Антропочервизм

Интересно, я одна такая умная, что додумалась загорать подобным образом? Хотя вряд ли обыкновенному гражданину доступна крыша. У меня ж есть некоторые преимущества перед всеми обыкновенными и есть ключи от чердака. И я частенько одна или с подружкой наведываюсь сюда, на 18-й этаж, прихватив все необходимое для комфортного отдыха. Даже подушку беру.

Если никто не пробовал загорать на крыше многоэтажки в центре города, сообщаю: потрясающе! Облака словно накрывают вас одеялом, они до такой степени близко, что в них хочется нырнуть с головой, как в тебя, в твое пространство… Ты рядом, знакомый запах, я снова чувствую тебя, а значит – сплю.

Часть II

Я люблю смотреть «глаза в глаза». В твои, и только в твои глаза. В них столько нежности, бархатной ласки, обволакивающей меня целиком, столько любви и неподдельного, искреннего обожания, столько света и тепла, что мне под присмотром твоего магнетического, завораживающего взгляда и умереть не страшно.

Так смотреть можешь только ты.

Я обожаю купаться в твоих озерах, окунаться в них с головой и подолгу не всплывать на поверхность. Это такое блаженство – купаться в тебе.

Твои глаза никогда не лгут. Они просто не умеют. Но наблюдать, как меняется их выражение от смешливого, с брызжущими искорками счастья до серьезно-надменно-важного, с отрешенностью от действительности, очень больно. В такой момент ты где-то далеко, ты не со мной. Не только глаза – сжатые плотно губы, заострившиеся скулы и нервно подергивающиеся ноздри просто вопят «Недоступен!».

Смешно… Почти как любимая поговорка операторов сотовой связи. Смешно и страшно. К сожалению, это так. Ты же себя со стороны не видишь. А я давно научилась понимать твой взгляд и знаю, что такое напускное выражение только для посторонних. И когда ты так смотришь порой, я ощущаю себя за бортом твоей лодки, без спасательного круга и навыков к плаванью.

С каждым днем лодка все дальше, а меня затягивает водоворот фарватера. Я барахтаюсь из последних сил… Протяни весло, вытащи меня из этой круговерти, посади рядом и посмотри, как раньше, «глаза в глаза…»

– Эй, очухайся! Подруга, что ты там бубнишь? Молитву? Или сон тебе приснился нехороший? Пора переворачиваться на спину. А то сгорим. – Ленка так некстати разрушила мои грезы. – Уже полчаса лежишь на животе, еще немного, и дымок пойдет.

– Да, ты права, – я перевернулась и сразу закрыла глаза. Пусть Ленка думает, что я опять заснула. А я еще немного помечтаю.

Если не получается поехать на дачу, то мы обычно загораем на крыше. Как сегодня. Такой жаркий день, грех было не получить немножко солнечных лучиков. Чем не солярий наша крыша? Вокруг ни души… Лежи себе в чем мама родила, никому дела нет. Если только какие-нибудь чудики с биноклями не прознают про наши процедуры. М-да. Сбила подруженька мои мысли. Сбила. А так хорошо грезилось… Как наяву. Придется просто поспать.

– Только тихо, – прошипела прямо в ухо Ленка и больно толкнула меня локтем в бок. – На нас кто-то смотрит.

– Сдурела, что ли? – я от неожиданности тоже стала шипеть. – Кто может на нас смотреть? Мы на крыше, чердак закрыт, с соседнего дома нас не видно, ты в своем уме?

Ленка перевернулась на бок и стала косить глазами в сторону окошка машинного отделения лифтов. Я глянула и чуть не прыснула от смеха: в окошке торчала всклоченная голова нашего механика по лифтам. Хорошо, что он не видел выражения моих глаз за темными очками. Зато я его взгляд разглядела отлично.

