Сфера влияния: Перехват

– Нет! – Елена решительно замотала головой. – Не надо! Я так дойду, – и попробовала подняться на ноги.

Подняться-то у неё получилось, а вот ходить, как выяснилось после первого шага, – не очень.

– Вот видите, и палка моя пригодилась, – пошутила спутница Егора, опираясь на свою ветку, с которой так до сих пор и не рассталась. – С ней доковыляю.

– Нет, так дело не пойдёт, – решительно заявил молодой человек. Двигаться надо было быстро, а таким манером они доковыляли бы до посадочной площадки примерно через полчаса. – Бросайте вашу палку. Я вас донесу.

И, не дожидаясь возражений, подхватил опешившую девушку на руки.

– Палку всё же выбросьте, она вам держаться мешает. Ой! Да не мне же на ногу!

– Извините, – Елена мило покраснела и обвила Белецкого руками за шею. – А донесёте?

– Попробую, – пробормотал Егор. Ноша была не тяжёлая, вот только его молодой организм, почувствовав близость женского тела, немедленно отреагировал переходом в «боевое» состояние.

Так что отважный спаситель прекрасных дам тоже смутился и дальше топал молча, делая вид, что вздымающаяся чуть ли не перед глазами обтянутая лёгкой тканью упругая грудь, обвившиеся вокруг шеи нежные ручки, щекочущий щёку светлый локон и лёгкий запах духов его совершенно не волнуют.

Девушка тоже замолчала, так что какое-то время в звуковом диапазоне слышался только звук шагов молодого человека.

Зато по мыслесвязи завязалась оживлённая беседа.

Начал её Пантелей:

«Гляди, какая прыткая красавица. Не успела познакомиться, а уже едет у тебя на шее, и ножки свесила».

«Так! Котяра! Человек ногу подвернул, что, не видишь?» – возмутился Егор.

«Во-первых, я не котяра, а рысь, притом разумный! А во-вторых – не вижу. Я не меддиагност. Да и ты тоже… В общем, что там она подвернула, и подвернула ли…»

«И что мне теперь, справку из больницы от неё потребовать?»

«Нет, конечно, но будь там поосторожней… Не увлекайся».

«Я и не увлекаюсь. Она совершенно не в моём вкусе».

«Ну, это-то как раз не очень важно. Главное, чтобы ты был в её вкусе. А там и не заметишь, как окрутит. Женщины, они такие».

«Так, ладно, заканчивай свои шуточки. Следи лучше за обстановкой».

«Ну ладно. Молчу, молчу…»

Пиктограмма наличия радиосвязи замигала почти перед самой площадкой. Почти сразу было получено входящее сообщение от барона, содержащее подтверждение приказа, переданного Пантелеем.

– Ой! Связь появилась! – обрадовалась Елена.

– Да. Я уже вызвал такси.

– Вы проводите меня до дома?

«Вот! Я же говорил, – не удержался рысь. – Женщины! Только что бегала от тебя, а теперь уже домой на чашечку чая со всеми вытекающими последствиями приглашает».

«Не домой, а до дома. Почувствуй разницу. И вообще – собирался молчать, так молчи. Я сейчас с ней отправлюсь, а ты возвращайся на базу. Вечером поговорим».

«Слушаюсь, ваше высокоблагородие!»

«Так!..»

«Спокойно, спокойно… не забывай, что нервные клетки восстанавливаются очень медленно».

Егор решил не обращать внимания на реплики напарника, на которого ни с того ни с сего напало игривое настроение.

– Такси я уже вызвал. Но, может, лучше не домой, а в больницу? – обратился он к девушке.

– Нет, не надо. Вызову врача на дом.

– Как скажете, – ответил Егор, наблюдая, как на площадку, к которой они как раз подошли, почти бесшумно опускается лёгкий вертолёт аэротакси.

В попытках спрятаться от поднятого им ветра девушка почти прижалась лицом к щеке молодого человека. Так, что он почувствовал её горячее дыхание. Причёска Елены растрепалась, и ветер отбросил её длинные волосы прямо Егору на глаза.

«Хорош я сейчас… – подумал он. – Бери меня хоть голыми руками. Руки заняты, и ничего не вижу». Однако девушку на землю Белецкий опускать не спешил. Дождавшись, пока винт почти остановится, он донёс спасённую до винтокрылой машины и бережно опустил в одно из двух кресел, находящихся под предупредительно откинувшимся блистером.

