Дурной глаз для лорда-инквизитора

Виктория Цветкова

Дурной глаз для лорда-инквизитора

1

– Марика, постой, детка!

Намеренно не оборачиваясь, я ускорила шаг, пытаясь столь явным образом дать понять навязчивому поклоннику, что не нуждаюсь в его обществе. Однако, следуя необъяснимой мужской логике, Винай – дюжий сын мельника – воспринял нежелание с ним общаться, как вызов, и рванул следом.

До этого момента день казался на удивление удачным. Корзина за плечом была пуста, а у пояса позвякивал мелкой серебряной монетой туго набитый кошель. В городке, куда я попала еще затемно, распродались все бабушкины зелья – а их с прошлого года скопилось немало, ведь крестьяне из деревень по соседству давно у нас ничего толком не покупают. На ежегодной ярмарке в предместье Солтенборо собралось множество заезжих купцов. Мне удалось расположиться между ними, и я бойко сбывала настои от кашля, притирки от прыщей и мази на все случаи жизни. Зорко высматривая в толпе покупателей знакомых, я вовремя отворачивалась и плотнее надвигала капюшон плаща, чтоб меня не узнали и не испортили торговлю глупыми наветами.

Весь обратный путь удавалось избегать нежелательных встреч. Чуть завидев вдали пылящую по дороге повозку или путника, я предусмотрительно ныряла в кусты, но, свернув с тракта на тропу, что обегала деревню под прикрытием плодовых садов, нос к носу столкнулась с парнем, который вот уже год, как не давал мне прохода.

– Дурной глаз, да стой же! Надо поговорить!

О вот и оскорбления пошли! Замечательно.

Только не оглядываться, иначе сглаза ему не миновать!

Высоченный, плечистый малый без особых усилий нагнал меня и бесцеремонно схватил за капюшон. Завязки резко врезались в горло, я вскрикнула от боли и дернула узел, оставляя плащ в руках преследователя. Винай помянул Тхара, и плащ полетел на обочину.

– Не уйдешь, ведьмовское отродье!

Наверное, по замыслу недотепы, оскорбления должны заставить меня остановиться и выслушать его?

Преследуемая тяжелым дыханием и топотом за спиной, я домчалась до горбатого, хлипкого мостика через глубокий овраг. Привычно перепрыгнула опасно шатающиеся в середине доски и оказалась на другом берегу. Здесь дорожка разделялась: поросшая травой, еле заметная тропка убегала в сторону, в дремучий лес, к нашей с бабушкой хижине.

Чтобы оценить шансы скрыться в лесу, я обернулась. И это стало роковой ошибкой.

Винай уже ступил на мост, хлипкие доски заскрипели под его весом. Вдруг одна в середине подломилась, и нога парня соскользнула в образовавшуюся дыру. Винай вскрикнул от боли, застонал. В спину неслась ругань, и я только рада была скрыться в лесу как можно скорее.

«Дурной глаз» – так меня называют местные. И это еще самое приличное прозвище! Не помню, когда это началось. Порой кажется, это со мной всю жизнь, но бабушка утверждает, что родилась я с обычными голубыми глазами и до пяти лет ничем не выделялась. Счастливая босоногая девчонка, которая бегала играть с деревенскими детьми и, как и мои друзья, не слушалась взрослых. И вот однажды я поспорила и забрела в лесную чащу – запретную и дремучую. Меня, разумеется, искали, но к вечеру я сама выбралась и нашлась на опушке. Цела и невредима, я не ведала, ни что со мной произошло, ни какой переполох подняла бабушка в окрестных деревнях. Вот тогда и заметили впервые, что левый глаз у меня стал светло-зеленым, словно молодая листва весенней порой, а правый остался светло-голубым.

С тех пор моя жизнь круто поменялась. Когда я в очередной раз, вопреки запрету бабушки, убежала в деревню, меня встретили настороженные взгляды крестьян, которые чертили на земле знаки против колдовства. Вчерашние подруги настороженно смотрели, выглядывая из-за материнских юбок, а те тыкали в меня пальцами, сложенными в отводящий беду знак и гнали прочь. Но тогда меня еще не встречали градом камней, как сейчас.

