Ангел на практике

Серафим листал свою записную книжку и терзал память в поисках ответа на эту загадку.

Глава тринадцатая. О событиях нынешних и давних

Вечером, когда уже домой вернулась Ира, когда ангелы и бес успели поужинать и каждый уселся «проводить вечность» на свой лад – с балкона выполз заспанный и мрачный Саня.

– О, кто пришел! – радостно восхитился демон, ставя игру на паузу. Бес методично отстреливал немцев в Call of Duty. Александр сощурился на экран и фыркнул:

– Во-первых, орать бессмысленно, похмельем я не страдаю. Все-таки не алкоголь, а шоколад. Во-вторых, если ты мне сохраненные игры перепутал и удалил что-нибудь – я тебя казню. В-третьих, чем вы тут занимались, пока я отсыпался?

– Ничем особенным, – Ира заботливо протянула падшему стакан с водой. Похмельных ангелов никто и никогда не видел, но воду Александр выпил с явным удовольствием.

– По телевизору ничего новенького? – поинтересовался Саня.

– Через пять минут как раз начнутся «Итоги дня», ты не проспал, – обрадовала падшего Ираида. Александр плюхнулся рядом с ангелессой на диван, пояснив:

– Хочу удостовериться, что мои вчерашние подвиги… Никак не отразились на моей повседневной жизни.

– Если бы отразились, то в дверь уже ломились бы… Эти. Люди в черном. И вообще, маску надо носить, когда берешься народ спасать, – наставительно заметил демон.

– Ага, черную, с ушами, как у летучей мыши, – отмахнулся падший. Часы на экране показали восемь вечера, телеведущая вежливо улыбнулась в камеру.

– Добрый вечер, Богоявленск. Из новостей сегодня…

Лицо девушки сменили мелькающие кадры, а мелодичный голос продолжал начитывать новости с листа:

– Главной новостью сегодняшнего дня стало назначение скандально известного политика Вадима Гордеевича Худиновского на должность министра обороны. Он уже выступил с рядом заявлений, получивших широкий резонанс…

Политические новости страны и зарубежья Александр слушал не слишком внимательно. Когда-то давно он твердо решил для себя – большая политика его больше не касается. Изменить он теперь все равно ничего не может.

– А теперь местные новости. В центре внимания городской общественности скандал вокруг сборища ролевиков, которым прикрывалась давно разыскиваемая группа наркоторговцев-сатанистов. К счастью, похищенные ими девушки… Полиция и ФСБ продолжают расследование… Мы будем держать наших зрителей в курсе событий.

– Ищут пожарные, ищет милиция. Слава папе, мы не попались. Ира, Филя, вы отлично зачистили все следы! Выношу личную благодарность. – Филя, не вставая из-за компьютера, изобразил что-то вроде: «Служу… А кому я, собсна, служу?». Ира застенчиво улыбнулась. – Пойду, прогуляюсь, а вы ложитесь спать. Завтра всем на работу, если вы не забыли.

Уже лежа на своем раскладном кресле, Серафим вслушивался в мерное дыхание ангелессы и демона и думал, что послезавтра он снова будет на вокзале, его заберут на Небеса, и скорее всего он никогда не увидит больше этого ехидного беса и странное создание под названием «Падший ангел».

– Филя! – вдруг вскинулся курсант.

– Мда?

– Там же на самом деле была гора трупов. Почему об этом не рассказывали в новостях?

– Адское пламя не оставляет ничего, кроме пепла. – Демон был на удивление серьезен, в голосе звучала убежденность в своей правоте. – Они там, где им самое место. А христианского погребения они не заслужили. Я, в отличие от Иры, не прощаю.

***

Ночью Серафим ощутил на собственном опыте, что чревоугодие – грех. Проснулся после полуночи от страшной жажды и, попытавшись встать, чуть не наступил на хозяина квартиры. Оказалось, на улице ударил мороз, и Саня тихо перебрался вместе со спальником в тесную, зато теплую комнату.

Утро вторника начиналось тяжело. На спящего посреди комнаты Александра все-таки наступили. Ираида. Падший мигом проснулся сам и пробудил всех остальных, завернув такую конструкцию, что сам старшина группы В мог бы конспектировать в блокнотик. Нет, ангелы не матерятся, но и без мата можно интересно и доходчиво выразить свои мысли о погоде и обществе.