Потом запрыгнул во второе кресло и предложил девушке:

– Заказывайте адрес.

Та согласно кивнула. Через несколько секунд блистер плавно опустился, и машина взмыла в голубое небо.

«Удачи!» – послышался «голос» Пантелея, в котором Белецкому почудились ироничные интонации.

«До встречи на базе!» – ответил Егор напарнику, наблюдая, как проваливается вниз образованное кронами деревьев зелёное море, а впереди, на его краю вырастают силуэты городских зданий. Судя по всему, машина шла не прямо по курсу, а, заняв свой эшелон, направлялась к одному из транспортных коридоров, выделенных для лёгкого авиатранспорта.

Так и получилось. Выйдя к широкой реке, такси пошло вдоль русла. Несмотря на исключительную надёжность современной техники, на транспорте действовали древние правила безопасности, гласившие, что маршруты воздушных транспортных средств должны проходить в наименее населённых местах. Справа и слева проплывали оживлённые кварталы столицы. Вертолёт летел не очень высоко, так что можно было различить не только снующий по улицам транспорт, но и заполнивших тротуары людей.

Кстати, дома в столице были очень высокими. Исключение составлял возвышавшийся впереди-справа величественный комплекс зданий императорского дворца, доминировавший над городом.

Ограничение по высоте застройки существовало отнюдь не для того, чтобы, не дай бог, какое-нибудь здание не оказалось выше дворца. Эта норма существовала по всей Империи. Небоскрёбов не строили, ибо из них было труднее обеспечить эвакуацию в случае чего. Так что встретить дома выше тридцати этажей было нереально.

– А вы сильный, – прервала затянувшуюся паузу девушка. – Так долго меня на руках несли…

Раньше Егор бы брякнул в ответ что-то вроде «Я готов носить вас на руках всю жизнь».

Но сейчас, не столько умудрённый жизненным опытом, сколько, наверное, находясь под впечатлением колких замечаний рыся, ответил осторожнее:

– Держать на руках такую замечательную девушку – честь для любого мужчины.

– Почему «замечательную»? Вы же меня совсем не знаете. Может, я скандальная эгоистичная стерва? – рассмеялась Елена.

– Интуиция, – выкрутился молодой человек.

– А-а-а, интуиция, – протянула собеседница Белецкого. И внезапно перескочила на другую тему: – Мне, кстати, почему-то ваше имя кажется странно знакомым. Будто я его уже где-то слышала… – задумчиво проговорила она, наморщив лоб.

– Может, общие знакомые? – предположил Егор и тут же пожалел о сказанном. Сейчас начнётся вычисление общих знакомых…

Но девушка внезапно снова сменила тему:

– Вы знаете, странно. Сейчас хотела отправить заявление в полицию, но у меня почему-то не оказалось видеозаписи этого… события. Причём запись не стёрта, а как будто её и не было. А у вас?

– У меня, кажется, тоже нет, – соврал Егор. Вот уж у него-то как раз всё было записано от начала до конца. Но перед принятием решения, подавать ли заявление в официальные инстанции, он хотел посоветоваться с бароном. Благо до встречи с ним осталось около получаса. – По крайней мере, я не могу добраться до этого файла. Но вы всегда сможете рассчитывать на мои показания. Даже если меня не будет на планете… Сами понимаете, я военный – могу покинуть Землю в любой момент, – я могу дать их по месту прохождения службы.

Елена кивнула и снова перескочила на другую тему.

– А вы истребитель? – поинтересовалась она, чуть наклонившись к собеседнику.

– Только закончил училище. Ещё не служил, – выдал Белецкий собеседнице полуправду. Ну не говорить же и так напуганной девушке, что её спаситель только что из штрафников. – Но учился по специальности «пилот истребителя». Тут вы угадали, – улыбнувшись, добавил он, глядя на чуть разочарованное выражение лица собеседницы. Наверное, уже себе навоображала, что её спас мужественный ас – герой Империи.

Тут же последовал новый вопрос:

– А вертолётом вы тоже управлять умеете?

– Умею, – улыбнулся Егор. – Но на ручное управление разрешается переходить только в экстренных ситуациях. Иначе будет большой нагоняй.

Вопрос спутницы возбудил у Белецкого профессиональный интерес. Управлять-то вертолётами ему доводилось, но именно данной конкретной моделью – нет.

