Галерея демонов Ламбранта

– Чёрт, – шептал Хомунин, потирая горячий лоб. – Вот же чёрт…

Однако рассуждать наедине с собой о том, с каким опасным существом связала его работа, не осталось времени. Больницы работали по чёткому графику, и вряд ли удалось бы попасть к Алимову просто так. Поэтому Артём ускорился, выехал на дорогу, стал нарушать правила, но уже через двадцать минут поднимался на крыльцо медицинского учреждения.

– Всё, часы посещения закончились, – заявил толстый охранник, пытаясь запереть дверь перед носом адвоката.

– Я по уголовному делу, – вставил парень, показав своё адвокатское удостоверение.

– Тем более, молодой человек, с утра приходите, – настаивал неугомонный секьюрити.

– Ты чё, баран, не понимаешь совсем ничего! – рявкнул вдруг Хомунин и дёрнул дверь на себя так, что мужчина растерялся. – Тебе по башке настучать или по пузу?!

От таких слов охранник удивлённо раскрыл рот, но отступил в сторонку. Артём же поправил на себе пиджак и властным шагом двинулся внутрь отделения. Признаться, такой приём у него раньше никогда не срабатывал. Брать нахрапом мелкий персонал вроде дежурных или охранников приходилось редко. Однако в свете «ценных указаний» Павлова церемониться он уже ни с кем не собирался. Велено узнать сегодня, куда делись вещи погибшей Семеенко, придётся идти на крайние меры.

Палата у Тимура Алимова, любовника погибшей коллеционерши, располагалась в дальнем конце здания. Здесь дежурила отдельная медсестра, с которой разговор у Артёма состоялся тоже весьма короткий.

Травмированный в дорожной аварии пациент как раз заканчивал ужин, сидя в кресле перед широким плазменным телевизором. Место его лечения больше напоминало номер в трёхзвёздочном отеле. И это не удивительно, ведь Алимов считался московской знаменитостью: выступал пару лет назад на музыкальном телевизионном шоу, потом записал альбом, даже гонял за границу с концертами. Но в последний год дела его как-то пошли на спад, и парень осел в провинциальной столице. Как выяснилось, он окучивал при этом богатую мадам в возрасте.

– Чё ещё? – небрежно поинтересовался Тимур, обернувшись на позднего гостя.

– Мне надо поговорить о коллекции «Аденбарум», – с порога заявил Хомунин и на всякий случай запер замок на дверной ручке палаты.

– Чё? – прогудел Алимов, голова которого была перебинтована.

– Ульяна Семеенко купила коллекцию в галерее Наватина, – пояснил Артём, включив планшетник. – Я сейчас представляю интересы автора этих вещей. По договору после смерти владельца они должны быть возвращены обратно изготовителю.

– Бро, ты ваще не по адресу, – недовольно поморщился больной. – Я не в теме, чё и какие цацки. Иди вон к мужу её…

– Мне сказали, что Вы должны знать, куда делись эти предметы, – настаивал Хомунин и покосился на грязную вилку, которая лежала перед пациентом. – Давайте не будем усугублять ситуацию, потому что люди весьма серьёзные, а дело не терпит отлагательств.

– Да я ж говорю, не в курсах я ни о каких таких делишках. И ваще у меня башка гудит, дрыхнуть пора…

В следующий момент адвокат и сам не ожидал, что пойдёт на такое. Он схватил жирную вилку и приставил к лицу парня. Тот от неожиданности открыл рот и уставился на четыре острых зубчика, маячивших прямо перед его глазами.

– Кому досталось серебряное оружие с красными камешками? – спросил Артём уже недружелюбным голосом. – Или я прибавлю пару диагнозов к твоей больничной карте!..

– Окей, окей, – пыхтя, заговорил Тимур. – Бро, давай без эмоций… Я их продал, бабло ваще позарез было нужно, вона на лечение и всё такое…

– Кому?! – повторил Хомунин, и чувство власти над покалеченным парнем ему вдруг понравилось.

– В лавку антикварную! – быстро ответил Алимов. – Ну, эту, в центре, за синагогой…

Адвокат ухмыльнулся и отпустил несчастного. Вилку же бросил на пол, а запачканную жиром руку вытер об ошарашенного парня.

– Сколько в коллекции предметов? – уточнил Артём, возвращаясь к двери.

– Пять. Я все пять и толкнул туда, ваще по дешёвке, за копейки…

– Будешь паинькой, и я не сдам тебя ментам, – пообещал Хомунин и вышел из палаты уже в приподнятом настроении.

