Избранные. Фантастика в стиле Punk!

Море колыхалось нехотя, с ленцой. На Гагринском причале, позеленевшем от старости, было пусто. Один турбинный катер, один водомёт и всё. В аккуратном эллинге стоял Дугинский «Смерч» за номером 3719. Над экранопланом подхихикивали, но чуть что срочное: в Крым сгонять, в Ростов ли – это к Дугину.

«На совесть делали», – думал всякий раз Влад, открывая гараж.

Он сидел на крыле, прячась от морской промозглости в высоком вороте бушлата. Тугим свинцом волны лизали сизую гальку и неспешно пихали аппарат. Влад покачивался вместе с машиной и хмуро глядел вдаль, где размывался серый горизонт.

Синицыны явились кислые, с тусклыми взглядами. Влад ёрничать не стал, лишь кивнул с сочувствием.

– Доброе утро, – натужно улыбнулась Лида.

– Доброе, – ответил Влад. – Садитесь, – и, завидев нерешительность Анатолия, добавил: – Толь, не волнуйся, не укачает. Наоборот, мозги прочистит скоростью.

Анатолий криво улыбнулся, крякнул и полез в кабину. Четыре пассажирских места, багажник; два кресла для штурмана и рулевого – Дугин управлялся за двоих.

Он помог спуститься Лиде, а потом забрался и сам.

– Пристегнитесь на старте. А потом как хотите. Мой совет – расслабиться и смотреть вверх. Успокаивает.

– Спасибо, – Лида под воздействием ли сырого морского воздуха, или Дугинской уверенности начала оживать, щёки её чуть порозовели.

Двигатель мягко заурчал, зашипела волна под еле заметным форштевнем.

– Готовы? – спросил Влад. В кабине он скинул бушлат, оставшись в старом тёмно-синем кителе. На голову надел фуражку с якорем и крылышками.

– Всегда готовы, – пробурчал Анатолий.

– Поехали! – сказал Влад и двинул рычаг.

Любил он это упругое вдавливание в кресло, лёгкий отрыв с затихающим плеском и мелькание зыбких волн по бокам. Экраноплан набрал крейсерскую, и Дугин разрешил:

– Можно отстегнуться. Через полтора часа – Босфор, а до этого никаких развлечений.

Анатолий с наслаждением вытянулся и прикрыл глаза.

– Влад, а расскажите про Атлантропу, – Лиде не хотелось сидеть в тишине.

Кроме того ей нравилось, когда Дугин говорил. Редко он балагурил, всё больше на зимних обязательных лекциях в «Московской» про лавинную безопасность нудел, про поведение на горе. Вот только на праздновании юбилея курорта, когда зашла речь об истории, его попросили выступить. Он начал нехотя про строительство, про то, какая это мечта (свою за общую выдавая) была, а потом разогнался и стал правду-матку рубить. Тогда чуть скандалом дело не кончилось, но Дугин охолонул сам и со сцены ушёл.

До лампочки Лиде были все эти великие плотины. Не видела она, в отличие от мужа, и разницы между нашими и их сооружениями, между застывшими и ещё работающими; её социология волновала, а сами стройки – такая муть… Но Влад со своим агрессивно-консервативным взглядом наверняка что-нибудь провокационное скажет – а это уже по её части.

– Лидия Петровна, неужели в школе не проходили? – посмотрел через зеркало на неё Влад.

Она засмеялась.

– Проходили, конечно, – она наморщила лоб и память. – Понизить уровень Средиземного моря на сто и более метров с помощью дамбы-плотины в Гибралтаре. Освободить тысячи квадратных километров плодородных земель Южной Европы, получить гигаватты энергии с ГЭС, соединить мостами Африку и Европу… Загородить Чёрное море и снабдить энергией причерноморские страны… Как-то так, – память она имела крепкую.

Анатолий, казалось, дремал и на монолог жены никак не прореагировал. Молчал некоторое время и Дугин.

– Дурацкий проект, – резко сказал он спустя минуту.

