Четыре кубика льда

– Последняя воля, – обреченно сказала Анна. – Это была последняя воля моей старой учительницы, соседки, бабушки моего друга. Эти люди… Они испортили ей последние годы работы в школе, и каждый раз, когда она вспоминала о них, плакала. А я… Я с ней дружила. Она была классная. Я не смогла отказаться. Она написала какие-то заклинания в стихах, попросила прочитать их вслух на закате в день её похорон, а потом сжечь эти листы и развеять пепел. Это было просто данью памяти, понимаете? Я не верю в такое… Но… Но вот сейчас вы приходите и говорите, что Марк…

Она потёрла рукой лоб:

– Просто скажите, что с ним случилось. Не думаю, что именно то, что мы… что мы просили… Поэтому скажите, и я выкину этот бред из головы.

Илья хмыкнул:

– И что вы просили?

– Ноги, – тихо ответила Анна. – Что-то с ногами… Там были слова «чтобы ноги Марка не несли».

Илья с восторгом на неё посмотрел.

– Великолепная история, – ехидно сказал он. – Пожалуй, она войдёт в мой личный топ. И если бы не одна маленькая деталь, то кто-то другой на моём месте мог бы даже поверить во вмешательство тёмных сил. Но, увы, у вас ничего не выйдет.

– О чём вы? – непонимающе спросила Анна.

– Марк вас опознал, – сообщил ей Илья. – Поэтому ваши сказки вам никак не помогут. А вот признание поможет. Так что давайте не будем…

– Опознал? Как он мог меня опознать? Я не видела его с похорон Глафиры Ильиничны!

– Глафира Ильинична… – протянул Илья. – Красивое отчество. Прямо сейчас придумали имя для несчастной старушки, да?

– Что?

– Анна Сергеевна, – повысил голос Илья, – давайте не будем тратить и ваше, и моё время. Я предлагаю вам написать чистосердечное признание. Умышленное причинение вреда здоровью средней тяжести, статья сто двенадцать. В случае признания вины и деятельного раскаяния, – он усмехнулся, – есть шанс отделаться условным сроком. Ну так что? Пишем признание?

Анна поднялась со своего места и презрительно тряхнула головой:

– Вот как? Отлично работаете! Вы правда думаете, что можно прийти, сказать какую-то чушь и заставить меня признаться в том, чего я не делала?

– Марк вас опознал.

– Он ошибся! Зачем мне вообще на него нападать? Это какой-то бред!

Илья побарабанил пальцами по столешнице.

– Со слов Марка, вы с ним были в близких отношениях. Расстались по его инициативе. И вот теперь решили отомстить.

– Что? – Анна ошарашенно распахнула глаза. – Он в своём уме? Какая месть? Это было в школе, понимаете? В школе! Мы учились в одном классе, у нас был небольшой роман – первая любовь, ничего серьезного! Зачем мне ему мстить? Да ещё и спустя столько времени?

– Говорят, что месть – блюдо, которое подают холодным.

Анна рассмеялась:

– В нашем случае это блюдо давно превратилось бы в лёд. Восемь лет! Прошло уже восемь лет! Многовато, чтобы всё ещё испытывать какие-то эмоции из-за пары недель отношений, случившихся в подростковом возрасте, вам так не кажется?

Илья кивнул:

– Аргумент принимается. Осталось разобраться, где вы были и что делали, – он открыл свой блокнот, – в этот понедельник в пять сорок пять утра, во вторник в пять тридцать, в среду в пять и сегодня с семи тридцати до…

Анна не дала ему договорить.

– Я была на работе! – победным тоном произнесла она. – У меня больше десятка свидетелей!

– В пять утра? – недоверчиво переспросил Илья. – Кем же вы работаете?

– Я бухгалтер, – в голосе Анны ясно слышалось облегчение. – Мы вовремя не отчитались за субсидии на разработку, наша организация может попасть на гигантский штраф, и сейчас мы работаем почти круглосуточно. Начинаем в пять утра, уезжаем в девять вечера.

– Вы же понимаете, что я проверю ваши слова?

– Проверяйте! – Анна улыбнулась. – Свидетели, данные проходной, камеры! Проверяйте!

– Не беспокойтесь, – Илья быстро набирал сообщение на своем телефоне, – всё проверим… Место работы?

– «СБМ-конструкт», – ответила Анна. – Второй зам главного бухгалтера. Проверяйте!

Пальцы остановились.

– «СБМ-конструкт»? – Илья положил телефон на стол. – Входит в «СБМ-групп»? Собственник – Стоянов Борис Михайлович?

– Не напрямую, но да. Какое это имеет отношение к вашим обвинениям?

– Никакого, – сказал Илья и снова начал писать. – Абсолютно никакого.

В любой другой день, с любым другим делом он бы просто уехал. Но сейчас Илья был уверен на двести процентов, что Чернов, получив сообщение, мгновенно отправит кого-то ещё из оперативников в офис «СБМ-конструкта». Ну а Стоянов, разумеется, обеспечит присутствие на рабочем месте кого угодно из своих полурабов.

Анна поднялась со стула и начала расхаживать по комнате.

– Мы закончили? – нервно спросила она. – Мне вставать в четыре утра, и если у вас больше нет вопросов, я хотела бы…

– Мы не закончили, – угрюмо сказал Илья. – Сейчас мои коллеги займутся проверкой ваших слов. Думаю, им потребуется около часа или двух. И исходя из их ответов, мы решим, где и с кем вы проведёте сегодняшнюю ночь.

– Потрясающе! – Анна дёрнула плечом. – Если не возражаете, этот час я посплю. Разбудите меня, когда я вам понадоблюсь.