Установив соединение с машиной, он послал запрос на авторизацию вместе с личной цифровой подписью.

И тут же получил допуск к системе управления. Однако «рулить» не стал. Только что сказанное им было чистой правдой: перехватывать управление гражданскими аппаратами без особого повода военным пилотам было строго воспрещено – под страхом сурового наказания. «Особого повода» пока не наблюдалось, так что… Егор ограничился только наблюдением за работой системы управления как бы изнутри.

Одновременно продолжая общаться с девушкой, снова сменившей тему разговора:

– Ой! У вас мундир порвался!

Белецкий отвлёкся от контроля полёта и глянул на свой мундир. Действительно, левый рукав надорвался. В дополнение к этому парадка оказалась помята и местами украшена грязными пятнами. «Ну вот! Не уберёг!» – огорчённо подумал молодой человек, а вслух небрежно бросил:

– Я уже заказал новый. Переоденусь после посадки.

В этот момент машину сильно тряхнуло, после чего она подскочила вверх.

– Ой! Что это? – вцепившись руками в подлокотники, испуганно спросила девушка.

– Ничего страшного. Воздушная яма. Бывает, – как можно небрежнее отозвался Егор, одновременно вновь усилив внимание к процессам, происходящим в системе управления вертолётом. Быстрый анализ происходящего показал, что за время, пока Белецкий отвлёкся, искин аэротакси получил по Сети командный файл с изменениями настроек системы. И, естественно, запустил его на исполнение.

Разобравшись в сути изменений, Егор похолодел: новые коэффициенты коррекции в формулах расчёта высоты, скорости и координат местоположения отличались от старых незначительно, но в результате конечная точка маршрута несколько смещалась относительно истинных координат посадочной площадки, из-за чего летательный аппарат должен был на высоте пятнадцать метров и со скоростью около двухсот километров в час войти в стену жилого дома.

Похоже, одновременно с изменениями коэффициентов коррекции в системе поселилось несколько троянов. Функции их были неясны, но вряд ли они тут появились, чтобы сделать что-то хорошее.

«Накаркал. Вот он, особый случай», – подумал Белецкий и отдал системе команду перейти на ручное управление.

Тут же пришёл обескураживающий ответ:

«В доступе к управлению отказано».

Егор опешил. Такого он не ожидал. Нет, в принципе, режим допуска, когда «посмотреть можно, а порулить нельзя», существовал. Но применялся для техников (им «рулить» не положено) и курсантов лётных училищ на начальном этапе обучения. Однако Белецкий не входил ни в ту, ни в другую категорию, к тому же пиктограмма полного доступа, высветившаяся при первоначальном обращении к системе, никуда не делась.

Уж скорее можно было предполагать, что система просто обрубит соединение. Но нет. Он оставался в системе, но мог только наблюдать.

Вторая попытка перехватить управление закончилась с тем же результатом. Искин борта упорно не желал передавать свои полномочия пассажиру.

В принципе, оставалась ещё ручная система аварийной посадки.

Егор не стал медлить. Пока полёт всё ещё проходил над рекой, но скоро машина должна повернуть, и оставшиеся пять минут полёта пройти над жилыми кварталами. Там аварийная посадка могла оказаться чреватой неприятностями не только для пассажиров летательного аппарата, но и для находящихся внизу людей.

Так что молодой человек пошёл на хитрость. Вытянув шею, сделал вид, что разглядывает что-то справа, и когда его спутница инстинктивно повернулись, чтобы взглянуть, что же там такого интересного, вдавил до упора кнопку аварийной эвакуации. И… Ничего не произошло. Вместо того чтобы отстрелить блистер, винт, и выпустить парашют, машина продолжала лететь дальше как ни в чём не бывало.

Егор похвалил себя за предусмотрительность. Если бы он не отвлёк внимание девушки и нажал кнопку у неё на глазах, то сейчас получил бы кучу расспросов с весьма вероятной истерикой после объяснения ситуации. А так – если бы аварийная система сработала, вопросы были бы уже после приземления, то есть после приводнения. Не сработала – и девушка ничего не заметила.

