Галерея демонов Ламбранта

В оформлении обложки использован фрагмент картины 1828 г. «La Ronde du Sabbat» художника Louis Boulanger с сайта:

https://i.pinimg.com/originals/1f/0a/54/1f0a54a61e45f97b3b00df4600f72cb7.jpg

«Умереть – значит, присоединиться к большинству»

Петроний Арбитр Гай

Пролог. Веришь ли ты в апостолов?

Аркаша укрылся одеялом по самую голову. Так он планировал решить сразу несколько проблем. Прежде всего, согреться. Апрель в этом году выдался на редкость холодным, а топить в доме перестали вот уже как неделю назад. Из подпола тянуло сыростью, да и окна продувало ветром. От этого по стеклу постукивала ветка калины, нагоняя страх на шестилетнего мальчика. А под ватным одеялом он всё ж таки чувствовал себя в безопасности.

– И чё, дрыхнуть теперь? – раздался недовольный голос Гриши с соседней кровати.

– Отец же сказал, – отозвался другой брат – Алёша, самый старший.

В прежнем доме у каждого из них была своя комната, поэтому болтовня перед сном случалась редко. Теперь же приходилось ютиться в одном маленьком помещении всем троим. К тому же кровати неудобные – короткие, низкие, неровные. На таких даже не попрыгать, да и лежать совсем не комфортно. Правда, отец обещал скоро решить все эти проблемы.

– Ой, – вздрогнул Аркаша от очередного стука по окну и испуганно уставился в темень.

– Как девчонка! – усмехнулся Гриша и перепрыгнул на кровать к братишке. – Таракашек тоже боишься? Их тут много!..

– Ты не ори, – потребовал Алёша, толкнув мальчика ногой. – Хочешь опять до утра простоять коленями на горохе?

– А, не-не, – мигом присмирел средний брат и стянул одеяло с младшего. – Ты чё? От кого там прячешься?

– От чертей, – промямлил Аркашка, пытаясь вновь укутаться.

– Каких? – ухмыльнулся старший брат.

– С кладбища, – неуверенно ответил младший, но на этот раз одеяло у него забрал Алёша, тут же накинув его себе на плечи. – Дай сюда, это моё!

– Трусишки должны мёрзнуть, – деловито подметил он, прохаживаясь вдоль кроватей.– Тем более, что с кладбища вообще никто не может прийти.

– А мертвецы? – уточнил Гриша, сидя в ногах младшего брата. – Я слышал, они в луну встают из могил и ищут свежую кровь…

– Единственный день, когда кто-то встанет из могил, будет днём пришествия Христа, – твёрдым голосом заявил Алёша. – Ты забыл, что ли? Я утром скажу отцу, чтобы тебя опять просветили.

– Да не, не надо, – взмолился Григорий, поднявшись к старшему брату. – Ну, пожалуйста! Я не хочу опять переписывать ту дурацкую книжку…

– Ого, ещё и любимую книгу отца назвал дурацкой! – не унимался Алёша. – Получишь ты по носу тогда!

– Учительница говорила, кто не спит – тот чёрт, – вспомнил Аркаша, глядя на потасовку братьев.

– Эта та грымза очкастая? – веселился старший, накинув на Гришу отобранное одеяло, так что теперь тот был похож на привидение. – Пфф, она ещё говорила, что молоко пить нельзя, а надо, как коровам, жевать одну только траву.

Григорий рассмеялся под одеялом, а Алёша принялся его вертеть на месте, мешая вернуться в постель.

– Надо верить в дела апостолов, – продолжал при этом старший брат, – и в Бога, и в Иисуса Христа. И в Дух Святой. А не в чертей.

– Но они же есть, – настаивал Аркаша, потирая замёрзшие плечи. – Я сам видел…

– Где это ты видел? – отозвался из-под одеяла смеющийся Гриша. – В толчке?..

Алёша пнул среднего брата, и тот повалился на его кровать.

