Исчезновение

Эдилио убежал, уводя свою команду крепких парней.

– Эй! Там, наверху! – завопил Сэм. – Детка! Ты можешь подойти к двери или окну?

Вытянув шею, он не сводил глаз с окон второго этажа. Их было семь: шесть – на фасаде здания, одно – в переулке. Пламя виднелось в крайнем левом, но из соседнего уже тоже валил дым. Пожар распространялся.

– Мамочка! – вновь послышался детский голосок.

Очень чистый голосок. Ребёнок ещё не кашлял от дыма. Пока не кашлял.

– Если ты пойдёшь внутрь, тебе надо обернуть лицо вот этим, – Астрид протянула ему мокрую тряпку.

Где только раздобыла?

– Разве я сказал, что туда пойду?

– Будь осторожен.

– Своевременный совет, – сухо сказал Сэм и обмотал лицо мокрой тканью, прикрыв нос и рот.

– Послушай, Сэм, – Астрид вцепилась ему в локоть, – убивает не огонь, убивает дым. Если ты слишком долго будешь им дышать, твои лёгкие отекут, наполнятся жидкостью.

– «Слишком долго», это сколько? – глухо спросил он из-под тряпки.

– Не знаю, Сэм. Я же не всезнайка, – Астрид слабо улыбнулась.

Сэму ужасно захотелось взять её за руку. Он был испуган, ему нужна была поддержка. Он очень хотел взять Астрид за руку. Но времени на это не было. Поэтому он только выдавил:

– Ну, где наша не пропадала.

– Давай, Сэм! – завопил кто-то, подбадривая его, и крик подхватил дружный хор голосов.

Парадный вход был не заперт. Внутри обнаружились почтовые ящики, чёрная дверь цветочного магазина и узкая лестница на второй этаж.

Сэм уже почти поднялся, когда его накрыло одеялом густого, клубящегося дыма. Мокрая тряпка помогала мало. Один глубокий вдох, – и Сэм рухнул на колени, задыхаясь и кашляя. Из глаз потекли жгучие слёзы. Он пригнулся к самому полу, где оставалось немного воздуха.

– Детка, ты меня слышишь? – хрипло позвал он. – Кричи! Я должен понять, где ты!

На сей раз вопль «Мамочка!» слышался слабее, откуда-то слева, из глубины коридора, ведущего в другую часть здания. Сэму подумалось, что ребёнок вполне мог бы выпрыгнуть из окна им на руки. Глупо было погибать, когда малыш мог просто спрыгнуть.

Невыносимо вонючий дым был повсюду. В нём ощущалась какая-то кислятина, вроде прокисшего молока.

Сэм на четвереньках пополз вперёд. Окружающее выглядело неестественным и жутким, за исключением истоптанной ковровой дорожки. Она была нормальной: выцветший восточный узор, размахрившиеся края, крошки, дохлый таракан. Свет лампочки над головой едва просачивался сквозь зловещую серую муть. Дым сгущался, опускаясь всё ниже, словно стремился раздавить Сэма. Приходилось пригибаться к самому полу ради глотка воздуха.

Квартир было шесть или семь. Определить, где находился ребёнок, не представлялось возможным: малыш замолчал. Скорее всего, горела квартира справа от него. Из-под той двери валил плотный дым, яростный, как горный поток. Счёт, похоже, шёл не на минуты, а на секунды.

Сэм перекатился на спину. Дым из-под двери напоминал теперь водопад, перевёрнутый вверх тормашками. Сэм обеими ногами ударил в дверь. Та, запертая на замок, только затряслась. Чтобы выбить её, требовалось встать, прямо в смертоносный дым.

Сэм был ужасно испуган. Где же эти люди, когда они так нужны? Где взрослые? Почему испытание выпало ему, Сэму? Он ведь ещё сам ребёнок. Почему не нашлось кого-то другого, достаточно же сумасшедшего, чтобы ломануться в горящее здание? Сэм был чертовски зол на них, и если Квинн был прав, и всё это устроил Бог, то и на Бога тоже.

