Ангел на практике

– Что же там с ним произошло? – задумчиво пробормотал Серафим, машинально сжимая в пальцах рукоять кинжала. – Ангелы никогда не нападут на безоружного…

– А если безоружный – демон? – скривился Филипп Филиппыч. – Хочешь прикол? Знаешь, как появляются новые демоны? Это дети, внуки и правнуки других демонов. А хочешь еще прикол? Представь – демон, его подруга, их пятилетний сын. А тут – ангельский рейд. Как ты думаешь, что ждет демонское отродье? Если бы еще ангельское оружие убивало милосердно, и души погибших от него отправлялись в Рай… Нет, они пойдут туда, куда им положено. И если ты ребенок демона – отправишься в адские ясли, вырастешь в демона и будешь сам ходить по земле и совращать людей на грех. Ясно тебе? А Александр для твоих братишек и сестренок – тот же демон, что и я. Удивительно, что они его не убили.

– Прости… – тихо отозвался Фима.

Александр дернулся и пробормотал на совсем незнакомом языке какую-то фразу. Потом вдруг перешел на латынь и довольно четко выговорил: «Добро отказалось от меня… А я страдаю за добро… Зачем?». Ираида, услышав эту фразу падшего, вскочила и с пафосом заговорила:

– Александр, услышь меня! Ты все эти годы ходишь по лезвию кинжала. Ты одновременно и Тьма, и Свет! Но так нельзя. Ты должен выбрать свою сторону! Возвращайся к нам, брат мой. Выбери уже, за кого ты!

И в этот момент Александр распахнул глаза. Не серые – пронзительно золотые с вертикальными зрачками. И ответил по-русски, плавно, низким, каким-то чужим голосом:

– Выбрать? Ты права, самое время. Добро отказалось от меня. Почему я должен хранить ему верность?

Какая-то сила подняла его в воздух, он вытянулся в струну, заставив шарахнуться прочь ангелов и демона.

– Мамочки, – шепотом выдохнул бес, одним махом обернувшись котом, бросился в угол комнаты, выскочил на балкон и спрятался где-то там под спальником.

Короткая вспышка осветила комнату, но ее мгновенно поглотил мрак. Тьма, словно эфемерная ткань, обняла фигуру Александра, за спиной плеснули новые, пронзительно черные крылья, в руках сплетались из лохмотьев мрака обсидианово-черные кинжалы.

Он выбирал сторону Зла, которая долгие годы ждала его…

Глава восемнадцатая. О демонах и тортиках, а так же детских воспоминаниях

Александр (а Александр ли уже?) криво ухмыльнулся, оглядывая новыми, золотыми глазами с вертикальными зрачками ангелов и только было взмахнул почти сформировавшимися, черными крыльями, как Серафим, поддаваясь какому-то наитию, бросился вперед и речитативом заговорил.

Это был Последний Трактат. Его учили на первом же курсе, практически на самых первых уроках, на специалитете Воителей. Произносить хоть звук из этого Трактата было запрещено, его передавали исключительно письменно, но каждый Воитель был обязан знать его наизусть. Говорят, что если останется всего один боец Небес против неисчислимой армии Тьмы, а остальные падут, то последний воин, произнеся этот Трактат, вернет к жизни всех когда-либо погибших ангелов и новое воинство сможет победить Мрак и защитить Землю.

И теперь Серафим нарушал все вколоченные в него законы, произнося этот Трактат вслух.

Падшего сковали золотистые цепи, он с утробным рыком дернулся, но в этот момент Фима произнес последнее слово Трактата. И вспыхнул Свет. Тьма разлетелась на клочья, бросилась в стороны, тая в ослепительном сиянии. Свет ласковым сиянием обнял Александра и мягко уронил обратно на диван. Прежнего Александра. В его смертной оболочке. Того Александра, которого они все знали, а вовсе не демона Преисподней.