Разноцветные глаза к сглазу. Я до сих пор не уверена, что все беды, которые случались с другими людьми, действительно произошли из-за меня. Я собирала травы на лугу, где паслось крестьянское стадо, значит, рождение трехголового ханна в соседней деревне произошло по моей вине? Набирала воду в колодце на краю деревни, и староста вызверился на меня за это, но мои глаза виноваты, что крыша его сарая в тот же вечер загорелась, и пожар едва не перекинулся на соседние постройки? Жена мясника в дальнем селе не продала мне мясо и выставила из лавки, обозвав ведьмой, а на следующий день прибежала к моей бабушке жаловаться и просить средство от огромного прыща, который выскочил у нее на носу. Таких рассказов хватит на толстый том. Но суть одна – мои глаза виноваты в том, что у крестьян то и дело случаются неприятности.

Бабушка – она у меня настоящая целительница, закончила магическую академию в столице – пользуется огромным уважением и авторитетом у крестьян, но и она за прошедшие с того дня тринадцать лет не смогла убедить остальных, что все это предрассудки и глупости. Едва утихомирит и задобрит одну возмущенную делегацию, которая явилась требовать отправить меня в запретную чащу, как снова случалось что-то, и вот уже на дворе другие крестьяне требуют вырвать мой «колдовской глаз»!

Ноги привычно несли меня по тропе домой, и скоро я выбросила неприятную встречу из головы. Если бы знать, чем для нас с бабушкой обернется падение сына мельника на шатком мосточке!

2

Светлый лиственный лес приветственно шумел под порывами легкого ветерка. Я улыбнулась: звуки леса настолько приятнее резких человеческих голосов! Фиолетовые и желтые первоцветы уже мелькали в свежей травке, весна пришла и в северный Саррос! Мне хотелось нарвать букетик, но нужно спешить домой, не то бабушка станет волноваться, где я застряла.

Вскоре из-за ветвей показалась круглая черепичная крыша. Наш дом похож на забавную огромную тыкву, а теплый рыжий цвет стен лишь усиливает это впечатление. В стороне находится просторный сарай, где обитают упряжные наалы Шай и Зорька, а также находится квартира нашего единственного работника – Старого Нила. Небольшой, отвоеванный у леса участок вокруг дома обнесен частым забором, чтобы нас не навещали хищники.

Тропинка теряется за калиткой у невысокого крылечка и вновь возникает возле огороженных плетнем грядок, где под сенью старого дикого персика, который по осени дает мелкие, горьковатые плоды (чудесное получается варенье!), мы выращиваем полезные в лекарском искусстве травы. Я сказала «мы»? Не совсем так: мне доверяют лишь рыхлить почву да срезать урожай (в специальных перчатках), а все остальное бабушка делает сама, в противном случае никто не поручится за результат! Лечить людей такими травами бабушка точно не рискнет. И дело тут вовсе не в моих разноцветных глазах, а в даре. Магия земли, которая имеет отрицательный или негативный заряд, редкое явление в нашем мире. Вот такой у меня дар или скорее, проклятье.

У калитки меня встречал Старый Нил – высоченный кряжистый старик с седой бородой и повязкой на глазу, которая придает ему разбойничий вид. Бабушка смогла спасти бывшего деревенского кузнеца от полной слепоты, когда раскаленный металл плеснул ему в лицо. А когда Нил поправился, согласился работать у нас – присматривать за всем и, так уж получилось, защищать от нападок. Единственный уцелевший после травмы глаз сейчас смотрел проницательно и даже подозрительно.

– Уж хотел идти встречать вас, барышня! Не случилось ли чего?

Я отвела взгляд. Нехорошо вышло с сыном мельника. Надеюсь, он не очень ушибся. Признаваться в том, что снова сглазила Вилая, было неудобно. Третий раз уже!

– Была проблемка на обратном пути…

– С кем-то все ж столкнулись, барышня? – Нил нахмурился и покосился на прислоненные к стенке сарая вилы, которыми он обычно встречал недовольных поселян.

Я только вздохнула, спуская с плеча на траву пустую корзину.

– Бабушка дома?

– Как вы ушли, госпожу вызвали в Малую Хвостовку к жене пекаря – вторые сутки не может разродиться.

Я кивнула и прошла в дом. Дверь в бабушкин приемный кабинет была открыта – видно, она уходила в большой спешке. Я поднялась по скрипучим ступеням в кухню, оттуда прошла в гостиную – это самая большая и уютная комната в доме, любимая с детских лет.

