В кровавых объятиях Кали

– Ага, ты, Коська, чего, дурак совсем? Какой такой ритуал? Это ж я из хвоста той курицы ночью выдернул, когда меня столбняк отпустил. Пошли на чилаут. Там света больше. Хочу их рассмотреть.

Хоть и жутко мне было, но необходимость прояснить хоть что-то явно пересиливала всякие страхи.

Выйдя на дневной свет, чтобы как следует рассмотреть эти птичьи причиндалы, я сразу забыл про всякие утренние водные процедуры. По одной простой причине. Как только свет утреннего солнца попал на эти перья, они в одно мгновение рассыпались в прах, да так и остались кучкой в Коськиной руке.

– От это дааа, – протянул Коська, – круто. Ворона-вампир. Ну и чего будем делать?

– А я откуда знаю? – тихонько провыл я, хватаясь рукой за лоб, как будто у меня прям необычайно скакнула температура.

– Ну-ка иди сюда, – схватил меня Коська за руку и развернул ее ладонью к свету.

– Ты че, дурак? – взвизгнул я, вырывая руку, – а вдруг и она, того, хрясь, и в пепел.

– Да не ссы, ты. Вампир недоделанный. Ничего с твоей заготовкой не случится. Я хочу посмотреть. Мне показалось, что на твоей руке что-то есть.

– Что там может быть? Только кольцо.

Оказалось, что не только. Когда я поднес руку к свету, на кисти явственно обозначились очень тонкие, бледные, как от пореза лезвием бритвы, шрамы. Мы смотрели и молчали, не веря своим глазам. Эти шрамы были именно там, где и рвал меня ворон своим когтями ночью. Только они были еле заметные, как будто после порезов прошло уже несколько лет.

– Ты все еще думаешь, что мне приснился сон?

– Нет, – говорит Коська. – Ни хрена я уже так не думаю. Знаю, что, не было у тебя такого раньше. Теперь все более чем ясно стало. У тебя действительно гость был. И ему, действительно, что-то нужно от тебя было. И скорей всего, он это кольцо хотел. Я думаю, что он хотел его не отнять у тебя, а попросту уничтожить. Иначе не стал бы он так усердно дробить и рвать твою руку, пытаясь камни расколоть. Он приходил в тонком мире. В астрале. Потому ты и ничего не мог поначалу поделать. Твое астральное тело не может покидать на раз физическое. Потому как не готово. Но в определенный момент это, все же, произошло. Твой порыв самосохранения был настолько силен, что тонкое тело отделилось от физического и от дальнейшего глумления защитило. И так как астральное и физическое тела неразрывно связаны между собой, то на физическом плане эти следы от когтей и остались. Вот как-то так. Как тебе такой вариант?

– Меня такой вариант, – отвечаю, – вполне устраивает. Я давно за собой замечаю нечто подобное по ночам. Да и книжек по этому вопросу прочитано куча. Сам знаешь. Потому меня такое объяснение нисколько не удивляет, а даже наоборот – радует. Хоть что-то стало проясняться. Вот только, кто это, зачем это, и с какой такой радости это происходит с нами? И что вообще мы должны в данной ситуации делать? Ничего не понятно. Вопросов стало только больше, и их нужно как-то объяснить. Потому собираемся и идем к Ренни.

Утро было еще довольно раннее. Около восьми часов. И так как в это время все магазины, рестораны и прочие богадельни еще закрыты, то мы решили сначала пойти к морю. Все равно, Ренни еще нет на месте, и потому часов до десяти мы вполне себе можем насладиться пляжем.

Ничего не может быть лучше на отдыхе, чем утреннее море. Солнце еще не раскалило воздух, и свежий морской бриз гонит прохладную волну к берегу, в нее нырнуть – верх блаженства. В голубой дали у горизонта, где вода сливается с морем, видны рыбацкие катера, там готовят улов к продаже на рынке. Ну а с рынка он непременно попадет на стол туристу.