***

Александр сидел на кухне, завернувшись в плед, и трескал сладкое. Филя, ставший на удивление молчаливым, покладистым и милым, суетился вокруг, подсовывая падшему то конфетку, то шоколадку, даже под суровым взглядом падшего сгонял в магазин за шоколадным тортом. Обернулся секунд за тридцать, на всякий случай прихватил два.

Напротив Александра сидел Серафим, и тоже трескал. Они обменивались мрачными, злобными взглядами, запихивая в рот сладкое. Правда, Александр отдавал предпочтение всему, что содержит шоколад, Фима же ел вкусняшки только без какао-бобов – он не хотел захмелеть. Впереди еще предстоял серьезный разговор.

– Ты чего взбегался-то? – скупо уронил Александр, косо поглядывая на демона, ставящего на огонь здоровенный чайник. Третий уже.

– Ну… Ни каждый день наблюдаешь рождение нового Короля Ада, равного по мощи самому Люциферу, – нервно хихикнул демон. – Может, если все-таки намылишься на темную сторону, вспомнишь, кто тебя тортиком кормил.

– Это вряд ли. Жители Ада – существа неблагодарные. А почему в кота обернулся? Крысой ты бы быстрее удрал.

– Зато котиков все любят. Подумал, котика не зашибут, – виновато признался демон. Александр фыркнул, но теперь вопрос к «темной стороне» города появился у Серафима.

– Новый Король Ада? – он скосил глаза на мрачно пожирающего огромную плитку черного шоколада Александра. – Серьезно?

– Так он же из Созданных. Причем из Высших Воителей. Так что да – если бы он стал демоном и сразился бы с Люцифером… Я бы поставил на него. Но не на человечество. Это точно. Схватка такого масштаба…

– Стерла бы Вселенную. Передай те конфеты с коньяком.

– Слушай, король неудавшийся, а у тебя слипка не попнется?

– Не хами начальству. Сам пойму, когда мне хватит.

Александр закинул сразу горсть конфет в рот. Серафим помялся, а потом все-таки решил обратиться напрямую к падшему:

– Порядок?

– Ты имеешь ввиду, не стану ли я демоном и не сотру ли тебя в порошок? Нет, не сотру. Но во всем остальном я бы не охарактеризовал свое состояние словом «порядок».

– Ты, правда, из Сотворенных?

– Когда догадался?

– Еще до своего отъезда в Богоявленск. По мясу и «переучиванию».

– Умный, – коротко отметил Александр. – Давай.

– Чего еще? – заметался демон.

– Давай спрашивай. А то я же вижу, сейчас лопнете от вопросов.

Он достал столовую ложку и принялся за торт «Пьяная вишня», а Серафим, напротив, допил чай и отодвинулся от стола. Демон, навострив ушки, занял место в углу, Ира, чувствующая себя виноватой, скидывала со сковородки уже шестую порцию оладушек и притворялась, что ничего не слышит.

– Что было… Ну… До?

Александр замер, уставившись невидящим взглядом в пространство. Потом все-таки ответил:

– Темнота. Одиночество. И страх. Когда ты не знаешь, где ты, что ты, зачем ты. Ничего не видишь, ничего не ощущаешь… Когда нет времени, ты не знаешь ни начала, ни конца.

– А потом?

– Свет. И мы увидели друг друга. Тогда мы все были братьями, и не было ни зла, ни добра. Только мы и наш Отец. Наверное, ему просто было одиноко в вечном Мраке, вот он и создал нас и весь мир.

Александр вздохнул и снова углубился в торт.

– А… Почему ты оказался на Земле? – все-таки решился спросить Серафим. – Правда, хотел перебить всех младенцев?

