценить маленькие радости жизни Бен несколько мгновений наслаждался этим крохотным салютом, прежде чем отправить батончик в рот. Сразу после этого он направился к полке с чайными принадлежностями. Здесь он выбрал из простенькой вазочки пакетик брусничного чая и положил его на дно чашки. Следом за бумажным пакетиком туда же, на самое дно пластикового сосуда, отправился лесной орешек из вазочки, в которой хранилось все для чая. После этого Бен с благоговением, словно распорядитель чайной церемонии в императорском доме, залил содержимое чашки кипятком.

– Вкусно пахнет даже отсюда! – Самый молодой член экипажа Эбби Куинси потянула ноздрями воздух. – Вот есть же у некоторых коллег из нашей звездной команды маленькие секреты, вроде рецепта чая с волшебными свойствами, но они почему-то ни с кем не желают делиться своими тайнами!

Она снова втянула в себя воздух и с откровенным сожалением добавила, глядя на свою чашку:

– Ну очень вкусно! А как это, должно быть, полезно!..

– Освободите вашу чашку, и я с удовольствием поделюсь с вами моим волшебным напитком, – с улыбкой отозвался Бен. – Что же касается рецепта волшебства, то я, увы, не в силах его разглашать. Эта страшная тайна умрет вместе со мной!

Женщины рассмеялись. На то была причина. Сохранить в тайне секрет приготовления чая, творимого у всех на глазах, было, разумеется, невозможно, тем более что он состоял всего лишь из двух известных всему экипажу компонентов, не считая кипятка. Тем не менее сидящие за столом астронавты пытались уверить друг друга в том, что Бен, незаметно для всех, подбрасывает в чашку нечто такое, что и является главной и, разумеется, тщательно скрываемой частью рецепта. Попробовать и оценить вкусовые качества знаменитого чая успели все, включая и капитана астробота. Он нравился всем. Еще и по этой причине о якобы засекреченном рецепте ходили слухи, а сам рецепт по-прежнему оставался так называемой тайной. Разумеется, на Земле на «волшебный» чай Бена никто из членов экипажа не обратил бы никакого внимания. Но в открытом космосе, в отсутствие каких бы то ни было развлечений взрослые всегда охотно придумывают доступные для них игры. И с не меньшим удовольствием в них играют.

– Мне просто времени жалко! – неожиданно для всех отозвался вдруг Майк Хауард. – Один вечер, посвященный экспериментам, – и можете не сомневаться: в результате у меня получился бы чай не хуже, чем у Бена!

Такого заявления от молчавшего обычно Майка никто не ожидал. Женщины переглянулись между собой и снова рассмеялись.

В обязанности Майка входила техническая поддержка полета. Как и подавляющее большинство представителей сильного пола, он по-настоящему оживал лишь тогда, когда нужно было проявить свои профессиональные качества. При этом Майк в самом деле всегда и неизменно выкладывался на все сто.

В отличие от остальных юношей, с трудом пытающихся найти свое призвание, Майку не пришлось долго ломать голову по этому поводу. Едва ли не единственным критерием в выборе профессии была слабая надежда на то, что и десять лет спустя выбранное занятие не будет вызывать у него смертельную скуку.

Майку, можно сказать, повезло. Самый важный в жизни каждого мужчины выбор сделала за него судьба. Мать Майка – Бонни Хауард – была известным специалистом в области техподдержки полетов. Ее авторитет еще более возрос после того, как она опубликовала книгу по оптимальному алгоритму поиска неисправностей на космическом корабле.

Но невзирая на славу, молодая женщина продолжала тратить едва ли не все свое свободное время на овладение всеми без исключения тайнами ремонта технических поломок. Сделать это легче всего было в многочисленных лабораториях астрошколы при Центре управления полетами, который для краткости именовался ЦУП.