Искупавшись, мы уселись в прибойную волну и стали наблюдать от нечего делать за рыбаками. Солнце ласково припекало спину. Как раз время загара.

Берлога колдуна в Непале

Это была неудачная затея. Сунуться за кольцом к человеку, о котором практически ничего не знаешь – верх легкомыслия и безрассудства.

Старый колдун сидел на своем засаленном троне, трясясь и воя от боли. Левая глазница зияла пустотой. Кровь тонким ручейком стекала с лица на черный, неопрятного вида плащ. Словно тысячи раскаленных игл впились в его мозг и не давали сосредоточиться на исцелении. Да к тому же еще, сильно саднило задницу. Скуля и ерзая, он все же попытался превозмочь страдания и обуздать боль. Раньше ему это удавалось с легкостью, но не сейчас. Давно уже он не проделывал таких серьезных ритуалов. Обернувшись вороном, он истратил практически все силы, которые были ему необходимы для поддержания его никчемной жизни. Да и на что он вообще рассчитывает, в таком теле? В принципе, оно не такое уж и старое, и еще долго могло бы служить, если бы не расточительное его использование в молодости. Ясно одно, в таком состоянии он не сможет выполнить приказ хозяина, а значит и не получит новое тело. Нужно срочно что-то придумывать.

Единственное, что ему остается, так это просить помощи у низших асуров. Эти демоны, дети тьмы, до безобразия изворотливы и беспринципны. Ни одна сделка с ними не приносила желаемого результата в той мере, в какой хотелось. Платить приходилось всегда больше, чем ожидалось. Да и не это самое неприятное. Самое поганое то, что их подлость не имеет предела. В самый последний момент, когда, кажется, что цель достигнута, асуры могут просто потехи ради глумливо предать, себе на радость. Даже гнев хозяина не может их заставить отказаться от такого удовольствия.

Но делать нечего. Приказ нужно исполнять, иначе не видать ни нового тела, ни вечной жизни, ни власти. Ничего кроме этого колдуна больше не волновало. Душа. Какая душа? Она уже давно продана за мелкие радости этой мерзкой, но такой желанной жизни. Страх вечного забвения, только он заставлял колдуна идти на все, что угодно.

А вот и они. Асуры. Надо же, ему даже не пришлось взывать. Эти сущности чуют свою жертву, а в данной ситуации он и есть их жертва. Масляная лампа, до этого освещавшая тусклым светом комнату, с тихим стуком упала со стола к ногам колдуна. Масло растеклось по полу небольшой лужицей, и тут же вспыхнуло черным пламенем, в котором проявились три безобразных ярко-красных рыла.

– Что ты хочешь от нас?

– А то вы не знаете. Мне нужно исцеление. Немедленно. И чего это, вас сразу трое приперло?

– Не твое дело. По сколько хотим, по стольку и являемся. Хоть десятком. Нам, может, жутко любопытно, во что на этот раз ты вляпался, и кто это тебя в морского волка одноглазого обрядил? Явно, на что серьезное нарвался, старый придурок. Это тебе не колхозников своих обворовывать.

– Это вы у хозяина поинтересуйтесь. Он вам расскажет, если сочтет нужным. Хотя, вряд ли. Вам что доверить, это все равно, что весь мир оповестить о своих намерениях. И как он вас, чертей, терпит еще?

– Ладно. Чем жертвуешь за исцеление? Сразу говорим, глаз не вернем. Только залечим рану и силенок подкинем. А повязку сам подберешь. Мы бы на твоем месте, из натуральной кожи замастрячили. Вот из того крестьянина. У него как раз татуировка симпатичная. Гламурненько будет.

– Мне нужно больше, чем просто одноразовое исцеление. Я и потерпеть могу, само пройдет. Мне нужно, чтобы вы постоянно меня поддерживали, если, к примеру, со мной, что случится. А по поводу жертвы? Предлагайте.

Асуры думали недолго. Больше всего на свете они любят кровь. Много крови. Человеческой.