А погода не радовала. В оконные стекла лупил град, бессмертные ежились не хуже людей и даже демон не проявлял своего ехидного нрава. Всем хотелось остаться под теплым одеялом, в головы лезли крамольные, меланхоличные мысли вроде: «Для чего мы пришли в этот мир и какова наша цель в нем? А главное – зачем вставать и идти на работу?».

Под стать погоде оказались и новости. Самолет, совершающий ночной рейс «Карпинск-Кельмин», рухнул на небольшой городок недалеко от границы. Количество жертв исчислялось сотнями. Как выяснилось – теракт. Ответственность за него на себя уже взяла организация, руководил которой известный международный террорист Селим али ибн Ахмет по прозвищу Аль-Маути.

– Начался денек, – пробурчал Александр, демонстративно массируя потоптанную Ираидой ногу. Ангелесса в шестой раз начала жалобно извиняться.

– Тут даже я спорить не буду, – согласился демон. – Вот нафига ты всех перебудил и поднял? Нам с тобой на работу только к трем, у Иришки тоже сегодня вторая смена…

– Ибо нефиг! – сказал Александр, которому хотелось повредничать. Интуиция глухо ворочалась и гнала покой, намекая на что-то близкое и недоброе. – Нефиг предаваться греху лени и уныния! Так, Ира, я уже не могу смотреть на этого типа в грязной футболке. Это надо постирать.

– Типа или майку? – уточнил демон, оценивающе глядя на курсанта. – Боюсь, он в твою стиралку не влезет. Разве что по частям!

– Типун тебе на язык, – ласково пропела Хранительница. Демон тут же взвыл, закрывая рот ладонью. – А при чем тут, собственно, я? Я женщина, а не посудомойка! В смысле, не прачка.

– Ты вообще не женщина. Ты ангел бестелесный. Иди, объясни коллеге, как соблюдать санитарно-гигиенические нормы. Заодно кафель там протрете, ванну помоете… Филя… Филя, а ну хватит изображать бедного злодея, убитого добрыми героями! Иди, холодильник разбери и помой.

– А ты фто? Лаботу лаздал и отдыхать? – прошепелявил демон.

– Вы работайте-работайте, а я думать буду. Как жить дальше! – заявил Александр. Вопреки своим же словам падший вместе с демоном отправился на кухню. Филя только завистливо вздыхал, глядя на Саню, но «махнуться» работой не предлагал. Порой демону казалось, что на кухне Александр отращивает три, а то и четыре руки вместо положенных двух. Иначе как он умудрялся одновременно переворачивать блинчики, нарезать фруктовый салатик, помешивать сладкий соус и при этом еще почти беззвучно (но разве можно что-то утаить от острого слуха беса?) мурлыкать какую-то детскую песенку.

В общем, когда из ванной вернулся Фима в чистой майке Александра, вывесив свою сохнуть, на тарелке посреди стола уже лежала стопка золотистых блинчиков. Демон сидел напротив с кислым выражением лица и смотрел на блинчики, как кот на канарейку в клетке.

– А ты чего не ешь? – спросил Серафим, не замечавший прежде за демоном тяги к соблюдению постов.

– Он их благословляет, выкладывая, – обиженно пробормотал демон. – Зараза бритая!

– Если хотя бы часть блинчиков не благословить, он все сожрет и не подавится. А мы опять голодать будем, – хмыкнул падший, не отводя взгляда от сковородки. – На, ненасытная твоя утроба.

– О, Сань, ну ты сам понимаешь, что, за такую твою доброту! – Демон откусил сразу половину неосвященного блинчик и прикрыл глаза от удовольствия. Ира отложила пару блинчиков на тарелочку для Фимы, пару – для себя. Заботливо полила медом.

– Возблагодарим же Отца нашего за ниспосланную пищу! – привычно сложила ладошки Хранительница.

– Да не за что, я готовить люблю, – тут же отозвался от плиты Александр.

– Саня, не ерничай, пожалуйста, – вежливо попросила падшего девушка. – Давай помолимся! Он же и твой отец, в конце концов.

– А может, я это… – Падший выключил огонь под сковородкой, уселся на табуретку и сложил ноги в позе лотоса. – Буддист. Могу спеть мантру. Ом мани падм хум.

Ира впала в ступор, демон заржал так, что чуть не опрокинулся копытами кверху.

– А… Ангел-буддист… Ой, мамочки… Ой, держите меня четверо, – всхлипывал абсолютно счастливый бес.

Александр позволил себе легкую улыбку только тогда, когда Ира, раздраженно махнув рукой на Александра и хорошие манеры, набила полный рот горячего теста.