Это было хорошо известно подругам Бонни Хауард. Потому никто не удивился, узнав, что даже такое событие, как рождение своего первенца, молодая женщина встретила в одной из лабораторий. Произвести Майка на свет ей удалось на удивление споро и ладно. При этом обошлось даже без вызова мультикоптера скорой помощи. Профессионал во всем, она стала матерью без надрывного крика и запредельного волнения. Все прошло с той же легкостью, с которой Бонни устраняла очередную поломку в одном из устройств очередного астробота.

Электрику, который по чистой случайности ремонтировал один из агрегатов оборудования в той же лаборатории, пришлось потрудиться в ходе родов куда как больше. На его участь выпало самое трудное: помочь роженице избавиться от спецодежды. Справиться с проблемой ему удалось с помощью набора инструментов, вовсе для этого не предназначенных. Хотя и не сразу, в конце концов он все-таки смог разрезать едва поддающийся воздействию извне материал, из которого был скроен женский рабочий комбинезон. Если бы не помощь этого человека, которого Майк, к слову сказать, так никогда и не увидел, вероятность появления на свет очередного здорового специалиста по технической поддержке полетов была бы не столь высокой.

Самым подходящим местом для принятия родов оказался стол, за которым сидела Бонни. Чтобы облегчить состояние роженицы в отсутствие медсестер, электрик смог лишь раздвинуть лежавшие вповалку на столе микросхемы. Не прошло и нескольких минут – и непривычный к подобным шумовым эффектам воздух лаборатории вздрогнул от истошного детского крика.

Майк не делал тайны из своего прошлого, и по этой причине все члены экипажа под командованием Стивена Андруза были знакомы еще и с этой, самой первой историей его жизни. По этой причине никто из них не удивлялся, когда Майк вежливо, но настойчиво избавлялся от помощи очередного добровольца, готового жертвовать своим свободным временем ради того, чтобы помочь Майку с ремонтом очередной поломки.

– Кому ты мешать собрался? Да я родился в окружении микросхем!.. – говорил в таких случаях Майк, и непрошенный доброволец сразу понимал, что в радиусе десяти ярдов от Майка ему точно делать нечего.

Но до тех пор, пока на астроботе все работало, как часы, Майк пребывал в блаженном состоянии повышенной расслабленности, которое, если верить прекрасной половине экипажа, по сути являлась не чем иным, как самым заурядным сном.

Рабочее кресло техника помещалось в первом ряду кресел, рядом с рабочими станциями, за которыми сидели командир и штурман-навигатор. Кресло Эбби помещалось во втором ряду, сразу за креслом Карли Мейси. По этой причине ничто не мешало женщинам шушукаться, не привлекая к себе ничьего внимания.

Одним из обычных развлечений подруг было обсуждение вопроса: в каком из двух своих обычных рабочих режимов находится Майк в эту самую минуту: он уже заснул, или еще только готовится это сделать?

– А я знаю, кем он был в предыдущей жизни, – шептала Эбби на ушко смешливой Карли.

– Ты не можешь этого знать, – шепотом отвечала та и делала большие глаза, указывая на спину командира. Всем членам экипажа казалось, что Стивен Андруз обладал способностью не только видеть сквозь стены, но еще и слышать не слышимое никому с такой же легкостью.

– Могу, – не сдавалась Эбби. – Обрати внимание: он, как компьютер, которым давно не пользовались, автоматически переходит в режим ожидания. На его языке это означает: я еще не храплю, но уже зеваю! Это энергосберегающий режим, отличающийся замедлением всех видов активности. И знаешь, почему я об этом вспомнила?

– Нет.

– Пока я училась в школе, я подрабатывала в местном зоопарке. Там была представлена живность со всех концов Вселенной, но акцент был сделан на животный мир Земли. Ты даже представить себе не можешь, за кем только мне не пришлось там ухаживать!

– Как интересно! – восхитилась Карли. – А при чем здесь Майк? Вернее, его предыдущая жизнь?

