Гнездо змеи

Осенний день недолог. Не заметишь, как он уж и растворился в дымке заката. Вечерняя дождевая прохлада просачивалась в дом в открытые форточки.

Марго натирала старинное серебро и посуду в одном из буфетов.

«И как он тут со всем управляется? Его ровесники те, что не в могиле, без посторонней помощи и ступить не могут, а он всё один. Ведь тут и воду носить надо и печь топить», – думала она, прополаскивая тряпку в ведре. Ледяная вода обжигала руки.

– А ты воду не жалей.

Марго вздрогнула и обернулась. Серафим стоял в дверях и улыбался:

– Колодец же во дворе. Делов-то пять минут.

Отвыкнув от него за эти годы, Марго ощущала себя неловко. Эта неловкость была сродни страху. Она не могла привыкнуть к голосу старика, менявшемуся на дню по нескольку раз – то глухому и сиплому, то раскатистому и властному, то ласковому и тихому. Она вздрагивала всякий раз от его внезапного появления и всегда из-за спины и такого же внезапного исчезновения, когда она, что-то говоря, оборачивалась, но его уж и не было. Тишина комнаты в тот момент действовала гнетуще. Марго чувствовала, что за ней наблюдают. Сквозь стены.

– Ладно, кончай с этим, – предложил Серафим, – всех дел не переделаешь. Пойдём в залу, посумерничаем. Так уж и быть в честь твоего прибытия камин истоплю, а то совсем околеешь. – Подойдя к комоду и порывшись в нём, он достал пуховую серую шаль и накинул внучке на плечи. – На пока что, погрейся.

– Спасибо. – Марго коснулась щекой мягкой шерсти.

Руки от холодной воды покраснели, пытаясь согреться, Марго обхватила ими себя. «Интересно, чья эта шаль?»

Проводив внучку в зал, Серафим оставил её одну.

В зале, самой большой и нарядной комнате так же прохладно, как и во всём доме. Стены высокие белёные, но окна маленькие, низкие, отчего даже в солнечный день всегда сумрачно.

«Значит, не нужен здесь свет и солнце…» – догадалась Марго, греясь уютным теплом шали.

Серафим не пользовался электричеством – дом освещали свечи. Огарки в старинных канделябрах стояли в каждой из комнат. Не было в доме ни телевизора, ни радио, ни других благ цивилизации.

Марго зажгла свечи и села в кресло напротив выложенного из кирпича камина.

– Ничего, сейчас потеплеет. Какая ты, однако, мерзляка. – Серафим вошёл с охапкой берёзовых дров.

– Я сейчас, растоплю, – вызвалась помочь внучка.

– Сиди, я сам. Чай, не калека какой. Справлюсь. Или ты может, про лета мои напомнить желаешь? – Он раскатисто рассмеялся.

Марго заметила – старик любил пользоваться просторечьем, которое совершенно ему не шло. На слух оно звучало правдоподобно, но с образом Серафима не вязалось, выглядело искусственным.

– Ладно, соловья баснями не кормят. Сейчас самовар поставлю. А ты чашки с буфета достань да пирог маковый. Порежь – и на стол.

– Пирог? Откуда у тебя пирог?

– Откуда, откуда, – Серафим прищурился, – да вот, Акулина принесла, постаралась.

– Какая Акулина? – Марго сгорала от любопытства.

– Да есть у меня тут одна прислужница, помощница по хозяйству.

– А кто она? Сегодня придёт?

– Нет, сегодня не придёт. Незачем, – отрезал старик. – Да ты не фантазируй, тоже мне – провидица. Я, ты знаешь, с людьми-то не очень… да и они меня сторонятся. Но Акулина ничего, тихая молчунья – для меня самый раз. Вот и заходит. – И Серафим вышел.

«Тихая молчунья…» – повторила про себя Марго, провожая его взглядом.

Дрова в камине потрескивали.