Ирочка была светлая, как маленькое солнышко, но порой такая приставучая! Падший лучше других понимал, что бессмысленно лезть с каждой мелочью к Отцу. Тот сам знает, как лучше, и не любит менять своих решений. Впрочем, кое-что сказать Ему Саня мог. Но только мысленно.

– Спасибо, пап, что я больше не один.

Бессмертному сложно жить среди смертных. Александр постоянно переезжал с одного места на другое, не вправе привязаться хоть к одной живой душе.

Около двадцати лет тому назад (может быть больше или меньше) он приехал в Богоявленск. Падший не собирался здесь задерживаться – в маленьких городах особенно сложно скрывать свою истинную суть. Но Александр умудрился повстречать эту забавную девчонку-ангелессу. До сих пор помнится, как это было, хоть в его длинной жизни было столько событий…

– Брат мой! Остановись! Ты сам ведешь себя в Ад!

– Заткнись и гони кошелек! Давай, живее! – нож в руке грабителя дрожит и дергается. Ираида тоже дрожит. Ей тяжело, она пытается дотянуться до той малой крохи света в душе этого несчастного, которая еще не совсем отравлена наркотиками. Ей страшно и за себя тоже – она еще неопытный Хранитель. Сейчас она чувствует, как лезвие ножа царапает ее бок, и тонкая струйка крови пропитывает блузку. Если она умрет в человеческом облике – то это навсегда.

– Отпусти девушку, – раздается низкий, глубокий голос. Из тени появляется коротко остриженный мужчина в кожанке, с рюкзаком на плече. Поднятый воротник скрывает лицо, да в сумерках его толком и не разглядишь.

– Да кто ты такой! Не подходи, а то сейчас зарежу девку! – Взвизгнул грабитель-наркоман. У него ломка и ему чудятся за спиной у неожиданного заступника широкие, темные крылья. А тот наклоняет голову к плечу, спокойно разглядывая преступника, и роняет на землю свой рюкзак.

Ираида не успевает ничего сказать, ни даже сильнее испугаться. Тот, кто казался мирным прохожим, вдруг скользит, смазывается в пространстве, чтобы возникнуть где-то рядом и одним хлестким ударом выбивает оружие так, чтобы оно не ранило девушку. Лезвие звенит об асфальт. Еще одно короткое движение – и наркоман оседает на землю, и больше не шевелится. Ираиду удерживает от падения теплая, жесткая ладонь.

– Не бойтесь, сестра, – неожиданно обращается к перепуганной девушке защитник. – Я не причиню Вам вреда.

– Я верю, – улыбается Ираида, внимательней всматриваясь в своего спасителя. – Брат-воитель никогда не причинит вреда Хранителю Города.

– Я больше не Воитель и по совести не вправе называть Вас своей сестрой.

– Нет, брат мой. Я вижу, что даже если свет отверг Вас, то Вы не отвергли свет.

– Где Ваш Живой Меч, сестра?

– У меня его нет, брат…

– Александр.

– Ираида. Вы задержитесь в городе сем?

– Думаю, да, – задумчиво кивает мужчина, поправляя воротник куртки, чтобы он больше не закрывал лицо, и поднимая с земли рюкзак…

Уже на следующий день Александра познакомили с Филиппом Филиппычем. Хранительница регулярно вела со своим извечным врагом, совратителем рода человеческого, профессионально-ожесточенные дискуссии. Александр сперва очень настороженно отнесся к такому знакомству, но постепенно привык.

Воистину, это счастье, когда рядом есть те, от кого не нужно скрывать свою суть…

Глава четырнадцатая. Об изысканиях и прощаниях

Сима, быстро проглотил свою порцию блинчиков, поблагодарил и, извинившись, первым удрал из-за стола. Ушел в комнату, занял рабочее место рядом с ноутбуком и, достав свою записную книжку, занялся какими-то изысканиями, черкая невнятные каракули и завитушки на листке бумаги. Ему не стали мешать – учит и пусть учит. Полезно оно курсанту! Впрочем, если бы Александр знал, что именно пытается найти на просторах интернета Серафим – тут же отправил бы ангела-практиканта мыть посуду, полы и заодно потолок в ванной, лишь бы слишком умный ангел думал поменьше и в другую сторону.