Руки его лежали на штурвале, корабль летел ровно и прямо.

– Дурацкий? – тонкие брови Лиды взлетели вверх.

Очнулся и Анатолий.

– Дурацкий. Ничего не вспахали, моря тысячи жителей лишили, рыба кончилась, суховей развился… И при нынешних холодах им вообще туго. Только и пользы, что энергия.

– Странно вы рассуждаете, Влад, – подал ленивый голос Анатолий. – Наши, выходит, стройки – это благо, а как… хм… буржуйские, так дурацкие? Ведь тот же принцип примерно, а? Кроме того, не будь этих плотин, вся Европа бы сейчас околела. Это и вы отметили. И ведь, насколько я знаю, по договору все причерноморские территории снабжаются энергией с Дарданелл.

– Снабжаются. И я различаю, тут ты, Толик, прав, – Влад с Анатолием в обращении не церемонился; то хмурился, но терпел. – Потому что у нас с умом подходили. Пусть и раньше, но с умом. А эти изначально налепили чёрт-те что…

– У нас с умом. И раньше. У них без ума, и раньше, и сейчас. Понятно, – Анатолий сел прямо.

– Да сейчас-то вообще никто ничего делать не умеет. Не может. И не хочет, – Влад вцепился в руль.

– Ой, можно подумать…

– Толя, – Лида, положив ладонь мужу на колено, посмотрела на него ласково. Тот кивнул на спину Дугина и двинул плечами в раздражении.

Влад, в зеркале Анатолиеву пантомиму заметив, тихо хмыкнул.

– Но ведь красиво сделали? – спросила Лида, ослабляя нерв.

– Красиво. Берингова в миниатюре, – согласился Влад, и тон его потеплел.

– А вы на Беринговой давно были?

Влада словно ткнули под дых, он как-то сморщился и осел на штурвале.

– Давно… – ответил глухо.

Лида спрашивала его о чём-то ещё, но он отвечал односложно, и Лидина энергия скоро выдохлась.

* * *

– Доигрались дружочки, – резюмировал Дугин. Не встретив ни единой души на верхнем бьефе, он озлился и тихо теперь тлел. – И ведь недавно встало, а разбежались, чёрт знает, когда. И никакой автоматики, никакой сигнализации, всё ручками…

Синицыны стояли рядом, подавленные махиной плотины. Огромное сооружение перегородило пролив; внизу темнел, тонко поблёскивая Эгейский канал. По бывшему ещё сорок лет назад морскому дну теперь гулял сухой ветер, вороша неприбранные обнажённые земли. Безлюдье пугало, грохот огромных масс воды по водосбросу оглушал.

– И что же, их теперь всех затопит? – испуганно спросила Лида.

Влад поглядел на неё изумлённо.

– Затопит? Ха! Надеюсь, они не такие болваны, чтобы водосброс не настроить. Да и что им сделается… Вот нам будет не очень – когда вода отступит на километр от берега. А у них-то тут давно никто не живёт по берегам. Как осушили, так народ даже и не подумал к воде перебираться. Чуть ли не дальше ещё отползли. А уж под плотиной и вовсе забоялись показываться.

– Но энергии-то теперь нам тоже не будет, я правильно понял? – спросил Анатолий.

Спросил спокойно, а в глазах засело что-то паническое. Влад кинул на него яростный взгляд.

– За мной давайте. И поживее!

И чуть ли не бегом кинулся на берег, где приткнулся их экраноплан.

* * *

Назад летели на максимальной скорости. Аппарат подрагивал, дрожали и руки Дугина на штурвале.

Анатолий, растревоженный увиденным, довольно быстро успокоился и теперь вновь подрёмывал, раскинувшись на пассажирском сидении. Лида всех Дугинских беспокойств не оценила, но безлюдная огромина плотины сильно резанула её сознание, и теперь она хмурилась своему же смятению.