Накрыв на стол, Марго села в кресло, поджав под себя колени, так теплее. «Странно, – подумала она, – время здесь тянется долго. Кажется, вечность прошла, как я приехала. Зачем он меня вызвал? Он ведь не болен».

В комнате тепло и уютно от жара в камине. Марго разморило. Огни свечей расплывались в глазах. Она вытянула вперёд ноги и задремала.

Проснулась от взгляда. Серафим сидел напротив. Марго не услышала, как он вошёл и поставил самовар на стол.

– Так, Ритуля, давай чай пить. Разливай, будь сегодня у меня хозяйкой.

Марго разлила чай. Серафим взял чашку, и жилистая рука при этом не дрожала. « А у дедушки всегда дрожала», – вспомнила Марго умершего деда Михаила.

Белыми крепкими зубами Серафим откусил от пирога. Марго поперхнулась, когда увидела эти зубы. После того, как откашлялась, прихлёбывала обжигающий чай. Серафим, казалось, и не смотрел в её сторону.

После чая они сидели в полной тишине. Смотря на огонь свечи, Серафим о чём-то всё думал. Глаза его сузились, став узкой щелью, но вот опять раскрылись, и брови вскинулись вверх.

Он стал расспрашивать внучку о городской жизни. Внимательно слушая, переспрашивал временами, особо интересуясь работой в ресторане. Ни разу он не спросил ни об одном из родственников. Марго и сама была уже оторванный лист.

– Насколько ты приехала?

– На дня два. Три.

– Скорее на два, нежели на три? – Он устремил на неё холодные проницательные глаза. В ответ Марго робко кивнула. – Ну что ж, время терпит. Дай-ка вон ту колоду карт. – Серафим указал на комод, на котором лежала разбухшая старая колода. Марго подала. – Садись. В преферанс играть умеешь? Хотя откуда. Давай научу. – И он стал учить её играть в преферанс.

Когда Марго уловив суть игры, начала делать видимые успехи, он предложил другое: – Пасьянс раскладывать умеешь? Давай научу.

Щёки Марго разгорелись от азарта ещё во время преферанса, теперь она с жадностью следила и за пасьянсом. Руки Серафима и карты мелькали. Марго казалось, что он показывает фокус. Когда всё сложилось и сошлось, он посмотрел на внучку:

– Интересно?

В ответ Марго закивала.

– Завтра будет ещё интересней. А теперь давай-ка спать. – Он встал из-за стола. – Здесь ничего не убирай. Акулина утром всё подберёт. – Подойдя к Марго, он поцеловал её в лоб. – Покойной ночи.

Постель хрустела и от прохлады в комнате вдвойне приятнее окунуться в неё, замирая и чувствуя, как тело согревает ледяную простыню.

За окном шумел тревожимый ветром сад. На окна налетали редкие капли дождя, но как тепло и мягко. Марго закрыла глаза.

Утром встала поздно.

Быстро оделась и вышла в залу.

На столе дымился самовар, и вкусно пахло выпечкой. Непривычно большие пироги лежали на блюде. Стрелки на часах показывали одиннадцать. Марго попеняла на себя за поздний подъём. Ей так хотелось увидеть Акулину. Марго показалось, что Серафим её скрывает.

Весь день она ждала продолжения. Продолжения вчерашнего вечера: должно быть что-то интересное, ведь он ясно намекнул об этом перед сном. Но Серафим не обращал на внучку внимания. После обеда и вовсе куда-то исчез, оставив её наедине со старыми затрёпанными книгами, которые предложил пролистать. К ним Марго даже не прикоснулась.

Она, скучая, слонялась по дому и томилась в ожидании вечера. После того, как узнала, что по хозяйству Серафиму помогает управляться Акулина, желание что-либо сделать пропало.

«Наверное, спать ушёл, всё-таки возраст», – думала Марго, останавливаясь перед закрытыми дверьми. За которой из них могла быть комната Серафима, она не помнила.