– Ангел не должен иметь своей воли. Он уши, голос, рука, меч Божий. И если ему приказали пройти по земле, уничтожая всех первенцев за дверьми, не смазанными кровью жертвенного агнца, то должно быть так. Мое имя Александр. Победитель мужчин. Сражаться с младенцами я не подписывался. И бросил меч. И пытался убедить небеса в том, что младенцы не должны платить своими жизнями за упрямство фараона. Но мой вопль был тщетным. Другой выполнил приказ, – Александр помолчал, передернул плечами. – Давай. Я знаю ответы на почти все вопросы мироздания. Задавай, но мою биографию больше не трогай!

– Вот всегда знал, что ангелы ребята непрактичные, но чтоб настолько! – возмутился Филипп Филиппыч. – У нас тут вроде как конец света намечается, а вы все о каких-то… Египетских древностях!

– Это ты кого сейчас древностью обозвал?! – пьяно оскорбился Саня.

– А по сравнению со мной ты и впрямь древность, Сотворенный! – нахально раскланялся бес. – Что там с Апокалипсисом?

– Мы все умрем… – Александр задумчиво повертел в пальцах конфетку и бросил на стол, видимо, понял, что ему уже хватит. – Че переживаешь? Не первый раз.

– Что значит «не в первый раз»? – изумился Серафим.

– Считай! – Александр начал загибать пальцы. – Про потоп слышал? Ну там, Ной и прочая компания. Это раз. Потом Египет… Египет должен был стать только началом, но тут я влез, исказил красивую картину задуманного. Это два. Потом чума, недавно, лет семьсот назад. Это три. Две Мировые войны – это четыре и пять. – Александр задумчиво полюбовался на сжатый кулак и трансформировал его в кукиш. – Так что этот – шестой будет.

От дальнейшего созерцания кукиша его оторвало сдержанное всхлипывание ангелессы. По лицу Ираиды текли слезы.

– Я думала, что Отец наш добр к людям…

– Он добр, – уверенно подтвердил Александр. – Он равно любит всех сотворенных им тварей. И человека, и птиц небесных, и крысу в подвале, и… Какого-нибудь амурского тигра. Но людям порой надо напоминать, что они хоть и подобны Ему, но не равны. Для их же блага…

– О, в пьяную философию ударился, щас свалится, – почти шепотом прокомментировал бес, Александр ответил на подкол звучным щелбаном.

– Но шесть раз за двадцать тысяч лет человеческой истории… Это не так много… Наверное, – попытался утешить то ли себя, то ли всхлипывающую Иру Серафим.

– Шутишь, что ли? – цинично фыркнул Саня. – Да мне в этом году исполнилось всего лишь семь тысяч пятьсот двадцать пять годочков. Маинький я еще. Или что, ты сторонник длинной хронологии?

– Ну так все-таки… Те пять раз как бы… Отменились? – гнул свою линию бес.

– Как бы да, – согласился Саня. – И это отменится. Я думаю, что Ему, – Саня перешел на зловещий шепот и ткнул пальцем куда-то в потолок. – Самому интересно, что дальше-то будет! Ну, я надеюсь.

– То есть ты не уверен, что как-нибудь… Рассосется? – продолжал волноваться бес.

– Филипп Филиппыч, я чей-то не понял, кто тут Хранитель, а кто Совратитель. Ты больше всех за человечество волнуешься?

– К черту человечество, мне о своем хвосте заботиться надо! – огрызнулся демон. – Кого в первую очередь пустят под снос? Нас, конечно!

На кухне наступила тишина. Александр давился еще одной конфетой, которую потянул в рот исключительно из жадности. Филя, судя по выражению лица, задумался о чем-то высоком. Ираида домыла сковородку и теперь просто переживала свою хранительскую несостоятельность. Молчание нарушил Серафим, чье любопытство невозможно было уничтожить каким-то Апокалипсисом. Тем более, как выяснилось не первым.

– А по каким параметрам выбираются души, которые потом станут ангелами?

– Они потомки первых союзов людей и ангелов. Нефилимы, если хочешь.

– Что?! – подпрыгнул демон. – Так ангелы же бесполы и вообще бестелесны.

