Братья Карилло. Когда мы упали

Роум откинулся на спинку стула и расстроенно стиснул зубы.

– Черт. Опять это дерьмо.

Я знал Роума почти всю свою жизнь. Черт, да когда мы были детьми, он практически жил у нас в доме. Сын мультимиллионера, нефтяного магната, ночевал на полу моей спальни в трейлере, потому что его отцу нравилось использовать мальчика в качестве боксерской груши. В подростковом возрасте Роум видел, как нас со старшим братом приняли в банду, и просто обезумел. В основном из-за него я и выбрался. Он отказался играть в «Тайде», если меня тоже не примут в команду. Этот парень изменил мою жизнь. И он ненавидел Акселя.

– И что ты ему сказал? – спросил Джимми-Дон. Я редко видел здоровяка настолько серьезным. Никаких шуток. И глупых комментариев. Он знал, чем эта дрянь может обернуться для меня. Как повлияет на мою карьеру… И всю жизнь.

– Сказал ему чертову правду. Это не Аксель. Он бы так со мной не поступил. Только не здесь. Не сейчас. Он не стал бы разрушать мои мечты, когда они уже замаячили на горизонте.

Джимми-Дон взглянул на Роума, но тот только качнул головой.

– А ты, восемьдесят третий, гребаный мечтатель, – откровенно проговорил он, используя вместо имени номер с моей майки. Он всегда так делал, еще с детских лет.

– Роум, не надо. Хоть ты не начинай, – произнес я как можно спокойнее.

– А я начну. Я знаю Акселя так же давно, как и тебя. И твой братец – бедовый парень, Ост.

– Роум, – простонал я.

– Ты ему ничего не должен, – отрезал он.

Я еще глубже откинулся на спинку дивана и запрокинул голову.

– Ты не прав.

– Чушь собачья! Если бы не этот придурок, ты бы никогда не связался с Холмчими!

– Если бы не этот придурок, я бы оттуда не выбрался. Так что я в долгу перед ним. Он будет прикрывать меня до самого конца. И к этой дряни в кампусе не имеет отношения. Я бы жизнью за это поручился.

Роум недоверчиво рассмеялся, но ничего не сказал. Повисшее между нами молчание лишь усилило напряжение. Поэтому, не глядя на друзей, я проговорил:

– Можете уйти? Хочу пару минут побыть один.

Я слышал, как они поднялись с дивана. Потом Роум громко хлопнул дверью.

Наконец я опустил взгляд и уставился на красный ковер на полу.

Я знал, что Роум заботится лишь обо мне. Но он не понимал, что значит быть бедным и каждый день бороться за выживание. Не представлял, как ребенок мог настолько проголодаться, чтобы рыться в мусорных баках возле ресторанов, надеясь отыскать что-нибудь, способное заглушить голодную боль в желудке. Не сознавал, что, когда малыш болел, не было даже таблеток, чтобы его вылечить. И никакой медицинской страховки. И оставалось лишь прибегать к услугам наркоторговцев из трейлерного парка в богом забытой части города. И, конечно, он не знал жизни внутри банды. Если вступишь в нее однажды, то останешься на всю жизнь… так что Роум не понимал, чем я обязан Акселю, ведь тот вытащил меня оттуда в семнадцать лет.

Наклонившись вперед, я почувствовал, как глаза наполнились слезами. Упершись локтями в колени, я обхватил голову руками и громко прошептал:

– Аксель. Прошу… пожалуйста, скажи, что это не ты…

Глава 3

Лекси

– Милая, ты посещаешь собрания в университете?

– Да, папа.

– И правильно питаешься? Общаешься с доктором Лундом?

– Папа! Я не пропустила ни одной встречи! Ни разу за все эти годы. Мы можем больше не ворошить эту тему каждый раз, как ты звонишь? – простонала я.