Марго вышла во двор, обошла кругом дом, прогуливаясь вдоль пожелтевшего сада. Фруктовые деревья и ели росли в тесноте. Плотно прижатые друг к другу, создавали стену, укрывавшую дом от посторонних глаз с улицы. Но «глазам» и без «стены» не пробиться сквозь деревянный глухой забор.

«Полное уединение, а летом здесь, наверное, всегда тень и прохлада», – отметила Марго.

Несмотря на запущенность самих деревьев, земля вокруг и дорожки – всё аккуратно подметено и прибрано. Сквозь поредевшие, местами сквозные ветви робко пробивались солнечные лучи. Осенние невесомые.

Посидев на скамейке в саду, Марго вернулась в дом. Покрутившись возле большого старого зеркала, она причесалась, накрасилась и вышла за ворота.

Случайный ветерок шевелил опавшую листву на деревянном тротуаре. Ласковое солнце грело.

В лакированных чёрных туфлях, с модной сумочкой, в чёрных перчатках и белом югославском плаще с широким поясом, Марго сразу обратила на себя внимание случайных прохожих. От восхищённых и завистливых взглядов настроение приподнялось.

Напевая любимый мотив, она не спеша прогуливалась, ощущая себя столичной знаменитостью. «Провинция», – щурилась Марго, вздёргивая подбородок при встрече с очередным оценивающим взглядом.

Пройдя всю улицу, она дошла до центра. Заглянув в магазины и удостоверившись, что эта пустая трата времени, повернула назад.

По дороге её обогнал и остановился на обочине запылённый «ЗИЛ».

– Девушка, а девушка! Вы откуда такая красивая и куда?! – улыбался из кабины молодой шофер. Белые зубы на загорелом лице блестели.

– Туда! Отсюда не видать! – ответила Марго и прошла мимо.

– Девушка, а вы не заблудитесь? Давайте подвезу! – не унимался парень, тронувшись за ней. Поравнявшись, он выскочил из кабины.

Марго остановилась, на лице притворное возмущение, но в глазах бесовские огоньки. «Красивый чёрт… и этим пользуется», – разглядывала она шофёра.

Широкоплечий, рукава рубашки закатаны. Руки сильные мужские. Марго улыбалась. Казалось, ещё немного и она решится.

Парень ждал.

Марго откинула волосы, слегка качнулась. И пошла дальше. Уже не оборачиваясь.

Вернувшись в дом Серафима, в прихожей она медленно сняла плащ. Задержалась у зеркала. «На улице намного теплее и солнечней, чем здесь». Она прикоснулась ладонями к лицу – щёки горели.

Серафим сидел в зале за накрытым столом и самоваром.

– Прогулялась? А теперь давай чай пить.

Марго молча села за стол. Взяла чашку, открыла краник самовара. Заструился дымящийся ручеёк.

– Так, так. Живи, как можешь, как умеешь, главное о деле не забудь, – произнёс Серафим позже скороговоркой и посмотрел сквозь внучку. – Дай-ка мне карты, – попросил он. – Да не те, а в комоде возьми настоящие.

Марго достала из верхнего ящика комода толстую стопку старых карт. Размером они были крупнее обычных и вместо мастей на них нарисованы картины из жизни людей, зверей и странных существ.

И сразу повеяло мистикой.

Серафим раскладывал карты, рассказывая зачарованной внучке их значение и какой тайный смысл заключает та или иная карта в себе и как может влиять на судьбу человека.

– Это карты настоящие, старинные. Был случай, достались. Вот и прожили со мной почти век. А сколько до меня. Сколько глаз на них смотрело, сколько судеб они предсказывали. В один день всё и не расскажешь. Пока закончим. Главное запомни, на будущее, – и он стал говорить тише, склоняясь в сторону Марго, – раскладывай их только на себя, не людям. Занятие это неблагодарное – когда людям, навредишь только себе. Когда карты привыкнут к тебе, а ты к ним – всё скажут и покажут. Начнёшь потихоньку, с малого – с предсказания погоды на завтра или свершения какого дела, не архи какого важного, и будешь смотреть, наблюдать, какая карта и как себя ведёт, что лично в твоём случае означает. А там пойдёт. Это ведь не только баловство, но ещё и зарядка для ума, прозорливости. – Он воздел кверху указательный палец. – На то, чтобы понять их скрытую силу и смысл могут уйти годы. Зато потом как сладко будет…

– Я слышала о таких картах, но ни разу не видела. Значит правду гадалки говорят, предсказывая?