– У нас в огороде, – пояснил Аркаша и указал на окно, за которым в лунном свете переливался заросший бурьяном сад.

Старший брат вновь с усмешкой посмотрел туда. Ветер трепал густые заросли прошлогодней травы, и в сумраке они, действительно, выглядели как чьи-то тела, которые прячутся возле дома.

– А в апостолов верить тоже надо? – спросил Гриша, наконец-то скинув с себя тяжёлое одеяло, и поправил взъерошенные светлые волосы. – Про них отец ничего не говорил…

– Апостолы, они как ангелы, – уточнил Алёша, отвернувшись от окна. – Все святые и великие.

– Ха-ха, Аркашка-какашка, веришь ли ты в апостолов? – с ухмылкой обратился Гриша к младшему брату.

– Так если они ангелы, – стал рассуждать озябший мальчик, – значит, есть и демоны рогатые. Я видел на книжках у папы, они нарисованы там…

– Молись почаще, – заключил Алексей, вернувшись в свою постель, – и тогда черти мерещиться не будут.

Очередной глухой стук по стеклу заставил вздрогнуть даже Гришу, отчего он замер с раскрытым ртом.

– Ну вы и малявки! – ухмыльнулся старший брат и хотел запустить в них подушкой, как грохот за окном повторился.

– Смотри-и-и! – прошипел Аркаша, указав рукой на стекло.

Там замелькали тени. Поначалу Алёша решил, что это опять заросли бурьяна качаются от ветра. Но шевеление было слишком очевидным – кто-то чёрный двигался вдоль дома. Мальчишки хотели вскочить со своих кроватей, однако старший брат жестом велел им остаться в постели. Сам он приблизился к окну, протёр рукавом пижамы запотевшее стекло и едва выглянул в огород, как снизу рамы возникла мохнатая башка с большими круглыми глазами.

– Бе-е-е! – проблеял незнакомец снаружи, изрядно напугав Алёшу, отчего он отшатнулся к своей кровати.

– Би-и-и! – раздалось со стороны второго окна, и оттуда на ошеломлённых братьев смотрели ещё две жуткие морды.

– А-а-а!!! – заверещал Гриша и ринулся к двери, но доски пола под ним тут же затрещали. Следом оттуда полезли тёмные когтистые лапы.

Теперь уже все трое кричали во весь голос. Раздался звон битого стекла, новый грохот, блеяние ночных посетителей и визг детей. Но когда их отец распахнул дверь комнаты, его взгляду предстали лишь последствия погрома: кровати сдвинуты, доски в полу проломлены, а окна выбиты. Только свежий апрельский ветер врывался в помещение да шелестел сухой бурьян.

Часть I. "Чёрт те что"

Глава 1. Гадина

Грязный гранёный стакан чуть не расшиб лицо Вадима и с глухим стуком отскочил от стены. Даже на полу он не разлетелся на осколки из-за мягкого линолеума. Так что мать могла после сцены истерики использовать его по любимому назначению – выпить водочки.

– Гад, вот же гадина! – повторяла она, пытаясь найти на замызганном столе другие предметы, которыми было бы не жалко запустить в ненавистного сына.

– Да успокойся ты, – в очередной раз попросил Вадим, придерживая спортивную сумку. – Так же всем будет лучше…

– Ах, лучше, вон чего! – верещала женщина и принялась колотить рукой по столешнице, отчего крошки и промасленные газеты посыпались на пол. – Ты, гадина такая, получишь сейчас в рожу свою! Я тебе мигом мозги вправлю на место!

Но Вадим знал, что она блефует. Ещё несколько лет назад у неё получилось бы справиться с ним. А теперь, когда он стал высоким и плечистым парнем, даже пощёчину ему дать вряд ли удалось бы. Мать элементарно не дотянется до его головы.

– Паскуда! – продолжила злиться женщина и побежала на кухню. – Сейчас, сейчас я выбью эту дурь из твоей башки!..