Но что если во всём этом виноват он, Сэм? Что если происходящее – его рук дело? Тогда… в таком случае, злиться ему не на кого, кроме самого себя.

Набрав в грудь побольше воздуха, Сэм вскочил на ноги и со всей силы ударил в дверь. Та не поддалась. Он ударил ещё раз. Тщетно.

Ударил вновь. Ужасно хотелось вдохнуть, но вокруг был только дым. Дым лез в нос, в глаза, ослеплял. Сэм в отчаянии навалился на дверь, и та распахнулась. С размаху влетев внутрь, он не удержался на ногах и упал.

Дым, заполнявший комнату, повалил в коридор, точно лев, вырвавшийся из тесной клетки. На несколько секунд воздух у пола очистился, Сэм смог вдохнуть и едва не закашлялся. Он знал, что если не сможет задержать дыхание, умрёт.

В разошедшемся на миг дыму мелькнуло помещение, точно небо – в просвете туч. На полу лежала хрипящая девочка, совсем маленькая, лет пяти.

– Я пришёл, – полузадушенно проговорил Сэм.

Видок, наверное, у него был тот ещё. Представить только, из клубов дыма появляется тёмная фигура, вся в саже и копоти, с замотанным тряпкой лицом. Судя по всему, девочка приняла его за чудовище, иначе объяснить дальнейшее Сэм не мог. Едва взглянув на него, малышка в панике вскинула ручки, и из пухлых ладошек вырвалась струя чистого пламени.

Пламя. Из крошечных детских ладошек. Настоящее пламя!

И направлено оно было прямо в Сэма.

Лишь чудом не задев его, струя огня с рёвом пронеслась мимо головы и врезалась в стену за спиной. Что-то вроде напалма, желеобразного бензина, жидкого пламени. Оно растеклось по стене, жадно её пожирая. На мгновенье Сэм застыл в немом изумлении.

Бред какой-то. Это же невозможно!

Малышка опять испуганно завизжала и подняла ручки. На этот раз она не промахнётся. Теперь-то она его точно прикончит.

Не раздумывая, повинуясь инстинкту, Сэм тоже вытянул руки ладонями вперёд. И вспыхнул свет, словно взрыв сверхновой звезды. Девочка повалилась на спину. Весь трясясь, Сэм подполз к ней. Ему хотелось орать, желудок скрутило, в голове билось: «Нет-нет-нет-нет-нет!»

Он подхватил малышку, от всей души надеясь, что она не очнётся прямо у него в руках, и вместе с тем страшась, что она вообще не очнётся. Кое-как поднялся на ноги.

Со звуком, напоминающим звук разрываемой картонной коробки, стена перед ним начала обваливаться. Штукатурка осыпалась, открывая деревянную дранку и брус. Огонь уже поедал внутренности стены.

На Сэма пахнуло жаром, как из открытой духовки. Астрид сказала, что убивает не огонь. Она, наверное, просто не видела такого огня. Даже не догадывалась, что маленькая девочка может извергать пламя из собственных ладоней.

Малышка неподвижно лежала у него в руках. Огонь был повсюду: справа, слева, подступал со спины. У Сэма обгорели ресницы, ещё чуть-чуть, – и он просто поджарится.

Окно!

Сэм кинулся к окну. Бросив ребёнка, словно куль картошки, на пол, обеими руками ударил по раме. Вокруг заклубился дым, огонь устремился к новому источнику кислорода.

Сэм нашарил в дыму девочку и поднял её. И вдруг, словно по волшебству, появилась пара рук, забирая у него ребёнка. Руки, возникшие из дымной завесы, казались чем-то сверхъестественным.

Сэм рухнул на подоконник, свесившись из окна. Кто-то схватил его, поволок наружу и вниз. Голова Сэма безвольно стукалась о ступеньки алюминиевой лестницы, но ему было плевать. Главное, тут был воздух, было светло, а сквозь слёзы он мог видеть голубое небо.