Серафим высокомерно хмыкнул, собрав карты на столе в стопку.

– Кто предсказывает? Бабы на базаре? Или те, что принимают на дому, как в будуаре за золото и деньги?! – вспыхнул он. – Тоже мне прорицатели! Карты для них ремесло, добывание денег и не более. А я тебе толкую о том, чтобы привыкнуть к картам, понять, полюбить их, если хочешь. А где ж тут поймёшь да полюбишь, когда у тебя за дверьми толпа из страждущих узнать – не скоро ль они подохнут или когда же свадебку сыграть. Тьфу! Мракобесы! – Он чуть не сплюнул, чертыхаясь. – Они, самые опытные из них, из этих гадальщиков, смотрят сначала на людей, а не на карты. А зачем на них смотреть – ведь они для них листок рисованного картона! Люди – их карты. По жестам, сказанному случайно слову, по глазам они читают, но не по картам. Эх, в мои времена тоже кругом были умельцы, только тогда за подтасовку спрашивали – вот и боялись. Не шибко борзели. А сейчас, у вас тут творится чёрти что. Одну такую сказочницу, ещё до революции, я тогда юнец желторотый был, отвели лихие люди за трактир, да язык ей вырвали и бросили собакам. Сам видел.

– Как вырвали, живьём? – Марго содрогнулась от ужаса.

– Конечно. Она потом ещё жила и всё мычала, только вот на картах уж не гадала. Ладно, кончим с этим. У нас главное впереди, – сделав паузу, он деловито на неё посмотрел. – Так завтра, значит, отчаливаешь, – то ли спросил Серафим, то ли подтвердил. – Мне нужно, чтобы ты приехала ко мне этой зимой. Только не на два дня, а на месяц. Лучше всего в феврале, там и морозы спадут. Так сможешь или как?

Марго в ответ кивнула.

– Хорошо, – сказал Серафим и замолчал. Он сидел и смотрел на Марго в упор. Не в силах выдержать взгляд старика, она опустила глаза. – Мне, – начал он медленно, – необходимо тебе многое ещё сказать. Передать. Понимаешь? Да и в карты попрактикуешься, если захочешь.

– Конечно хочу!

– Договорились. А сейчас я тебе сделаю первый мой подарок, – сказал Серафим торжественно и удалился.

«Первый?! Значит, будут ещё подарки?» Марго охватило волнение.

Серафим вернулся с ножом в руках.

– Вот, держи мой подарок. – Он протянул внучке нож.

– Спасибо, – поблагодарила Марго, сильно удивившись.

Она взяла подарок в руки и стала рассматривать. Нож – похож на охотничий, финский. Такие Марго видела в фильмах о войне. Особое внимание её привлекла рукоятка с вырезанной на ней головой волка.

– Не удивляйся, – это вещь нужная, необходимая порой. Тем более эта.

Прищурив глаза, Серафим уставился на нож и замолчал. Марго показалось, что он что-то вспоминает, глядя на свой подарок. Затем он взял её руку с ножом и накрыл сверху ладонью.

– Главное, держи его всегда при себе, где бы ты ни была. Это особый ножичек… с судьбой.

Расстались они ближе к двенадцати. Как и в первую ночь, Марго упала в прохладную постель и только начала мечтать, как сон сморил.

Во сне к ней вереницей приходили карты. Они, как в детском калейдоскопе, складывались в разноцветные мозаики и тут же распадались, разлетались, уносимые ветром.

Глава 7

Время шло к закрытию ресторана.

Марго посмотрела на столик, за которым сидел Вовка Гуляш. Он никуда не торопился, сидел и курил. «Отлично, подвезёт до дома».