– А при том, что я могу сказать тебе совершенно точно, как специалист: в своей предыдущей жизни Майк был ленивцем. Обыкновенным ленивцем! Обрати внимание на его подчеркнутое дружелюбие. Тебе это о чем-нибудь говорит? В земной природе нет существ более покладистых, чем ленивцы. Что же касается их привязанности к ближним своим, то она вошла в поговорку. Не приходится удивляться, что Майк искренне привязан к каждому из нас. Даже ко мне, представляешь? А теперь признайся: ты когда-нибудь ловила себя на желании покормить его с ладони?

– Чем?

– Крошками со стола.

– Ты просто ясновидящая!.. И в самом деле хотела, причем почему-то именно крошками!..

– И вот, пожалуйста, чтобы не идти далеко за примером, обрати внимание на то, как он лениво поводит глазами в разные стороны.

– И что?

– Это значит, что он ищет дерево, к которому можно было бы прислониться. Еще немного – и он уснет на плече у нашего командира.

Карли покатилась со смеху.

Командир услышал, но даже не обернулся. Вместо этого он еле заметно повел плечом – и Карли, как по команде, вновь стала самой собой: серьезной, ответственной, какой и полагается быть штурману-навигатору. Эбби тоже приумолкла.

Тем временем оживление за столом, вызванное очередным розыгрышем Бедного Йорика, совсем угасло. Только в глазах Эбби, не желавшей расстаться с мечтой о празднике, все еще вспыхивали оживленные искорки. Впрочем, и от них вскоре не осталось следа.

– На Земле я угощу вас кое-чем получше, чем этот чай, – говорил Бен, отливая немного своего знаменитого напитка из своей чашки в бокал, протянутый Эбби.

– Даже не сомневайтесь: про это обещание я не забуду! – Эбби перешла на интригующий полушепот. – Бен, в знак нашей дружбы откройте мне – мне одной – самую страшную из ваших тайн! Скажите: что еще вы кладете в чай, кроме орешка?

Бену ничего другого не оставалось, кроме как в очередной раз перейти на сценический речитатив.

– О-о-о! – воскликнул он. – Одна только смерть услышит шепот вот этих губ! – И он указал на свой рот, растянутый улыбкой едва ли не до ушей.

– Иногда вы бываете просто невыносимы! – с деланным раздражением отозвалась Эбби и, сделав вид, будто в самом деле обиделась, отвернулась.

По счастью, дулась она недолго. Прошло всего лишь несколько мгновений – и в ее глазах вновь зажглись острые, как восклицательные знаки, огоньки. Дело в том, что ничуть не меньше, чем рецепт волшебного чая, Эбби интересовала еще одна тайна. Для нее полет в составе экипажа Стивена Андруза был самым первым в профессиональной карьере, и по этой причине ее интересовало буквально все связанное с бытом и традициями бывалых астронавтов. Ей показалось, что сейчас самое время попытать удачи и узнать о том, что занимало ее мысли уже давно.

– А у меня вопрос на засыпку для всех! – Она внушительно посмотрела на командира и повторилаа: – Да-да, для всех. Мне бы хотелось, чтобы кто-нибудь посвятил меня в местный астрофольклор.

Никто ей не ответил. Но Эбби была готова к такому повороту событий. Подобное случалось уже не раз. На этот раз она решила настоять на своем.

– Уважаемые коллеги, – продолжала она, – позвольте напомнить вам, что бóльшая часть полета уже позади. Мы возвращаемся домой! Неужели кому-то из вас по-прежнему кажется, что я все еще не готова к посвящению?

– К посвящению? – оборвал фразу Бен. – И какого посвящения жаждет самая юная из наших коллег?

– Ну, скажем, в звание астространника, или как там еще называют себя бывалые астронавты? Нет, в самом деле, как все-таки те, для кого этот полет не первый, предпочитают себя величать? Астроковбоями? Астропрофи? Астроходами?

– Махнем не глядя? – предложила ей вдруг Карли. – Я готова променять свою многоопытность на твою неосведомленность. И это еще не все. Кроме того, я готова повысить ставку и обменять свою зрелость на твою молодость! Махнем?..