Эдилио с помощью мальчика по имени Джоэль опустил Сэма на тротуар.

Кто-то принялся поливать его водой из шланга. Они, что, думают, он горит? Или действительно горит? Сэм открыл рот и принялся жадно глотать холодную воду, омывавшую его лицо.

Остаться в сознании ему всё же не удалось. Он вырубился. Поплыл на спине, покачиваясь на волнах. Рядом была мама. Сидела прямо на воде, подтянув ноги к груди и уперев подбородок в колени. На Сэма она не смотрела.

– Что? – спросил он её.

– Пахнет жареным цыплёнком.

– Чего-чего?

Мама протянула руку и больно ударила его по щеке. Сэм открыл глаза.

– Извини, – сказала Астрид. – Должна же я была привести тебя в чувство.

Она стояла на коленях рядом с ним, прижимая что-то к его рту. Пластиковая маска. Кислород.

Сэм закашлялся, вдохнул, затем сорвал маску, приподнялся, и его вырвало на обочину тротуара, будто пьяного в подворотне. Астрид деликатно отвернулась. Стыдно станет Сэму потом, а прямо сейчас он испытывал облегчение. Затем вновь лёг и надел маску.

Квинн держал садовый шланг. Эдилио торопливо прилаживал пожарный рукав к гидранту. Из рукава вылилась тонкая струйка. Эдилио налёг на разводной ключ, открывая гидрант, и вода забила фонтаном. Дети, державшие брандспойт, сражались со шлангом, словно с огромным удавом. При других обстоятельствах, это выглядело бы смешно.

Сэм сел и, всё ещё не в силах заговорить, кивнул на группку детей, собравшихся вокруг маленькой поджигательницы. Она была чёрной. Во всех смыслах: чернокожая девочка, вся покрытая сажей. У одного виска её волосы обгорели, на другом сохранилась тоненькая косичка с розовой резинкой.

Едва взглянув на детей, стоявших на коленях, Сэм всё понял. Но он должен был спросить. Вместо слов из горла вырвалось какое-то карканье.

– Мне очень жаль, Сэм, – Астрид покачала головой.

Он кивнул.

– Наверное, её родители оставили включённой плиту, – предположила Астрид. – Наиболее вероятная причина пожара. Ну, или зажжённая сигарета.

«Нет, – подумал Сэм. – Вовсе нет».

У маленькой девочки была некая сила. Такая же, кстати, как у Сэма. Ну, или похожая.

Сила, которая позволила ему в момент паники создать невозможный свет.

Сила, которую он однажды использовал и чуть не угробил человека.

Сила, которая убила ту, кого он пытался спасти.

И Сэм был не одним таким. Он отнюдь не был единственным здесь уродом. Есть, – ну, или была, – ещё одна такая же.

Почему-то эта мысль не успокаивала.

Глава 5. 291 час, 07 минут

НА ПЕРДИДО-БИЧ опустилась ночь.

Автоматически зажглись уличные фонари, но они не столько разгоняли мглу, сколько сгущали тени на испуганных лицах.

На площади собралось около ста детей. Почти у всех в руках были шоколадки и лимонад. Маленький магазинчик, торговавший в основном пивом и кукурузными чипсами, был разграблен дочиста. Сэм тоже подцепил себе арахисовый батончик «Пэйдэй» и банку «Доктора Пеппера». К тому времени, когда он добрался до полок, всё остальное, типа «Твиксов» и «Сникерсов», уже расхватали. Сэм оставил на прилавке два доллара, а едва отвернулся, деньги исчезли.

Прежде чем огонь был потушен, дом успел выгореть наполовину. Крыша обвалилась, как и часть пола второго этажа. Первый этаж более или менее сохранился, хотя стёкла витрин изнутри почернели от копоти. Дым до сих пор сочился тонкими зловонными струйками.

Однако хозяйственный магазин и детский сад они отстояли. Тело девочки так и лежало на тротуаре. Кто-то накрыл его одеялом, и Сэм был благодарен неизвестному доброму самаритянину.