– «Когда люди начали умножаться на Земле, и родились у них дочери. Тогда Сыны Божии увидели дочерей человеческих, что оне красивы и брали их себе в жены, какую кто избрал», – нараспев процитировал Александр. Серафим поперхнулся чаем. – Книга Бытия, глава шестая, стих первый, второй. Что ж ты, курсант! Классику знать надо!

– То есть вполне возможно… Что я твой внук?! В каком-то колене?!

Александр присмотрелся к Фиме, осоловело хлопая глазами.

– Скорее племянник. Да, племянник. Пра-пра-пра и так далее внучатый. Еще вопросы будут? А то я…

Что именно хотел сказать Александр, было непонятно, потому что в этот момент он поднялся и, держась одной рукой за стену, отправился прочь. Вышел из кухни, кое-как всунул ноги в разбитые кроссовки и, завернувшись в плед, побрел на улицу.

Глава девятнадцатая. О втором пророчестве

Привычная лавочка у подъезда приняла нетвердо стоящее на ногах тело падшего. Александр просидел несколько минут неподвижно, потом уткнулся лбом в скрещенные на коленях руки. С небес сыпал мелкий, ледяной дождик вперемешку с колючими льдинками. Плед на плечах падшего быстро промок и холодил лопатки и спину. Но Александр с каким-то странным удовольствием продолжал мокнуть, раскачиваясь из стороны в сторону, словно пытаясь убаюкать боль тела и души.

– Привет, Санек! – нахально вмешался в отчаяние падшего до противного бодрый и веселый голос дворника. – Семачек не будет?

– Карманов нет… – не поднимая головы, вздохнул Александр. Пропитаться тоской, одиночеством и алкоголем шоколадом не удастся. Дворник не отстанет, пока не выскажет все, что хочет.

– Ого, да у тебя, как я вижу, критическая ситуация… – оценил с одного взгляда завернутого в плед, чуть дрожащего от холода Саню Никифор Митрофаныч. – Ладно, держи.

Он выгреб из кармана горсть своего «наркотика» и щедро поделился с падшим. Тот, не чистя, закинул десяток семечек в рот, не чувствуя вкуса, разжевал и проглотил. Дворник присвистнул и вздохнул.

– Что там у тебя приключилось?

– Да так, – уклончиво отмахнулся Александр и перевел тему. – Лучше скажи, что в мире новенького?

Все, после этой фразы слух можно было отключать. Не меньше получаса дворник теперь будет пересказывать самые странные и необычные слухи, почерпнутые из журналов вроде «Мистические истории» или «Сверхъестественные рассказы». Александр прикрыл глаза, попытавшись заставить себя расслабиться, отпустить свои мысли, позволить им течь плавно и неторопливо. Практики из буддийских монастырей (а что? Да, он и буддийским монахом успел за долгую жизнь побывать) очень помогли. Постепенно боль словно отдалилась, медленно снизошло умиротворение. Голос дворника, низкий и звучный, удивительно успокаивал.

–… А еще призрака видели… Там оборотень бегает, точно тебе говорю!.. А еще… А я вот думаю, что пусть об этом и не пишут, но вокруг точно Апокалипсис!

Знакомое и набившее оскомину слово резко вытряхнуло Александра из его кокона покоя в бренное тело, лопатки прострелило резкой болью, по промокшему телу прошла волна дрожи. Падший раздраженно сфокусировал глаза на Никифр-Митрофаныче, а тот, довольный, что таки привлек внимание своего собеседника, смачно повторил:

– Апокалипсис, точно! Я тут Библию перечитал…

– Где публиковали? В Мистических байках? – ехидно поинтересовался падший.

– В Сверхъестественных историях из жизни! – обиделся дворник и прикусил язык, поймав короткую ухмылку Александра. – Короче, я к чему! Там было такое-е-е-е предположение, пальчики оближешь! Слушай, значит. Там предположили, что все всадники – это люди!