Папа какое-то время молчал, потом тихо заговорил:

– Лекси, ты на последнем курсе. Вступила в команду поддержки университета. Ты сама знаешь, что для тебя это сродни спусковому крючку. А с учетом учебной нагрузки воздействие становится сильнее. С тех пор как умерла Дейзи… – Все мускулы в теле мгновенно напряглись. – Ну, мы с мамой просто беспокоимся о том, как ты справляешься со всем этим. Не стоит нас винить.

Вздохнув, я зажала переносицу между большим и указательным пальцами.

– Знаю. Я в порядке, пап. Правда.

– Хорошо, милая. – В трубке стало тихо, потом папа прошептал: – Я так горжусь тобой. Ты уехала отсюда, поборола все свои страхи и вернулась к нормальной жизни. Как бы мне хотелось тебя увидеть.

У меня сдавило горло, когда я услышала, сколько чувства прозвучало в папином голосе. Он не говорил так со мной с того дня, как я вышла из больницы.

– Я понимаю, пап. Но у тебя есть пациенты, которые требуют заботы. Они важнее, чем я, скачущая с группой поддержки.

Он тихо рассмеялся.

– Они важны, милая. Но я в жизни не был так счастлив, как когда наблюдал за твоим выступлением. В эти моменты по выражению лица я понимал, что сама душа твоя счастлива. Я уже давно тебя такой не видел.

– Я знаю, – мягко проговорила я.

– Не забывай нам звонить. И помни: если выдастся неудачный день, мы всегда здесь.

– Хорошо. Скажи маме, что я люблю ее.

– Будь сильной, милая.

С этими словами он повесил трубку. Но прошло несколько минут, а я все еще сжимала в руке мобильник. «Я понимал, что сама душа твоя счастлива». А я и не подозревала, что папа так думал. Хотя, когда голос вцепился в меня, мне было плевать на все и всех. Тогда я постоянно подсчитывала граммы жира и отказывалась от еды… стремясь к совершенству и удивительной стройности. Я думала лишь о себе. И о еде.

Я не была эгоисткой, консультации у психолога заставили это понять. Я просто заболела и не видела ничего, кроме своей цели… своего недуга.

Мне не нравилось думать о том времени. Я с трудом вспоминала о нем. Не из-за чувства вины, а потому, что могло возникнуть искушение вернуться. Оно будет преследовать меня всю жизнь. И всегда останется шанс, что я вновь ему поддамся. Но я зашла очень далеко, и сейчас даже мысли о сломленной юной девушке, какой я была тогда, причиняли боль.

Плюхнувшись обратно на кровать, покрытую черным стеганым покрывалом, я принялась изучать узоры на потолке своей комнаты в женском общежитии. Потом перевела взгляд на календарь на стене.

Прошло уже четыре года. Больше тысячи дней.

Четыре года назад, в этот самый день, меня признали исцелившейся. И родители позволили учиться в университете. Местном, конечно. Они бы ни за что не разрешили мне переехать в другой штат. Ведь, если бы случился рецидив, они не смогли бы вмешаться.

Исцелившаяся. Странное слово. Я-то знала, что не вылечилась. По крайней мере, не до конца. Я ежедневно, ежечасно боролась с желанием вернуться в то время. По-прежнему относилась к пище, как к врагу. И считала друзьями голод и чрезмерные физические нагрузки. Но я не хотела возвращаться. Просто не могла. Я стала сильнее. И лучше. Завела новых друзей, ничего не знавших о моем беспокойном прошлом. Я снова зажила нормальной жизнью и не собиралась от нее отказываться. Нужно продолжать двигаться вперед, не отступая, не сдаваясь.

«Лексингтон, ты прибавила в весе… – вмешался голос, который я так старалась подавить, навязчивое эхо в глубине сознания. – Бедра стали шире… Да у тебя целлюлит. Ты же знаешь, как все исправить. Просто впусти меня, сдайся…»

Он никогда не покидал меня. Всегда был там, ожидая подходящего момента, чтобы наброситься. Ждал, когда я достаточно ослабну и позволю ему вернуть контроль.