Там загремела посуда, которая неделями валялась немытой то в раковине, то на холодильнике. Однако Вадим решил не дожидаться и переступил порог родительского дома. На улице сегодня светило солнце, пахло весенней свежестью и молодой травой. Если бы не грохот расположившейся рядом стройки, можно было бы услышать, как поют птицы.

Парень широким шагом преодолел пыльный двор, глянул на низкорослую собаку на цепи и подошёл к старенькой серебристой «Девятке». Псина заскулила, понимая, что единственный человек, который её регулярно кормил, уезжает навсегда.

Сложив в багажник объёмную сумку, Вадим посмотрел на животное, а затем на покосившийся домишко, в котором прошло его мрачное детство. Пастор церкви, в которой состоял парень, оказался прав. Этот день был наполнен радостью и чувством свободы. Он наконец-то решился последовать совету духовного наставника и уйти от родителей-алкоголиков. Если раньше этому мешал вопрос с жильём, то теперь ему любезно предложили поселиться в доме настоятеля нового храма. Последний, правда, ещё только предстояло построить. Тем более там же парень планировал и работать, и учиться. Всяко лучше, чем прозябать в окружении вечных пьянок, грязи и скандалов.

Вадим вновь уставился на собаку неопределённой породы и вспомнил тот день, когда друзья подарили ему щенка. Мать попыталась на следующее же утро продать шавку на птичьем рынке, но никому этот разноцветный пёс не приглянулся даже за бутылку.

– Я не знаю, разрешат ли мне в приходе держать тебя, – виновато сказал Вадим.

Но едва на крыльце замаячила фигура в грязно-синем халате и с кочергой в руках, он перестал сомневаться и быстро освободил пса от цепи.

– Чего??? – взревела женщина, увидев, как дворовый питомец запрыгивает в салон «Девятки». – Гадина такая, и Юрца моего забираешь!

– Это моя собака, мам, – попытался напомнить ей Вадим.

– Сейчас побью тебе драндулет, посмотрим, далеко ли ты укатишь! – пригрозила мать, размахивая кочергой.

То, что она угрожает не впустую, парень понял сразу. Поэтому Вадим заскочил в машину, повернул ключ зажигания и рванул со двора, подняв столб пыли. Женщина закричала ему вслед отборным матом, но её прервал кашель. Псина радостно загавкала, глядя на эту картину через заднее стекло.

– Окей, Юрец, мы сделали это! – воскликнул Вадим, выруливая на грунтовую дорогу, с одной стороны которой торчали тёмные крыши бараков, а с другой возвышались новостройки.

Город активно наступал на бывшую деревеньку. Наверняка через пару лет все деревянные строения здесь будут снесены, появятся блочные башни и новый микрорайон. Ещё в школе Вадим Плетнёв мечтательно верил, что на месте его дома построят красивый жилой комплекс, в котором его семье дадут просторную светлую квартиру с лоджией. Но теперь такая перспектива казалась наивной, ведь жителей бывшей деревни выселяли на другую окраину областной столицы. Да и сам парень уже не грезил о недвижимости, всецело увлёкшись делами духовными. Вот и сейчас он направил машину к объездной трассе, а оттуда спустился к кирпичному зданию банка, чтобы получить средства для воплощения другой мечты – постройки новой церкви.

Пёс со странной кличкой Юрец впервые наблюдал такое обилие автомобилей и людей, поэтому жался к водительскому креслу и поскуливал.

– Надо снять деньги с карточки, – обратился к нему Вадим, остановившись на широкой парковке. – Мы восстанавливаем храм, и нужны стройматериалы. Это то малое, что я могу сделать для пастора Роберта.

Юрец шмыгнул большим коричневым носом и покосился на двух девиц, которые смеялись возле чёрной иномарки. Вадим потрепал его по холке, достал из бардачка папку с документами и вышел из машины. Он определённо чувствовал себя легче. Даже дышалось теперь как-то по-особенному, в полную грудь.