Портреты на стенах, милые старые безделушки на каминной полке, мягкий плюшевый диван и книги – высокие книжные шкафы из темного дерева по стенам. В лесу мало развлечений, и книги стали окном в мир, моими друзьями. Здесь были собраны самые разные жанры: от справочников по болезням или этикету до приключенческих новелл. Я прочла их все, некоторые не по одному разу.

Любовно провела рукой по разноцветным корешкам. Книгам я не могу навредить, к счастью. Выбрала почти наугад «Трактат о травах» – толстый том в потертом переплете. Мне нравится, что там подробно приведены не только полезные свойства растений и основные рецепты, но и вредные свойства, которые также следует учитывать. Особенно мне. Я обожаю готовить зелья, уверена, если б не мой несчастный дар, стала бы профессиональным зельеваром. Эх, если бы не негативная магия, я бы получала сладкий, ароматный сироп от кашля из калиники, а не бурую бурду с отвратительным запахом – от него одного заходишься кашлем. Когда бабушка варит зелья и снадобья или даже просто готовит еду, я стараюсь держаться подальше. Но никто не запрещает мне изучать теорию и мечтать, что когда-нибудь найдут средство для превращения отрицательного заряда магии в обычный.

Со стен смотрели портреты родных в резных рамах. На самом большом – Юнна ди’Эльвейс, моя бабушка. Еще совсем молоденькая девушка, студентка в белоснежной мантии целительницы – красавица с медовыми волосами и голубыми глазами. Окончив магическую академию, бабушка вышла замуж за мага-погодника и переехала сюда, в его дом. Дед – он погиб лет пятьдесят назад – высокий, сухощавый мужчина с пышными усами и добрыми глазами. После его смерти, бабушка, на руках которой осталась маленькая дочь, не захотела уезжать из наших мест, тем более что община, состоящая из нескольких крупных сел, остро нуждалась в услугах целителя.

Все вокруг любят и уважают умелую целительницу, сложную фамилию которой – ди’Эльвейс крестьяне постепенно превратили в название цветка. Прозвище Эдельвейс закрепилось как наша фамилия, даже меня иначе не зовут.

Чуть дальше висит портрет моей мамы. От бабушки ей достались волосы медового цвета, а глаза от деда – карие. Она необычайно красива и изящна – это все, что я о ней помню. Куда она исчезла, и связан ли с этим мой ненавистный дар, бабушка не говорит. Замыкается, стоит только завести разговор о дочери.

Зачитавшись о полезных свойствах земляного ореха, я потеряла счет времени, но громкий стук и голоса во дворе заставили оторваться от книги. Я подошла к окну и осторожно, чтобы снаружи было незаметно, отогнула краешек занавески.

Высоченный бывший кузнец с вилами наперевес не позволял небольшой, но плотной толпе крестьян вломиться в калитку. Возглавлял сборище мстителей мельник. Отец Вилая.

Ой! Явились требовать выкуп с бабушки, потому что «бедный» мальчик столько кушал, что мост его не выдержал?

Мельник – уважаемый человек в деревне. Он посредственный маг ветра, но кажется простолюдинам чуть ли не архимагом, когда в безветрие крылья его мельницы вращаются без остановки. Еще говорят, что он способен остановить распространение лесного пожара, но мне кажется, это враки.

В толпе волновались, в ответ на враждебные действия Нила вперед выдвинули дубинки и колья. Кто-то зажег факел и угрожающе размахивал им. Мне хотелось выйти и закричать им, что Вилай преследовал меня, а стало быть, сам виноват! Но разве я могла? Стоит выйти, и толпа завопит, от страха и возмущения лишаясь последнего разума. Почувствовав агрессивное настроение бывших односельчан, Нил опустил вилы и зычным голосом принялся уговаривать разойтись и прийти позже, когда целительница будет дома. Но мельник с побелевшим от ярости лицом не сдавался.

«Целительница нам не нужна! Подавай сюда девку с дурным глазом! Хватит ей парней калечить! В мешок ведьму и утопить!»

3

– Верно говоришь, приятель! В воду ее! – поддержал мясник, размахивая острым колом. И тут же внес свежее предложение: – Или сжечь!

Я застыла, услышав такие угрозы. И раньше мои гонители требовали наказаний – запереть, высечь. А тут дошло до такого!

Нил замахнулся вилами на мясника.

– Да в своём ли ты уме, старый хрыч! Госпожа Эдельвейс столько добра тебе сделала! Сына твоего спасла, когда его зельем потравили, а ты её внучку пришёл убивать?