Она заразительно рассмеялась.

– Дорогая Карли, – поджав губы, ответила Эбби. – Давай вернемся к этому разговору, когда у меня будет плохое настроение, ладно? В такие минуты мне, честное слово, ничего не жаль. И своей молодости тоже.

И она обернулась к остальным участникам кухонных посиделок.

– Ну хорошо, если на астроботе до сих пор нет традиции посвящения астронавта-новичка в бывалого астрохода, может быть, кто-нибудь может мне рассказать о том, какие обряды гарантируют экипажу благополучное возвращение?

– Впервые об этом слышу! – воскликнул Майк и обернулся за поддержкой к своим коллегам. Им оставалось лишь развести руками. Никто из членов экипажа ни о чем подобном в самом деле не слыхал.

Эбби такой оборот, судя по всему, ничуть не смутил.

– Если такой традиции пока что нет, почему бы нам ее не придумать? – не сдавалась она. – К примеру, как вы посмотрите на такую идею? Покидая астробот, все члены экипажа оставляют коллекцию поцелуев на обшивке корабля. И под каждым поцелуем подписано имя того, кому этот поцелуй принадлежит. Сколько полетов выполнил астронавт – столько поцелуев оставлено вокруг его имени. Думаю, набор разноцветной губной помады из тех, что мы храним в ящике с гримом для Хэллоуина, будет в этом случае весьма кстати. Очень живописная получится традиция, правда?

– И небезопасная, я бы сказал, – ответил за всех Бен.

– И что же в ней опасного? – возразила Эбби.

– Не дай бог начальство увидит – решит, что мы совсем свихнулись! Скажет: таких никуда пускать нельзя, потому что они точно такие же секс-символы и в космосе оставят, а потом перед инопланетянами сраму не оберешься!..

Эбби вспыхнула и промолчала.

– Если уж на то пошло, у меня есть идея не хуже, – примирительно заметил Бен. – Давайте прямо сейчас, в честь несостоявшегося юбилея, обрызгаем иллюминаторы нашего корабля водой! Той самой, которую мы с вами пьем. Это ведь вода с Земли, и уже по этой причине здесь, в открытом космосе, она вполне сойдет за святую! Предлагаю основать эту традицию прямо сейчас. Давайте не поленимся и в угоду юной почитательнице звездного фольклора сбрызнем святой водой все, что видим вокруг, начиная… с самих себя! И сразу после этого, еще мокрые, выйдем в открытый космос, чтобы проделать то же самое еще и снаружи! Ну как?..

– Я готова сделать это хоть сейчас! – не сдавалась Эбби. – Я не шучу! Я готова для этого даже сыграть роль межзвездного Водолея и вылить из ведерка в открытый космос пузырь со святой водой!

– Я, пожалуй, тоже не откажусь составить вам компанию, – с улыбкой отозвалась Карли, – но при условии, что мистер Моллиган вынесет меня в открытый космос на руках.

– Согласен! – воскликнул Бен. – Оказаться в открытом космосе с двумя дамами сразу – это же мечта любого мужчины!..

Все рассмеялись. Тем не менее Эбби сдаваться не собиралась.

– Ну вот! Снова все заканчивается смехом! Я понимаю, что никому на исходе экспедиции не хочется лишний раз напрягаться. Даже для того, чтобы позабавиться. Раз так – давайте переведем разговор в русло одного только прикладного смысла. Может быть, тогда мне удастся узнать у вас хоть что-нибудь интересное. Вот, к примеру, скажите: кто-нибудь из вас знает, с помощью какого волшебства можно сделать наше возвращение безопасным? Уверена: эта тема не может не волновать каждого из нас. Желающие поделиться личным опытом есть?

Голос Куинси звучал неподдельно искренне. Для нее, новичка, каждый этап межзвездной экспедиции был значим и имел особое значение.

