О ней. Онейроид

– И что же стало с ним? – не выдержав молчания, спросила Мэри. Джон разволновался от нахлынувших на него воспоминаний, но все же продолжил.

– Конечно, помочь я ему не мог. Как врач не мог. Возможно, его память и не подлежала восстановлению, но так как он был не опасен, я принялся лечить его душу, а не тело.

– Каким же образом? – Мэри казалась взволнованной ещё больше самого Джона.

– Я видел, что хоть и выглядел этот пациент вполне здоровым, за исключением провала памяти и некоторой старческой немощи, было, что-то ещё, что тяготило его. Так как вспомнить о своей трагедии он не мог, а душа же знала правду, я начал спрашивать его, что так его тревожит. Он и сам не мог дать ответа на свой вопрос. Тогда я задумался. Если физическое тело его находится практически в абсолютном здравии, не значит ли это, что лечения требует его душа?

– И, что же? – Мэри не терпелось услышать конец рассказа. Она нетерпеливо поглядывала на него. А Джон, казалось, путешествовал по уголкам своей памяти, погруженный в свои воспоминания, что не замечал её нетерпения. – Ах, ну же, Джон. Ну не томите! – Джон очнулся от своих мыслей и продолжил:

– Я повел его на мессу.

– Что? – не поняла она.

– При больнице не было церкви, но иногда к больным приходил святой отец и читал проповеди. Это не имело должного эффекта, так как больные были под воздействием лекарств и ничего не понимали, или не могли понять. А те, кто был не под лекарствами, не обращали на это внимание. Тогда я пошёл обратным путём. Я повел этого старика в церковь, а не наоборот. И знаете, это был поразительный эффект. Он был так выразителен в своей молитве, так полностью захвачен чувством сосредоточенности и важности момента. Казалось, в эти мгновения, его разум сливался с душой, и он был здоров и счастлив. – Джон опять замолчал. Молчала и Мэри. Она была потрясена открытием, которое сделала сама для себя. Что именно её сознание подсказало её душе выход. И пусть она не исцелится полностью, но так трепетно знать о том, что фактически она сама стала для себя защитой.

– Я поняла, – сказала она, наконец, – Я все поняла.– И посмотрела на него. – Мои сказки, они стали для меня спасением. Правда?

– Правда,– он улыбнулся, – Вы сами, фактически стали для себя спасательным кругом.

– Но ведь письмо, вернее мои ошибки. Что здесь не так?

– Вам не кажется, что перемена букв может быть вызвана не только физической травмой? – он вопросительно посмотрел на неё, хотя заранее знал ответ. Джон знал, что и Мэри тоже догадывается, что он хочет ей сказать. Она молчала, хмуря брови, наконец, лицо её разгладилось, и в изумлении и некотором восхищении она воскликнула:

– Я поняла! Это значит, что мне хочет сказать, что-то моя душа!

– Вы правы, Мэри. Ваша душа пытается вам, что-то сказать.

Вернувшись в дом после прогулки, в гостиной царила небольшая суматоха. В диванных подушках, обложенная ими со всех сторон лежала Кэтрин. Причёска её слегка растрепалась, а щеки пылали нездоровым румянцем, который впрочем, всегда присутствовал на её щеках при появлении тётушки Изабеллы. Рядом у её ног, находился такой же раскрасневшийся Вильям, он казался беспомощным, и все хватал супругу за руки, поправляя ей одеяла. Графиня отчитывала прислугу здесь же. Бедная служанка Кэтрин стояла, понуро опустив голову, и боялась встретиться глазами, с кем бы то ни было.

– Это надо же быть настолько безответственной, уважаемая, – громыхала графиня, обращаясь к несчастной девушке. – Вы, если не компетентны в некоторых вопросах, тогда возьмите на себя смелость в этом признаться и обратитесь к тому, кто хотя бы будет не столь халатен. – И повернувшись к вошедшей Мэри и Джону сказала:

– Наша Кэтрин после самого завтрака почувствовала себя плохо, а уважаемая, – она ткнула пальцем в служанку, – и не подумала сообщить кому-либо. Бедняжка могла серьёзно заболеть, а ей и дела нет.

– Ох, тётя, – простонала со своего места Кэтрин, – не нужно ругать Эллен, – это я ей велела не говорить никому, что мне нездоровиться. Не хотела никого пугать.

– Тогда, она должна была тебя ослушаться, – не успокаивалась леди Вудхаус, – твоё здоровье должно стоять на первом месте для неё.