Окно машинного отделения зарешечено и находится на уровне ног тех, кто на крыше, а в самом отделении оно где– то на высоте полутора метров от пола. Даже меньше. А механик наш метр восемьдесят пять. Бедненький! Стоит сейчас, согнувшись буквой «зю», смотрит на нас из-за решетки. Жалко дядю. Какие у него глаза! Сейчас выскочат из орбит. Он нервно облизывает губы. Интересно, ему сейчас хорошо или плохо?

– Давай не обращать на него внимания, – шепчу подруге, – сейчас заорем на него, спугнем, а это, говорят, вредно. Представляешь, как нас потом его жена по судам затаскает? И в купальники бы облачиться не мешало. Все, я сплю. Не мешай.

И мы начисто забыли про механика.

А механик не забыл. Он почти каждый день ходит на профилактические работы в наш дом. Лифты теперь работают четко и слаженно. А мы на крыше больше не загораем.

Но хоть какую-то пользу обществу принесли. Или жертву?

Нет! Конечно, пользу.

Звонок

Телефонный звонок застал Ларису у входной двери.

– Черт! Определитель номера не видно с порога… Кто там еще? – женщина поскакала в комнату на одной, еще не обутой в сапог ноге.

Звонила подруга Рита, нудные и однообразные разговоры с которой длились обычно не менее двух часов.

– Плакала моя поездка на дачу, – вздохнула Лара и обреченно сняла трубку.

Рита, против обыкновенных причитаний про свою несчастную судьбу, сразу взяла с места в карьер:

– Дома сидишь? Все телек смотришь? Ах, на дачу собралась, к маменьке, к сестричке с племянницей. И что вы там будете делать? Рыдать друг другу в плечо или стоять буквой «зю» над грядками? Знаю я эти ваши дачи. В лучшем случае, тот же телек, в худшем – отключение электричества. Нечего киснуть, подруга, в деревне. Так ты никогда не выйдешь замуж. А если выйдешь, то только за соседа-огородника, похожего на свое пугало. Ну а если не выйдешь, то в старости и вспомнить нечего будет. Короче, Ларик – радикально меняем твою жизнь. Войдешь во вкус, а там и «принц» не за горами.

Лариса пыталась вставить хотя бы словечко в Риткин монолог, но подругу «понесло». А остановить говорящую Риту еще никому не удавалось. Хотя пытались многие. Покорно сняв сапог и удобно устроившись в кресле у телефона, женщина приготовилась внимать рассказам подруги об открывающихся перспективах изменения своей серой и скучной жизни.

– Мы с девчонками (ну, ты их знаешь), – продолжила Рита, – нашли новый способ снятия стрессов. Конечно, он не совсем новый, его во всем мире используют. Но для меня он очень и очень даже стрессоснимащий.

– Какие стрессы, Рита? – умудрилась встрять Лариса. – У тебя бывают стрессы?

Собеседница только шумно вздохнула в ответ (женщина даже представила ее удивленную гримасу) и завопила:

– А очереди в поликлинике? А грубиянки-продавцы? А кассирша на нашей заправочной? Кстати, она вчера опять залила мне 95-й вместо 98-го. Чем не стресс? – И вдруг, понизив голос, подруга почти зашептала: – Так вот. Слушай внимательно. У нас уже такой замечательный коллективчик сложился, но не хватает всего одной девочки. Вот я и решила, что этой девочкой будешь ты.

Лариса сидела ошарашенная, а Ритка, заручившись молчанием подруги и истолковав его по-своему, заверещала дальше:

– Собираемся мы на квартире у Стасика. Либо в субботу, либо в воскресенье. У него только в выходные никого дома нет. Так что готовься, тебе через час уже выезжать. Ожидается еще трое его друзей, все – потрясные ребятки, девочек ты знаешь, и мы с тобой. Четыре на четыре. Блеск! Сегодня будет чудный вечер: море любви и океан страсти!

– Что… все вместе? – с трудом выдавила из себя фразу Лариса.