– Всадники Апокалипсиса? – нахмурился Александр, неожиданно обретая интерес к беседе.

– Ага! – обрадовано кивнул Никифр-Митрофаныч. – Во-о-от, там и предположили, что… Щас! – Дворник выудил из кармана свеженький выпуск и прочитал: – «Первый всадник – это Гордыня, и этим всадником скорее всего, будет чрезмерно агрессивный политик»…

– Например, Худиновский, которого только позавчера назначили… – почти беззвучно выдохнул Александр. Неожиданно все встало на места, он резко вскочил, выхватил у дворника газету и устремил взгляд туда, беззвучно шевеля губами:

– Конечно-конечно… Война… Аль-Маути – это же с арабского «Война»… Террорист – кому же как не ему… А Голод… Голод… Надо с Ирой посоветоваться… Кто же Чума…

– Что? Заинтересовался? – самодовольно ухмыльнулся дворник.

– Более чем! – кивнул Александр. – Не против, если я газеточку одолжу?

– Бери, только семачек не забудь потом мне принести, лады?

– А то! – резко кивнул мгновенно протрезвевший Александр, ныряя в подъезд…

…Дверь в квартиру распахнулась так, словно падший открыл ее пинком, причем с размаху.

– Саня, Саня, ты чего? – перепугался демон. Выглядел падший и правда жутковато – кроссовки в грязи, вода течет ручьями с пледа и капает на пол, глаза горят, в руке – газетка из разряда желтой прессы.

– Читай! – впечатал в грудь Фили эту самую газетку Саня.

– Э-э-э… Сверхъестественные истории из жизни? – сощурился на название демон. – Сань, тебе чего, нашего общества мало?

– Да нет же! – Саня отнял газету у скептика и плюхнул ее на стол, ткнул пальцем в колонку. – Сима, Ира, читните и скажите – я с ума сошел, или в этом есть рациональное зерно?

Ангелы послушно склонили головы над текстом, Александр мерил шагами кухню, не обращая внимания, что заляпал весь пол. Даже Серафим зябко ежился, когда после очередного резкого движения падшего на него летели ледяные капли воды.

– То есть…

– Точно! – Александр, переполненный нервным возбуждением, резко кивнул. – Всадники вполне могли подготовить себе аватаров заранее, а как только появилась необходимость, посланники Апокалипсиса заняли свои сосуды и принялись за дело!

Ира и Фима поморщились на слово «сосуды», Филя хихикнул, поймав немного бешеный взгляд Александра, поднял большой палец, мол, я понял твою пасхалку.

– Хорошо. – Решительно встал Фима, заставляя остановиться и Александра. – Предположим, в этом есть рациональное зерно. Что из этого следует?

– Если остановить хотя бы одного всадника – мир устоит.

– А как это сделать? Мы все, вместе взятые, слабее любого из них.

– Слабее? Да. Но у нас есть оружие. Кстати, верни его мне.

Александр требовательно протянул руку к Серафиму. Тот послушно перешел в истинный облик и протянул кинжалы падшему. Тот мимоходом словно шепнул им что-то и кивнул Серафиму. Тот чуть улыбнувшись, спросил:

– Что это за оружие? Оно прекрасно, но чем оно может помочь нам в борьбе с Всадниками?

Александр покачал в руках один кинжал и ответил:

– Каждый Сотворенный получил оружие и имя из рук Отца нашего. Это оружие способно убить все, что было сотворено Им.

– Даже… Ну например, Люцифера?

– Да. Но самый тяжкий грех – братоубийство. Поэтому, как бы не нагрешил ангел, его ни за что не убьют. Отрубят крылья, сбросят с небес – но не убьют. Греха побоятся. – Лицо Александра на миг исказилось гневом, но он тут заставил себя успокоиться. – Ираида, пожалуйста… Найди нашего четвертого всадника!

– Сделаю! – тут же отозвалась ангелесса, утягивая себе на колени ноутбук.