На вопрос Елены, что он там увидел, Егор отделался неопределённым «показалось». Спутница продолжала что-то спрашивать, он ей что-то отвечал, но большая часть сознания в авральном режиме искала выход из сложившейся ситуации. Параллельно раз за разом запрашивался допуск к управлению, с перебором всех известных паролей. Не то чтобы Белецкий верил в успех такого метода, но это всё же было лучше, чем ничего не делать. Однако искин такси оставался равнодушен и к военному личному номеру Егора, и к номеру карточки социального страхования, и даже к пин-коду банковского счёта.

Мелькнула мысль разбить блистер шпагой и выбросить девушку в воду, а потом последовать за ней. Но шансы упасть, ничего не повредив, с такой высоты и на такой скорости, даже в воду, были невелики. К тому же он не знал, умеет ли его спутница плавать. Не спрашивать же её сейчас об этом.

Машина заложила вираж и ушла в сторону от реки. Теперь внизу мелькали дома. Прыгать было поздно. Тревожного сигнала на частоте полиции и аварийных служб, который должен был передаваться при нажатии на аварийную кнопку, естественно, не было. Да даже если бы и был, то никто бы его не услышал: в машине заработала полицейская «глушилка», которая обычно включалась по внешней команде.

«Ведь можно же было догадаться и поехать на чём-нибудь другом. На том же метро, – с досадой на самого себя подумал Белецкий. – Не стали бы ведь из-за нас подрывать целый поезд. Или стали бы?»

Таймер отсчитывал последние минуты полёта, Егор продолжал поддерживать светскую беседу с девушкой, искать выход из безнадёжной ситуации и перебирать пароли.

Похоже, что ни в одном из этих дел он не преуспел. Выход находиться не хотел. Рассеянные ответы на её вопросы, похоже, убедили девушку в том, что спутник не хочет с ней общаться, и она обиженно надула губки. Пароли один за другим отвергались бортовым искином.

Пошла последняя минута. Пятьдесят две секунды… Сорок семь… Егор покосился на девушку. «Сказать?.. Нет, пусть не знает. Блин, вот так лгут доктора безнадёжно больным!» Сорок две секунды… Тридцать пять…

«Доступ к управлению разрешён».

Искин принял код, присвоенный Белецкому, когда тот по прибытии на Землю поселился в подземельях СИБ.

Не теряя ни секунды, Егор мгновенно перехватил управление, погасил скорость, скорректировал курс и плюхнул машину точно на посадочную площадку. Для плавной посадки уже не оставалось времени.

Амортизаторы не смогли полностью скомпенсировать силу инерции, потому машина приложилась довольно чувствительно. Елена подозрительно посмотрела на молодого пилота:

– Вот признайтесь честно – сажали на ручном управлении? На автомате посадка гораздо мягче.

– Да вот, решил всё же попробовать, – вымученно улыбнулся Егор, вытирая выступившие на лбу капельки холодного пота и одновременно отдавая искину команду на открытие блистера.

Прозрачный колпак плавно пошёл вверх. Девушка легко соскочила на землю и рассмеялась:

– Надеюсь, что с истребителем вы управляетесь лучше, чем с такси. Но всё равно – спасибо, что довезли. – Елена сделала паузу и уже тише и серьёзнее добавила: – И спасибо… за всё.

– Не за что, – сухо ответил Белецкий, в свою очередь тяжело ступая на плиты посадочной площадки. Надо бы было, конечно, выдать что-нибудь более соответствующее моменту, но молодой человек ещё не отошёл от уже второго за сегодняшний день стресса.

Девушка огорчённо вздохнула и передумала делать шаг навстречу своему спасителю, как, очевидно, только что собиралась.

– Тогда до свидания. Я дома, а вам, наверное, пора…

Егор глянул на часы. Действительно, было пора.

– До свидания, сударыня. Приятно было познакомиться. Честь имею! – кивнув даме, Белецкий поспешил к находящемуся в двух кварталах магазину готовой одежды, куда к этому моменту должны уже были доставить заказанную им новую парадку.

Девушка, поглядев немного вслед удаляющемуся молодому офицеру, медленно развернулась и побрела к подъезду расположенного рядом с посадочной площадкой дома.

Егор отдал искину такси приказ заглушить все системы, как только покинул аппарат. Но тот, зараза, перед отключением успел выдать счёт за перевозку. Сумма, между прочим, была не такой уж и маленькой. Вот почему не очень богатый лейтенант предпочитал воздушному такси наземное, а ещё лучше – метро. В сочетании с покупкой нового мундира сегодняшнее приключение влетело Белецкому в копеечку, а ещё предстояло разбирательство… Не понаслышке будучи знакомым с дознавателями как военной полиции, так и СИБ, молодой человек вполне отчётливо представлял себе, что его ожидает.