Глава четвертая

Ситуация немного проясняется, но от этого запутывается еще больше

Солнце нагревало воздух все сильней и сильней. Время подходило к полудню. Все нормальные здравомыслящие люди в это время с пляжа уходят, дабы не получить по кумполу солнечным молоточком. Но только не пакетные туристы. Им же нужно все успеть. Уложиться по максимуму в десять дней – дорогого стоит. Сутки расписаны плотнячком. Ночь – это святое время для попойки и веселья. Сон, часов до десяти утра. Часов до четырех по полудню – обязательные солнечно-морские процедуры. Хоть и вредные, а куда деваться? Надо! После четырех спадет жара, и нужно во что бы то ни стало, пошопиться. Домой без магнитиков возвращаться – не вариант. На порог не пустят. А супруги еще и доказательство стребуют, что на самом деле на морях была, или был, а не по полюбовникам шатались. А магнитик – само то! А потом опять ночь. Только маленький, совсем крошечный процент туристов тратят время, по мнению большинства, совсем уж безрассудно, на достопримечательности. В общем, когда прибрежные шеки и рестораны, к полудню, стали заполняться спешащими на опохмел туристами, мы с Коськой решили, что пора. Пора идти прояснять ситуацию у Ренни.

– Во дела, – подходя к магазину, удивился Коська. – а чёй-то магазин закрыт, а?

– Не знаю. То ли еще дрыхнет, то ли уже дрыхать пошел. Сегодня жарко. Может, поэтому ушел. Хотя, это на него не похоже. В это время он всегда на месте. Пойдем, у соседа спросим.

В доме, где располагается магазин Ренни, есть еще несколько других магазинов. С той же ювелиркой, одеждой и всяким таким барахлом. Войдя в соседний магазин, мы поинтересовались у хозяина, почему закрыто у Ренни, и был ли он сегодня вообще.

– Нет, – отвечает. – Не было его сегодня. Я с десяти часов здесь. Сам удивился, что его нет. Сезон начался неплохо, туристов много. Сиди, да торгуй. Я сначала подумал, что его продавцы опаздывают, но и позже никто не появился. За много лет работы рядом с ним, первый раз такое непотребство созерцаю.

Опаньки. И чего теперь делать? Поблагодарив дядьку, мы перешли на другую сторону дороги и уселись в открытом ресторанчике. Надо что- то закинуть в организм и подумать заодно, чего могло такого, из ряда вон, случиться с Ренни.

– Звони ему, – говорит Коська, – больше вариантов нет. Не домой же к нему идти.

– Трубку не берет, – ответствую я, – может, номер телефона не тот. Посмотри в своем, вдруг у меня забит неправильно. Я же ему никогда не звонил.

Коська достал свой телефон, сверили. Цифры одни и те же.

– Счас еще наберу. Может, как-нибудь не так соединилось? Афигеть. Тетка индийским голосом сказала, что абонент недоступен. Вот только что был доступен для широкого пользования, а теперь, блин, уже недоступен. Чего делать будем, а? Мало того, что про болотце жуть как интересно узнать, но мне же ему еще и деньги за кольцо отдавать. Да и вообще… Тревожно мне. Пропал человек. А вдруг…

– Молчи, – гаркнул Коська, – никаких вдруг. Этих вдруг, и так уже много было. Не хватало еще, чтобы с ним чего плохое приключилось. Ты адрес его знаешь?

– Ага, – говорю, – знаю. Только запамятовал ненароком. Вот, прям, счас память и отшибло. Откуда? Я, чего, у него хоть раз в гостях, что ли, был? Всегда в магазине только и общались. Давай пожрем, и пойдем опять того мужика пытать. Может, он знает.

Быстро, очень быстро проглотив завтрак, а может уже и обед и запив все это дело местным пивом, мы целенаправленно пошли пытать того мужика.

Мужик адрес знал, но ни в какую не хотел нам его сообщать.