Покачав головой, я загнала его обратно в пещеру. Он больше не должен сбежать. В противном случае я буду знать, что рано или поздно он победит, и не смогу двигаться дальше. И тогда в конечном счете он убьет меня.

Я услышала стук, а потом дверь распахнулась, вырвав меня из мрачных мыслей. Касс, блондинка из Техаса, моя лучшая подруга. Девчонка, которая говорила все, что придет в голову. Поговорка не врала: в Техасе все большое, включая и саму Касс. Но я ей завидовала. Она принимала себя. Жила с этим. И гордилась своими объемами.

Увидев ее, я села на кровати и широко улыбнулась, играя роль беззаботной девушки. Той, что всегда носила на лице улыбку и пряталась за нанесенным макияжем. Заново придуманной девчонки, которая поступила в университет Алабамы, чтобы сбежать от своего прошлого. И все мои друзья по-настоящему знали лишь эту, вымышленную, Лекси.

– Эй, детка! Как дела? – Касс в джинсах со стразами и своей обычной обтягивающей черной майке влетела в комнату и плюхнулась на стоящий сбоку черный бархатный диванчик. – Что ты делаешь в постели в пять вечера? – Она вдруг уставилась на меня широко раскрытыми голубыми глазами. – Вот черт! Ты что, играла с фасолинкой? Тебе нужно… – Она склонила голову и, приставив ладонь к губам и словно скрываясь за ней, прошептала: – Уделить время Лекси?

Схватив подушку, я застонала и швырнула ею в голову Касс. Тем временем она подняла средний палец на левой руке, повертела им, изображая вибратор, и облизнула губы. Подушка прилетела ей прямо в лицо, и Касс сердито взглянула на меня.

– Ну ладно. Но нет ничего постыдного в том, чтобы получить удовольствие… Больше скажу! Я сама этим занимаюсь. Пару раз в день, по меньшей мере. Точнее, так было прежде. А теперь об этом заботится Джимми-Дон. Боже, что вытворяет этот парень одним лишь кончиком языка!

– Спасибо за информацию, Касс, – сухо проговорила я.

Она лишь дернула бровями в ответ.

– А где же Элли и Моллс? – спросила я.

Благодаря экзотической внешности матери-испанки Элли казалась самой прелестной из когда-либо виденных мной девушек. Весьма одаренная Молли перевелась к нам из Британии. Она приехала в университет Алабамы несколько месяцев назад, чтобы получить здесь степень магистра. Под копной каштановых волос и очками с толстыми линзами скрывалась миловидная девчонка. И несмотря на то что Молли казалась весьма замкнутой, ей удалось привлечь внимание самого популярного парня в кампусе – Роума Принса по прозвищу Пуля, кузена Элли и знаменитого квотербека «Тайда».

– Значит, полагаю, учишься? – наконец проговорила Касс. Она поерзала на диване и, взглянув на слегка приоткрытую дверь, наклонилась вперед. – Какого черта происходит у Моллс с Роумом?

– Не знаю. Этого парня всегда волновали лишь друзья. А потом приехала Моллс, и вот он уже постоянно наблюдает за ней, пытается поговорить.

– Наверняка кого-то расспрашивал.

– Моллс говорила еще что-нибудь об этом? – спросила я.

Касс взглянула на меня, на лице ее отчетливо читалось сомнение.

– Не-а. Ты же знаешь, эта малышка не любит делиться своими чувствами. Но, черт возьми, Роум Принс! Чего бы я только не отдала, чтобы этот парень взял меня сзади!

Краем глаза я заметила движение у двери.

– Привет, Моллс! Привет, Элли!

Молли робко вошла в комнату, поправляя на носу черные очки с толстыми линзами. Шедшая следом Элли нахмурилась и с упреком взглянула на Касс.

– О чем вы говорили? Я слышала свое имя, – осторожно спросила Молли.