На берегу царило ватное безделье. Сырой и тёплый воздух накидывал дрёму на обитателей домов отдыха и пансионатов. Граждане шатались бесцельно, наполняя многочисленные кафе и рестораны; в пространстве качалась ленивая музыка; густые запахи шашлыков прибивало к земле.

Дугин завёл экраноплан в эллинг и, не прощаясь, побежал к подъёмнику.

– Чего это он? – зевнул Анатолий. – Как тебе эти Дарданеллы?

Лида молчала, она с тревогой посматривала наверх, где белые горы всё так же подпирали плоские понизу облака.

– По-моему, та же ботва, что и наши убогие громадины. Наворотили, раскурочили, ни красоты, ни пользы, одна пакость… – нудил Анатолий. – Может, поедим? Проголодался я чего-то.

– Но ведь Влад же сказал: что они не просчитали всё, а у нас вот по-другому делали, – не ответила на предложение Лида, повернув к мужу горящие глаза.

– По-другому не по-другому, а холод теперь этот дикий из-за этого «у нас вот», – насупился Анатолий.

– Из-за чего?!

Анатолий помялся, поморщился куда-то вдаль, а потом повернулся к жене:

– Ладно, Лидуш, чего мы будем спорить? Да ещё и на пустой желудок… Пойдём, – он потянул её ласково к ближайшему ресторану.

* * *

– И ты знал?! – кричал Дугин.

Кричал он на начальника спасслужбы, Игоря Комарова.

– Тихо, Владик, тихо, – успокаивал тот Влада. Седоватый, чуть постарше Дугина, он постоянно улыбался сквозь свои пушистые усы. – Чего ты разошёлся? Знал, и что? Я всё питание «трясух» перекинул на резерв основного.

Влад при этих словах замер, налился сквозь загар красным и шумно выдохнул гнев.

Штаб «спасов» находился чуть выше Поляны. И сейчас тут всё хлюпало и капало. Снег пропитался водой и валился с крыш и ёлок, с хрустом оседал на склонах.

– Я тебе удивляюсь, Игорёк, – сказал Влад уже спокойно. – Ведь мы учились, считай, в одно время… Скажи мне, как ты пропитался этим пофигизмом и тупизной? Как?

– Тпру, Влад! Осади коней, – закряхтел Игорь скрипучим смехом. – И скажи толком, чего стряслось-то, а? Сейчас осядет маленько, и завтра бахнем!

– Хрена ты бахнешь лысого! – Влад показал кукиш и устало приземлился на стул, запустив руку в буйную шевелюру. – Сегодня, по-хорошему, надо тряхнуть.

– Ну давай, сегодня, – согласился Комаров, чуть напрягшись. Слово Дугина в смысле лавин было неписанным законом, а уж когда врубать вибросклоны (Дугиным же и придуманные), лучше него никто и не знал.

Влад посмотрел на Игоря тоскливо.

– Так в том и дело, что чёрта с два у нас выйдет. Не хватит мощей резервных. Там с гулькин нос для нынешнего снега.

Игорь улыбаться перестал.

– С чего ты взял? Врубали ж вроде на резервах…

– Врубали, ты прав, – кивнул Дугин. – Лет десять назад. Когда снег только в декабре лёг, а максимум в феврале наверху всего в два метра был, и все перепугались. Вот тогда хватило мощи. А сейчас сколько у нас накопилось после последней тряски?

– Пять метров на середине горы… – растерянно ответил Комаров.

– Ну и вот.

– Так попробуем – может, хватит мощи-то, а?

Влад пожал плечами.

– Может и хватит. Но беда ещё и в том, что уловитель не сдюжит, скорее всего. На трясухи уйдёт энергия, а на уловитель уже фиг. И то, мы ж слабо тряханём, оно и поедет чёрт-те как…

Помолчали.

– Так подрубят ещё, может, энергию-то с Дарданелл? Бывало, отключали. На несколько дней даже…

– А сейчас? – усмехнулся Дугин.

– Неделя.

Дугин кивнул.