Хранивший до сих пор молчание командир астробота Стивен Андруз легонько постучал ногтем по столу, ненавязчиво привлекая к себе внимание. Он обвел взглядом всех сидевших за столиком на крохотной кухне, которую часто называл камбузом. И не случайно. Стивен Андруз провел молодость в отряде астровикингов. Об этом особом отряде ходило множество слухов. Чаще всего их передавали из уст в уста восхищенным шепотом. Астровикинги обеспечивали безопасность космической экспансии землян на планетах, пригодных для мореходства.

По этой причине, из уважения к прошлому командира, члены экипажа космического судна нередко называли его капитаном. По той же причине они называли отсеки космического корабля в соответствии с аналогичными помещениями его морского тезки. Никто не имел ничего против нотки романтической экзотики на фоне скуки космических буден.

Полированный пластик стола под рукой капитана отозвался глуховатым эхом.

– Кто-нибудь хочет ответить на вопрос, заданный Эбби? – спросил капитан.

Он подождал несколько мгновений и, убедившись в том, что желающих вступить в разговор нет, улыбнулся и продолжил:

– Начну издалека. Астронавты – те же золотоискатели. Уж я не знаю почему, но все считают, что единственная проблема для потенциальных членов клуба миллионеров – найти как можно больше золотых крупинок или, еще лучше – самородок, весом потяжелей. На самом деле эта часть работы самая легкая. Подлинная проблема кроется в доставке намытого золота до прилавка оценщика.

Он не спеша помешал в кофейной чашечке пластиковой ложечкой и продолжил:

– Вот почему пристальное внимание каждого капитана астробота традиционно привлекает к себе последний этап космической экспедиции, а именно – возвращение. Оно и понятно: многолетняя статистика ЧП говорит сама за себя: львиная доля неприятностей поджидает экипаж не на пути к цели, а, как это ни кажется странным, на обратном пути, когда, казалось бы, самое трудное уже позади. И мне бы очень не хотелось, чтобы наша экспедиция пополнила эту печальную статистику.

Стивен Андруз выдержал краткую паузу, прежде чем продолжить:

– А теперь, наверное, самое время поговорить о верных способах обуздать удачу. И первый из них, который приходит мне на ум, – противиться преждевременному отпускному настроению. Говорю об этом потому, что у некоторых членов экипажа, – капитан с добродушной улыбкой перевел взгляд с одной женщины, сидевшей за столом напротив, на другую, – оно, судя по всему, уже дает о себе знать. Применительно к нашему полету это проявляется в том, что члены экипажа посвящают все свое свободное время изучению туристических маршрутов и меню на курортах, что числятся самыми популярными на окраинах Вселенной.

Он отпил кофе из чашки и продолжил:

– Если мне память не изменяет, в карточной игре есть такое выражение, которое довольно точно описывает это совершенно особенное состояние души. На языке катал, если я ничего не путаю, оно называется «три туза в прикупе». Другими словами, это выражение означает то же самое, что и «оседлать удачу». И тут самое время напомнить о том, что опытные астронавты, как огня, боятся невероятной удачи – мечте каждого карточного игрока.

– Почему? – спросила Эбби.

– Да потому, что в космосе все сложнее, чем в состязании за карточным столом. Здесь властвует совсем другая магия, и именно по этой причине «счастливые» тузы как-то сами собой превращаются в шестерки, которые не сулят ничего, кроме неудач.

Он вновь обвел всех членов экипажа взглядом, как бы призывая их к вниманию.

– Возможно, Эбби кажется, что у нее одной есть вопросик на засыпку, но это не так. Вот и у меня один такой вопрос тоже есть. Скажите: кому-нибудь из вас удалось ознакомиться с книгой «Парадоксы космоса»?

– Той самой, которую написал Лен Гроссман? – спросил Бен.

Остальные сидевшие за столом лишь переглядывались между собой. На их лицах было написано смущение. Оно объяснялось не только тем, что никто, кроме Бена, даже не слышал об этой книге. Всем показалось, что командир, вопреки неписаным правилам кухонных посиделок, неожиданно переменил тему разговора. Но довольно скоро все поняли, что это не так.