Толстяк попятился и замахал руками:

– Против госпожи Эдельвейс я ничего не имею, но внучка её, Марика, – сущая отрава! Того же Вилая она уж третий раз сглаживает! Чего пристала к парню, спрашивается? – он недоуменно развел руками, что вызывало у меня безумное желание метнуть в него из окошка горшок с фиалкой. – Да и моего Сэма не она ли любовным ядом опоила? Виновницу-то так и не нашли!

Ой, больно нужен кому-то этот тощий верзила! Бабушка считает, что тот отравился дешевым элем в городе.

– Не нашли, значит, плохо искали! – позади спорщиков прозвучал звонкий голос бабушки и я облегчённо вздохнула. – Что на мою Марику напраслину возводить?

Толпа раздвинулась. Я увидела бабушку, та легко соскочила с козел легкой повозки, мимоходом потрепала по длинной шее ласкавшегося к ней ящера, и накинула вожжи на ветку дерева, после чего повернулась к топтавшимся в молчании мужчинам.

– Светлого дня вам, господа! Чем обязана?

Моя бабушка – все еще красавица. Она маг средней силы, потому в девяносто выглядит лет на тридцать пять. При этом одевается сельская целительница всегда по-городскому в строгие платья темных тонов. Разумеется, не только внешность, но и лекарское искусство заставляет селян относиться к ней с особым почтением. Цвет деревенской элиты начал кланяться, стыдливо пряча колья за спиной.

Вперёд выступил отец Вилая.

– Светлого дня, госпожа Эдельвейс! Сын мой ногу повредил, а все через вашу девку. Вот общество и требует: выдайте нам вашу внучку. Надо извести заразу!

Я заскрипела зубами от ярости. Если правда про мой глаз, мельнику несдобровать уже!

– Ногу повредил, говоришь, – задумчиво проговорила бабушка, словно обо мне не было сказано ни слова. – Значит, тебе я нужна, а не моя внучка. Я знаю, что Марика и не посмотрит на вашего Вилая, значит, он сам виноват, что полез к ней.

Мельник задумчиво почесал бороду.

– Так-то оно, может, и так, – признал он. – Только что тут сделаешь, девка в соку! Все парни гоняются за девицами, но, кроме вашей заразы, ни у кого дурного глаза нет. А раз так, значится, такая девка и не потребна нам здесь. Либо отошлите её, госпожа Эдельвейс, либо мы… того… э-э-э… Сами ее куда-нибудь сошлем.

Толпа за его спиной одобрительно зашумела.

– Уж не прогневайтесь, госпожа целительница, но мочи нет терпеть ведьму с дурным глазом вблизи деревни. То одно, то другое… Ладно, когда была ребенком, но такая видная девка…

– Понимаю, господа. Можете расходиться.

Бабушка сняла с повозки кожаный лекарский чемоданчик, холодно кивнула селянам и вошла в распахнутую Нилом калитку, направляясь к крыльцу.

– Э-э-э, госпожа Эдельвейс, а ногу-то Вилая посмотрите? Бедолага лежит и стонет…

Я заметила, как окаменело лицо бабушки в ответ на эту просьбу. Видно было, что она устала и что желания оказывать услугу негодяю, который только что угрожал смертью внучке, у нее нет. Но целитель есть целитель.

– Хорошо, приеду через полчаса. Нужно инструменты и снадобья приготовить.

Я услышала, как хлопнула входная дверь, и выбежала в прихожую, бросаясь в родные объятия. С наслаждением вдохнула любимую с детства легкую смесь ароматов целебных трав и лимона.

– Бабуля! Как же вовремя ты вернулась! Этот Вилай подкараулил и погнался за мной. Я всего-то один разочек оглянулась, а он как раз мост переходил…

Бабушка погладила меня по голове и, отпустив, прошла в свой кабинет. Помыла руки и тут же стала собирать какие-то склянки.

– Не вовремя все это, дитя, – говорила она, перебирая фиалы. – Мне ночью опять к пекарю надо. Повивальные бабки затянули роды, и у роженицы горячка началась. Ребеночек родился слабым, но, думаю, выхожу. Но тебя-то как я одну оставлю, моя егоза? Может, снова придут толпой? Нил один с ними не справится. Мельника я постараюсь задобрить, но остальных он уже накрутил, раз с кольями да факелами пришли. Хоть в город за стражей посылай!