Хоть никого не убил – значит, снова в штрафники не пошлют. Может быть…

Глушилка в такси отключилась вместе с искином, так что Егор тут же связался с бароном, доложил об очередном происшествии, сопроводив отчёт видеозаписью, и предложил, исходя из такого развития событий, перенести встречу с вдовой Шелехова на следующий раз.

Однако фон Стиглиц с этим предложением не согласился.

– Нет. Идём сегодня. Время, чтобы добраться в срок, у тебя есть.

Время действительно было, даже с учётом переодевания в новый мундир, так что через двадцать минут Белецкий уже выходил из метро недалеко от назначенного места встречи. Метро, кстати, действительно оказалось гораздо безопаснее воздушного такси. По крайней мере, поезд пришёл точно по расписанию и без всяких эксцессов.

– Потом, Егор Николаевич, все объяснения – потом, – после обмена приветствиями барон не дал своему бывшему подчинённому раскрыть рта. – После встречи вернёмся на Базу и там поговорим.

Потом так потом, начальству виднее. Хоть и бывшему. Егор не стал настаивать и отправился вслед за широко шагающим по тротуару бароном. Глядя на этого энергичного, пышущего здоровьем человека, трудно было предположить, что совсем недавно он стоял одной ногой в могиле.

Идти оказалось недалеко. Дом, куда они направлялись, был расположен метрах в двухстах от метро. Войдя в подъезд, фон Стиглиц с Белецким на лифте поднялись на пятый этаж.

– Квартира тридцать четыре. Звони, – кивнул барон на одну из дверей.

Егор кивнул и, оправив китель, послал запрос искину квартиры.

Почти сразу двери распахнулись.

На пороге стояла девушка в лёгком платье. Девушка, которую Белецкий не спутал бы ни с кем никогда в жизни. Именно её голографическое изображение носил у сердца Шелехов.

Но она же… умерла. Или нет? Шелехов соврал? Нет, он не стал бы. Не такой человек, чтобы этим… Может, это тоже голограмма? В принципе, это мог бы быть искин квартиры, но придавать оптической аватаре домашнего искина – фактически слуги, хоть и бездушного, образ любимой? В голове молодого человека, и так уже получившего за сегодня изрядное количество впечатлений, предположения мелькали со страшной скоростью. Ошарашенный увиденным, он даже не догадался поинтересоваться реальностью видения у своего комма. Тот уж точно бы отличил изображение от реального человека. Ещё можно было просто протянуть руку, но это было чревато. А вдруг девушка настоящая? Так и пощёчину схлопотать недолго.

Очевидно, как обычно, все мысли Белецкого отразились на его лице, так как девушка тяжело вздохнула и с видом «до чего же вы мне все надоели» монотонно проговорила чуть ли не по слогам:

– Нет, я – не она. Я – её клон.

Это был добивающий удар. Егор беспомощно оглянулся на барона. Во взгляде его читалось: «Как же так?! Ведь клонирование запрещено!»

Фон Стиглиц чуть заметно улыбнулся и подтолкнул бывшего подчинённого к двери.

«Да входи же, не стой столбом! Потом всё объясню», – передал барон, а вслух представился:

– Барон фон Стиглиц.

Так как Егор всё ещё пребывал в ступоре, барону пришлось дёрнуть его за рукав. Только после этого тот, спохватившись, запинаясь, выдал:

– Ег-гор Б-белецкий.

– Анастасия, – губы девушки тронула лёгкая улыбка.

– Мы сослуживцы вашего отца. Пришли проведать Зинаиду Ильиничну. Нам назначено, – продолжил барон.

– Да, я знаю. Входите, пожалуйста, – девушка отступила вглубь коридора, и офицеры один за другим переступили через порог. Причём Белецкий сдвинулся с места только после того, как получил лёгкий толчок в спину от старшего товарища.

– Прошу за мной, – Анастасия развернулась и двинулась вглубь квартиры.

Тут уж Егор не медлил, но теперь барон, вместо того чтобы подталкивать, придержал его за рукав.

– Будет удобный момент, передашь ей это. Желательно без свидетелей, – с этими словами, сказанными вполголоса, фон Стиглиц передал Белецкому небольшой пакет. – Пока спрячь в карман.