Так усердно он ещё никогда не старался. Но жуткий образ Ламбранта с рогами, хвостом и крыльями по-прежнему стоял перед глазами и заставлял вздрагивать. Поэтому останавливаться на посещении больницы Артём не решился. Даже звонить клиенту лишний раз теперь было боязно. Пришлось возвращаться в центр и ехать к синагоге. Время доходило уже к восьми вечера, но в подобных конторах всегда кто-то сидел в любое время суток.

За единственным в городе еврейским храмом, действительно, находился антикварный салон. И, как ни странно, он ещё был открыт. Правда, основной торговый зал располагался в цокольном этаже и больше производил впечатление ломбарда, чем какой-то солидной фирмы. Какого только барахла здесь ни валялось: мечи, вазы, напольные часы, кастрюли, самовары, даже советские телевизоры. Нужно было очень постараться, чтобы не уронить чего-нибудь по пути к стойке продавца.

– Что желаете, молодой человек? – расплылся в улыбке престарелый лысый мужчина с козлиной бородкой. – Есть широкий диапазон цен на статуэтки. Вон Фемида, часто берут юристы. Вон щит и меч…

– Я так похож на юриста? – ухмыльнулся Артём, оглядывая предложенные товары.

– Значит, я угадал, – вновь улыбнулся продавец и хотел достать с ближайшей полки статуэтки.

– Я по другому вопросу, – огорчил его Хомунин и показал фотографию «акса» на планшетнике.

Та успела поменяться за день уже во второй раз. Теперь изображение было совсем тёмным, но красный камень на рукоятке горел, словно лампочка.

– Хотите сдать или взять? – уточнил антиквар, пытаясь рассмотреть фотографию. – Что-то нечётко как-то получилось…

– Прикидываться только не надо. – Адвокат ощущал себя в таком настроении гораздо легче, чем в привычном образе серого клерка. И хотя Павлов его изрядно напугал, он не мог не признать, что свобода действий была гораздо интереснее обычных методов добычи информации.

– Простите? – напрягся продавец, потянувшись рукой под прилавок.

– Хочешь вызвать охрану, тогда придётся объяснить ментам, как оружие, при помощи которого убили сегодня ребёнка, оказалось в твоих грязных руках.

Такой аргумент быстро отрезвил старикашку с бородкой, и он, поджав губы, нехотя вернул руку на место.

– Я не понимаю, о чём Вы, молодой человек, – попытался антиквар уйти от ответа. – У нас здесь много разных товаров, за всеми и не уследишь. Берут всё и часто, бизнес процветает в последнее время, знаете ли…

– Ага, и топоры серебряные с камнями прям часто так попадаются, – сыронизировал Артём. – Кто купил коллекцию?

Старик замялся, опустив взгляд.

– Я сам не из органов, – предупредил Хомунин. – Но могу сообщить им, где успело побывать орудие убийства. Попадёшь во все криминальные хроники уже завтра, и православные активисты придут колотить твой магазинчик.

– Не надо, – сдался старьёвщик, и руки его предательски задрожали. – Эта коллекция, она ведь долго у меня не задержалась. Её купил такой импозантный господин, мне даже показалось, что он какой-то священник вроде бы.

– Чую, именами в этой конторе не принято интересоваться, – недовольно заключил Артём, окинув презрительным взглядом антикварный мусор вокруг себя.

– Он заплатил наличными и взял сразу все вещи, невзирая на дефект! – вставил продавец весомый, по его мнению, аргумент, приподняв палец.

– Дефект? Бились током они, что ли?

– Да! Вообще руками никак не взять. Я в первый раз чуть кардиостимулятор свой не спалил из-за этого. Пришлось положить в деревянную коробку, даже перчатки не спасали…

– Так с чего ты решил, что это был священник? – поторопил адвокат.

– Ну, он одет был соответствующе, – принялся вспоминать антиквар, теребя свою забавную седую бородку. – Только не как православный поп, а по-западному, в деловом таком костюме. Весь в бежевом и ещё белый галстук. И вообще господин такой симпатичный оказался, приятный, очень вежливый…

Вдруг лицо старика просветлело, и он поспешил в подсобку. Хомунин на всякий случай последовал за ним. А ну как сейчас удерёт этот пройдоха, наговорив сказки. Но продавец схватился за шкатулку и стал рыться в бумажках.