– Я, – говорит, – вас в глаза раньше не видал. Кто такие? Откуда, и по какому такому делу, вы пытаете у меня его адрес? Может, вы жулики, международного пошиба. Может, вас Интерпол пять лет, как поймать не может. А Ренни мужик состоятельный. Сейчас адрес узнаете, а ночью накроете его особняк медным тазом.

– Уймись, мужик, – ошалел я, – какой Интерпол? Каким тазом? Мы его друзья. Знакомы уже несколько лет. Постоянно ошиваемся в его магазине. Цацки пакетами скупаем. Мы просто волнуемся. Деньги ему вот за это кольцо принесли. Он мне вчера его продал, – и сую ему под нос руку, чтобы он удостоверился.

Мужик глянул на кольцо, потом на меня. Потом снова на кольцо.

– Хорошее. А чего вы ему не позвоните? Раз друзья, должны телефон знать.

– Звонили уже, – встрял Коська, – сначала трубу не брал, потом нам девка сказала, что абонент недоступен. Ты мужик, чего, и правда думаешь, что мы такие идиоты? Не позвонив – к тебе сразу ломанулись? Если хочешь, с нами поехали. Тебе же тоже любопытно.

Дядька почесал лысину, пару секунд подумал.

– Поехали. У меня машина за углом.

Ехать пришлось совсем недолго. Мы и не думали, что Ренни так близко живет. Подъехав к дому, отвесили тяпки. Все трое. И не только от того, что красавец-дом поразил наше чувство прекрасного. Дом, действительно, был просто великолепный. Все-таки, стекло и камень – это прекрасное сочетание. Особенно в умелых руках строителей и пытливой голове проектировщика. Да еще на ярком солнечном свете. Но больше всего нас поразило, что все окна, входные и балконные двери, были наглухо запечатаны рольставнями. Дом производил впечатление нежилого, и если бы не разбросанное по двору кое-где шмотье, видимо в спешке, то можно было подумать, что там никто и не жил никогда. Особняк покидали спешно, особо не заботясь, что вещи достанутся местным побирушкам, да жуликам.

– Чо, всем семейством свалили? И куда это они так торопились, что даже тачку в гараж не загнали? Вон, видишь, – ткнул пальцем Коська, – из-за угла дома синий бампер торчит. Пошли, глянем.

Вылезли мы из машины и отправились рассматривать двор. Семейство действительно уматывало в жуткой спешке. Со стороны дороги было не очень заметно, но при ближайшем рассмотрении оказалось, что задний двор особняка весь, в буквальном смысле, усеян разным домашним хламом. Видимо, пытались забрать с собой как можно больше вещей, но по ходу этой операции пришлось избавляться от наименее нужного. Машина стояла, упертая мордой в открытый гараж. Не хватило, наверное, времени даже загнать.

– Стоп, – осенило меня, – а на чем же они умотали? Не на вертолете же? У них же всего один автомобиль, тот, что счастливо стоит мордой в тупик.

– На мотоциклах, – предположил Коська. – Вон видишь, из гаража следы двух байков к дороге ведут.

– Да ладно, – заржал я, представив эту компашку байкеров, увешанную чемоданами и сумарями, лихо зажигающую по просторам Индии, и непременно в немецких касках.

– Ты, Коська, в своем уме? У него жена на сносях. Какой ей байк с пузом? На первой же кочке родит. А дочка? Ну да хрен с ней с дочкой, ее на заднем сидении увезти можно. Но жена… Нее. Ее нельзя на байке. Да еще и наверняка кучу шмотья с собой поперли. Не знаю, в общем. Да и не это самое важное. Важно – почему и куда?

В общем, вопросов стало еще больше. Что естественно не добавило нам никакого оптимизма. Сплошное расстройство, и нам ничего не оставалось, как вернуться назад ни с чем.

– Пойдем к Питеру. У него в прохладе посидим. Поедим чего-нить. А то нахватались непонятно чего второпях, – предложил Коська.

Зайдя в наш любимый ресторан, мы уселись у самого края, с видом на центральную улицу. Заведение было летнего, открытого типа, под соломенной крышей. Вовсю работали вентиляторы, подвешенные к потолочному каркасу, и потому жару пережидать здесь было одно сплошное удовольствие.