– Эй! Не будь ханжой, подруга. Все стерильно. Стасик – доктор, и жена его чистюля. Квартирка всегда прибранная, вылизанная. Этой дуре невдомек, чем занимается муж в ее отсутствие. А ребята – его коллеги. Не тушуйся, смелее навстречу неизведанному. У него и хатка в удобном месте, у метро «Маяковская» – три минутки ходьбы, в тихом дворике. А хочешь, мы за тобой заедем? У Стасика иномарочка, не самая, конечно, крутая, зато новая. Чего молчишь?

– Я не молчу, я думаю, думаю, думаю, – нервной скороговоркой проговорила Лара.

Подруга не услышала, как изменился Ларисин тон. Или просто не придала этому значения.

– Вот и правильно – думай, а я пока расскажу какие– нибудь подробности. – Рита откашлялась и энергично зачастила: – Интереснее всего мы проводим время в ванной. У Стасика дом сталинской постройки, квартира большая, а ванная – так просто огромнейшая. И вся в рыбках – у него кафель такой, со вставочками…

– Стоп! – резко и даже слишком грубо оборвала рассказ подруги Лариса. – Хозяина, говоришь, зовут Стас?

– Да, а что?

– Иномарка у него цвета «мокрый асфальт»?

– Да! А в чем дело-то? – почувствовала подвох Ритка.

– И живет на Маяковке? В двухподъездном доме?

– В первом подъезде…

– На четвертом этаже? Да?! Да?! Говори! Не молчи, мать твою!.. – Лариса сорвалась на крик.

– Без лифта, – обреченно поддакнула Рита.

– И ванная, говоришь, в рыбках?

– Ага, в рыбках… А одна рыбка отплавалась и отвалилась… – попыталась сострить подружка.

– Знаю, над зеркалом, справа, – охрипшим внезапно голосом подтвердила собеседница, резко бросила телефонную трубку на базу, машинально потянулась за сигаретой, нервно прикурила, тут же затушила сигарету, взяла трубку снова и, немного поколебавшись, решительно набрала знакомый номер мобильного телефона.

– Людка, я тебе, как сестра сестре советую срочно возвращаться в Москву. Саньку оставь с матерью на даче. Это срочно! Срочнее не бывает, дура рогатая. Будем держать военный совет в отношении твоего драгоценного супруга. Стасу ни в коем случае не звони. Запомни это! Слышишь? Сначала ко мне! Никаких Стасиков! И бегом, бегом…

Воля, Надежда и Вера

Воля

Сегодня мы решили не ходить в клуб, а заперлись втроем в тесной домашней парилке. Требовалось срочно посплетничать и принять важное решение.

Мы – это Вера, Надежда и Воля. Мы дружим давно, почти всю свою сознательную жизнь. С Надей я познакомилась в детском саду, а Олька влилась в наш союз уже в школе, во втором классе. С тех самых пор наша троица неразлучна. Чего только не было в наших отдельно взятых жизнях: неразделенные и разделенные любови, свадьбы, разводы, рождение детей, семейные ссоры, скандалы на работе, но между нами никаких раздоров никогда не происходило. Между нами лишь мир, дружба и взаимопонимание.

Домашняя сауна есть только у меня, изредка мы заседаем в ней, но предпочитаем все же собираться в клубе, где и места побольше, и мешать некому, так как мы обычно по пятницам снимаем сауну только для себя любимых.

Первой пришла Надежда. Она у нас тихоня, потому мы с ней мирно попили кофе и поговорили о детях. А потом появилась Воля, и сразу стало шумно и весело. Кто-то может подумать, что такого имени в природе не существует. Увы, мы с Надей видели Волькин паспорт, и не раз. Там черным по белому написано «Суворовская Воля Трудовна». Однако мы ее ласково зовем Олькой. Не виновата же наша подруга, что у нее не только дед с бабкой, но и родители оказались с «приветом». Я как-то спросила Олькиного отца (он – сторонник коммунистических идей, в свободное время разгуливает по Невскому, размахивая красными знаменами):

– Труд Иванович, зачем вы девочке такое чудно́е имя дали? Ведь ей с ним всю жизнь жить.