Вова Гуляш был фарцовщиком и менялой. Официантам из «Огней» таскал для продажи импортные шмотки, валюту и перекупленные у воров драгоценности. Кличку «Гуляш» ему дала Марго – Вова любил заказывать гуляш и пиво.

Рассчитав последнего клиента, Марго подошла к столику Гуляша.

– Не торопишься? – Она облокотилась бедром о столешницу.

– Я никогда и никуда не тороплюсь. – Гуляш расплылся в улыбке.

– Я знаю.

Марго взяла со стола пачку Мальборо, достала сигарету. Гуляш привстал и чиркнул зажигалкой.

– А я тороплюсь… – Марго выдохнула дым ему в лицо. – Подбросишь?

– Без проблем. Всегда к твоим услугам. Ты же знаешь.

– Знаю, – ответила она, наблюдая за музыкантами, убиравшими аппаратуру со сцены.

– Так поехали. – Гуляш продолжал нагловато улыбаться.

– Не так быстро. – Марго раздражала извечная его нахальная полуулыбка на щекастом лице. «Сам лягушонок, а туда же». Она стряхнула пепел. – Деньги сдам и я твоя. – С сигаретой она направилась к выходу.

Гуляш развернулся на стуле и наблюдал, пока Марго не вышла из зала.

Она использовала Гуляша, скупая по самой низкой цене заграничные вещички. Некоторые доставались ей просто даром. В благодарность она каждый раз Вове что-то обещала. Мифические обещания – коронный трюк Марго, но Гуляш верил и надеялся. А что ещё оставалось? Обладать Марго, дерзкой красавицей из «Огней» желали многие. «Красавица» же всегда сама выбирала. Она порой издевалась над Гуляшом, и в последнее время всё чаще.

Когда в лисьей шубке и красных сапожках, Марго спускалась из ресторана, Гуляш уже поджидал в фойе.

– Михалыч, до завтра, – попрощалась со швейцаром Марго.

– До завтра.

– Ну и дубак, – Марго приподняла ворот шубки, когда они вышли на улицу.

Гуляш спешно отрыл перед ней дверцу «Жигулей». В машине Марго откинулась на сиденье.

Гуляш с жадностью внюхивался в воздух салона: французские духи сводили с ума. Шанель – дорогие, его подарок. Он косился на рыжую прядь, что лежала на лисьем меху, на красивые стройные бёдра.

Марго смотрела в окно. «Беспонтовый денёк. Сплошная суета, а денег кот наплакал. Одни салатницы да рублёвые выпивохи и так всю смену. То тюлень позвонит, то олень, – Марго вымученно улыбнулась. В такой день, как сегодня, работу официантки она ненавидела. Вообще-то ей грех жаловаться… денег и удовольствия работа приносила больше, но жизнь пора устраивать. Век официантки недолог. Задрала бы уставшие ноги, да ненакого.

Когда рука Гуляша оказалась на коленке, Марго передёрнуло.

– Вова, убери, а.

– Что не нравлюсь?

– Ты о чём?

– Или не хорош? – говорил Гуляш, будто её не слышал. – Не хорош для тебя, да?

– Что ты несёшь? Нашёл время.

Машина резко притормозила. Марго качнулась вперёд:

– Полегче!

Гуляш не дал договорить – с силой прижался к ней, пытаясь поцеловать.

Марго с отвращением отпихнула щекастое лицо.

– Ты что охренел? Что за выкрутасы? – Она глубоко дышала, оправляя прическу и ворот шубы. – Чтобы больше такого не было! Ты понял?

Гуляш облокотился на руль:

– Вылазь.

– Что? Ты смотрю, перегрелся? Довезёшь до дома, и я выйду. – Марго в зеркало осматривала себя.

– Хорошо. – Гуляш откинулся на сиденье. – Я подвезу тебя, но с одним условием… – Он расстегнул молнию ширинки. – Ну, так как?

– Скотина!