Они с Квинном сидели на траве, глядя на неработающий фонтан. Квинн, обхватив колени, раскачивался туда-сюда.

Подошла Козочка-Бетти и, переминаясь с ноги на ногу, встала перед Сэмом. С ней был её младший брат.

– Сэм, как ты думаешь, у нас дома безопасно? Надо же нам куда-то пойти спать.

– Бетти, я знаю не больше твоего, – пожал он плечами.

Она кивнула, ещё немного потопталась и отошла.

Все скамейки были заняты. Кое-кто натянул между ними простыни, соорудив что-то вроде вислых палаток. Одни дети вернулись в свои опустевшие дома, другие же остались на площади: кому-то из них было уютнее в компании, кто-то просто желал быть в курсе событий.

Подошли двое незнакомых мальчишек, кажется, – пятиклассников.

– Сэм, ты не знаешь, что будет дальше?

– Не имею понятия, парни, – ответил он.

– А что нам теперь делать?

– Наверное, надо продержаться какое-то время. Ну, вы меня понимаете.

– В смысле, здесь продержаться?

– Здесь. Или в ваших домах. Почему бы вам не лечь спать в собственных постелях? Главное, чтобы вы были спокойны.

– А мы вовсе и не боимся.

– Да ну? – недоверчиво переспросил Сэм. – Везёт. А я, вот, боюсь так, что уже обмочился.

– Врёшь ты всё! – засмеялся один из мальчишек.

– Вру. Но страх – это нормально, парни. Здесь сейчас все испуганы, все до одного.

То же самое повторилась множество раз. Дети подходили к Сэму, задавали вопросы, на которые у него не было ответов. Он же хотел, чтобы его оставили в покое.

Орк с приятелями притащили из магазина садовые стулья и расселись посреди того, что совсем недавно было самым оживлённым перекрёстком Пердидо-Бич. Они устроились прямо под светофором, продолжающим переключаться с красного на жёлтый, потом на зелёный, и всё по новой.

Говард бранил кого-то из мелких «шестёрок». Тот принёс из магазина брикет для камина и попробовал разжечь костёр. Орковы прихлебатели набрали там деревянных топорищ и бейсбольных бит, а теперь безуспешно пытались их подпалить.

Кроме того, они прихватили металлические пруты и молотки, которые держали при себе.

Сэм не заговаривал о маленькой девочке, лежащей на тротуаре. Если бы он это сделал, ему пришлось бы что-то предпринять. Копать могилу, хоронить, читать Библию или хотя бы сказать несколько слов. Он даже не знал её имени. И, похоже, никто не знал.

Астрид появилась где-то через час, после того, как отправилась на поиски брата:

– Я нигде не могу его найти! Пити нигде нет, и никто его не видел.

– Глотни лимонада, – Сэм протянул ей банку. – Я за него заплатил. По крайней мере, попытался.

– Обычно я такое не пью.

– Ну, так сходи, поищи себе чего-нибудь «обычного», – вдруг вспылил Квинн.

На Астрид он даже не смотрел. Его взгляд беспорядочно метался. Квинн казался до странности голым без своих тёмных очков и шляпы. Состояние друга начинало беспокоить Сэма. Из них двоих чаще всего именно Сэм был донельзя серьёзен.

– Спасибо, Сэм, – Астрид взяла банку, пропустив грубость Квинна мимо ушей, сделала глоток, но садиться не стала. – Некоторые говорят, что это был какой-то военный эксперимент, пошедший наперекосяк. Или нападение террористов. Может, быть, – инопланетяне. А то и сам Господь. Куча гипотез и ни одного доказательного ответа.

– Ты, что, веришь в Бога? – требовательно вопросил Квинн, явно нарываясь на ссору.

– Да, – ответила Астрид. – Однако в бога, который заставляет людей исчезать ни с того, ни с сего, – нет, не верю. Бог есть любовь. То, что происходит у нас, на любовь совсем не похоже.

– Угу, – согласился Сэм. – Какой-то кошмарный пикник.