Но Саня не знал, что именно черкает на бумажке курсант, и поэтому не мешал парню заниматься. А Серафим, уже приобщившийся к всемирному океану информации, принялся сопоставлять факты прошлого и настоящего, пытаясь поймать мысль, которая пыталась плавно ускользнуть от него.

Любознательный Серафим пытался установить истину. В центре листа он вывел имя падшего, от него указал вниз несколько стрелочек. «Ест мясо?», «Прекрасно сражается», «Невосприимчив к магии?», «Воспитывался или обучался по-другому? (понять, что это значит)», «Недоверчив», «Опасается ангелов», «Не демон, хотя мог бы им стать».

Серафим почесал карандашом в затылке, украдкой глянул на читающего какую-то книгу Александра и добавил: «Коротко острижен». Волосы для ангела были почти так же важны, как крылья, они были показателем его статуса. Отрезали волосы лишь предателям, изменникам и нарушившим прямой приказ. Юный исследователь снова глянул на падшего и зачеркнул запись про стрижку. Вполне возможно, что Александр сам обрился, в качестве демонстрации, также как показательно отказывается возносить молитвы. Потом Фима отвел еще одну стрелку вниз и вывел жирным шрифтом одно слово: «Возраст?!» и обвел слово в кружок.

Примерно часа три Серафим черкал что-то в своей бумажке, обводил, добавлял, стирал и расставлял вопросительные и восклицательные знаки. Филя пару раз пробегал мимо, пытаясь заглянуть через плечо, но вкладки в Гугле всякий раз были закрыты, а писал курсант, по мнению демона, хуже пьяной, хромой курицы, окончившей мединститут. Вскоре демону это надоело и он, прихватив Александра, удалился на работу в бар. Иришка ушла в МакДоналс еще раньше.

В итоге единственный оставшийся дома Фима захлопнул ноутбук, потянулся, потер покрасневшие глаза и ушел посидеть на балкон. Если единственная теория, которая не проваливается под натиском фактов правдива, то… Серафим не знал, что и подумать.

Та история была давняя и противная. Неподчинение воле Божьей, попытка убийства своего соратника и как итог – изгнание с Небес. Но было что-то еще темное в тех событиях. Не было открытого суда, информацию любопытный и дотошный Серафим случайно нашел в полузабытой хронике под названием «Книга Бытия», из которой даже имя Изгнанного было вычеркнуто…

Но Александр… Он привел к себе домой совершенно ему не нужного и поначалу ему неприятного потеряшку. Ангелы не умеют врать самим себе, и Серафим отлично понимал – без помощи падшего ему пришлось бы туго здесь, на Земле. Александр заботился об Ираиде, отправился спасать девушек, хоть и демонстративно ворчал при этом. Да что там, он даже демону не способен был отказать в приюте и помощи! Никак не мог быть этот Александр персонажем той давней и противной истории!

***

– С добрым утром, курсант, – благожелательно поприветствовал Серафима Александр.

– Ва-а-а-ам того же, – зевнул Фима, садясь за стол. Александр выставил перед ангелом-практикантом тарелку с гурьевской кашей. В ответ на удивленное: «За какие заслуги такая вкуснятина?» кулинар пожал плечами и пояснил:

– Как-никак это твоя последняя трапеза на Земле на до-о-о-олгое время. Обедать будешь уже нектаром и амброзией.

Курсант вознес коротенькую благодарственную молитву и потянулся за ложкой. Александр помолчал из уважения к чувствам верующего, потом глядя, как Фима с наслаждением жмурится, раскусывая ягоду клубники, спросил:

– Не заскучаешь по радостям земной жизни?

– По пищеварению и туалету точно скучать не буду, – фыркнул курсант.

Из комнаты доносился негромкий спор – официальные противники спорили, кто первый пойдет умываться. Выиграл демон, ангелесса, громко сказав: «Бе-е-е!», включила телевизор. Сначала послышались рекламные вопли, которые сменились музыкальной заставкой утренних новостей.

Александр краем уха прислушался.

– Провокации США… Наркоторговцев отпустили за недостаточностью улик… Бизнесмен Голодищенко встретился с министром Худиновским… Обсуждали перспективы отмены антимонопольного закона… Террорист Селим али ибн Ахмет по прозвищу Аль-Маути… Еще один теракт в Святогорске-на-Волге…

– Денек, как видно, опять невеселый вам предстоит? – тихо спросил курсант, тоже прислушивающийся к новостям.

– Черные полосы всегда бывали, – равнодушно пожал плечами Александр, выкладывая на свою тарелку яичницу с помидорами и выключая плиту.