– Сейчас, он же оставил мне рекламку, – радостно заговорил антиквар, видимо, понимая, что скоро сумеет избавиться от настойчивого посетителя. – Вот откуда я решил, что он священник или проповедник. А, ну вот, Церковь Христианской Надежды, гляньте-ка…

В руках у него, действительно, оказалась адвентистская листовка с указанием адреса и телефона городского храма. И цитата из Библии жёлтыми буквами «Ибо всякий, делающий злое, ненавидит свет и не идёт к свету, чтобы не обличились дела его, потому что они злы, а поступающий по правде идёт к свету, дабы явны были дела его, потому что они в Боге соделаны».

Артём решил оставить эту бумажку себе, тем более запомнить такой кусок текста сразу у него бы не получилось. Пригрозив антиквару неприятными последствиями, если он всё же соврал, адвокат вернулся в машину и принялся искать в мобильном интернете сайт общины адвентистов. И скоро на экране смартфона появилась фотография пресвитера Джастина Тимшинского в светлом костюме и белом галстуке.

– Попался!.. – обрадовался Хомунин и следом набрал номер телефона Павлова.

– Вы делаете успехи, – похвалил его Ламбрант, выслушав краткий отчёт о вечернем расследовании. – С пресвитером я разберусь сам, готовьтесь к завтрашнему процессу.

Глава 3. Округ Дьявола

Стены туалета на четвёртом этаже Областного Суда видели всякое. И умирающих на унитазе наркоманов, решивших принять дозу перед щекотливым заседанием. И неврастеников, разбивающих зеркала в порыве злости от принятого судьёй решения. И даже тех, кто решил нагадить прямо на светлый кафель пола в качестве протеста против системы правосудия. А уж разнообразных сексуальных сцен здесь было просто не счесть! Предавались порыву страсти и прокуроры, и адвокаты, и простые граждане. Многие любили это делать вообще наедине с самим собой, чтобы хоть как-то снять напряжение в стрессовой ситуации. Поэтому судебные работники заходить сюда не любили, предпочитая спуститься на пару этажей ниже, где им был отведён специальный санузел.

Однако сегодня судья Блинов был вынужден заглянуть именно в туалет на четвёртом этаже, потому что компанию ему составила сексапильная брюнетка-практикантка. Время как раз обеденное, да и посетителей в коридоре не наблюдалось. Так что можно было по-быстрому уединиться в одной из кабинок, на всякий случай включив на полную мощность вытяжку. Даже если кто и сунется сюда, то вряд ли услышит сладострастные стоны.

И вот достопочтенный судья едва спустил брюки, как в дверку его кабинки постучались.

– Занято! – озлобленно рявкнул мужчина, заставив девушку захихикать.

Но стук повторился и на этот раз весьма требовательно. Блинов, не думая поднимать штаны, высунул голову и хотел накричать на глухого проходимца, как тут же получил кулаком в нос. Практикантка завизжала, вот только вытяжка работала громче.

Нападающий в чёрной рясе схватил судью и выволок прямо к раковинам. Там он любезно открыл кран и принялся смывать проступившую чёрную кровь с лица своей жертвы.

– Приветствую, Талмонт, – улыбнулся ему Ламбрант и поправил потрёпанный парик на голове Блинова. – Давненько не виделись.

– Ты… ты пришёл меня убить??? – задрожал судья, понимая, что на помощь сюда вряд ли кто явится. Тем более девица осталась в кабинке, сохраняя уже полнейшую тишину, как ей и велел Павлов.

– Нет, мне пока не хочется отрывать тебе рога, – ответил нападающий и закрутил кран. – Сегодня ты будешь весьма полезен в живом состоянии.

– Да-да, конечно, я обязательно сделаю всё, что нужно, – пробубнил напуганный Талмонт.

– Я и не сомневался, – ухмыльнулся Ламбрант, оттирая свои перчатки туалетной бумагой. – Подследственных из СИЗО уже привезли. Там среди них есть такой Вадим Плетнёв. Его адвокат подал жалобу на незаконное задержание и помещение под стражу. Ты рассматриваешь дело через час.

– Так мне его отпускать? – уточнил судья, потирая ушибленный подбородок. – Или оставлять под стражей?

– Ах, Талмонт, разве бы я пришёл, если б мне понадобилось оставить парня за решёткой?..

Павлов снисходительно похлопал Блинова по щеке.