Не успели сесть, как к нам подскочил официант незнакомой наружности, подал меню и отошел чуть в сторону, смиренно ожидая, пока мы чего-нить выберем.

– Извините, а где Питер? Выходной, что ли, сегодня? – обратился я к неизвестной наружности.

– Нет, сэр. Он отпросился у шефа, по какому-то очень срочному и важному делу. Ушел вот буквально десять минут назад.

И тут я вдруг вспомнил, что у нас тоже есть очень неотложное дело. Мери сказала, чтобы мы непременно после обеда зашли к ней. Типа, хочет нам поведать нечто нужное. У меня прям засвербило везде. Сижу, ерзаю.

– Ты чего? – спросил Коська.

– Заказывай быстрей, – говорю, – едим и чешим до Мери. Она просила прийти. Нехорошо даму почтенного возраста заставлять нас ждать. Тем более, ведьму. Помелом по харе пройдет осерчавши, не очухаемся.

Через сорок минут, мы уже стояли у ее двери. Только Коська поднял кулак, чтобы бухнуть им в дверь, тем самым известив о нашем явлении, как раздался голос Мери.

– Да заходите уже. Ждем давно.

Ключевое слово для меня в тот момент, оказалось – «ждем». Это с кем, интересно? Не успел я додумать, как дверь раскрылась, и Коська меня буквально в нее впихнул.

Картина, что открылась перед моим взором, была жуть, какая интересная. За стоящим посередине гостиной круглым столом с серьезными мордами сидели Мери, Юльке и Питер.

Ничего себе! Вот это неожиданность. Каким образом эта троица оказалась вместе, и почему именно к нашему приходу? Насколько я помню, Мери никого из них не упоминала. Понятно, что с Юльке она давно знакома. Но, что она и Питера знает, для нас это оказалось неожиданностью. Хотя Гоа – как большая деревня. Здесь все всех знают, ничего особенного, если вдуматься.

– Здасьте всем, – идиотским голосом проскрипел я.

– Давайте, садитесь, – пригласила Мери, – времени мало, а рассказать нужно много. – Вы, насколько я поняла, ни фига в сложившейся ситуации не разбираетесь. Верно?

– Очень верно, – буркнул Коська, – мало того, мы еще и не понимаем, как вы трое все разом здесь очутились? Верней, чего здесь Питер и Юльке делают? И каким, извините, боком, это все отношение к нам имеет?

– Я вас вспомнила, – смущенно улыбнувшись, оповестила Юльке.

– Ну надо же, а? Проветрилась, что ли, к утру? – съязвил я, – а мы-то подумали, что тебе вовсе память напрочь отшибло. Уж и не надеялись на возвращение и вспоминание.

Юльке обиженно надула и без того свои пухлые губищи и стала похожа на грустную рыбу.

– Ну ладно, – вставила Мери, – не обижай девочку. Она и без того от этой потери памяти чуть не сдвинулась. Всю ночь напрягалась-вспоминала, откуда ей ваши лица знакомы. А как вспомнила, так ко мне сразу прибежала. Вы, наверное, заметили, что Вас помнят только очень немногие? Верней, всего пара-тройка человек? Это для того, чтобы вас не отвлекать. Чтобы вы были как можно более свободны от всяких ненужных знакомств. Потому как дело у вас первостатейной важности. И…

– Так. Стоп, – прервал я ее, – подождите. Не отвлекать от чего? От какого такого дела, о котором мы ни сном, как говорится, ни духом? И для кого это дело первостатейное? Мы ни на какие ваши дела не подписывались. Мы сюда в отпуск приперли, пошатнувшееся здоровье поправлять, физическое и душевное, которые, не ровен час, лопнут, от недостатка витаминов, моря и солнца. И нам бы, по возможности, конечно, очень хотелось…