– А я, пожалуй, спать пойду, – решил Александр. Потом покачал в руке один кинжал, молча сунул его Серафиму и ушел на диван, накрылся спальником.

Заснул падший быстро, но его мучили кошмары. Он сдавленно стонал что-то на незнакомом языке, наверное, на Изначальном. В конце концов, Филипп Филиппыч, вздохнув, обернулся котом, устроился рядом с падшим и басовито замурлыкал. Только под звуки кошачьего урчания Александр успокоился.

Глава двадцатая. О дорожных впечатлениях

– А мы всю ночь гуглили! – радостно объявил поутру Серафим заспанному Александру.

– Фу, чему тебя только учат, плохой ангел, плохой, – кисло пошутил падший, разминая затекшую шею.

– Очень смешно! – широко улыбнулся курсант. – Мы с Ирой считаем, что нашли нашу Чуму.

– А вот это уже интересно! – заинтересованно вскинул голову Александр. – Поделитесь!

– В общем, это, как мы полагаем, японский ученый, он создает бактериологическую вакцину, которая защитит рис и прочие сельскохозяйственные культуры от болезней и паразитов. Этот ученый сообщил в какой-то журнал, что, кажется, у него наметился феноменальный прорыв, он почти закончил свою сыворотку. Его пригласили в Карпинск, на совещание с бизнесменом Голодищенко.

– Хмм… Покажите мне фотографию нашей Чумы, если есть, – потребовал Александр. Ираида, с глазами красными, как у кролика-альбиноса, развернула ноутбук к падшему. Тот несколько минут придирчиво рассматривал вполне себе ничем не примечательного японца, потом кивнул.

– Это он.

– Да? – даже немного не поверил Серафим.

– Да, – отрезал падший. – Посмотрите на фотографии, и обратите внимание на перстень. Да-да, у него на правой руке.

Ираида и Серафим с треском сомкнулись лбами над монитором. Действительно. На пальце ученого посверкивал простой, но очень изящный перстень с тускло-зеленым камнем.

– Это его символ. Его вещь. – Пояснил Александр.

– В смысле? – не понял Серафим.

– Ангелы Божии давно уже не являются смертным в своем истинном облике. Как правило. Но мы можем выглядеть… – Александр задумчиво посмотрел на свои руки. – Обыкновенно. А такие, как Всадники человеческого обличия не имеют. Они вселяются. Но они привязаны к своим перстням. Пока на сосуде перстень – внутри всадник. Это наш шанс. Надо уничтожить перстень.

– Так просто? – недоверчиво хмыкнул демон.

– Ты думаешь, просто сражаться с Всадником Апокалипсиса? – в веселом недоумении поднял бровь Александр. – Да вы оптимист, батенька. И боюсь, это не лечится!

Филя открыл было рот и набрал воздуха, чтобы ответить каким-нибудь ехидством, но потом вдруг сдулся. Спорить с чуть-чуть не состоявшимся Королем Ада было… Стремно.

– Мальчики-мальчики! Если мы хотим успеть на поезд до Нежданова, то нам пора на вокзал! – вставила Ираида, просматривая расписание поездов.

– Ясно, – помрачнел чему-то своему Александр, отправляясь в коридор за своим плащом. – Как я понимаю, поездку до Карпинска придется спонсировать мне?

– Да-а-а! – с такой радостью согласились все, что Сане оставалось только вздохнуть.

…Через час и сорок шесть минут святая троица и их нечестивый собрат сидели в вагоне электрички, с которой и начались все злоключения Фимы. Александр занял место у окна, прислонился головой к стеклу, укутавшись получше в плащ, и словно опытный солдат в перерыве между боями, вырубился.

– Чего это он? – полюбопытствовал Фима.