– Но что мне сказать прокурору? – занервничал мужчина, быстро застёгивая ширинку на брюках. – Там же Фресслент, он просто так не допустит этого…

– С Фресслентом всё будет хорошо, – кивнул Ламбрант, направляясь к выходу. – Ты, главное, помни, Талмонт, что если я захочу тебя убить, то буду делать это медленно.

Блинов болезненно закрыл глаза и схватился за голову. Такого поворота событий он никак не ожидал. И что теперь делать? Кому-то сообщить? Внизу вроде дежурили гвардейцы экзархата. Может, им удастся разобраться с этим обнаглевшим посетителем? Хотя вряд ли, ведь он же люциферит, его голыми руками никак не возьмёшь! Чёрт, чёрт, чёрт!!!

Приподняв парик, Талмонт вытер с лысой макушки пот и протёр небольшие рога. Практикантка, наверное, успела их заметить, выбравшись из укрытия как раз в этот самый момент. Правда, выглядела она крайне напуганной с растёкшейся по всему лицу тушью и взъерошенной причёской. Авось и не разглядела ничего?.. Ну да чёрт с ней, подумал Блинов и принялся приводить себя в порядок.

– Тось, кто это был? – полюбопытствовала девица.

– Никто, ты ничего не слышала и не видела, поняла меня?! – строгим голосом воскликнул судья, войдя в свой привычный образ.

– Но, Тось, он же ударил тебя…

– Если не заткнёшься, то я тебя ударю!.. – рявкнул Талмонт и поспешил в коридор.

Добравшись до своего кабинета, он схватился за мобильник и принялся названивать прокурору. Надо как-то предупредить его, что здесь орудует сам Павлов. Но сотовый телефон Фресслента не отвечал, и Блинов подозревал, что люциферит успел добраться до его сородича ещё раньше. На всякий случай пришлось вызвать гвардейцев экзархата. Трое крепких высоких парней в коричневой форме и серебристых сапогах поднялись в кабинет Талмонта.

– Люциферита здесь вообще быть не должно! – потребовал он от них, нервно стукнув по столу. – Вызывайте подмогу, оцепляйте всё здание, делайте что угодно, но этот маньяк не помешает свершиться правосудию!!!

В следующие полчаса здание суда забурлило, как муравейник. Парней в коричневых одеждах прибавилось. Они патрулировали все коридоры, заглядывали во все кабинеты и залы, проверяли подвалы и чердаки, даже выбрались на крышу. Но Павлов словно растворился в воздухе.

Когда же до заветного заседания по жалобе адвоката Хомунина оставалось пять минут, Блинов стал сильно нервничать. Впору бы отменить процесс да вообще искать себе укрытие, ведь люциферит никогда не шутил. Осенью ему даже удалось разгромить секретную резиденцию экзарха и обезглавить бесовское сообщество. Может, лучше сделать то, что он попросил? В конце концов, Плетнёв ведь не единственный, кого можно наказать за безобразия сатанистов.

Терзаемый сомнениями, Талмонт направился в зал судебных заседаний. Там уже находились смертные, включая сидящего за решёткой Вадима. Фресслент выглядел странновато в новом парике, который ему совсем не шёл. Да и как-то подозрительно он прятал глаза. Нужно было бы переговорить с ним перед столь ответственным делом. Но как теперь отреагируют адвокат и многочисленные журналисты? Пришлось открыть заседание как есть.

– Анатолий Петрович, защита ходатайствует о немедленном освобождении Плетнёва из-под стражи, – озвучил Хомунин свою позицию, когда ему дали слово. – Дело в том, что у следствия нет достаточных оснований для помещения обвиняемого под стражу. Равно как и нет оснований для предъявления обвинения. Орудие совершения убийства Власьева не установлено. На теле и одежде обвиняемого не обнаружено следов крови. Я бы хотел ходатайствовать о вызове специалиста-криминалиста для дачи устного заключения по материалам, на основании которых моему клиенту предъявлено обвинение…

– У нас не судебное следствие тут, уважаемый защитник, – остановил его Блинов, нервно потирая деревянный молоточек. – Разбирательство по делу будет проходить после завершения предварительного расследования. Говорите по существу, в чём выразилась незаконность задержания?

– Согласно протоколу задержания и протоколу осмотра моего подзащитного, – продолжил Артём, листая фотографии на планшетнике. – Лист дела 18, том первый. Так вот основанием для задержания указано наличие у моего подзащитного судимости. В соответствии с нормами УПК такого основания для задержания не предусмотрено…

– Что, прям так и написали??? – удивился Талмонт, раскрыв перед собой объёмную папку с бумагами.