– Да, вы не ошиблись, – ответил капитан. – Так вам удалось прочесть эту книгу?

– Правильней будет сказать, что я сделал такую попытку, – негромко пояснил Моллиган. – Увы, безрезультатно. Я получил отказ без каких бы то ни было объяснений.

– Ничего удивительного. Ирония судьбы заключается в том, что когда я сидел за партой в Школе астронавтов, эта книга была включена в число текстов, обязательных для ознакомления. В это трудно поверить, памятуя о теперешней ее недоступности! Сейчас текст книги изъят из свободного пользования, ее копирование запрещено. Чтобы ознакомиться с цифровой публикацией книги, нужно сначала отправить заявку в Главную Комиссию ЦУПа. Но при этом никто не гарантирует, что ответ будет положительный. Судя по опросу моих знакомых, в девяносто девяти случаях из ста в ознакомлении с книгой будет отказано.

– А что тому причиной? – спросила Эбби.

– Перемены, произошедшие за два-три десятилетия во взглядах на нашу космическую экспансию. Изменился сам подход к базовым понятиям освоения космоса начиная с оценки противостояния пары вечных друзей и врагов – человека и космоса. В цензурном сопровождении к тексту книги приводится объяснение ограниченности доступа к ней. Если мне не изменяет память, объяснение это такое: ввиду излишнего субъективизма и недостаточного оптимизма автора в изложении темы.

Мне повезло – если, конечно, можно считать везением сомнительное удовольствие от знакомства с печальной статистикой, на основании которой автор строит свои максимы. Парадокс, ради которого я и затеял этот разговор, звучит примерно так: интенсивность панспермии обратно пропорциональна доступности освоения Вселенной. И мы все помним, что панспермия – это не что иное, как своеобразная страсть, с которой Вселенная снимает ограничения, накладываемые на рост количества населенных планет, да?

– Вас не затруднит повторить сказанное? – с легким вздохом спросила Карли. Трудяга по природе, она не отличалась способностью схватывать на лету. Стивену Андрузу это было известно.

– Разумеется, – охотно отозвался он. – Но, наверное, правильней будет для начала объяснить сказанное по-другому. Несколько упрощая, можно допустить, что Вселенной изначально присуще стремление к пробуждению разумной активности на космических телах, из которых она состоит. Предположить это не так уж трудно, тем более что никто толком не знает, что лежит в основе явления, называемого панспермией. С моей точки зрения, это, вообще, мистика чистой воды. Однако можно предположить, что, невзирая на неизвестные нам причины этого явления, оно тем не менее имеет место. Предположить такое будет вполне уместно еще и потому, что ученые находят все больше тому подтверждений.

Так вот, если верить автору парадокса, страстность, с которой Вселенная стремится к увеличению числа населенных планет, как ни странно, не имеет ничего общего с готовностью космоса стать более доступным для освоения. На самом деле, к сожалению, все обстоит с точностью до наоборот. Отсюда совсем нетрудно заключить, что чем больше усилий человечество будет прилагать для расширения сферы своего влияния в космосе, тем активней Вселенная будет сопротивляться этой экспансии. Хочется верить, что на этот раз мне удалось объясниться несколько лучше. Это так, или я слишком высокого мнения о своем лекторском таланте?

– Не сомневаюсь, что у моих коллег с пониманием парадокса дела обстоят значительно лучше. Что же касается меня, то я бы сказала так: забрезжил свет в конце тоннеля, – отозвалась Карли.

– Уже хорошо. И раз так, давайте попробуем закрепить успех. Вам поможет в этом пример попроще. Итак, никто не против того, чтобы на каждом дереве гнезд было как можно больше. Но когда приходит время оперившимся птенцам покинуть родительское гнездо, садовник, который посадил деревья, делает все, чтобы… не дать птенцам улететь далеко от своих гнезд.