Застыв в дверях, я молча смотрела на нее, а бабушка оставила свой лекарский саквояж и что-то лихорадочно искала в сундучке. Перебирала какие-то старые письма. Я и сама испугалась угроз, но теперь, видя как встревожена бабушка, вдруг поняла, что все очень серьезно. До сих пор меня здесь терпели, чтобы не потерять умелую целительницу, но теперь ничто не остановит суеверных жителей от расправы. – Что же делать? – напряженно спросила я у той, на кого привыкла полагаться всю свою жизнь.

Бабушка нашла какое-то письмо и села за секретер.

– Спокойной жизни нам не видать. – Она горестно вздохнула, на что-то решаясь. – Вот что. Тебе нужно уехать, дитя. Я буду скучать, но так действительно лучше. Зачем тебе прозябать в этой глуши? Ты поедешь к двоюродному брату деда – это единственная наша родня, способная принять тебя. Я не слышала о эйсе ди’Бора уже лет двадцать, но тот занимал видную должность при дворе короля Зангрии. – Бабушка показала старый, пожелтевший от времени конверт. – Я напишу ему, и он поможет тебе устроиться в столице. Возможно, найдет работу секретаря или приказчицы в лавку – это достойные профессии.

– Но как же мой дар, ба? – пролепетала я. Сердце стучало сильно и тревожно, вспотевшими ладонями я комкала подол юбки.

Бабушка взяла стилос и лист бумаги и ободряюще улыбнулась мне:

– В больших городах никто никого не знает, детка, и твой дар будет не так заметен, как в нашей округе. Жаль, что твоя магия земли отрицательная, и тебя не примут учиться даже в школу зельеваров. Мое сердце было бы спокойнее, если бы ты получила диплом мага. Но я буду посылать деньги каждый месяц, так что бедствовать в столице тебе точно не придется.

4

Что вы чувствуете на пороге больших перемен в жизни? Волнение, трепет, воодушевление? Я с тревогой вглядывалась в разгорающееся вокруг портала голубое свечение. Нельзя сказать, что прежде не задумывалась о том, чтобы уехать из родных мест. Напротив, всегда знала, что уеду. Как только я подросла достаточно, мы с бабушкой каждый год строили планы переезда в город, и каждый раз почему-либо откладывали столь грандиозные прожекты. И уж, конечно, не помышляли, что все случится так внезапно. Еще в полдень, уходя из Солтенборо, я и не подозревала, что в четыре пополудни снова окажусь здесь, да еще и в Портальной башне.

– Пусть Светлые девы хранят вас, барышня! – пробасил старый Нил, который доставил меня в город. Единственный глаз на изуродованном шрамами, но таком добром лице, подозрительно поблескивал.

Я порывисто обняла бывшего кузнеца и взбежала по высоким ступеням на портальную платформу.

– Конечный пункт – главный портал города Триеста, королевство Зангрия, – деловито объявил долговязый оборотень-портальщик и принялся нажимать какие-то кнопки на светящейся панели в основании платформы. Голубое свечение поднялось, стало ярче, напоминая колеблющееся пламя. За его всполохами я все еще видела Нила и помахала ему, выдавив сквозь слезы слабую улыбку.

А боль разлуки уже мешалась с нетерпеливым ожиданием чего-то нового. Начинать жизнь на новом месте так страшно, но в то же время и интересно. Таков уж у меня характер – не могу долго грустить. Я обязательно найду работу в самом большом городе мира. А как устроюсь, ко мне переберется бабушка, да и Нила прихватим! Все у нас будет замечательно, и мы еще посмеемся, вспоминая наши сегодняшние лихорадочные сборы и сумбурное прощание!

Наверное, мои возбужденно сверкающие разноцветные глаза немало озадачили стража портала. Сотворив знак, отгоняющий злых духов, он скороговоркой протараторил инструкции:

– Глаза следует закрыть и не открывать до объявления о прибытии! Не волнуйтесь, переход по пространственно-временному коридору совершенно безопасен, он займет четыре минуты четырнадцать секунд. Сохраняйте спокойствие, не двигайтесь, дышите глубоко и не открывайте глаза. Приятного путешествия!