– Ваша честь, разрешите ходатайствовать о перемене меры пресечения обвиняемому Плетнёву, – отозвался Фресслент в синей прокурорской форме.

– Что? К-как? – недоумевал Блинов, но вид у представителя обвинения был такой же напуганный, как и у самого судьи во время общения с Павловым. – Вы что, предлагаете отпустить Плетнёва под залог?

– Нет, Ваша честь, под подписку о невыезде. – Прокурор вытащил лист из своей папки и передал через пристава.

– Так если подписка о невыезде, то это следователь должен принимать постановление, а не суд, – возмущённо затараторил Талмонт, глянув на ничего не понимающего за решёткой Вадима. – И вообще сторона защиты обжалует ведь постановление о заключении под стражу, а не просит заменить меру пресечения. Ведь так, уважаемый адвокат?

– Именно так, Ваша честь, – кивнул Хомунин. – Для подтверждения нарушений в ходе задержания я прошу суд допросить обвиняемого об отдельных деталях составления протокола…

– Зачем мне его показания?! – прервал Блинов молодого защитника. – Конечно, он сейчас наговорит в три короба тут. Вон вчера труп одной из жертв нашли, ещё и вещи обвиняемого на месте преступления оказались.

– Ваша честь, вещи моего подзащитного оставались в доме Роберта Камалова на момент его задержания, – поспешил пояснить Артём. – Каким образом они оказались на месте обнаружения трупа, необходимо узнавать у других фигурантов дела. Очевидно, что идёт активный процесс по дискредитации моего подзащитного. Поэтому защита просит освободить его из-под стражи в зале суда.

– Что скажет прокуратура? – повернулся Талмонт к Фрессленту, всё ещё ожидая от него каких-то трезвых заявлений.

– Необходимости в решении вопроса о законности или незаконности помещения обвиняемого под стражу нет, – вновь забубнил прокурор, – поскольку следователь уже изменил меру пресечения на подписку о невыезде и надлежащем поведении.

– Тогда почему он до сих пор за решёткой? – недоумевал судья, почёсывая парик, под которым стало совсем мокро от пота.

– Следователь вынес постановление вот буквально перед началом заседания…

Блинов почувствовал облегчение. С одной стороны, отпускать похитителя детей и кровавого убийцу Плетнёва ему уже не придётся. С другой же, он останется чист перед Ламбрантом, ведь Вадима и так освобождают.

– Заседание тогда объявляю закрытым! – рявкнул Талмонт и побежал прочь из зала.

Хомунин попытался позвать его, но не успел. Такое нелепое завершение вопроса по его жалобе он наблюдал впервые. Блинов даже не вынес определения. Впрочем, поднимать шум Артём не стал, ведь Вадима и без того положено было выпустить из-за решётки.

– Не положено, – парировал конвоир, перегородив адвокату путь к клиенту.

– Вы же слышали, мера пресечения изменена на подписку о невыезде, – напомнил Хомунин и обернулся к Фрессленту. – Предоставьте постановление конвойной службе.

– Ах, да, – засуетился прокурор, и вдруг парик с его головы упал.

Мужчина закрыл лысую макушку обеими руками, растерянно осмотрел присутствующих и вдруг ринулся в коридор. Артём от удивления чуть не поперхнулся. Помощница прокурора быстро подняла с пола его «волосы» и поспешила вслед за ним. Конвоир же сохранял каменную физиономию, не собираясь просто так, без бумажек, отпускать Плетнёва. Пришлось Хомунину подождать.

Он вышел из зала заседаний, где опять встретил нескольких странно выглядящих парней в коричневых костюмах. Адвокат вновь попытался угадать, из какой они спецслужбы, но так и не смог этого сделать. Зато вскоре его обступили журналисты. За свою практику такого ажиотажа он ещё не видел. Перед ним возникли и телекамеры, и разноцветные микрофоны. Решив не увиливать от возможности засветиться в СМИ, Артём принялся давать комментарии о деле Плетнёва.

– В здании суда съёмка запрещена! – важно воскликнул один из молодчиков в коричневой форме.

– А где нам брать интервью тогда? – возмутились репортёры.

– На улицу все идите, – грозно ответил охранник, и к нему на подмогу тут же пришли пятеро плечистых коллег.