– Я был там сегодня, Игорёк. Там шаром покати, а через водосброс лупит так, что вся запруда и месяца не простоит. Ни души, бросили всё.

– И чего ж делать? – Комаров уселся напротив. Усы его обвисли, а сам он скукожился на стуле.

– Звони Горгадзе. Всех эвакуировать надо. И снизу тоже. Всё Гагринское побережье.

– Ого… – выдохнул Игорь.

– Ага, – Влад встал. – Давай, Игорёк, пошевеливаться надо. Если разорётся, мной прикройся.

И вышел наружу.

* * *

Директор в негодовании покраснел, потом побледнел. Потом успокоился – Дугина он немного опасался и рад был, что Комаров пришёл, а не сам Влад. Про клиентов просить не боялся, давил смело, знал, что Дугин не откажет. А когда дело касалось лавин, тут Горгадзе всегда хвост поджимал.

Людей отдыхало немного, в основном, с моря подтянулись, вроде Синицыных. «Да и чего уж борзеть-то, и так сезон шурует без перерыва, считай. А то вдруг и правда завалит…", – успокаивал себя директор, но всё равно настроение сделалось ни к чёрту. К тому же, если Дугин прав, то лавину разгребать – это столько сил… А если ещё она хрен знает как сойдёт? Он затряс головой, отгоняя неприятные мысли.

На подъёмник он шагнул последним. Правда, не видел он среди спускающихся Дугина, но указкой Владу и сам чёрт не был бы, и уж за кого, а за него беспокоиться не стоило.

Влад же взял лыжи и, прошлёпав вверх по хлябям своим ходом, спустился в избу на Рицу. Сюда лавина никакая не дошла бы. Это там, на вырубленных под трассы, на спрямлённых под подъёмники и гостиницы склонах вся опасность, а тут всё девственно, тут если и ухнет, то рассосётся по ущельям, разобьётся на клочки лесом и хребтами.

А ведь проектировали и там так же – максимально вписаться в природный ландшафт. Да и начали так строить… а потом. Дугин в досаде махнул рукой, вспоминать, как прогибался под указку свыше, совсем не хотелось.

Когда поднимался-спускался, рыл шурфы по пути: снег плотными, сцепленными, огромной толщины слоями покоился на шершавом вроде бы ложе. Но такие огромные объёмы выходили за рамки теории. Вот и Влад теперь не рискнул бы сказать, как долго это всё провисит.

* * *

Пляж заполнился плотно и тесно. Смельчаки лезли в море, но большинство просто внимали яркому и почти жаркому солнцу, растелешившись в шезлонгах, на ковриках и различных подстилках.

– Красота, а? – щурился на солнце Анатолий. Он только что вылез из воды и слегка подрагивал, растираясь мохнатым полотенцем. – Только ещё два дня назад на лыжах катались, а сейчас прямо лето.

– Да уж, – Лида разнежилась в тепле, и разговаривать ей не хотелось. К тому же она знала, куда сейчас вильнёт разговор.

А мужу её не терпелось.

– И что твой Дугин? Пальцем в небо! – сказал он. – Ну, допустим, сейчас никто и не стал бы кататься… – тут он повернулся посмотреть на белые верхушки гор. – Хотя… внизу, конечно развезло, а по верхам-то можно. Короче, ладно, не знаю там про лавины, это пусть Горгадзе с ним разбирается. Мне и тут сейчас хорошо, но если так-то, где обещанные морозы, а? – он злорадно покрутил ладонями. – Нету! Случайный фокус природный это был! Зато какое богатство красок – хочешь на лыжах, хочешь в море. А у Дугина одна песня. Тоска…

Лида нахмурилась. Вроде и прав был Анатолий, и солнце грело, действительно, как в былые годы, и намечающийся, казалось, вечный холод отступил, а почему-то не хотелось ей с ним соглашаться. Будто ненастоящее тепло лилось сейчас с неба. А может, просто ей не нравилось, что Анатолий цеплялся к Дугину?