– О, сынок! – раздался слева томный женский голос, и навстречу Плетнёву вышла тучная дама в розовом платье. – Ты же не откажешь пожилой женщине решить проблему с машиной?

– С машиной? – не понял парень. – Я сам недавно только за рулём и плохо разбираюсь в механике. Да и в банк мне надо карточку успеть обналичить. – Он помахал папкой с бумагами и хотел продолжить путь к крыльцу.

– Да брось, у тебя вон какие крепкие руки,– продолжила сыпать комплиментами незнакомка, перегородив ему дорогу. – Ты явно человек тяжёлого труда, как и мой покойный сынок.

– Ах, примите мои соболезнования, – тут же переполошился Вадим. – Конечно, я помогу Вам, чем сумею.

– Да свечи надо заменить, сама я под капот лезть боюсь,– принялась уточнять женщина, прихрамывая на обе ноги. – Мне говорили мальчишки у подъезда, что свечи барахлят, а я вот только утром их смогла купить. Не доехала вот до дома, заглохла. Сегодня ещё на могилку к сыну собиралась, да придётся отложить уже, наверное.

– Я думаю, Вам не нужно менять планы. Сейчас постараюсь решить Вашу проблему.

В следующие полчаса Вадим ковырялся под капотом оранжевой «Окушки» с мобильником у уха. Его бывший сокурсник из техникума – Толя Спицин – разбирался в машинах гораздо лучше, поэтому согласился проконсультировать по телефону, что да где надо сделать. Женщина же представилась Зинаидой Тимофеевной, любезно предложила подержать папку с бумагами, даже принесла бутылочку воды из соседнего магазина. Близился полдень, и становилось душновато. Синоптики обещали к майским праздникам настоящую летнюю жару. Судя по взмокшей рубашке, Вадим не сомневался, что погода будет отличной.

– Ай, спасибо тебе огромное! – разразилась благодарностями Зинаида Тимофеевна, которая вот уже в третий раз ковыляла со стороны магазина с каким-то бубликом в руках. – Вот, держи крендель. Сказали, что свежий. Время уж обеденное скоро, хоть подкрепишься чутка.

– Да не надо, чего уж Вы, – засмущался Вадим, оттирая руки от грязи.

– Я вот в пакетик завернула, там в банке туалет есть, – пояснила женщина. – Руки можно помыть.

– А, я как раз туда и иду, – застенчиво улыбнулся парень, принимая угощение.

– Храни тебя Господь, сынок, – широко улыбалась дама, но в «Окушку» садиться не торопилась.

– Ну, можете теперь смело ехать на кладбище. Я всё заменил. Друг сказал, что вроде должна завестись машина.

– Хорошо, дорогой, спасибо ещё раз.

Они бы обменивались комплиментами долго, если б не предобеденное время. Банк грозился закрыться на перерыв через полчаса, а ещё надо было успеть снять деньги с карточки. Достав её из папки, Вадим уверенным шагом вошёл в прохладный вестибюль и двинулся к банкоматам. Однако едва он нажал все нужные комбинации кнопок, как на экране замелькала цифра 13. Плетнёв попробовал вытащить карточку и засунуть в банкомат снова. Но и во второй раз монитор показал, что на счету у него всего 13 рублей.

– Да быть такого не может! – возмущённо воскликнул парень, и на него обратила внимание щупленькая девица в белой блузочке и с бейджиком на груди.

– У Вас какие-то проблемы? – поинтересовалась она, держа в руках планшетку с бумагами. – Я могу Вам чем-нибудь помочь?

– Да вот, – недовольно ткнул он в банкомат, – у меня на карточке должно быть тридцать тысяч, а пишет почему-то 13 рублей. Не понимаю, как так?

Сотрудница банка взглянула на монитор, а затем внимательно присмотрелась к рослому посетителю.

– Возможно, Вы уже совершали операции по счёту и забыли, что баланс исчерпан? – предположила она, сдержанно улыбаясь.