– Вы позволите узнать, что вас беспокоит? – сразу же отозвался Джон. Он в первую очередь был врачом, и в нем никак не можно было заподозрить праздное любопытство.

– Много ли джентльмены понимают в дамских болезнях, – фыркнула леди Вудхаус.

– Должен вас, заверить мадам, что понимаю, – это было сказано таким тоном, что графиня, позволив себе секундное замешательство тут же взревела:

– Свободна Эллен, и не подслушивать под дверью! – И подождав, пока девушка вышла, обратилась к Джону, – Я требую объяснений на столь высокопарное заявление, – она казалась, была слегка уязвлена.

– Я доктор, мадам. – Джон слегка кивнул головой, и этот жест выглядел как жест знакомства. Но, знакомства не просто джентльмена с леди, а доктора и возможного пациента.

– Что ж, – сказала она, – раз вы врач, надеюсь, хороший врач, вы сможете объяснить причину недуга Кэтрин. – И отступив в сторону, пропустила его к дивану, где лежала Кэтрин. Вильям вскочил со своего места и во все глаза смотрел на Джона, так словно он первый раз его видел. Кэтрин была смущена и не могла вымолвить ни слова, а все открывала и закрывала рот в надежде, хоть что-либо произнести. Джон, не суетясь, вынул из кармана часы, взял за руку Кэтрин и посчитал пульс. Наклонившись, он что-то тихо у неё спросил, она вскрикнула от его вопроса и разрыдалась.

– Что такое? – Заревела леди Вудхаус. – Что с ней? О, господи, да что случилось? – И сорвавшись со своего места, поковыляла к Кэтрин.

– Всё в порядке. С ней всё в порядке. – Заверил всех Джон.

– Но, что же с ней? – не выдержала молчавшая до этого Мэри.

– Понимаете, – начал он, – я не один день наблюдаю за миссис Вильям, и обратил внимание, что некоторое недомогание у неё происходит в большей части в первое время суток, таким образом, я понял, что с ней происходит, но думал, что и она сама обо всем догадалась.

– Ах, не томите вы уже. Вечно эти доктора стоят из себя всезнаек, – пробасила графиня.

– У миссис Грант будет ребёнок. – Ответил он. При этих словах плачь Кэтрин, был прерван грохнувшимся в обморок Вильямом.

Теперь уже помощь требовалась ему, и немного спустя, когда на подушках лежал уже сам Вильям, а в ногах у него стояла его жена, леди Изабелла попивая уже вторую рюмку хереса, причитала сидя в кресле.

– Нет, не надо же такому случиться. Прям дом с сюрпризами у вас, Мэри. Дети, конечно хорошо, я уж думала, у вас ничего с этим не выйдет. Эк, какой Вильям у нас чувствительный. Но самое, неприятное для меня это то, что моя любимая Мэри, так меня огорчила. Не сказала, что мистер Вудс доктор. – И не смотря на неё, повернулась к Вудсу. – Вот, вы скажите, как Оливера угораздило подружиться с таким нужным человеком, я, конечно, вас имею в виду. И что же вы специализируете мне интересно знать? А впрочем, можете не отвечать, врач на то и врач, что б специализировать все. Вон, как вы ловко все сразу поняли. А, что до Мэри, я ужасно расстроена. – Мэри, сидела бледная и взволнованная, казалось, она была отрешена от происходящего и находилась где-то далеко. Джон, заметил, что руки у неё были судорожно сжаты в кулаки, и это встревожило его. Поднявшись со своего кресла, он подошёл к ней.

– Мэри, с вами все в порядке? – Она не шелохнулась, взгляд её был устремлён куда-то в пространство. Он повторил свой вопрос. Но, она так же не ответила.

– Что такое? – Тётка обернулась на неё и вдруг побледнев, вскочила со своего места и кинулась к ней.

– Мэри, – Она наклонилась к ней и слегка встряхнула за плечи. – Джон решительно ничего не понимал. – Мэри, посмотри на меня. Пожалуйста, Мэри. – За её спиной вновь заголосила Кэтрин. Тётка раздражённо обернулась к ней, – Ну же Вильям, хватит разлёживаться, подумаешь обморок, отведи свою жену в кровать, а вы мистер, помогите мне отвести Мэри в её комнату.