Я сглотнула и перевела взгляд на Касс, которая лишь небрежно откинулась на спинку дивана.

– Э-э… – пробормотала я, радуясь, что белый макияж скрыл вспыхнувшие от смущения щеки.

Касс закатила глаза.

– Мы говорили о том, что ты вся течешь от Роума Принса! Мистера Преврати-любую-киску-в-кран!

Элли сделала вид, будто ее тошнит.

– Касс! Он же мой кузен! Господи боже! Да этот парень мне как брат!

Карие глаза Молли за стеклами очков, казалось, стали еще больше, и она пробормотала:

– Черт возьми, Касс! Как можно быть настолько грубой!

Касс подмигнула.

– Ну ладно. Мы говорили о том, что у Принса Пули на тебя большой твердый стояк. – Она взглянула на Моллс. – Так лучше, твое величество?

Молли густо покраснела, и Элли обняла ее за плечи.

– Между нами ничего нет, – пробормотала Молли.

Казалось, даже Элли не поверила подобному заявлению.

– Чушь собачья! – отрезала Касс.

Молли бросила книги на мой комод и уперлась руками в бедра.

– Хватит, Касс!

Касс пожала плечами.

– Как скажешь, Моллс. Но ты скоро запрыгнешь в этот экспресс. Попомни мои слова.

Молли вздохнула и потерла переносицу.

– И почему я так волнуюсь? – прошептала она.

– Значит, теперь я со своим милашкой ковбоем Джей-Ди. Моллс о-о-очень скоро станет трахаться с Пулей. Элли… ну, она слишком красива, чтобы долго быть одной. И остаешься только ты, Лекси-секси, маленькая принцесса-гот, – проговорила Касс, подавшись вперед.

Молли с Элли уселись рядом со мной. Молли уставилась на деревянный пол. Как правило, Касс всегда вызывала у нашей скромной подруги из Англии состояние глубокого потрясения.

– Не думаю, Касс. Мне сейчас не до парней, спасибо, – заверила я.

Касс кивнула и поджала губы.

– А-а-а… Тебе нравятся дырки, а не мечи. Макияж, странная одежда, музыка в стиле металл. Все наконец-то обретает смысл.

– Касс…

– Нет, Лекс, я понимаю. Я же видела, как ты разглядывала мою грудь. Это круто. Мы найдем какую-нибудь киску и сведем вас вместе. Знаю, начнем с женской футбольной команды. Эти сучки любят…

– Касс! Прекрати! Я не лесбиянка!

– Да ладно, не парься, детка! Нет ничего постыдного в том, чтобы лизать клиторы.

– Господи! Молли, Элли, сможете ее успокоить? – проговорила я, раздраженная сверх всякой меры.

Молли положила руку мне на спину, и я, стиснув зубы, затаила дыхание. Терпеть не могла подобные прикосновения.

Молли повернулась к Касс.

– Думаю, она просто пытается сказать, что пока не готова к отношениям с парнем, Касс. Оставь ее в покое. Это не наше дело.

Касс вдруг стала серьезной.

– Почему, Лекс? За все то время, что мы знакомы, у тебя никогда не было парня. Что происходит?

Сердце бешено заколотилось в груди, ладони вспотели. Рука Молли застыла у меня на спине, и я поняла: она ощутила, как напряглось мое тело. Но ничего не сказала. Молли умела скрытничать даже лучше меня.

– Не готова, и все, Касс. Давай поставим точку в этом разговоре.

Касс вздохнула, всплеснула руками, но сдалась, когда я повернулась, чтобы проверить время на телефоне.

«Черт, я опаздываю!»

Я вскочила с кровати и схватила сумочку.

– Все в порядке, милая? – обеспокоенно спросила Элли, и я автоматически кивнула.

– Я… мне нужно п-пойти на тренировку, – уклончиво пробормотала я и принялась шарить по комнате в поисках ключей от машины. На самом деле я встречалась с психотерапевтом, доктором Лундом. В последнее время эти сеансы стали просто необходимы. Мысли мои блуждали по краю опасной территории.