– А, он никогда почти не объясняет, что и зачем делает. Если решил, что ему сейчас надо поспать – будет спать, хоть лезгинку вокруг него пляши! – пожал плечами демон, вытаскивая из кармана телефон и залезая в интернет. Ира развернула купленный на платформе сопливый женский роман в мягкой обложке. Сима проверил все карманы и печально вздохнул – он забыл свой ежедневник дома у Александра. От скуки попытался заглядывать в текст через плечо сестры Ираиды. Через пару страниц круглые ангельские глаза стали квадратными и Сима с трудом выдавил:

– Сестра, как Вы можете ЭТО читать?

– Не мешайте, брат мой, – серьезно отозвалась Ира. – Я пытаюсь проникнуться тяжелой женской долей.

Серафим не решился препятствовать профессиональному самосовершенствованию Хранителя.

Несколько минут курсант вертелся на месте, скучал, пялился в окно, потом вскочил и пошел «погулять». Он прочитал все объявления в вагоне, выслушал сетования какой-то старушки на погоду, правительство и непочтительную родню. Охотно отозвался на приглашение двух девчушек совместно поразгадывать кроссворд. Интеллектуальное развлечение почему-то очень быстро превратилось в откровенный флирт. Почуяв сладкий запах греха, словно чертик из табакерки, вынырнул Филипп Филиппыч. Подталкивая локтем в бок мучительно краснеющего Симу, демон стал прозрачно намекать, что у мальчика нет постоянной подружки, да и вообще никакой нет. И не было! Мол, девушки, не тушуйтесь.

Девушки были расстроены до слез, обнаружив, что уже подъезжают к своей станции. Сима обзавелся двумя «татуировками» в виде номеров телефонов.

В качестве компенсации за пережитые моральные страдания, Филя вручил Фиме один наушник своего смартфона и нашел первую серию какого-то сериала. Ангел и бес вдвоем затихли над зрелищем.

Чтобы не терять драгоценное время, решили от Нежданова добираться в Карпинск самолетом. Александр только вздохнул, снимая последние деньги с карты на билеты. Погода, несмотря на всю ее хмурость и дождливость, была летной, и наша компания в числе прочих пассажиров заняла свои места в салоне.

Первым проблему заметил Филипп Филиппыч. Александр, обычно такой уравновешенный и спокойный, нервно морщился, изо всех сил сжимая пальцами подлокотники. Прошли стюардессы, прозвучало приглашение пристегнуться. Падший потуже затянул ремень, вжался в спинку кресла, болезненно зажмурился и шипел на одной ноте, словно сдувающаяся шина.

– Эй, Сань, ты чего?

– Т-терпеть не могу эти жестянки! – простонал в полголоса, не открывая глаз, Александр. Ира и Фима недоуменно уставились на Сотворенного.

– Александр… Ты боишься летать? – от неожиданности Серафим перешел на «ты».

– Не боюсь. Когда я управляю полетом! – Александра так колотило, что он не обратил внимания на непочтительность младшего по званию. В какой-то момент самолет попал в небольшую турбулентность, и мечта Ираиды исполнилась – Хранительница услышала, как падший молится. – Папа, пожалуйста… Я знаю, что ты меня недолюбливаешь, но прошу – не убивай меня вот так, в этой проклятой банке с крыльями…

Ираида сострадательно вздохнула и вытащила из сумочки заныканную шоколадку, протянула Александру. Тот ожег Хранительницу уничижительным взглядом, простонал:

– Алкаша из меня хотите сделать, чтоб вас, третий раз за неделю, тьфу! – Но тут же развернул угощение и вгрызся в девяностодевятипроцентный шоколад.

Вот почему Александр предпочел отоспаться в электричке. Знал, что в самолете ему отдохнуть не доведется.

Еще дважды за время полета Александр взывал к Отцу Небесному. Когда погода вокруг неожиданно стала хуже, и когда при посадке самолет второй раз попал в турбулентность. Ну… Как взывал? Шипел, почти беззвучно ругался, умолял пожалеть его молодую жизнь и убить его более милостиво.