Вильям, кряхтя, выбрался из подушек и повел оглядывающуюся на Мэри Кэтрин, прочь из комнаты. Джон, вместе с графиней, помог Мэри встать, взявши её под руки. Она слушалась, словно была куклой, которая могла управлять своим телом, но не разумом. Спокойно, по подсказкам тёти и Джона, перебирая ногами, всё с таким же неживым взглядом, она с их помощью поднялась по ступеням на второй этаж.

– Нет, не сюда, – сказала графиня, – это комната Оливера. – Комната Мэри в конце коридора. Джон подавил удивление, он не знал, что у Мэри отдельная от супруга комната. Они помогли ей лечь в кровать, и укрыв её пледом, тётка спросила его:

– Надеюсь, вас как врача не шокировало поведение Мэри?

– У неё, шок. Скорее всего, он был вызван новостью о беременности миссис Вильям.

– Вовсе нет, – графиня нежно посмотрела на Мэри. – Это всё мой болтливый язык, должно быть. У неё уже были подобные припадки, на самом деле.

– Как часто это происходит? – похоже, до него начало кое-что доходить, то о чём умолчал мистер Грант.

– Бывает иногда. В основном в это время года и в конце лета тоже. Мне очень жаль, что вам довелось это видеть. Хотя, теперь думаю, что это и к лучшему. Дом стал хранить в себе слишком много тайн. Но, то, что касается Мэри… Пойдёмте, она поспит и к завтрашнему дню всё будет в порядке. Я попрошу Бетси посидеть с ней.

И выйдя из комнаты, они спустились обратно в гостиную. Подойдя к своей недопитой рюмке с хересом, тётка, усаживаясь в кресло, спросила Джона.

– Скажите мистер Вудс, вы ведь мозгоправ?

– Я психиатр, – поправил он её.

– Не имеет значения, я догадалась по вашему невозмутимому виду и по отсутствию вопросов. Будь вы обычным врачом, вы бы заинтересовались её состоянием, видать такое наблюдать вам не впервой. Я так же полагаю, что вы знаете всё о её состоянии?

– По правде сказать, – ответил Джон, – мне не доводилось беседовать ни с мистером, ни с миссис Грант о таком её состоянии. Я не был поставлен в известность, что она страдает такими …

– Припадками задумчивости? – подсказала ему графиня. Он кивнул. – Оливер, не считает это чем-то из ряда вон выходящим. Он не обращает на это внимание, а просто отводит бедняжку в постель для того что бы она исцелялась сама. Я считаю, это в корне не верно. Что скажете вы?

– Да, это правда. Она не должна переживать эти приступы снова и снова. Должно же быть какое-то объяснение для них. – Он посмотрел вопросительно на леди Вудхаус. Та, шумно отхлебнула из рюмки, помолчала немного, и наконец, как будто решившись, сказала:

– Что ж, вы же здесь что б лечить её как я понимаю. Её здоровье, для меня важнее мнения Оливера. Мне иногда кажется, что она начинает, что-то вспоминать, и поэтому на неё это так действует.

– А что, по-вашему, это может спровоцировать?

– Да что угодно, к примеру, вот сегодня новость о беременности Кэтрин. – Не вижу связи, конечно.

– А ещё примеры есть? Что конкретно послужило этому состоянию, подумайте, пожалуйста, это может быть очень важным. – Тётка ненадолго задумалась. Наконец, после нескольких минут размышления и попивания хереса, она сказала:

– В прошлый раз, а это было в мой последний приезд, Кэтрин, как обычно не подумав, ляпнула о Томе Найтли. Она глупышка, конечно, не стоит её за это винить, но все же её слова задели Мэри. Вот только в чём вопрос, она же не помнила его, как она утверждала. И тем не менее, после того как он был упомянут, она впала в ступор и молчала целых два дня. Я чуть умом не тронулась тогда, думала, она к нам никогда не вернётся. Но все обошлось.

– Простите, он ведь, на днях, вы упомянули его снова, – он был удивлён.

– Конечно, упомянула. – Она кивнула. – Так мне посоветовал доктор Картер, Эллис Картер, Вы, должно быть, знаете его. Он из ваших, – она постучала указательным пальцем по лбу.

– Я слышал о нём, но не имел чести быть представленным.

– Так, вот, – продолжала графиня, – он раньше наезжал сюда, наблюдал за Мэри. Его мнение было запереть её в психушку, – она поморщилась. – Но Оливер был против, хоть в чем то мы согласны. Так, о чем это я?

– Доктор Картер, – напомнил ей Джон.