Элли удивленно вскинула брови.

– У группы поддержки сегодня нет тренировки.

Стоя к подругам спиной, я замерла и судорожно попыталась придумать оправдание. Я просчиталась. Ведь Элли совсем недавно ушла из группы поддержки, чтобы плотнее взяться за учебу. Уж она-то отлично знала расписание.

– Я… договорилась о встрече с Лайлом. Мы будем отрабатывать трюки. Увидимся позже.

Когда я подошла к двери, Касс схватила меня за руку.

– С тобой точно все в порядке, Лекс? В последнее время ты какая-то рассеянная. Сама не своя.

Изобразив на лице широкую улыбку, я кивнула, стараясь казаться веселой и жизнерадостной.

– Конечно, Касс. Просто жизнь моя сейчас – сплошная суматоха. Со мной все хорошо. Правда.

С этими словами я исчезла за дверью, отбросив на время притворство и снова становясь самой собой.

Глава 4

Остин

– А потом эта цыпочка молча бухнулась на колени и расстегнула мне молнию…

– Мать твою, Рис, просто заткнись!

Роум опустил штангу, которую пытался поднять, и в упор уставился на Риса, первокурсника, квотербека из второй группы, который в последнее время кружил вокруг нас, словно чертов бродячий щенок.

– Что? У тебя самого, Пуля, кисок в избытке. Некоторые из нас довольны и твоими объедками. Помнишь ту рыженькую, которой ты всадил несколько месяцев назад? Горячая штучка с огромными буферами. – Он изобразил руками пышную грудь.

Глядя на парня, я лишь покачал головой. Роум же готов был оторвать ему голову.

– Рис, парень, принеси два изотоника, – велел я.

Покачав головой, похожий на серфера первокурсник со всех ног помчался в комнату отдыха.

Роум подошел ко мне, сжимая кулаки.

– Я прикончу этого проклятого пацана еще до конца года, – твердо произнес он.

– Он просто молод. Когда-то и ты походил на него.

Роум одарил меня таким взглядом, что я не смог удержаться от смеха.

– Настолько озабоченным я никогда не был, – отрезал он. – Черт побери! Подбирать после меня потаскушек.

Встав, я хлопнул его по спине.

– А в этом не было нужды. Ты даже в детстве притягивал девчонок, как магнит. Не сомневаюсь, что в этом году ты пройдешь отбор и женишься на чертовой супермодели.

На лице Роума мелькнуло странное выражение, но я не обратил внимания. Что бы ни грызло его, меня это не касалось.

Я почувствовал, как в кармане тренировочных шорт завибрировал мобильный, и позволил Роуму на время закрыть тему. Вытащив телефон, я прочитал сообщение:

Аксель: В кампусе. У колокольни Денни. Есть дело. Ты поблизости?

Сердце ухнуло вниз.

«Не может быть. Это ведь не он торговал наркотиками. Он бы не поступил так со мной. Только не Аксель. Хоть бы этот кретин оказался здесь ни при чем!»

– Мне нужно идти, – сказал я Роуму и, схватив полотенце, перебросил через плечо.

– Мне пойти с тобой? – уныло спросил Роум.

Чуть замедлив шаг, я даже не обернулся, лишь покачал головой.

– Нет, я справлюсь.

Кто-то схватил меня за руку. Раздосадованно вздохнув, я обернулся. На меня смотрел Роум, и во взгляде его читалось беспокойство.

– Карилло, не вздумай лезть в это дерьмо в одиночку. Я тебя прикрою. Аксель не испортит тебе возможность выбраться отсюда благодаря «Тайду». Я не позволю случиться подобному. Не с тобой. И не сейчас, когда ты так далеко зашел.

Взлохматив пальцами волосы, я опустил руку и попятился.

– Не надо, Роум. Я сам разберусь.