– Волечкино имя как раз самое нормальное, а вот твое – Вера, отдает церковным запашком. Так что послушай старшего товарища, сейчас поменять что имя, что отчество – нет проблем.

Можно подумать, что у коммунистов нет никакой веры. Одна голая правда. Спорить с упорствующим коммунистом – дело бесперспективное, да и бесполезное. Мы с Надькой плюнули и больше к Волькиному отцу не пристаем. А Воля сейчас как раз занимается вопросом смены имени, а заодно и отчества. Мы посовещались и решили, что «Суворовская Ольга Тимуровна» звучит значительно приятнее.

Сегодняшнее мероприятие не запланированное – у всех троих одновременно образовались романы. Это требовало срочного обсуждения. Мы все трое – свободные от обязательств перед противоположным полом женщины. Кто раньше, кто позже – все трое побывали замужем и благополучно развелись. Воля примерила узы брака трижды. Однако это не оттолкнуло ее от дальнейшего поиска спутника жизни.

– Моя коммунистическая мамаша сосватала мне такого женишка – убиться веником три раза. Кстати, его Венечкой зовут. Ве-ни-а-мин… – смакуя и как бы пробуя на вкус, пропела Воля. – Он профессорский сынок. Мамашка его с моей маман в одной больнице работает. Его мать по женской части – гинеколог. А вот папа Венечки – светило ядерной физики. Венечка по стопам родителей не пошел, он – пианист. Видели бы вы его руки!..

Олька мечтательно закатила глаза к потолку и надолго замолчала.

– Эй, так дело не пойдет. Что там дальше? Ты нам про руки не заливай, рук мы не видели, можно подумать. Конкретнее, конкретнее. Кроме рук у мужчин много чего имеется, – мы с Надеждой жаждали подробностей.

– Ничего вы не понимаете, глупые. Его руки так меня заворожили, что я даже не стала больше психовать, – как ни в чем не бывало продолжила Олька.

– Ты еще и психовала? С чего бы?

– Понимаете, девочки, Венечка назначил мне свидание в Кафедральном соборе у могилы Кутузова. Я, как дура, битый час там проторчала, изображая заинтересованность. Зато он потом так очаровательно оправдывался за опоздание. Гвоздики подарил. Три штуки. Синие. Очень красивые. Правда, они быстро завяли.

– Если подаренные цветы быстро вянут, значит – подарены не от души. Гвоздики! Целых три! Да еще синие! Ужас! Скряга! – скептически вставила Надежда.

– Это стиль жизни. Его самого и его профессорского клана. Видели бы вы их квартиру!

– А! Ты и дома у него побывала?! – теперь уже и я не удержалась от реплики.

Воля кивнула в знак согласия и загадочно улыбнулась.

– Мы ведь долго гуляли, а потом дождик пошел. Венечка предложил переждать дождь дома. А мы как раз были неподалеку от их квартиры. Родители Венечки сейчас в Америке у родственников, тоже профессоров. Веня разрешения испросил у родичей, и мы пошли к ним. Мамаша потом просто заколебала СМС-ками и звонками. Как с дитем носится. «Венечка, кофе в зернах на верхней полке в правом шкафчике! Венечка, зря ты Волечке про бывшую девушку рассказал, как же глупо ты поступил, надо говорить то, надо говорить это, не говорить так, говорить и делать сяк. Венечка, смотрите ничего не разбейте, не разлейте, не запачкайте, не, не, не…» – Олька покривлялась, изображая мать Венечки.

Я, да и Надежда тоже, с изумлением взирали на подругу. Такого кавалера у нее еще ни разу не было. Деградирует наша Олька, деградирует.