– Ах, да. – Она наконец-то допила свой херес и стукнула рюмкой по столу. – Итак, вот, он и посоветовал напоминать ей о том, что однажды ввергло её в ступор. Дескать, таким образом, можно закалить её. Подготовить разум к новым потрясениям, и они пройдут менее болезненно. Оливер, был, конечно же, против такого метода лечения, но я поддержала доктора. Вот только незадача, я то приезжаю только дважды в год, и только я, пытаюсь ей помочь. Тогда я стала наведываться именно в те опасные месяцы, когда она так себя ведёт, – она умолкла. Джон тоже задумался. Метод доктора Картера не лишён был смысла. Это стоило обдумать и принять на вооружение к собственным методам лечения Мэри. Но вот, что его тревожило, почему никто не сказал про её приступы? Мистер Грант ни словом не обмолвился, что его жену тревожит, что-то кроме проблем с письмом. А Мэри, мистер Вудс понять был готов, она могла чувствовать себя неловко, могла бояться её этих состояний, потому и не сказала о них.

– Почему же доктор Картер не продолжил лечения Мэри? – нарушил молчание Джон.

– Ох, вы не слышали? – Она вскинула брови. – Он страшно болен.

– Не слышал, нет. – Ответил Джон.

– Он ехал как раз после визита отсюда. Его двуколка перевернулась, сломалась ось, как я припомню. Слава богу, что он не погиб, хотя в его теперешнем состоянии это спорно, весьма спорно.

– Но почему же? – Джон недоумевал.

– Он выжил, но его разбил паралич. Совершенно недвижим. Ах, так жаль старика. Так жаль.

Глава 7

Как долго я здесь не была. Кажется, прошла целая вечность с того момента, как я в последний раз посещала Землю. Воздух почти такой же, как и много столетий тому назад, он почти очистился от примесей металлов и яда, которыми люди дышали на протяжении многих лет, после того, как ими же, были созданы первые машины. Машины положили начало эпохи развития механизмов, но впоследствии, они могут быть не управляемы самими создателями, и стать началом конца эпохи, самого человечества.

Жалела ли я людей? Конечно, жалела, ведь будучи самым умным органическим существом на планете Земля, они были и самыми невежественными из живущих здесь. Создают, чтобы потом разрушить. Как это глупо и страшно. Страшно не от того, что скоро сама планета может прекратить своё существование, страшно от того, что не все понимают ужас приближающейся катастрофы и кажется, делают всё, для того, что бы приблизить этот час. Мне бесконечно горько от того, что возможно, скоро, через каких-нибудь несколько земных перевоплощений, на Земле не останется ни одного человека. Кто же будет здесь хозяйничать? Ведь такой лакомый кусочек как целая планета не может остаться бесхозной и никому не принадлежать. Поэтому я здесь. Я здесь, чтобы не дать мунинам погубить души людей, не дать им завладеть тем, что им не принадлежит. Я здесь, чтобы помочь человеческому сознанию прийти в себя от ежесекундного вмешательства этих монстров, которые порабощают целые галактики, оставляя после себя лишь космический мусор и обломки разумных цивилизаций. В этой галактике, планета Земля была последней в списке, и стоило прожить много поколений, пройти множество жизней, что бы стать тем, кем я являюсь сейчас.

Мне всегда казалось удивительной природа Земли. Она так не похожа на флору и фауну других планет, и от этого казалась ещё прекрасней. В ней, кажется, смешалось множество маленьких миров, будь то океан или суша с его обитателями. И от того, что облик свой планета почти утеряла, почти стала безжизненной, пустынной и пустой, где-то, можно встретить целые роскошные оазисы жизни. Оазисы, где цветёт буйная зелень среди океана бескрайних песков.

Вот и сейчас, находясь на таком оазисе, мне было удивительно отрадно вдыхать воздух, которой я могу назвать родным.

Мы сидели на самом верху крыши нашего корабля. Люки были открыты, и горячий воздух гулял свободно по его коридорам и шлюзам. Сай жевал, какую-то принесённую Цилией еду, рассматривая местность. Следить особо было не зачем. Здесь, на много миль вокруг были только мы. На песке от корабля остались борозды, постепенно им же и заносимые, за нами небольшой остров зелени, где природа, расщедрившись, создала и небольшой приток воды, откуда-то из своих скудных недр.

К кораблю подошла Цилия, щурясь от яркого солнца и прикрывая глаза рукой она, подняв голову вверх, обратилась ко мне:

– Ноа, все скоро будут здесь, – помолчав немного, добавила, – и Юстас тоже, – и быстро глянула на Сая. Он продолжал молча жевать, как будто его не заботило то, что она сказала. Но я то, знала, что он напрягся.