Он даже не успел возразить, а я уже выскочил за дверь, окунувшись в теплый вечерний воздух. Осмотрелся вокруг и побежал к южной стороне двора. Черт, да я почти летел, чтобы остановить брата, торгующего наркотиками на территории университета.

Не прошло и двух минут, как я заметил движение за колокольней Денни, высокой башней, скрытой в тени деревьев. Мимо меня пробежал дерганый парнишка, засовывая в карман бриджей маленький белый сверток. Я опустил голову, чтобы он не узнал меня. Хотя и понял, что он только что купил.

Наркотик.

В кампусе… Черт! Тренер оказался прав.

– Остин, вот ты где. Я уж думал, не придешь.

Я рванулся вперед, готовый растерзать старшего брата на куски, и тут заметил, что кто-то вышел из тени.

Сердце на миг перестало биться.

«Нет. Нет… нет… нет… нет-нет-нет-нет-нет!»

Леви.

– Привет, Остин! – произнес Леви и помахал рукой.

Я почувствовал, будто внутри все перевернулось. Меня затошнило. Мой младший брат горделиво вышел вперед. Худенькая подростковая фигурка утопала в слишком больших для него джинсах и футболке. Карманы Леви заполняли точно рассчитанные по весу пакетики.

Он казался миловиднее нас с Акселем. По правде говоря, старший брат вполне мог сойти за моего близнеца. Леви, младший братишка… чертовски невинный. И у него все еще имелся шанс держаться верной стороны закона.

Конечно, я знал, что он работал с бандой. Будучи детьми, мы все так делали. Но обычно помощь сводилась к наблюдениям за трейлерным парком, подсчету наличных и сбору свертков. Но ни один подонок не упомянул, что Леви начал торговать.

Я молча кивнул в знак приветствия и крепко обнял младшего брата. Над его плечом встретился взглядом с Акселем. Но тот лишь опустил голову и отвернулся. Он понял, что я разозлился. Но, полагаю, ему было попросту наплевать.

– Мы сегодня хорошо поработали, брат. Почти хватит маме на следующий курс лечения, – проговорил Леви, отстраняясь, чтобы взглянуть на меня. В голосе его отчетливо слышалась гордость.

Закрыв глаза, я глубоко вздохнул.

– Остин? – вдруг произнес Леви, и я почувствовал на себе его пристальный взгляд. – Ты в порядке?

Я открыл глаза и притянул брата к себе еще ближе, крепко вцепившись в слишком большую футболку.

– Когда ты начал торговать с бандой? – прошипел я, и Леви, ощутимо побледнев, судорожно сглотнул.

Взгляд его серых глаз вновь метнулся к Акселю. Но тот уже шагал навстречу другой группе парней, направлявшихся в нашу сторону. Здорово. Очередные клиенты из студенческого братства пришли за наркотой, поставляемой моим гребаным двойником… в моем университете!

Я отступил назад и потянул Леви за собой, укрывшись под ветвями дерева, подальше от чужих глаз. Если меня каким-нибудь образом свяжут с торговлей наркотиками или просто с торговцами, стипендии придет конец. Декан уже что-то заподозрил. Черт, да он никогда и не хотел, чтобы я здесь учился. И уступил лишь требованиям Роума Принса и настойчивости тренера. Ему не нужен был парень с криминальным прошлым из трейлерного парка в захудалой части города.

Эта дрянь сыграет ему на руку.

Убедившись, что нас не заметят, я тряхнул Леви за ворот футболки. Он не отрывал взгляда от земли.

– Леви! Когда, черт возьми, тебя взяли торговать дурью? – прошипел я.

– Примерно месяц назад, – неохотно признался он.

– Месяц, – недоверчиво произнес я.

«Чертов гребаный месяц».

Он кивнул, и я сжал его голову руками.