– Ой, девочки, вы не представляете себе, какая у них квартира… – вздохнула Воля и, словно прочитав наши мысли, продолжила: – Да. Увы. Более «убитого» жилища я не встречала. Венечка оправдывался, что у них ремонт, а рулоны обоев, линолеума и еще чего-то строительного, сваленные кучами по всей квартире, покрыты вековой пылью. Да и ремонт там был по крайней мере лет пятьдесят назад. Хорошо хоть, в его комнате относительный порядок. Представьте себе меня в подобном бардаке – обхохочетесь. А Венечка мне четыре часа кряду о Шуберте говорил и даже поставил диск его, как фон, когда дело до постели дошло.

Я заметила, что не все потеряно, раз дело до постели все– таки дошло.

– Конечно, не все потеряно. Маменька его ведь не знает, что Венечка в постели вытворяет. А он такую «технику языка» показал, какой я отродясь не видывала. Только за одно это я с ним встречаться буду. О! Он весьма и весьма изыскан в сексе. Но рафинирован, как и все «ботаники». Представьте, вчера, на втором свидании, мы смотрели психологический фильм и слушали Моцарта, а сегодня ходили в Капеллу. Вот. Что скажете, подруги?

– Безе, – сделала вывод Надежда, приклеив к Венечке подходящий ярлычок. – Но коль он тебя удовлетворяет, встречайся пока. И все же замуж за него выходить не рекомендую.

Я согласилась с подругой. Мы сделали небольшой перерывчик, потому что сидеть в малюсенькой парилке втроем уже стало невмоготу, переместились на кухню и приготовились слушать рассказ Надежды.

Надежда

-А у меня все так зыбко и нереально, что даже не знаю, стоит ли рассказывать… – скромно начала свое повествование Надька.

– Стоит, стоит! – дружно заорали мы с Волей и скрестили свои бокалы на манер мушкетеров. – Один за всех! И все за одного! Продолжай!

Но Надька стала брыкаться, отговариваясь, что виртуальный роман – это вовсе не роман, а просто так. При этом она то и дело покрывалась бурыми пятнами, отводила в сторону глаза и томно вздыхала. Однако мы девушки настырные, своего добьемся вопреки всему, и Надежда это знает. Пришлось ей выложить все начистоту.

– Я не могу не говорить с ним. Он называет меня «своей дефочкой». Столько ласковых имен мне придумал, сколько я за всю свою жизнь не слышала. Вчера пишет: «Солнышко, ты для меня словно лучик света…» А позавчера…

– Так дело не пойдет, – прервала подругу Воля. – Начни с начала. Где ты с ним и как познакомилась? Надеюсь, не на сайте знакомств?

Надежда густо покраснела. Стало понятно, что именно там. А ведь совсем недавно с пеной у рта нам же доказывала, что подобные сайты предназначены только для малолеток. На наше и свое счастье знакомый появился на приличном портале, где мы все втроем изредка бываем. Серьезный сайт внушал доверие, потому и предполагаемый кавалер Надежды заранее стал нам приятен.

– Его зовут Стас. Он мой ровесник.

– Если не врет! – встряла опять Воля.

Мы на нее зашикали. Но наша подружка все равно высказалась:

– А что? Все врут. У меня в Интернете несколько ников. Под одним мне семнадцать лет, эдакая романтическая особа, под вторым – двадцать семь, тут я малость со сдвигом в сторону нестандартных увлечений, под третьим – на десяток больше, мужененавистница, и только четвертый – отражает мой истинный возраст и, конечно же, мой истинный характер. Так что ты, подруга, не очень-то доверяй виртуальным поклонникам.

– Знаешь, Олька, а мне все равно. Мне со Стасом так хорошо, как не было уже много-много лет. Мы говорим обо всем на свете, понимаем друг друга с полуслова. Я ему выложила про себя всё-всё-всё. И про вас написала.

– Короче, сдала всех. А он?