– Да не совершал я никаких ваших операций! – негодующе сказал Вадим. – Я вообще карточками этими не пользуюсь. Там зарплата моя лежала, я копил полгода на церковь! Может, банкомат сломался?

– Хм, вряд ли, – пожала плечами девушка. – Недавно женщина заходила, снимала деньги, всё в порядке было. Да и если бы банкомат завис, он бы выдавал ошибку. А так ведь он пишет, что у Вас на счёте такая вот сумма.

– И чего же это получается тогда?

– Ну, может, Вы дали жене или другу Вашу карточку, и они совершили какие-нибудь платежи? – предположила девица. – По нашим правилам это запрещено, но обычно клиенты так частенько делают.

– Да некому мне давать карточку! – продолжал возмущаться Вадим, чувствуя, что от волнения его рубашка снова делается влажной. – Я сам-то пин-код свой выучить не успел, вот с собой таскаю вместе с карточкой, всё в папке, никто её не трогал…

И тут Плетнёва осенило, совсем как пророка Елену Уайт. Ведь та миловидная пожилая дама в розовом несколько раз удалялась от него в сторону банка вместе с его документами.

– По рекомендациям нашей компании не следует держать информацию о пин-коде и кодовом слове вместе с картой, – монотонно вещала сотрудница, глядя на потное лицо парня. – Поскольку велика вероятность кражи и недобросовестного использования карты другими лицами, которые имеют к ней доступ…

Но Вадим уже не слушал её, уставившись через широкие стёкла входной двери на автостоянку перед банком. Рыжая «Ока» всё ещё находилась там, и Плетнёв ринулся на улицу.

Малолитражка мирно стояла на своём прежнем месте. Вот только женщины в розовом платье поблизости нигде не было. Парень заглянул через закрытое окно внутрь салона, попытался подёргать дверные ручки, а затем обернулся. У входа в банк стояла та девушка в белой блузке с плечистым мужчиной в тёмном костюме. Видимо, это охранник. Тот жестом подозвал Вадима и с серьёзным лицом посмотрел на нерадивого клиента.

– Толстая такая бабёнка, что ль? – уточнил он у расстроенного парня. – В розовом, ага?

– Попросила свечи заменить на своей машине, – признался Плетнёв. – Дал ей подержать папку с карточкой…

– И пин-кодом, – добавила сотрудница банка укоризненным голосом.

– Ну, парень, ты даёшь, – усмехнулся охранник, мотая лысой головой. – Она здесь десять раз уже успела всё снять.

– Так пенсионерка вроде, – попытался оправдаться Вадим. – Говорила, что к сыну на кладбище едет… проведать могилу…

– Хорошо, хоть не воскресить, – сыронизировал секьюрити. – Давай иди к ментам, пиши заяву. С камер наблюдения дадим записи, морда этой пенсионерки там наверняка засветилась. Авось и отыщут.

– Да она наверняка деньги потратит до вечера, – подметила девица в белой блузке. – Сумма-то небольшая, вряд ли милиция будет напрягаться.

– Для меня это большие деньги, – парировал Плетнёв, поджимая папку к влажной рубашке. – Вот гадина! Пусть её черти жгут до скончания веков!.. Чего я теперь пастору скажу?.. Я ведь хотел стройматериалы для церкви купить…

К дому пастора Роберта Вадим подъехал в мрачном настроении. Он даже не обратил внимания, что к «Девятке» не примчались мальчишки, которые всегда встречали его с большой радостью. Правда, сегодня Плетнёв забыл взять гостинцев, да и не на что их было купить. Ведь украденные с карточки деньги – единственные его сбережения на новую жизнь. Теперь и на бензин придётся искать где-то на стороне, ведь на церковной стройке он договорился работать бесплатно.