– С Беринговой плотиной вроде так было бы всё время… – неуверенно возразила она.

– Пфф! – фыркнул Анатолий, раскладываясь в шезлонге. – Всю экосистему разрушили, тундры все пропали, животные исчезли… – он уверенно вытряхивал из головы крохи знаний из критических статей в околонаучных журналах. Привирая к и так не очень достоверным фактам. – А, ладно! Спорить ещё, что ли, будем… Кстати, море-то отступает – значит, потекла Дарданельская балалайка, – кивнул Анатолий на заметно отошедшую от старой кромки воду.

А народ это не смущало. Солнечная погода навесила на глаза шоры и уменьшила всякую тревожность.

– Влад так и говорил, – сказала Лида.

Анатолий махнул рукой, надел тёмные очки и закрыл глаза.

А Дугин сидел в своей избе, лишь изредка показываясь на улице. Он морщился на слепящее солнце, на с каждым часом всё больше темнеющий лёд на озере; прислушивался к звону капели и громыхающим ручьям в ущельях. Всей мощью своей круговерти навалилась весна.

– Черта с два! – не верил он и замыкался в доме, ворочая метеосводки, чертежи Беринговой плотины, записи деда. Когда звонил Горгадзе, терпеливо слушал его нытьё и обязательно давал отлуп: «Никого на поляну не пущу!», и отрубал связь.

Но и на третий день всё так же палило солнце, снег оседал, стекая водой, и Влада заточило сомнение – а обязательно ли обваливаться разом снежной массе? А может, на таком солнце, сплочённая и слепленная, она и не съедет по намокшей подложке, а вот так вот стечёт талыми потоками?

И тут, как только перевалило за полдень, грохнуло.

Всё, что копилось долгие холодные месяцы, оторвалось, поехало, понеслось вниз, снося всё на своём пути. Кругом грохотало, как на войне; одна лавина цепляла другую, и все вместе рождали неимоверных размеров катаклизм.

Ухнуло что-то и в Рицу – волна дзинькнула в окна избы, стоявшей выше воды метров на десять.

Земля дрожала, точно от землетрясения. Влад с нехорошим блеском в глазах стоял в дверном проёме и держался за косяк. Изба стонала, вздрагивала, но держалась.

* * *

Огромный грязно-белый язык съехал в воду, отступившую от берега метров на сто, прямо по центру Гагры. Слизав несколько гостиниц, центральную столовую, почтамп и станцию монорельса. Жертв не было – народ держали в Пицунде.

Синицыны видели лавину во всей её катастрофической красоте прямо с пляжа. Как и сотни других отдыхающих. Под испуганные крики и витиеватые матюки огромные массы снега, сшибаясь друг с другом, выехали к морю.

Народ запаниковал, кинулся в порт. В сторону Адлера в монорельсе теперь зияла дыра, а на восток никто и смотреть не хотел – горы там были ещё выше.

Но в порту пыхтел лишь чахлый и древний трамвайчик. Капитан от греха отвёл его подальше от берега, как только стало отступать море, и сейчас не приближался, дабы не создавать давки. Народ побушевал, но быстро притомившись, поплёлся назад, на берег.

К вечеру потянуло свежим ветерком, а небо выстлалось белыми перьями.

Дугин, как только всё отгромыхало, кинулся на лыжах наверх.

Снесло половину подъёмников, несколько корпусов «Московской», повалило деревья. Ландшафт кругом изменился до неузнаваемости. Дугин покачал головой, понимая, что если чего и городить, то возводить почти всё заново. А внутри нарастало тёмное торжество. Совершенно подлое, ненужное торжество. Дугин давил на корню, но оно распирало и неудержимо рвалось наружу.

– Я тебя породил, я тебя и убью…

* * *

Редкие снежинки, криво порхая, падали на гальку. Они не таяли и постепенно убеляли опустевшие пляжи.

– Народ надо как-то вывозить, – сказал Дугин, пиная ботинком камешек.