– Переживем, пережуем. И это пройдет…

– Мы еще встретимся? – неожиданно спросил Серафим. Падший подчеркнуто старательно прожевал кусочек бекона и отрицательно качнул бритой головой.

– Когда ты будешь полноценным воителем с крыльями нормального размера и сможешь во внерабочее время лететь туда, куда пожелаешь, я буду уже далеко от этого города. Сменю имя и фамилию, буду каким-нибудь Александром Семеновичем, буду преподавать историю или физкультуру в средней школы, в каком-нибудь Мусохранске.

– Мухосранске, – буркнул демон, появляясь со своим неизменным запашком серы в дверях кухни. Настроение у него явно было ни к черту, и курсант неожиданно понял – это из-за его, Фиминого отъезда.

– Отстань, нечистый, – отмахнулся падший, поглядывая на часы. – Завтракай быстрее, курсант, а то ближайшая электричка через полтора часа, как раз до вокзала доехать!

– Я… Я уже все, – облизнулся курсант, нацеливаясь на мочалку, но Александр качнул головой:

– Иди, одевайся, я сам помою.

В ванной Сима пощупал свою майку и понял, что за сутки она совершенно не высохла, словно наоборот, еще больше напиталась водой.

– И не думай, – замотала головой Ира, когда курсант потянул с веревочки свою мокрую одежку, – ты же простудишься! Пусть майка нам сувениром останется!

Демон со словами: «Эх, бери и помни мою доброту!» – вручил Фиме свою куртку.

И вот Серафим в забавной футболке с надписью «Я – ангел. Вопросы?», джинсовой куртке стоит в коридоре, готовый навсегда покинуть этот дом, и не знает, что сказать. Впрочем, слова оказались не нужны. Ира просто бросилась на шею курсанту и расцеловала в обе щеки, он с душевным трепетом обнял ее в ответ. Потом повернулся к падшему.

– Ну ладно, иди уже сюда, – с притворной неохотой пробурчал Александр. – Но целовать не буду, и не надейся!

– Обнима-а-а-ашки, – тонким голоском передразнил общую композицию демон, за привычным ехидством скрывая неподобающие извечному злу чувства. С ним курсант церемонно попрощался за руку. Потом, не оглядываясь, вышел за дверь, спустился вниз и остановился на секунду, глянуть на окна на четвертом этаже.

– Курсант, погоди! – из подъезда следом за ним поспешно появился Александр, на ходу натягивая свою потертую кожанку. – Я тебя провожу!

Серафим радостно кивнул – с души словно огроменный кирпич свалился. Неосознанно-симметричным жестом приподняв воротники и нахохлившись под пронзительно-холодным ветром, они направились к вокзалу. Ни слова больше не было сказано. Сима вошел в вагон электрички, и махал в окно Александру, сколько видел длинную фигуру в кожанке на платформе…

А потом Сима сидел, прислонившись кудрявой головой к окну, скользил пустым взглядом по унылому, залитому дождем пейзажу. Мысли курсанта были далеко.

Сначала, еще до Сотворения мира Отец создал первых ангелов. Их называли Сотворенными. Каждый из них был и Воин, и Хранитель. Но кое-что Отец не учел. Те, кто были созданы вестниками, живым оружием, обрели свободу мысли, а иные – и свободу воли. Некоторые пожелали быть равными Отцу, не захотели вечно подчиняться. Сражение между Михаилом и тем, чье имя потом было забыто, кого стали называть Врагом и Клеветником, потрясло Небеса и Землю. Сброшенные с Небес сторонники Отрекшегося оказались ниже земли людей. В Аду. Постепенно те Сотворенные, что остались верны Отцу и Создателю, гибли. Редко, очень редко. Но их становилось все меньше и меньше. И тогда Отец стал призывать ангелов Нового завета.

Серафим вздохнул, поудобнее устраиваясь у окна. Он помнил. Помнил, как сто шестнадцать лет назад какой-то безумец с возвышенными мыслями, пытаясь изменить существующий на земле порядок вещей, взорвал бомбу. Безумец хотел убить одного из власть предержащих. Но в числе погибших оказалась женщина с детской коляской. Чем некоторые души отличаются от других, что осознают себя с самого рождения, помнят жизнь с первого вздоха? Серафим не знал, как не знали и другие. Ему было лишь ведомо, что его мама спит вечным сном в ожидании часа Последнего суда. А ее сын, которому тогда было полгода… Едет сейчас в электричке, печалясь о том, что не увидит больше ни Ираиду, ни Александра и радуясь, что скоро вернется домой, на Небеса…

***

…А падший просто провожал поезд глазами, пока тот отстукивал на стыках стрелок, увозя маленького ангела в сторону города Бублика. Потом отвернулся и, опустив голову, направился к вокзалу сквозь пеструю толпу пассажиров поезда дальнего следования.