– Полагаю, это случай так называемого висельного юмора? – продолжила Астрид. – Извините, – сказала она, заметив непонимающие взгляды Сэма и Квинна, – у меня есть пагубная привычка анализировать то, что говорят люди. Вам придётся либо смириться, либо перестать со мной общаться.

– Лично я склоняюсь ко второму, – пробормотал Квинн.

– Что такое висельный юмор? – спросил Сэм.

– Виселица – приспособление для умерщвления людей через повешение. Временами, когда человек испуган или нервничает, он начинает шутить. Другие, впрочем, в такой ситуации становятся педантами, – грустно добавила она. – Если вам неизвестно значение слова «педант», могу подсказать: в толковом словаре рядом с соответствующей статьёй – моя фотография.

Сэм засмеялся. И тут к ним подошёл малыш лет пяти, прижимающий к груди серого плюшевого мишку с печальной мордочкой.

– Вы не знаете, где моя мама?

– Нет, детка, извини, мы не знаем, – ответил Сэм.

– А вы не можете позвонить ей по телефону? – голос малыша дрожал.

– Телефоны не работают.

– Ничего не работает! – рявкнул Квинн. – Всё сломалось, и мы здесь одни.

– Хочешь, я открою тебе один секрет? – сказал Сэм, обращаясь к мальчику. – В детском саду есть печеньки, спорим? Во-он там, только через дорогу перебежать.

– Мне нельзя бегать через дорогу.

– Сейчас можно. Я сам за тобой присмотрю.

Малыш хлюпнул носом и побрёл к садику, обнимая своего медведя.

– Сэм, дети идут к тебе, – сказала Астрид. – Они ждут, что ты чем-нибудь им поможешь.

– Чем, например? Всё, что я могу, это предложить им пожевать печенья, – резковато ответил он.

– Спаси их, Сэм, – с горечью в голосе произнёс Квинн. – Спаси их всех.

– Они испуганы, так же, как и мы, – сказала Астрид. – Не осталось никого, кто бы ими управлял. Они чувствуют в тебе лидера. Они смотрят только на тебя.

– Какой я лидер? Я такой же перепуганный и потерянный пацан.

– Но во время пожара ты знал, что делать, – настаивала Астрид.

Сэм рывком вскочил на ноги. Это был просто выброс нервной энергии, однако несколько десятков лиц сразу же обратились к нему. Дети смотрели с ожиданием. Сэм почувствовал комок в горле. Даже Квинн глядел на него с надеждой.

Сэм чертыхнулся под нос, потом возвысил голос так, чтобы слышали окружающие:

– Слушайте, всё, что нам сейчас остаётся, это держаться и не сдаваться. Кто-нибудь наверняка знает о случившемся, и помощь придёт. Давайте сохранять хладнокровие, не делать глупостей, помогать друг другу и не бояться.

К его удивлению, по толпе прокатился гул голосов: дети передавали друг другу слова Сэма, точно это была некая гениальная истина.

– «Нам нечего бояться, кроме самого страха», – прошептала Астрид.

– То есть?

– Это слова президента Рузвельта, которые он произнёс в годы Великой Депрессии, повергшей в страх всю страну, – объяснила Астрид.

– Единственный плюс от всей этой катавасии был в том, что я избавился от уроков истории, – заметил Квинн. – Так нет же! Уроки истории лично явились за мной.

Сэм облегченно рассмеялся. Не бог весть какая шутка, но, похоже, к другу возвращалось чувство юмора.

– Я должна найти брата, – сказала Астрид.

– Где он мог находиться? – спросил Сэм.

Девочка беспомощно пожала плечами. Она выглядела продрогшей в своей тонкой блузке, и Сэм пожалел, что у него нет куртки, чтобы ей одолжить.

– С кем-нибудь из родителей. Либо папа взял его с собой на работу, либо мама – на теннисные корты. В «Вершины».

«Вершины» были тем самым отелем, расположенным на берегу, рядом с любимым пляжем Сэма, где они с Квинном занимались сёрфингом. Собственно в отеле он никогда не был, даже за ворота не заходил.