Спорить с рослыми парнями журналисты не отважились и договорились, что подождут адвоката на крыльце. Хомунин же заглянул в зал заседаний, где по-прежнему за решёткой сидел Плетнёв. Пришлось отправиться на поиски прокурора.

В туалете казалось пустынно, и Артём решил заглянуть в одну из кабинок. Едва он расстегнул ширинку, как следом у раковин раздались два знакомых голоса.

– Как так-то, а?! – взвизгнул Блинов. – Вы чё там творите все, офонарели вконец!

– А к тебе не приходили разве? – дрожащим голосом отозвался Фресслент. – Я, знаешь ли, дорожу своими рогами. Мне этот детоубийца нафиг не сдался, раз за него впрягается сам люциферит…

– Так дела не делаются, Фресслент, ты же знаешь, – не унимался судья, попутно проверяя кабинки. – Ты обязан был известить экзархат, как вот это сделал я.

– Ну и зря, Талмонт, теперь тебе не спрятаться от люциферита…

В этот момент Блинов открыл дверцу кабинки, в которой стоял Артём, и грозно глянул на него.

– Что-то я не чую в Вас беса, – заявил вдруг судья, презрительно осмотрев парня с головы до ног. – Как люциферит сумел Вас нанять? Он же не работает со смертными…

– Не понимаю, о чём Вы, Ваша честь, – пожал плечами Хомунин и поспешил выйти.

Однако возле раковин его остановил прокурор, успев пристроить свой нелепый парик обратно на голову.

– Передайте ему, что мы всё сделали, как он велел, – попросил Фресслент с дрожащим подбородком.

– И будьте аккуратны, товарищ адвокат, – вмешался Блинов. – Вы ступили на территорию округа дьявола. Если не люциферит, то наши собратья с Вами ещё разберутся.

Артём решил не уточнять, о чём говорит этот психопатичный товарищ.

– Дайте конвойной службе поручение освободить моего подзащитного, – подчеркнул он и вышел.

Честно говоря, их беседа была слишком странной. Какой ещё экзархат? Причём здесь округ дьявола? И что за люциферит? Может, они имели в виду Ламбранта? Ведь вчера Хомунин лично видел, какой чудовищный у него вид – с рогами, хвостом, крыльями. Да и Блинов говорил про некого беса. Как это было связано с рожками прокурора, прячущего их под париком?

Адвокат ощущал себя в какой-то сюрреалистической сказке – бесы, люцифериты, сатанисты, адвентисты. Правда, с утра, как ему и обещал Павлов, он получил вполне настоящие деньги за свои старания. А ради них можно было не обращать внимания на всеобщее сумасшествие.

– Спасибо Вам, – раздалось над его ухом, когда он спустился на первый этаж.

Вадим стоял с радостной улыбкой, виновато спрятав руки за спину.

– Это моя работа, – сухо ответил Хомунин и жестом пригласил его к выходу. – Вы свободны, можете идти домой. Главное, не покидайте места жительства на время следствия.

– Да там это… – замялся Плетнёв, опустив голову. – Ну, эти…

По приглушённым звукам со стороны выхода Артём понял, что вынудило его клиента трусливо жаться в здании суда. Люди со вчерашних митингов пришли встретить «детоубийцу» и скандировали те же лозунги – «Адентисты-сатанисты», «Долой сектантов из города», «Изувера на вилы». Впрочем, охранять подзащитного от разгневанной общественности не входило в адвокатские обязанности. Но Хомунин знал, что без его помощи справиться с такой ситуацией у парня точно не получится. Да и Павлов не дал чётких указаний, куда везти Плетнёва после освобождения. Поэтому пришлось воспользоваться «чёрным ходом».

– Я всю ночь не спал, молился, – признался Вадим, плетясь следом за Артёмом по внутреннему двору суда. – Так и не решился клеветать на пастора Роберта и братьев.

– Бывает, – отозвался Хомунин.

– Лгать – это большой грех, – продолжил Плетнёв, словно агитируя в ряды адвентистов. – А ведь источник лжи это Дьявол. Девятая заповедь запрещает лгать.

– Отрекаться от людей, попавших, как Вы, в беду, тоже запрещает? – парировал адвокат, которого религиозные фанатики всегда заставляли улыбаться.

– Я не отрекался от Христа, – судорожно заговорил Вадим. – Я веровал и верую.

– Я имею в виду Ваших друзей из этой адвентистской церкви. Павлов сказал, что Вас отлучили от неё. Я так понимаю, отлучить можно только за какой-то грех, ведь так?