– Старшина? Дядь Саня?! – неожиданно раздался дрожащий изумлением и какой-то детской надеждой голос. Александр напрягся и на миг прикрыл глаза. Только потом обернулся. Окликнувший – высокий худой мужчина лет пятидесяти с потертым костылем под правым локтем – вглядывался то ли в лицо Александра, то ли в собственные воспоминания. – Ох ты ж, господи! Как же так может быть?!

– Простите? – сдержанно уточнил Александр, непонимающе глядя на случайного собеседника. Лицо падшего сейчас казалось совсем юным, глаза – беззаботно насмешливыми.

– Не может быть, – потряс головой мужчина. – Вы, молодой человек, просто вылитый Александр Иваныч, мой боевой товарищ. А Вы так на него похожи… Я уж думал, привиделось мне…

– Александр Иванович – это мой дед, – скромно отозвался падший. – Говорят, я весь в него пошел. Меня и назвали в его честь.

– Да? – обрадовался мужчина. – Живой, все-таки, остался, везунчик! И как он? Где сейчас?

– Да нет, – с ленцой в голосе отозвался Александр. – Он погиб давно, еще до моего рождения. Пропал без вести. Я его и не знал, только по рассказам и снимкам.

Мужчина покачал головой, глядя на падшего с печальным осуждением. Тот ответил безмятежным взором и сочувственным вздохом. Мужчина сгорбился и тяжелее оперся на свой костыль. На пиджаке глухо звякнули потемневшие медали. Подошел молодой парень, подхватил инвалида под локоть:

– Дядь Никит, пойдем, наш поезд сейчас отправлять будут.

Тот безропотно захромал, опираясь на своего спутника.

Александр долго смотрел им вслед.

Перед глазами плыли сухие горы, тусклая жесткая зелень, белые кубики домов, изломанные игроком по имени война. В ушах звучали отголоски стрельбы и взрывов. Чужая гортанная речь, внятная ему, как и всякая людская речь, но все же – чужая. Александр всегда добросовестно выполнял ту человеческую работу, за которую брался. А лучше всего ту, для которой когда-то был создан. Он был прежде всего Воителем. Вот и тогда он с первого взгляда понял, что всего лишь один стрелок за сложным поворотом горной тропы, даст шанс сотне молодых парней остаться живыми. И он остался, прикрывать отход, думая, что своей жертвой спасет всю роту.

Но даже он не мог предвидеть, что в верховьях ущелья – ледник, который эти молодые ребята не смогут перейти в подступающих сумерках. И этот шанс на жизнь для многих обернется вечным сном в ледяной постели. Для других – обморожениями и инвалидностью. Как для этого рядового из его роты. Как того звали? Никита?

Тогда Александр, признанный мертвым, но вернувшийся к жизни, к новой человеческой жизни, как сотни раз ранее, задыхался от недоумения – почему? Почему он – вечный и никому ненужный – опять жив, а они – девятнадцатилетние – умерли?

Тогда Александр решил. Он не будет больше воевать. Даже там, где война кажется неизбежной и праведной. Он будет – сколь сможет – учить вот таких молодых. Тому, что смысл жизни – в том, чтобы жить.

Александра толкнули и умеренно злобно обругали. Мол, встал тут на дороге… Как памятник Петру Первому. Падший очнулся от воспоминаний и побрел домой. Давно зажившие рубцы на боку уже не напоминали о себе болью… Еще лет сто – и совсем исчезнут…

Глава пятнадцатая. О возвращениях и первом пророчестве

Домой, впрочем, Александр попал ближе к вечеру. Растревоженная память не давала покоя и погнала бродить по городу под холодным, моросящим дождем. Он прошел берегом водохранилища, забрел в парк, полюбовался на тренировку фаэрщиков. Окончательно замерз и отправился домой.

В квартире было уютненько. Ираида оккупировала рабочий стол Александра вместе с ноутбуком и смотрела какой-то сериал. Филя развалился на диване с чашечкой крепчайшего кофе, щедро сдобренного коньяком. Александру стало завидно.