– По-моему, отель – наиболее вероятное место, – продолжила Астрид. – Ужасно не хочется вас беспокоить, но вы не могли бы сходить туда со мной?

– Прямо сейчас? – недоверчиво воскликнул Квинн. – Ночью?

– Всё лучше, чем тупо торчать здесь, – возразил ему Сэм. – Вдруг у них телевидение работает?

– Слыхал я, жратва там – высший сорт, – Квинн со вздохом протянул руку, и Сэм помог другу встать.

Они миновали сбившихся в кучки детей. Кто-нибудь то и дело окликал Сэма и принимался расспрашивать о том, что происходит и что теперь делать. Он мог ответить только: «Держитесь. Всё будет хорошо. Считай, что у тебя каникулы, чувак, и наслаждайся жизнью. Лопай шоколадки от пуза, пока можешь. Скоро вернутся твои родители и мигом их отнимут». Дети кивали, смеялись, некоторые даже благодарили, как будто он их чем-то одарил.

Отовсюду Сэм слышал своё имя, обрывки разговоров: «…я был в том самом автобусе…» Или:

«…он прямо так и вбежал в горящий дом, прикинь?» Или: «Видишь? Сэм сказал, что всё будет хорошо…»

Горло у него сжалось. Да, ночная прогулка явно пойдёт ему на пользу. Хотелось убраться отсюда подальше, чтобы не видеть этих испуганных лиц и ждущих ответа глаз.

Они втроём прошли мимо перекрёстка, на котором обосновалась банда Орка. Жалкий костерок рассыпал искры, асфальт под ним уже оплавился. В сумке-холодильнике стояло шесть банок пива «Курз». Один из приятелей Орка, круглолицый здоровяк по кличке Коржик, выглядел уже здорово пьяным, даже позеленел.

– Эй, куда это вы направились? – окликнул их Говард.

– Прогуляться, – ответил Сэм.

– Два дурня-сёрфера и Астрид-Гений?

– Именно. Будем её учить седлать волну. А тебе что за дело?

Говард захихикал и оглядел Сэма с головы до ног.

– Думаешь, ты очень крутой, Сэм? Сэм-Школьный-Автобус, фу-ты, ну-ты. Лично мне на тебя начхать.

– Это ужасно. А я-то всю жизнь мечтал произвести на тебя выгодное впечатление.

– Ты должен нам что-нибудь принести, – крысиное личико Говарда приобрело хитрое выражение.

– Что ты городишь?

– Я, понимаешь ли, о чувствах Орка забочусь. И считаю, что ты должен что-нибудь ему принести оттуда, куда вы намылились.

Орк, развалившийся в садовом шезлонге, широко расставив ноги, не слишком прислушивался к их разговору. Его вечно мутные глаза блуждали неизвестно где. Однако услышав своё имя, он буркнул:

– Ага.

При звуках голоса вождя, несколько мальчишек из его шайки тоже заинтересовались Сэмом. Один, высокий и тощий, прозванный Пандой из-за тёмных кругов под глазами, угрожающе постучал по асфальту железным прутом.

– Это ты у нас, что ль, великий герой? – спросил он Сэма.

– Сами придумали и теперь носитесь с этой идеей.

– Нет-нет, ты ошибаешься, Панда! Только не наш Сэмми! Чтобы он считал себя лучше других? Да никогда, – Говард ухмыльнулся. – «Ты неси шланг, ты приведи деточек, сделайте то, сделайте это, я здесь самый главный, ведь я – Сэм-Сёрфермен», – противно передразнил он Сэма.

– Мы уходим, – произнёс Сэм.

– Не-не-не, – Говард показал пальцем на красный сигнал светофора. – Сперва вы должны дождаться, когда загорится зелёный.

Несколько томительно долгих секунд Сэм раздумывал, принять вызов или не связываться. Но тут светофор мигнул, переключаясь, Говард захохотал и махнул им рукой, чтобы проходили.