– Хорошо, мы сейчас спустимся. – Я не хотела, что б она видела, как разволновался Сай, он иногда так не сдержан в своих эмоциях. Цилия ушла, а Сай все так же тихо сидел, ничего не говоря. Наконец, после нескольких минут молчаний, он заговорил:

– Как думаешь, нам в этот раз поверят? Он подтвердит, что мы говорим правду? – спросил он, не поворачиваясь ко мне.

– Не знаю, но раз он будет здесь, это может говорить о том, что он решился подтвердить наши слова.

– Я вообще не понимаю, почему он так себя ведёт, – обиженно выдохнул Сай. – Он повернулся ко мне и смотрел с такой надеждой, что мне было не по себе от осознания того, что ничего я сделать в данном случае не могу.

– Он просто боится, и его можно понять, – я уже устала объяснять это Саю.

– Да какая разница? Если его убьют, он что не сможет опять родиться что ли? – Сай вскочил на ноги, и заслонив собою солнце навис надо мной.

– Ты слышал, что они говорят, – я старалась говорить спокойно, что б не вызвать ещё большего возмущения. – Боятся, что их душу запрут, и они не смогут родиться.

– Да это вздор! – Он почти кричал. – Как можно украсть душу? Это невозможно! – Теперь я начинала злиться от его крика. И встав на ноги, посмотрела на него снизу вверх.

– Вспомни об Аландаре, Кинси и Греме, ещё перечислять? – Я уже сама закипала от его твердолобости, и казалось не способности, понять очевидные факты.

– Это другое, – он ответил уже спокойнее, видя моё изменившееся настроение. – Они сами захотели остановиться. Им никто не угрожал. Это их выбор.

– Я не знаю, не знаю, – сказала я устав от бесконечных споров на эту тему. – Пойдём, пора подготовиться к встрече. Будь сдержаннее в этот раз. Здесь свои правила и их надо соблюдать.

– Хорошо, – буркнул себе под нос Сай и нырнул в открытый люк. Я последовала за ним. Мне было очень тревожно, но вместе и с тем волнительно, от осознания того, что возможно, сегодня всё может измениться. Сегодня, люди Земли, наконец-то могут поверить нам и принять нашу помощь.

В огромном зале дома, построенном посреди буйно цветущего оазиса, было много народа. Здесь собрались все вожаки племён, которые жили на территории огороженной песками. Вожаков из племён океана видно не было. Я вздохнула, очень жаль, что их не было. Это могло значить, что они остались глухи к нашим словам. Но сдаваться я не намерена. Если нужно, то будем снова и снова их посещать.

Я волновалась. Ведь от итогов этой встречи зависит многое, ели не всё. Если нам поверят и присоединятся, то вопрос о присоединении кланов воды будет стоять не так остро. Они непременно будут на нашей стороне.

Юстас тоже был здесь, рядом с ним сидели вожаки не известных мне ранее кланов. Они были чужаками, но впрочем, Юстас всегда был очень осторожен, и не мог привести сюда врагов. Наконец, все расселись и собравшись с духом я шагнула вперёд, за спиной у меня стоял Сай. Я слышала, как тяжело он дышит, как он был взволнован.

– Рада приветствовать вас, – сказала я гудящей толпе. Люди, сидевшие, как попало, обратили на меня внимание и перестали переговариваться между собой. Через несколько секунд наступила полная тишина.

– Многие из вас знают меня. – Продолжала меж тем я. – А те, кому я не известна, позвольте представиться. Я Ноа с планеты Куит С 248. Это мой брат Сай, – я шагнула в сторону, и Сай стал рядом со мной. – Мы здесь, чтобы объединить людей Земли против порабощающего вас нашествия паразитов. Против мунинов. – Кто-то усмехнулся. Я продолжала:

– Вы знаете, что последние двести лет, из недр земли были добыты почти все полезные элементы. Была выкачана кровь её и уничтожена огромная пищевая цепь.

– Вы о чем? – крикнули из толпы, – Так всё время происходит, кто-то исчезает, кто-то появляется.