Юрец недоверчиво стоял перед калиткой, принюхиваясь к земле. А затем он и вовсе загавкал на мужчину в сером свитере, который сидел на лавочке у дома. Выглядел тот ничуть не лучше пьяной маменьки, отметил про себя Вадим, привыкший видеть пастора в бодром расположении духа.

– Очередной солнечный день! – поприветствовал он его наигранно радостным голосом, хотя чувствовал себя при этом паршиво. – А ребятня со школы ещё не вернулась?

Наставник Роберт угрюмо посмотрел на своего помощника и мотнул головой.

– Они пропали, – как-то неуверенно промолвил мужчина и махнул дрожащей рукой.

– Чего??? – опешил Вадим и подбежал к пастору, придерживая спортивную сумку. – Когда пропали? Как?!

– Ночью, – едва сдерживая слёзы, поведал Роберт. – Прямо из своей комнаты. Вон… – он указал в сторону заросшего огорода, и парень недоумённо посмотрел туда. – Окна побили, через подвал ещё залезли…

Вадим откровенно ничего не понимал. Шутить так было не принято, тем более в столь набожной семье. Поэтому поначалу Плетнёв по инерции хотел пойти в огород и убедиться лично в погроме, устроенном неизвестными. Но он тут же осёкся и присел рядом с пастором.

– Вы вызвали милицию? – спросил парень, хотя сам обращаться к ним по поводу воровки не стал.

– Какой толк? – парировал Роберт, лихорадочно покачивая головой. – Приходили и участковый, и дознаватель, бумаги заполнили, сфотографировали и ушли. Разве они станут искать моих сыновей, не знаю…

– Но как же? Почему тогда мне не позвонили? Вы же не собираетесь ждать, учитель? Куда могли забрать ребятишек-то? Кому это вообще нужно???

– Может, тем, кому мешает постройка церкви? – предположил пастор и указал в сторону деревьев, за которыми располагались развалины бывшего православного храма.

– Но ведь это благое дело, – внёс очередной аргумент Вадим, неловко придерживая сумку. – Разве мы этим кому-то мешаем?

– Ах, друг мой, твои вопросы правильны, но наивны. В этом месте не любят наших людей. Потому нас и называют сектой.

– Адвентизм не секта, был же даже суд!.. – вновь с жаром принялся рассуждать Плетнёв, однако быстро замолчал. Не к месту сейчас говорить о таком, когда пропали дети. – Но ведь надо чего-то делать?

– Надо, – уныло отозвался Роберт, упёршись взглядом в прошлогоднюю траву, которой вокруг крыльца имелось в избытке.

Здание, выделенное семье адвентистского священника, раньше было поселковым детским садом. Однако просторные помещения представляли теперь жалкое зрелище: крыша во многих местах прохудилась, западное крыло разваливалось на глазах, а на веранду вообще заходить опасно из-за прогнившего пола. Поэтому пастор жил лишь в нескольких комнатках в дальнем конце дома, где начинался обширный сад. Туда Вадим и пробрался сквозь заросли, возмущённый от такого поведения настоятеля будущей церкви. Ну, оно и понятно, ведь у него шок. Но как же остальные члены общины? Куда они-то все разом запропастились?!

– Там кладбище, – поведал Роберт, неспешно двигаясь следом за парнем. – Я ночью с женой ходил туда… Ничего нет, только кусты и деревья.

– А эти тропы здесь были раньше? – полюбопытствовал Плетнёв, указывая на следы во влажной траве и поваленные стебли бурьяна.

– Наверное… Сюда особо никто не ходил. Мы собирались в мае заняться очисткой местности, помнишь?

Вадим взглянул на потемневшие от времени стены деревянного строения и убедился, что одно окно с краю разгромлено. Злодеи не только разбили стёкла, но и снесли раму. Правда, всё в этом доме было настолько ветхим, что прикладывать много сил и не понадобилось, чтобы что-нибудь сломать.