Глава 6. 290 часов, 07 минут

НЕСКОЛЬКО КВАРТАЛОВ шли молча. Чем ближе они подходили к берегу, тем темнее и пустыннее становились улицы.

– Звуки прибоя какие-то странные, – заметил Квинн.

– Да, монотонные, – согласился Сэм.

Ему мерещилось, что за ним следят, хотя они уже давно покинули площадь.

– Чудовищно монотонные, брат. Безжизненные. Что странно, ведь надвигается фронт низкого давления. Должна быть длиннопериодная зыбь. А тут плещет как в ванне.

– Ну, метеорологи тоже, бывает, ошибаются, – сказал Сэм, вслушиваясь в шорох волн.

Квинн куда лучше него разбирался в погоде. Вроде бы ритм действительно был странноватым, а вообще – черт его знает.

Там и сям мелькали пятна света. В окнах домов по левую руку или под уличными фонарями. Но в целом город был темнее, чем обычно. Стоял ранний вечер, только-только приближалось время ужина, и дома должны были быть ярко освещены. Между тем, горели только лампы, включающиеся автоматически, или те, которые забыли выключить. В одном из домов голубовато мерцал экран телевизора. Сэм осторожно заглянул в окно и увидел двоих детей, евших чипсы и пялившихся в пустой экран.

Все привычные звуки, на которые практически никогда не обращаешь внимания, исчезли. Не звонили телефоны, не фырчали машины, не звучали голоса. Лишь гулко раздавались их собственные шаги да отчётливо слышался каждый вздох. Когда вдруг громко залаяла собака, они даже подпрыгнули.

– Кто же будет его кормить? – спросил Квинн.

Сэм и Астрид промолчали. В городе оставались собаки, кошки, а ещё, наверняка, – младенцы в колыбельках. Буквально голова шла кругом. Думать обо всём этом не хотелось.

Прищурившись, чтобы не мешали городские огни, Сэм всмотрелся в холмы. Иногда там виднелись огни стадиона «Академии Коутс». Сегодня их, разумеется, не было. Одна мгла.

В глубине души Сэм не верил, что мама исчезла. Он не мог отделаться от мысли, что она просто как всегда ушла на работу, туда, наверх.

– По крайней мере, звёзды на месте, – сказала Астрид. – Ой, нет! Они есть только у нас над головой, а те, что над горизонтом, – исчезли. По-моему, там уже должна была появиться Венера, но я её не вижу.

Они остановились и принялись рассматривать горизонт. Теперь Сэм абсолютно ясно услышал, как странно, с регулярностью метронома, плещет прибой.

– Это полный бред, но горизонт кажется выше, чем обычно, – произнесла Астрид.

– Слушайте, кто-нибудь видел, как заходило солнце? – спросил Сэм.

Они не видели.

– Ладно, идём дальше, – предложил он. – Эх, надо было велики взять или скейты.

– Или машину, – поддакнул Квинн.

– Ты разве умеешь водить? – удивился Сэм.

– Ну, я видел, как это делается.

– А я видела по телевизору операцию на сердце. Это же не значит, что я стала кардиохирургом.

– Ты смотришь такое по телику? – Квинн покачал головой. – Что же, Астрид, это многое объясняет.

Здесь дорога сворачивала от берега и уходила вверх, к отелю. Сбоку, сквозь тщательно подстриженную живую изгородь светилась неоновая вывеска. Центральный вход мерцал огоньками длинных гирлянд, будто на Рождество. Перед ним стояла пустая машина с открытой дверцей и багажником нараспашку. Чемоданы лежали на тележке носильщика.

Автоматические двери раздвинулись, стоило к ним приблизиться. Просторный холл, с длинной, футов в тридцать, изогнутой стойкой из светлого полированного дерева, блестящий кафельный пол, поблёскивающие бронзовые детали, заманивающие в тёмный бар. Один из лифтов стоял с гостеприимно раскрытыми дверцами.

– Никого, – шёпотом проговорил Квинн.