«Можно же было всё по-человечески рассказать и объяснить? Секретность – словно на боевом задании! Или это барона служба так испортила?» – немного раздражённо подумал Белецкий и, опустив пакет в карман, поспешил за провожатой.

Квартира оказалась немаленькой. Нет, далеко идти не пришлось – гостиная, естественно, оказалась недалеко от входа. Но сквозь распахнутые двери в конце коридора была видна анфилада комнат, тянущаяся как минимум на пол-этажа. Видеоэффекты были выключены, и квартира – пол, стены, потолок – выглядела такой, как она есть, а не как обычно – имитацией различных пейзажей по вкусу хозяев квартиры.

В гостиной гостей встретила женщина, которую Егор уже видел на кладбище в день похорон Шелехова. Офицеры представились. Хозяйка квартиры как-то рассеянно улыбнулась и пригласила гостей присесть в тут же выросшие из пола уютные кресла. Как только все расселись, между креслами вырос стол, который тут же принялась сервировать пара «домовых» – универсальных домашних роботов.

Как отметил про себя Егор, это были не антропоморфные механизмы, которые предпочитало большинство штатских, а арахноиды – по сути, гражданская модификация боевых «Тарантулов». Двигались роботы весьма шустро, и стол был накрыт буквально за полминуты, после чего «паучки» удалились так же быстро и бесшумно, как и появились.

Барон молча взял стоявшую посреди стола бутылку водки и наполнил рюмки.

Выпили так же молча. Мужчины – до дна, женщины – чуть пригубили. Помолчали. Хозяйка бросила грустный взгляд на одиноко стоящую рюмку, накрытую кусочком хлеба, и одарила гостей тем особенным взглядом, который бывает у людей, потерявших самого близкого человека и уже от этой жизни ничего не ожидающих, а главное – ничего и не желающих.

Егор был ещё слишком неопытен, чтобы различать такие нюансы, а барон… Барон всё понял, как-то сгорбился и глухим голосом начал говорить:

– Я был командиром подразделения, в котором Павел Евгеньевич принял последний бой. Если бы не он… Я минимум дважды обязан ему жизнью. Да и не только я. Все мы обязаны. Обидно, что такие люди уходят… Но – война…

Барон говорил что-то ещё, и видно было, что говорил искренне, но молодой человек уже не слушал. Слова, даже самые искренние, самые правильные, были не способны ни вернуть к жизни ушедшего, ни облегчить боль потери живым.

Белецкому показалось, что вдова прапорщика тоже в мыслях где-то далеко, вспоминает о чём-то, о чём может вспомнить только она.

«Странно устроен мир, – подумал он. – Человек ушёл из жизни. Мы помним его одним, его близкие – другим, и, может быть, даже – совсем другим… Как будто мы знали двух совсем разных людей. А когда мы умрём, с нами умрёт и даже такая вот неполная память. Останутся только архивные документы, видеозаписи, наши обрывочные воспоминания. А потом, через много лет… Может статься, что такого замечательного человека забудут полностью. Как будто и не было его».

Занятый философскими рассуждениями о бренности сущего, Белецкий не сразу заметил, как обстановка за столом изменилась.

К реальности его вернуло ощущение, что «что-то не так». Секунды через три он понял, что именно. Оказывается, барон закончил говорить, и теперь все ожидающе глядели на Егора.

Судя по всему, теперь настала его очередь говорить.

Егор смутился. Чувств и мыслей было много, но вот как их выразить…

– Я… – попытался облечь свои мысли в фразы молодой человек. – Я недолго был знаком… Но… Он меня многому научил… Благодаря ему… В общем, хороший был человек. Очень жаль, что его не стало. Извините, у меня не получается сказать правильно и красиво…

Белецкий смутился ещё больше и умолк.

– Зато искренне, – ободряюще улыбнулась Анастасия.

Барон решил поддержать своего спутника.

– Да. Воюет этот молодой человек куда как лучше, чем говорит. Ну ничего, и говорить со временем научится.

– Мне кажется, настало время пить чай с тортом. Нет-нет, не отказывайтесь. Настя сама его испекла. Старалась… У неё замечательно получаются торты, – увидев смущение гостя, чьё лицо к этому времени стало ярко-бордовым, хозяйка решила перевести тему на другое. – Настенька, ты принесёшь торт.