– Вывозим потихоньку… На трамвайчике в Адлер, там поезд ходит пока, – уныло кивал Горгадзе.

Весь он был расхристан, всклокочен, глаза запали, лысина поблёкла.

– Ну, поработает ещё. Наверное.

– Да… Говорят, в Ростове замело всё, уже и не расчистить, – дёрнул плечом директор. – Влад, может, останешься? – поднял он на Дугина покрасневшие глаза.

Тот покачал головой и похлопал Горгадзе по плечу. Потом махнул рукавицей и пошёл к экраноплану. Горгадзе с кислой улыбкой качнул квёлой рукой в ответ.

– Стойте!

Директор и Дугин обернулись. К набережной бежала Лидия Петровна. А за ней, неуклюже перебирая длинными ногами, спешил Анатолий.

* * *

Шагая по жёсткому насту и застругам, Влад подошёл к Плотине.

Заснеженная громадина угадывалась под торосами, вечными льдами и переметённым снегом. Воздух звенел от мороза и солнца; полярный день горел стылым огнём.

– Всё время теперь тут, что ли, штиль? – удивился Дугин, вдыхая ядрёный в своей прозрачности воздух.

Сзади заскрипело. Укутанная в толстенный комбинезон, в меховой шапке и унтах, из «Смерча» вылезла Лида. Глаза её сверкали, на лице дрожала робкая улыбка. Следом за ней плёлся вялый Анатолий.

– Жалеешь, Толик? – усмехнулся Дугин.

Анатолий вздрогнул от его голоса, дёрнулся всем телом и, зацепившись за ледяную корку, неуклюже повалился в снег.

– Вот чёрт… – пробурчал он в отчаянии, стоя на четвереньках.

Лида кинулась его поднимать.

– Влад, а вы точно сможете? – спросила она Дугина, помогая мужу.

– Ну… Я хотя бы попытаюсь, – Дугин оттопырил губу вроде бы в нерешительности. – Слышите, как пахнет? – он с шумом вдохнул мороз.

Синицыны, отряхиваясь, послушно втянули ноздрями воздух.

– И чем же? – просипел Анатолий.

– Весной… – сказал Дугин и пошёл дальше.

И Синицыны, поддерживая друг друга, стали спускаться за ним к замёрзшему океану.

Бюджетное долголетие

Сергей Коннов

Модуль сдох в субботу вечером. Однако, узнал я об этом лишь в воскресенье, часа через три после завтрака. Ощущение тяжести в желудке сменилось болью, сперва тупой и нудной, затем – острой, перехватывающей дыхание. Не вру, прихватило так, что дышал с трудом. Можете назвать меня дураком, но я никогда не перепрошивал модули. И уж точно не лез в настройки «нервов». К настоящим нервам система оповещения лишь подключается, но так уж её прозвали – «нервы».

Мысленно бранясь, я дошел до дивана, улегся и запустил на комме «Все мои детальки». Можно было и с компа зайти, но сейчас хотелось свернуться в позе эмбриона в надежде облегчить боль. Что я и сделал.

Когда терминал пропинговал все железо, работавшее в моей тушке, я начал с того, что отключил оповещения. Боль отпустила. Осталось лишь её слабое эхо. Ему потребовалось еще пару мгновений, чтобы погаснуть.

Я вздохнул полной грудью и с наслаждением выпустил воздух из легких. Потом еще раз. Лишь затем я обратился к результатам быстрой диагностики.

Желчный модуль не отвечал. Я перезапустил его, и тот откликнулся на запрос. Статус – аварийный. Если я сейчас включу оповещения, меня снова скрутит от боли. Мне такого не надо, я и так в курсе, что в брюхе непорядок.

Да. Просто отлично. Похоже, путь мне лежал в сервис. Только быстренько. Большая часть воскресенья ещё впереди, надо успеть. Завтра мне на работу. Да, в мои годы я работал. Откровенно говоря, потому что мне повезло. Попал в свое время на казенный завод. У частников бывает и лучше платят и даже всякие доп-опции интересные попадаются. Однако, возрастные там не нужны. Не по причине слабого здоровья, как можно подумать. Дело в другом.