– Да, знаю я, чего бы вам хотелось, – перебила Мери. По всему видать было, что она тут за главаря, – но дело в том, что мы и сами ничего толком не знаем. Очень мало. Знаем, что те люди, которые вас помнят, должны вам в чем-то содействовать. Я, к примеру, ввести вас в первоначальный курс дела. Питер и Юльке… Не знаю, нахрена они вам. Вот честно, мне об этом не говорили. Сказали только, что нужны. И все. Не сейчас, так в будущем. Но вы должны узнать, что можете на них положиться и довериться. А пока, пусть остается все как есть. В общем, дело здесь довольно мутное и запутанное. Мне приказали до вас довести, что узнавать все вы будете частями. По ходу действия. Потому как никто толком не знает, как поведете себя вы в той или иной ситуации, и какие обстоятельства могут сложиться от ваших действий. Единственное, что могу сказать, вы на это подписались. Это абсолютно точно. Только не помните. И не в этой жизни это было. А может и вообще… не в жизни, а между! Все, что вам нужно, будет дадено по мере необходимости, и опять-таки, по поступлению неприятностей. Так что не дрейфте, мальчики, все будет хорошо. Вот.

– Очень интересно, и прям избыточно содержательно, – сорвался я, – и кто это они? И почему именно вам они все сказали? И вообще, если честно, то я ни хрена так и не понял.

– Ну… они! – закатив глаза под потолок, сказала Мери, – непонятно, что ли? Они! Верней она, по большей части. Я гляжу, Ренни тебе уже и колечко подогнал? Быстро он. Ну да ладно, теперь по поводу нее. В принципе, могли бы уже и сами давно догадаться, кто она. Вам же столько знаков от нее послано было. Пруд загнивший по приезду видали? Чего в нем росло? Правильно. Лотосы. У Ренни в магазине вазу древнюю наблюдали? Танцовщицы на ней что в руках держали? Лотосы. Что в вазе плавало, и что служанка к вашему приходу в нее напихала? Лотосы. Зря, что ли, она, рискуя здоровьем, их срезала? А теперь самое главное. Вы кольцо хорошо рассмотрели? И то, в чем оно лежало?

– Ну, как бы, да. Не новое. Царапины там, потертости всякие. А шкатулку так, только мельком, – промямлил я.

– Иди. Тащи шкатулку.

Через пару минут я приволок тяжеленную коробочку. Мери взяла ее в руки и с ехидством сунула мне под нос.

– Гляди. Чего на ней вырезано?

– Лотосы…

– Снимай кольцо. Теперь посмотри на свет камни. Что видишь?

Мать твою… Как же мы раньше не рассмотрели? Посмотрев на свет, я увидел, что в каждом камне красовался маленький, темно-синий, почти черный лотос. Эти лотосы были не вырезаны на камнях, и не вделаны или впаяны в них. Лотосы, как будто, составляли с камнями единое целое. Они явно были там всегда, внутри камней. Они – нерукотворные! Только из-за того, что они были чуть темней основного цвета камней, их и можно было разглядеть. Да и то, если только на свету.

– Ну. Чего тупите-то? – рявкнула от нетерпения Мери. – Теперь доперло, кто она? Эх вы… А мне она сказала, что вы вроде умные.

– Это же Лакшми. Это ее цветок. Ее символ, – прошамкал Коська.

– Ну да. Каждый приезд сюда к ней в храм мотаетесь. Статуэток домой напокупали. Разговариваете с ней. Особенно ты, – ткнула она в Коську пальцем. – А распознать своего благодетеля не можете.

От такого откровения стало просто жутко. Все мы время от времени, выбираем себе того или иного покровителя. Кто осознанно, а кто по умолчанию. Например, когда детей в христианской церкви крестят – это по умолчанию. Младенец еще не осознает, кто такой Христос, для чего он нужен, он его даже не знает, но его уже покрестили, и тем самым практически насильно обязали служить. Это неправильно. Каждый человек имеет право на выбор. Он должен знать, кому служит. И самое главное – хочет ли он этого.