– Черт, Леви. Зачем? Я же говорил тебе никогда не ступать на этот путь. Так и быть, помогай банде по мелочам. Но не подобным образом! Ты прирожденный ресивер, как и я. Но тебе нужны хорошие оценки. Сосредоточься на учебе, чтобы попасть сюда, в университет Алабамы. Банда, Лев, чертова банда! Джио никогда тебя не отпустит. Нам обоим ни за что оттуда не выбраться!

Отстранившись, Леви прислонился спиной к стволу дерева. Хмуро глядя на меня, сложил руки на груди в знак вызова.

– Маме становится хуже, Ост. Бесплатной страховки уже не хватает. Ей необходимы обезболивающие, а за них приходится платить. Теперь ей все время нужны ходунки. Она уже несколько недель не выходила из трейлера. А стоит ей встать на ноги, она дрожит и падает на пол.

Глаза Леви наполнились слезами, и при виде этого к горлу подступил ком. Парнишке исполнилось лишь четырнадцать. Всего четырнадцать, черт возьми. Он не должен взваливать на себя заботу о маме и продавать наркотики, чтобы оплачивать ее лекарства.

– И какого хрена от меня это скрывали? – процедил я, так сильно стиснув зубы, что заболела челюсть.

Леви опустил голову.

– Мама не хотела, чтобы ты знал. Сказала, у тебя и так забот достаточно. И я понимал, что ты не одобришь мою связь с Холмчими. – Черт, да я чувствовал себя просто дерьмово. – Послушай, Ост, нам нужно как-то заработать. Доходы Акселя уже не те, что прежде. Сейчас идет война между бандами, Короли делят территорию. И Аксель все время где-то пропадает, пытаясь срубить больше деньжат. А ты здесь, готовишься к отбору… И остался лишь я. Чтобы взять ответственность на себя, заняться делами, присмотреть за домом. Я справлюсь. Парни из банды приглядывают за мной, особенно Джио. Они мне как семья, словно братья.

Боже, его слова будто пронзили меня насквозь. Чертов Джио всегда заботился лишь о себе.

Я резко двинулся вперед и толкнул Леви в грудь, притиснув к шершавой коре дерева.

– Они тебе не семья, Лев. Полиция придет за тобой, а они и пальцем не шевельнут. Я – твоя семья. Famiglia. Твой чертов брат! Io sono il tuo sangue! Мы с тобой одной крови!

Услышав прозвучавшее в голосе раздражение, Леви потрясенно уставился на меня. Я провел рукой по волосам, пытаясь дышать как можно медленней, чтобы успокоиться.

– Послушай, Леви, это не твоя ответственность. Ты еще ребенок. Мамина радость и гордость, черт возьми. Мы с Аксом… ну, она знает, что мы отморозки. Но ты – ее чертов любимчик. Так пусть она тобой гордится! Черт! Пусть гордится хоть одним из нас, пока не стало слишком поздно. Прошу тебя!

Между нами повисло молчание, а потом Леви прошептал:

– Она умирает, Остин. И я не собираюсь быть чьим-то любимчиком. И гордостью тоже. Я просто хочу убедиться, что ее последние дни не пройдут в муках. Мне невыносимо смотреть, как она кричит от боли. Тебя-то там нет. И Акселя тоже. А меня это убивает…

Я хотел обнять Леви, но тишину нарушил громкий голос Акселя.

– Сучка! Если дорожишь своей шкурой, лучше убирайся отсюда к чертовой матери!

– Черт! – зло пробормотал я, заметив вдали полицейский «Форд». Машина направлялась в нашу сторону. За последние недели декан увеличил штат полиции кампуса.

Выглянув из-за дерева, я заметил, как Аксель прижал к башне какого-то студента.

«Черт, черт, черт!»

Огни машины все приближались. Нужно вытащить отсюда ублюдка-брата. И Леви тоже. Ребенку совершенно ни к чему судимость и срок в колонии.

Повернувшись к Леви, я проговорил:

– Давай. Ступай к машине Акселя. Я его приведу.

Он хотел уже начать спорить, но понял, что сейчас не до шуток, и со всех ног помчался через двор.