– Он? Что он?

– Что он выложил? Про себя выложил? Или кладка только односторонняя?

– Он тоже всё честно написал.

Мы с Волей скептически посмотрели друг на друга. А Надька не на шутку разволновалась, почти закричала:

– Я ему верю! Верю. Это вы фомы не верящие, а я так не могу. Людям нужно доверять.

Минут десять Надьку пришлось успокаивать. Помогла лишь большая рюмка водки, которую мы почти насильно в нее влили. Подруга угомонилась. Мы снова пошли в парилку и там выслушали рассказ уже до конца.

– Вы не представляете себе, как приятно проводить со Стасом вечера. Я иногда даже забываю, что мы далеко друг от друга. Кажется, протяни руку – и вот он рядом. Одно плохо, я до сих пор не знаю, как он выглядит. Свою фотографию он присылать отказывается. Пока отказывается. Знаю только, что рост его сто восемьдесят шесть, вес восемьдесят пять. И голубые глаза.

– Ничего вроде – стройняшка. А твою фотку он видел? Ты ему послала?

– Послала, – Надька опять засмущалась. – Только я не свою отправила… Верину. Ну, ту, что в шляпе.

– Мою?! В шляпе!? – я от смеха чуть не подавилась. Воля стала гоготать так, что пар вокруг нас сгустился. – Так твой Стас переписывается со мной? То-то я по ночам плохо сплю, ворочаюсь, ворочаюсь… икать стала часто… А это, оказывается, твой Стас шлет мне любовные импульсы. Ну, ты, подруга, и выдала фокус! И как же потом с ним встречаться будешь, если дело до реальной встречи дойдет? Меня заставишь идти на свидание?

– Я как-то не подумала про это. А встречу он действительно предлагает. Написал, что хочет приехать ко мне. На следующей неделе.

Мы с Волей едва чувств не лишились от Надькиного рассказа.

– Никаких встреч с «котом в мешке», – теперь уже Воля приклеила ярлычок Стасу. – Мы категорически против. Пока не пришлет свое фото, даже не вздумай соглашаться на встречу. А там посмотрим. Что-нибудь придумаем. В крайнем случае, на свидание действительно сходит Верка, чтоб тебе не грохаться в обморок, если «кот» окажется «двортерьером». Мало тебе, Надюш, было расстройств в жизни?.. Всё! Решено. Так и сделаем. А пока пошли чайку попьем и послушаем нашу красавицу.

Вера

-Честно признаюсь, таких любовников у меня еще никогда не было, – приступила и я к своей части откровений. – Познакомились мы просто на улице в прошлый вторник. Вы же знаете, я после развода стала фанаткой бесцельных хождений «куда глаза глядят». А он обратился с банальным вопросом «Который час?». Мне так скучно было, и вообще дурное настроение какое-то. На работе нервотрепка весь день, дочь разозлила, да еще бывший муж позвонил с глупым вопросом… Все-таки я его до сих пор люблю, хоть и понимаю, что мы друг для друга безвозвратно потеряны. И так мне было печально, так скверно на душе – хоть волком вой. А этот Жора…

– Жора?! – в ужасе в один голос выпалили подруги.

– Да, Жора. Вообще-то ему это имечко как корове седло. Он такой красивый мужчина, статный, крепкий, фигура просто бесподобная для его возраста (немного за сорок), и вдруг такое дурацкое имя. Совсем ему не подходит.

– Холостой? – поинтересовалась Надежда.

– Да нет, женат, трое детей. Все уже взрослые, естественно. Жора прибалтийских кровей с примесью еще чего– то славянского. Блондин. Именно цвет волос и сыграл роль в том, что я благосклонно приняла Жорино предложение вместе погулять вдоль канала, где мы обычно любим с вами посидеть в ресторанчиках. А на следующий день мы поехали на озеро. У Жоры свой микроавтобус, кстати, очень прилично упакован – все необходимое под рукой. Сначала я до одурения накупалась в озере, потом мы долго играли в волейбол, а потом еще дольше предавались любви на надувном матрасе под пение птичек.