От затрещины у Гуляша зазвенело в ухе. Он захихикал, поглаживая щёку:

– А иначе никак, Ритуля.

– Чтобы ноги твоей в «Огнях» больше не было! Я тебе устрою, падла, жизнь! – Марго выскочила из машины, хлопнув дверцей. – Козёл! – В ярости она пнула колесо Жигулей.

Авто взвизгнуло и, сделав петлю разворота, скрылось во тьме.

Марго не верила глазам – Гуляш и правда уехал. Она закурила, в надежде, что он одумается и вернётся. Но дорога оставалась пустой. Марго выбросила окурок, огляделась по сторонам. «Как будто на Марс высадилась – ни машин, ни людей. Какого хрена я вообще вылезла?»

Вдалеке, за тёмными зданиями нежилых новостроек, горели знакомые огни. «Если быстрым шагом минут за двадцать пять дойду», – прикинула она.

Мороз пощипывал. Замшевые сапожки без меха. Даже кофты нет – только лёгкая блузка. «Кто ж знал – всегда на такси». Марго в ярости сжала кулаки – так просто Гуляшу это свинство не сойдёт. «Да тут можно околеть заживо! Жила бы в центре – никаких проблем!»

Подняв ворот шубки, Марго пошла в сторону новостроек, так короче, благо и дорожка протоптана. Колени в капроне заледенели. Марго ускорила шаг.

Она шла и думала о Гуляше, о том – какая он всё-таки скотина, и как она ему отомстит.

Снег под ногами поскрипывал. Марго и не слышала, как следом за ней, поскрипывал по снегу ещё кто-то. Длинную тень незнакомца, шедшего следом, заметила поздно. Никогда не думала, что это может произойти и с ней. Сердце гулко стучало.

Она бежала и падала, проваливаясь в снег. Поднималась и вновь бежала. Страх гнал вперёд, придавая силы, а вокруг безлюдные остовы новостроек с чёрными дырами вместо окон. Когда поскользнулась в очередной раз – поняла, что не поднимется. Животное дыхание, бежавшего за ней, было совсем близко. Марго закричала, а рука сама полезла в сумочку. Она совсем и забыла о нём, но не ведомая сила направляла и помогла извлечь из сумочки нож. Страх сменила всю её охватившая злоба.

Марго вскочила на ноги и развернулась к нападавшему.

– На! – Крикнула, выкинув вперёд руку. Нож напоролся на что-то мягкое. Ледяные шершавые пальцы скользнули по руке. Искажённое судорогой лицо застыло напротив. – Сдохни! – Марго рванула руку с ножом. – Сдохни, тварь! Сдохни!

Она не останавливалась. Была, как в припадке.

Преследователь лежал трупом, но Марго продолжала наносить удары. Как гильотина рука опускалась и поднималась. Она готова была искромсать, четвертовать эту тварь, осмелившуюся напасть на неё!

Опомнилась от собственных вскриков. Пригнулась и затаилась над ещё тёплым телом. Взлохмаченная, с окровавленным лицом и руками она осматривалась по сторонам. Тихо. Придя в себя, Марго судорожно стала отирать снегом нож, руки. Затем спрятала в сумочку «спасителя» и поспешила скрыться.

Вбежав в квартиру, бросилась к зеркалу: шуба и лицо в крови. Какое счастье, что её никто не видел.

Глава 8

Взяв в феврале отпуск, Марго отправилась к Серафиму.

Приехала под вечер. В закоулках низкого неба синели сумерки. Мела позёмка. Все подступы к дому заметены, с трудом верилось, что здесь кто-то живёт. Марго огляделась по сторонам. «Неужели опоздала?»

Она продиралась к воротам, увязая по колено в сугробах. Добравшись до калитки, ногами и руками разгребала снег. Сняв перчатки, окоченевшими пальцами достала ключ, переданный Серафимом в прошлый раз, вставила в замок. Со скрипом ворота открылись внутрь.

Во дворе дорожки прометены недавно. На сердце отлегло. И всё же…

В коридоре на Марго пахнуло теплом и знакомым запахом. Не раздеваясь, она прошла в залу.