– Конечно это так, но не такой ценой. Со времён исчезновения двух океанов, исчезло огромное количество морских жителей, стали погибать и млекопитающие. Ведь так быть не должно. Вы сами не задумывались в чём причина? – Я оглядела присутствующих. Все молчали. Трагедия исчезновения двух океанов некоторых из этих людей застала не понаслышке. Многие их них могли быть детьми, когда это случилось. Многие, наверняка потеряли тогда кого-то, из своих близких. Голод уничтожал целые поселения, города, страны. Тех, кого не убил голод, убивала болезнь и лишения. Отчаявшиеся люди, те которые остались живы, сбивались в группы, группы становились больше и больше, и вот уже целые колонии скитались по бескрайним пустыням.

– Но причём же здесь мунины? – спросила девушка, из какого-то племени. Её узкие глаза светились подозрением. – Они дают нам работу. Платят нам. Конечно, иногда люди и погибают на их шахтах, но не это ли способ выжить, не это ли способ прокормить своих близких?

Толпа согласно закивала, кто– то начал спорить с сидящим соседом и доказывать, что мунины, хоть и не слишком дружелюбны к ним, но, по крайней мере, не опасны.

– А вы не задумывались, – пыталась я перекричать поднявшийся шум, – не задумывались, почему человечество так страдает? Почему на вашу долю выпало так много несчастий, а на долю ваших детей выпадет ещё больше? – Шум начал утихать и наконец, когда замолк последний голос я опять начала говорить.

– Когда была создана жизнь на Земле, никто из живущих здесь людей не знал утраты. Все жили в гармонии, и жизнь проходила спокойно и размеренно. Конечно, иногда рождались чудаки и пришельцы, но в целом, все было мирно и не было войн, которое так любит вести человечество, – люди с интересом слушали меня, и я начала очень плавно подводить к тому, о чём им стоило узнать ещё несколько столетий тому назад. Но, как и тогда, могли ли они поверить в это? Могли ли принять правду? Или погрязнув в своём невежестве, никогда не вырвутся из этого круга, круга ада под названием жизнь, которую они проживают раз за разом не найдя из него выхода. – Вот тогда-то, и стали появляться на Земле первые мунины, это были разведчики. Они были самыми умными из всех. Ведь им предстояла миссия быть человеком и ни в коем случае, не дать себя в чем-либо заподозрить. После этого внедрения, цивилизация людей шагнула в гору. Все отрасли стали развиваться семимильными шагами. Вы никогда об этом не думали? – Я оглядела присутствующих. Они молчали, видимо ещё не до конца понимая, куда я клоню. – Тогда вы должны заметить, что мир разделен на добрых и злых, на богатых и бедных, – я замолчала, опять послышались смешки и люди начали шептаться.

– Ведь, это, очевидно, так всегда было, – сказал кто-то.

– Не всегда, – сказал за меня Сай. Раньше все были равны. Мир жил в гармонии и любви, в единении с природой и всеми живыми существами на этой планете.

– И что же, прилетели мунины и всех испортили? – спросил тот же голос с усмешкой.

– Именно, – подтвердил Сай.

– Но это не возможно, невозможно испортить человека, который сам не желая может стать таким, – поддакнул первому товарищу второй.

– Возможно! Если это вирус! – открыл карты Сай и в зале поднялся такой гул, что невозможно было различить и слова. Я смотрела на него и не знала, то ли благодарить за то, что он снял с меня ответственность за эти слова, или стоило немного подождать. Сай с невозмутимым лицом смотрел на людей, и казалось их недоумение, мало его волновало. Ведь он выполнил свою миссию, сказал то, что следовало им открыть.

– Тихо, тихо. – Это кричал хозяин дома, вождь племени Асуна и отец Цилии. Он взял свой посох и стучал им по земляному полу, стараясь перекричать шум. Все понемногу стали утихать и вот, в зале уже стояла тишина, изредка, нарушаемая, чьими-то перешёптываниями. Неожиданно в конце зала поднялся старик. Он был очень худ, а тело его было таким скрюченным, что казалось, он кланялся полу. Держа в руках длинную палку, он не спеша пробирался в центр зала. Ему дали пройти, и наконец, приблизившись к нам, старик секунду помолчал, и глядя мне в глаза сказал:

– Я знаю, о чем вы говорите. – Сай быстро глянул на меня, – мой отец был слышащим души, а я растратил этот дар. Я потерял его. – И неожиданно по его щекам потекли слезы. Я растерялась. А Сай подбежав к старику, посадил его на пустующий стул и стал рядом с участием глядя на него. Старик, впрочем, быстро совладал собой и вот, его потерявшие почти свой цвет, голубые глаза смотрели на присутствующих.