– Всё так быстро произошло, – продолжал пастор вспоминать события минувшей ночи. – Они закричали, а потом резко тишина. Никаких звуков вообще. Я обегал все окрестности, и ничего…

Плетнёв пригнулся к завалинке, на которой были рассыпаны влажные опилки. Он там заметил несколько вмятин, как будто от копыт. Затем парень перешёл к соседнему окну и обнаружил под ним узкий лаз в подпол. Ребёнок бы здесь точно пролез, но взрослый человек – уже вряд ли. Внутри отверстия торчал ржавый гвоздь, на котором ветер шевелил клочок бурой шерсти. Вадим снял её и попытался повнимательнее рассмотреть. Однако тут же пальцы обожгло, словно крапивой. Шерсть выпала и полетела к зарослям бурьяна, где сразу же исчезла из виду. На ладонях же парня мигом набухли волдыри.

– Братья и сёстры уже объявили поиск, – говорил пастор, уныло поглядывая на заросший сад, – волонтёров хотели собрать. Жена в городе, планировала на радио обратиться за помощью…

– А милиция-то чего сказала? – негодовал Плетнёв, чувствуя жжение в пальцах. – Может, кого уже задержали?

– Участковый вообще заявил, что, мол, дети же, сами наверняка удрали, – недовольно сообщил Роберт, ломая ближайшие стебельки высокой травы. – Говорит, мы их обидели чем или издевались даже. Представляешь?

– Нет, так нельзя! – возмутился Вадим. – Тут прямо из-под носа крадут ребятишек, а они ещё будут нам говорить такие вещи?!

– Что теперь остаётся? Мы искали, обошли пару деревень. Наши братья съездили ещё в несколько мест. Нигде никто ничего не видел. Да и разговаривать с нами местные не особо-то хотят.

– Дикость какая-то. Как вообще можно так, это же дети!

Пастор пожал плечами, и глаза его покраснели от новых слёз. Вадим же предаваться горю не спешил. Он забрался на завалинку и заглянул внутрь детской спальни. Из мебели там были три низенькие кроватки и пара стульев. Немногочисленная одежда разбросана, постель изорвана, на полу грязь и щепки. Перед внутренней дверью, действительно, чернела дыра.

Парень осторожно залез на подоконник и забрался внутрь. Ужаленные неведомой шерстью пальцы распухли и чесались. Такого ещё с ним никогда не было. Да и на аллергию это совсем не похоже. Что за шерсть такая уникальная, подумал Плетнёв и пригнулся к разломанным доскам в полу. По краям отверстия виднелись бурые разводы, похожие на кровь, и опять едва заметные волоски. На сей раз трогать их парень не рискнул, но про себя отметил, что неплохо бы собрать эти улики в пакетик, если властям нет до этого никакого дела. Правда, шерсть была больше похожа на звериную, может, даже собачью. У людей таких тонких волос Вадим как-то не видел. Хотя с ночи здесь наверняка успели полазить какие-нибудь местные кошки…

– Ни одной не попадалось, – признался пастор в ответ на вопрос помощника, заглянув к нему в подпол, куда тот спустился. – Здесь вообще глухая местность, окраина посёлка, а дальше лес и кладбище.

– Если сюда кто и смог пролезть, то очень небольшого роста, – заключил Плетнёв, ползая по пыльному подвалу. – Я никак тут не помещаюсь, видите сами. Полы слишком низкие.

– Получается, участковый прав? – напрягся Роберт. – Что, мои сыновья сами это устроили?

– Конечно нет! Но вдруг злодею помогал ребёнок?..

В темени подвала что-то блеснуло, и Вадим попытался протянуть туда руку. Паутина и пыль защекотали кожу. Было не очень-то приятно ковыряться в многолетнем мусоре, который там скопился. Но Плетнёв не считал себя брезгливым, ведь он жил всё это время с нечистоплотными алкоголиками. Правда, как бы он ни старался достать таинственный предмет, объёмные плечи в узком пространстве ему этого не позволяли. Впервые парень пожалел, что так усердно занимался спортом.