С годами человек набирается опыта. Если он, не пенёк с глазами, конечно. Опыт приходит не один, а приводит с собой уверенность в себе, способность составить свое мнение и отстаивать его, иногда, и инициативность. А такое работодатель не заказывал. Опытным человеком уже сложно управлять. Точнее, руководить им легко, а вот манипулировать получается плохо.

Я вспомнил рассказы друзей, работавших в частных конторах. Только одному повезло с шефом. Тот сколотил команду. У остальных начальники таким не заморачивались. Работник слишком много думает? Позволяет себе наглость высказывать свое мнение? Уволить. Принять нового.

А так, я – государев человек, можно жить не на одних макаронах. Работай и работай.

Но в моем положении, в целом – завидном, есть и нюансы. Больничные у нас оплачивали только в части, касающейся организма. Если что с имплантатом, то это твои проблемы. Подход как с микроволновкой. Чини в свободное от работы время. Хорошо, что сегодня не будний день. Брать «за свой счет» мне не улыбалось совершенно. Так что, надо решить вопрос до понедельника.

Снова вздохнув, на этот раз тяжело, я сменил позу на сидячую. Придется лечиться. Ничего не попишешь. Я запустил «Медуслуги». Я все еще работал с комма. Можете назвать это ленностью, но, в конце концов, зачем существуют комм-модули, как не для связи откуда угодно?

Я начал листать каталог услуг. Лишь два пункта были помечены как доступные бесплатно и без ожидания. «Гомеопат» и «Уринотерапевт». Я не удержался и иронически хмыкнул. Первый все равно пропишет такое, что в пору объявлять банкротство, второго же мало кто жалует. Хотя приложение мигнуло, обновляя страницу, и «Уринотерапевт» покраснел. Ведет прием. Стало быть, кто-то все же решил прибегнуть. Что ж, удачи ему. И здоровья. Лечиться такими методами здоровья надо много. Такое мое имхо.

Я ткнул в строчку «Имплантех», чтобы узнать загрузку врача.

– Ваш номер в очереди – семнадцатый! – не обрадовало меня приложение. – Вероятное время ожидания составляет один час двадцать две минуты!

Кто бы сомневался. Не люблю роботов, но придется воспользоваться. Я перешел на вкладку «ИИ-консультанты».

На самом деле о ИИ им, как до Проксимы Центавра пешком. Обычные роботы. И хоть стараюсь иметь дело с живыми специалистами, но сейчас выбор несложен. Или задонатить, чтобы продвинуться в начало очереди, или они, «ИИ». Просто взять и дождаться приема у врача-человека не реально. Уйдет часов шесть. Из-за донатеров, разумеется.

– Ваш номер в очереди – третий! – отозвался комм. – Вероятное время ожидания составляет девять минут!

Это уже по-божески. Правда, прошло почти четверть часа, прежде чем меня соединили.

На экране возникла девушка как раз того типа, что нравятся мне. Ага, гаджеты за нами не следят и не сливают инфу куда попало. Рассказывайте дальше, уже почти верю.

Медичка дружелюбно улыбнулась с дисплея. Не широко, по-американски в плохом смысле этого слова, когда лыбятся в тридцать два белых зуба с пустыми глазами. Улыбка была мягкой, чуть усталой, будто она сегодня уже кучу человек приняла, но держится. От живого врача не отличить. Впрочем, кучу-то она как раз приняла, просто устать у неё не получится.

– Здравствуйте! – начала она прием стандартно. – На что жалуетесь?

– Диагностика показала выход из строя желчного модуля, – ответил я.

– Что Вы при этом почувствовали? – уточнила медичка.

Вот так. Данным самостоятельной диагностики верят лишь отчасти. Особенно, роботы. Так что мой порыв сразу перейти к сути проблемы пропадет втуне. Но я так поступил чисто автоматически, на рефлексах.