В первый свой приезд в Индию мы только слышали об индуизме и практически ничего не знали о богах. Мало-помалу, с каждым новым приездом, узнавали все больше. Интересовались. Втягивались. Впервые в храм Лакшми мы попали в Бомбее. У нас был экскурс по посещению индуистских храмов. Поднесли жертвенные дары богине, мысленно с ней пообщались, попросили, как это и положено – о счастье, здоровье, исполнении задуманных планов. На этом, казалось бы, и все. Интерес, по идее, должен был иссякнуть. Но, как это ни странно, в ту же ночь нас обоих посетила она, богиня. Во сне, конечно. Но помнили мы об этом очень хорошо. Оба. С тех пор и повелось у нас каждый приезд в Индию посещать храм этой замечательной особы.

Вот только одно дело храмы посещать, да подношения оставлять, и совсем другое, столкнуться с такой штукой напрямую. В моей голове очень даже трудно переваривалось, что Лакшми, получается, не просто абстрактный мифический персонаж индуистской мифологии, а вполне себе реальное явление. Которое, как ни крути, втянуло нас в какую-то только ей известную заморочку. Это открытие было настолько неожиданным в тот момент, что напрочь лишило меня, да и по всему видать Коську, возможности даже полноценно реагировать на происходящее. Сидели мы за этим ведьминым столом, как два потерявшихся щенка. Ну, разве что не поскуливали от страха.

– И еще, – услышал я издалека Мерин голос, – никакая я вам не ведьма.

– Чё? – пролепетал Коська.

– Чё-чё… Не ведьма я, говорю. Служительница. И эти двое тоже служители ее. Всем сердцем и душой преданные.

Глянули мы на Питера и Юльке. Сидят такие себе, ничем особо не примечательные, обычные индийские граждане, хлопают глазенками, Мери слушают и вопросов не задают. Юльке хоть симпатичная, можно даже сказать, красивая. А Питер? Кривоножка с пузиком. Служитель он… хмм.

– Слушай, Мери, – уставшим голосом спросил я, – ну ладно, хрен с ним, вляпались. Но во что? Чего от нас требуется? Все эти знаки, шкатулки с прудами, лотосы, боги, кольцо. Кстати, про кольцо. Зачем оно нам? Что оно от Лакшми, это мы поняли. Но чего в нем такого, что какая-то вредная птица изгалялась надо мной полночи, пытаясь его выклевать? Мы тут чего, во властелина колец, что ли, играем? Фильм глядела про прелесть, нет?

– Я вообще не понимаю, – пробурчала Мери себе под нос с задумчивым видом, – по какой такой важной причине Лакшми свое кольцо вам отдала. Это кольцо только ее. С начала сотворения оно предназначалось только ей, и с ним она не расставалась. Никогда. Понимаете?

– Понимаем, – это уже Коська, – но, а может, оно ей надоело? Столько времени одно и то же кольцо таскать. Может, ей цацки поменять захотелось. Богиня-то, конечно, богиней, а как ни крути, все же женщина.

– Нет, – вдруг вмешалась Юльке, – это кольцо не просто украшение. Это кольцо воплощения. Без него Лакшми не сможет воплотиться на земле. У всех богов по нескольку аватаров, и каждый из них воплощает в себе одну из сторон того или иного бога. Добро, зло, хитрость, жадность, знания, любовь и много чего еще может принести с собой в этот мир аватар. Зависит от того, с какой целью бог хочет воплотиться. Вот Парвати, к примеру, если хочет принести на землю зло и разрушения, воплощается в виде богини Кали, и помогает ей в этом ожерелье. Из черепов человеческих. У Шивы это трезубец. У Кришны – дудка. В общем, у кого что. А вот у Лакшми – лотос и это кольцо. Только, что к какому аватару относится – я не знаю. Короче, я думаю, что если это кольцо хотели изничтожить, значит, кто-то очень могущественный, возможно тоже из богов, очень даже и не желает, чтобы Лакшми воплотилась в одном из своих аватаров. Вот так приблизительно.