Серафим сидел за столом на любимом стуле с высокой спинкой. На нём была тёмно-красная рубашка и жилет из овечьей шерсти.

Серафим не двинулся при её появлении. Смотрел в одну точку. Точка находилась, где-то за спиной Марго. «Что там?» – мелькнуло и тут же ушло. Лицо ожгло пламя, будто оно оказалась у открытой печи. Марго расстегнула шубу, скинула на пол и пошла на взгляд Серафима.

Возле стола обратила внимание на две кофейные чашки.

На край одной из них старик положил указательный палец и стал описывать круг. Как по мановению, Марго повторила, тоже самое с другой чашкой. Их пальцы одновременно кружили по фарфоровым краям всё быстрее и быстрее. Зрачки Марго расширились – палец уже внутри кружки и вертит её по столу. А в это время Серафим вскинул руку с вертящейся на пальце, как гигантский «напёрсток», чашкой. Марго следом подняла свою.

Она ощущала вихри, которые раскрутила и, как жонглёр, вертела на пальце свой «напёрсток».

Страх охватил от вертящейся силы, от невозможности остановиться, противостоять. Марго боялась, что кружка сорвётся.

Услышав лязг разбившегося стекла, вскрикнула и схватилась за голову.

Серафим расхохотался, показав полный рот белых зубов. Марго с вытаращенными глазами смотрела на него.

– Есть фокус один, – сказал он серьёзно, перестав смеяться. – Смысл его в том, чтобы поймать взгляд человека. – Серафим взял внучку за плечи. – Не всегда и не у каждого человека можно поймать взгляд. Но уж если поймал – твой человек, что хочешь с ним – то и делай. И главное – колесо должно вертеться. Если раскрутила – верти до конца. – Он погладил Марго по голове. – Ничего, ещё научишься.

– Духи у тебя новые, что ли? Совсем не те. – Принюхался он.

– Новые. Не нравятся? – смутилась Марго, заглядывая ему в глаза.

– Ух, какие глаза чернющие. Прям проколола. Ну, это ничего. Хорошо. – Серафим снова взял внучку за плечи, внимательно разглядывая – Какая у тебя красота однако… хищная. А духи, ничего, приятные. Ты только здесь особо не душись. Запахи имеют такое свойство, как отвлекать. Садись, я за самоваром схожу.

Марго огляделась, в зале всё также – кругом чистота, только намного теплее и уютней, чем тогда, в сентябре.

В камине жаркие угли. Горит керосиновая лампа. Окна не завешаны, и сквозь тюль пробивается фиолетовый вечер. На столе такой же маковый пирог, как в прошлый раз. «Наверное, Акулина испекла, а кто же ещё?» – улыбнулась Марго. Приятно было осознавать, что Серафим ждал, готовился.

Потянулись длинные дни. Марго скучала от однообразия и отсутствия людей и развлечений. Серафим словно выжидал, выдерживал её что ли. Марго терпела, не задавая лишних вопросов. «Но зачем? Может я, что сделала не так? Целый месяц в этом склепе. Нет, я не вынесу», – взвыла она на третий день.

Решив развеяться, собралась прогуляться по известному с осени маршруту.

Когда вышла за ворота, удивилась расчищенному под лопату снегу.

«С ним точно не соскучишься…» – подумала о Серафиме.

Городок спал засыпанный снегом.

Марго прогуливалась, оглядываясь вокруг и удивляясь – куда ни глянь, кругом огромные сугробы. Она давно отвыкла от снежной зимы. В большом городе снег надолго не задерживается. От сверкающей белизны в глазах рябило. Из-за наметённых куч по обочинам не видно даже прохожих и первых этажей домов.

Замшевые сапоги на высоком каблуке поскрипывали в морозном воздухе. Лисья шубка грела. Мимо прошла женщина в зимнем пальто, закутанная в шаль. Она торопилась, но поравнявшись с Марго, сбавила шаг.