– Прошу уточнить: еще дольше – это сколько в часах и минутах? – Ох уж эта Воля.

– Ну, я не считала… но примерно часов пять, может, и гораздо больше, – подруга только глаза закатила к потолку.

– Сказочно!.. – мечтательно произнесла наша романтическая Надежда.

– В принципе, все действительно было сказочно, даже секс. Но, возможно, меня переклинило из-за длительного воздержания, и я воспринимала мужчину как Бога. Розовые очки я сняла только вчера.

– Подожди, но сегодня же воскресенье. Значит, ты в очках ходила целых четыре дня? – Воля у нас хорошо умеет считать, она с арифметикой в школе дружила лучше всех.

– Да, целых четыре дня любви. Но это явный перебор. Жора просто торпеда. Откуда ему знать, что со мной надо обращаться очень осторожно? Чрезмерное потребление приводит к пресыщению. А я на четвертый день наших встреч, то есть вчера, еле живая домой приползла. Как вошла в квартиру, так и рухнула прямо у порога. И целый час лежала, в себя приходила. Хорошо, что дочка у подруги ночевала, не видела свою мамашу в таком состоянии.

– А что, что было-то в эти два дня?

– На третий день мы пошли в бильярдную, и я впервые в жизни держала в руках кий. Поиграли, теперь имею представление об этой игре. Затем Жора потащил меня в тир стрелять из винтовки. Ну, это я умею, оторвалась по полной программе. Зайца какого-то даже заработала. А потом мы поехали в специальный тир, где из боевого оружия стреляют. Жора же телохранителем работает, и в этом тире он тренируется регулярно. Вот это ощущение, так ощущение, скажу вам, девочки. Но я что-то там выбила. Ха-ха! Утерла Жоре нос. Он думал, что я кисейная барышня, от вида пистолета в обморок грохнусь. Короче, этот день был очень насыщенным в плане нового и неизведанного, а следующий я снова познавала старое доброе любовное ремесло. Мы с Жорой поехали в шикарный загородный мотель и там полдня предавались безумному сексу, после которого меня и обуяла ползучесть. Вот и всё.

– Как всё? – удивились подруги.

А потом Воля добавила:

– Этот Жора напомнил мне «пирог с капустой». Чем не ярлычок?

– А так. Всё! «Пирог с капустой» с утра уже у моего парадного маячил, звонил сто пятьдесят раз, двести СМС-ок прислал, но я больше не могу его видеть. Жора утверждает, что я в него влюблюсь. Ну уж – дудки. Я не сумасшедшая и не собираюсь помирать в постели. А если с Жорой и дальше встречаться, то точно – в один прекрасный момент… А еще лучше сказать по-другому – один прекрасный оргазм может запросто привести в мир… усопших. Оргазмы оргазмами (он по ним непревзойденный мастер, надо отдать должное), но я еще хочу пожить на этом свете, хочу вот так посидеть с вами, с моими любимыми подружками.

– М-да… Надо что-то придумать. Жору отшивать насовсем не стоит. Здоровье будешь иногда поправлять, на природу выезжать со всеми удобствами, стрелять, в конце концов, – засмеялась Волька.

– Так я уже сказала ему, что ко мне подружка приезжает из другого города со всей семьей. На месяц. Он так по– детски расстроился, – вспомнила я и расхохоталась. – Да ладно, не будем больше о Жоре. Он нас сегодня не достанет звонками, «пирожок» далеко – уехал за своей семьей куда– то в Тьму-Таракань, где мобильник не работает.

– Вот и хорошо, – подвела итоги наших посиделок Воля. – Давайте, девочки, выпьем за нашу дружбу. Лучше женской дружбы все равно ничего нет. А мужчины… Они были, есть и будут… На наш век хватит!