Я повиновалась. Сомкнула веки, но яркое сияние портала словно отпечаталось на сетчатке. Потянулись томительные минуты. Чтобы отвлечься от размышлений, как именно работает портал, и не пугать себя страшилками о самом быстром способе путешествия (большинство из них досужие выдумки, но все же жутковато!), я сосредоточилась на ощущениях. Кажется, все в порядке, только саквояж, с которым я побоялась расстаться, опасаясь, что тот останется в точке отправления, неприятно оттягивал руку. Там туфли, три платья, две смены белья… Вроде бы ничего тяжелого. Все, что понадобится в дальнейшем, бабушка пришлет магпочтой. Письмо родственнику, документы и деньги на расходы надежно упрятаны в поясную сумочку, заговоренную от краж. Строгий наказ бабушки – по прибытии в Триесту прямо на площади взять наемный экипаж и следовать в дом родственника по адресу, указанному в письме, – я собиралась выполнить в точности.

Пару минут занимала себя мыслями о том, каким окажется этот двоюродный дедушка. Может, старый зануда и брюзга? Или сердитый сухарь? Впрочем, не все ли равно – в глубине души я не особенно рассчитывала на его помощь. Ага, он так и обрадуется внезапно свалившейся откуда-то провинциалке с отрицательной магией! У всех свои заботы и проблемы, и только моя милая бабушка, которая всем всегда помогает, может вообразить, что кому-то охота возиться с дальней родней. Ничего, и без его помощи справлюсь!

Прозвучала приятная трель, и я облегченно выдохнула. Следом чей-то музыкальный голос сообщил:

«Путешествие окончено. Откройте глаза. Добро пожаловать в столицу королевства Зангрии – Триесту. Спасибо, что воспользовались услугами портальной службы».

Свечение вокруг такой же платформы, как в крохотном сарроском городке, откуда я отправлялась, угасало. Однако само помещение совсем не походило на наше захолустье. Я изумленно осматривала громадный светлый зал с двумя рядами портальных платформ. Ничего себе размах! Ну еще бы – столица! Вокруг сновали работники в строгой форме и пассажиры; носильщики тащили багаж. А у входа в зал, на стойки, где оформляют поездку, наседала целая толпа!

– Поторопитесь, юная сьерра! – нетерпеливо махнул рукой пожилой страж. – Не задерживайте, тут очередь!

Нетвердо ступая (ноги казались ватными от напряжения), я поторопилась спуститься. А на мое место уже взбиралась полная дама с целым выводком детей разного возраста.

«Конечный пункт – центральный портал города Либертта, королевство Кальвар», – объявил портальщик и повернулся к панели управления. Я бы с удовольствием понаблюдала, как все семейство исчезнет в голубом сиянии портала (занятное зрелище!), но тут ощутила на своем локте чью-то руку. Над ухом послышалось тихое покашливание.

Поправила плащ, ненароком прикрыв рукой поясную сумочку, и обернулась к тому, кто осмелился дотронуться до меня.

5

Рядом со мной стоял сухонький старичок, одетый в серую форму портальных стражей. Повинуясь негодующему взгляду, он отдернул руку от моего локтя, но угодливая улыбка не покинула его желтоватого, сморщенного лица.

– Тут нельзя задерживаться, юная сьерра. Пройдемте, провожу вас к выходу.

Я вежливо кивнула и направилась следом за служителем, вполуха прислушиваясь к вкрадчивому шелесту его голоса.

– Впервые в нашем городе, вижу? Вам обязательно понравится столица, сьерра!

Я рассеянно улыбнулась в ответ, с любопытством озираясь по сторонам. Было и непривычно, и приятно, что здесь не чертят в воздухе символы от дурного глаза при виде меня. Однако что-то в этом безобидном старике настораживало. Что? Неприятный блеск юрких глазок, быть может? Ах, мне ли рассуждать о странных глазах?

Да и вокруг было столько нового, интересного. Мужчина с кожей шоколадного цвета направлялся к одной из платформ под руку с экзотической красноволосой красавицей. В руках женщина, словно великую ценность, несла средних размеров меховой шар. Пока я удивленно разглядывала странную ношу, сквозь густую каштановую шерсть на меня глянули невероятно трогательные глаза фиалкового цвета, а следом показалась остренькая, симпатичная мордочка. Только теперь я поняла, что передо мной невероятная редкость нашего мира – домашний пуфф, баснословно дорогое творение эльфийской магии. Вот это да! Я даже замерла от изумления, вызвав понимающие улыбки у яркой пары. А моему провожатому вновь пришлось мягко поторопить меня.

Мы подошли к барьеру, отделяющему посадочные платформы от толпящихся в ожидании перехода пассажиров. Людское море возле стоек волновалось и, казалось, стоит оказаться там, затолкают.