Илья задумчиво посмотрел на девушку.

Она действительно собиралась идти спать, несмотря на то, что в её квартире находится посторонний? Неужели и правда настолько измотана работой?

– Вы не выглядите уставшей, – отметил Илья.

– У меня отличная тональная основа. Поделиться? – Анна криво улыбнулась. – Тоже будете выглядеть, как огурчик. Вы всё равно будете хотеть сдохнуть, но это не так уж и важно, правда? Главное, как вы выглядите. Для всех важно только это.

– Ну поделитесь, если не жалко, – лениво ответил Илья. Другой реакции на этот всплеск эмоций он придумать не смог.

– Что?

Он вздохнул:

– Идите спать, Анна. Я разбужу вас, когда получу ответ от коллег.

* * *

Анна вежливо улыбнулась и, из последних сил контролируя свой голос, сказала:

– Спасибо.

Дошла до спальни, плотно прикрыла за собой дверь и почувствовала, что ноги её почти не держат. Все силы ушли на то, чтобы держать лицо при разговоре с полицейским и достаточно убедительно отрицать своё особое отношение к Марку.

Анна упала на кровать, впилась зубами в подушку и беззвучно разрыдалась.

… восемь лет… многовато, чтобы всё ещё испытывать какие-то эмоции из-за пары недель отношений…

Но она их испытывала.

Каждый день, она помнила каждый из день из того недолгого времени, когда верила, что Марк в неё влюблён.

– Ты с ума сошла? – Рита делает затяжку и отставляет руку с дымящейся сигаретой в сторону. Школьная форма стоит слишком дорого, чтобы рисковать её прожечь. – Он же тварь. Шакал. Бегает за Олесей хвостом, чуть ли не пятки ей лижет. Нет, не спорю, внешне он ничего, но…

– Он классный, – легкомысленно говорит Аня, разгоняет рукой плывущий ей в лицо дым и зачем-то ворошит кончиком ботинка плотный слой оранжевых и жёлтых кленовых листьев. – Ты его плохо знаешь. Когда начнёте общаться чаще, ты поймёшь.

– Ты такая красивая…

Марк снова её целует, и Аня горит от его напора.

Они в его комнате.

На улице хлещет ливень, от окна с рассохшимися рамами тянет холодом. Старая кровать скрипит под двойным весом, но это их не смущает.

Отец Марка на смене, мать ушла в пьяный загул и не появлялась дома уже неделю, и им никто не может помешать.

– Хочу тебя! – шепчет Марк, покрывая поцелуями худую шею и тонкие ключицы Ани. Нетерпеливо расстегивает пуговицы школьной блузки.

Аня садится и заворачивается в одеяло.

– Не закрывайся, – говорит ей Марк. – Я не сделаю ничего, к чему ты не готова.

Аня смущенно смотрит на него исподлобья, не зная, как объяснить, что она, наверное, готова, но… Но комплексы, вечные комплексы… Её грудь слишком мала, бёдра слишком худые, а бельё слишком детское…

– Давай… Давай остановимся, – просит она. – Не сегодня.

– Я… Готова, – говорит Аня через несколько дней.

– Хочешь меня? – спрашивает Марк, впиваясь в её губы. Его руки хозяйничают на обнажённом теле Ани. – Правда хочешь?

– Хочу, – говорит она.

– Хочешь, чтобы я тебя трахнул? – его пальцы творят с ней что-то невообразимое, и Аня выгибается, как будто под действием электрического тока.

– Хочу! – повторяет она.

– Попроси меня, – неожиданно говорит Марк.

– Что? – она уже плохо понимает, что происходит.

– Скажи: «Трахни меня, Марк, пожалуйста! Пожалуйста, трахни меня!».

Аня задыхается от очередной волны наслаждения и послушно повторяет:

– Трахни меня, Марк! Пожалуйста!

– Громче, – шепчет он.

– Трахни меня!

Он усмехается, нависает над ней, глядя в глаза, одним рывком проникает внутрь, и Аня начинает стонать от смеси удовольствия и боли.

«Трахни меня, Марк! Пожалуйста! Трахни меня!»

Аня входит в класс вслед за Васей и Ритой и понимает, что слышит свой собственный голос.

Марк, ухмыляясь, сидит на одной из парт, и снова и снова воспроизводит эту запись.

Все одноклассники смотрят на Аню. Кто-то презрительно, кто-то с жалостью, а Олеся с нескрываемой насмешкой.

– Как жаль, – говорит она. – Как жаль, что ты такая жалкая и некрасивая, что приходится буквально умолять, чтобы кто-то занялся с тобой сексом.

Аня молчит. Она не верит, что всё это происходит на самом деле.

– Марк такой добрый! – Олеся смеётся. – Но я просто в шоке. Как у него вообще на тебя встало?

И в тот же миг Рита срывается с места, вцепляется Олесе в волосы и бьёт её носом о ближайшую парту. Вася делает то же самое с Марком.

Аня сбегает.

Восемь лет. Прошло восемь лет, но она помнила каждую минуту собственной тупости, непоправимой тупости, отнявшей так много у её лучших друзей и у неё самой…

И прямо сейчас нельзя было даже прокричаться – за стеной полицейский, который ни в коем случае не должен знать о том, что она на самом деле чувствует.

Вдох-выдох.

Вдох-выдох.

Вдох-выдох.

Постепенно Анна смогла успокоиться. Загнала воспоминания в самый дальний угол сознания. Растёрла лицо руками. Взялась за телефон и начала листать новостную ленту, с нетерпением ожидая того момента, когда тот симпатичный оперативник – Как же его зовут? Он же представился! – наконец-то получит информацию от своих коллег и оставит её в покое.

Она почти задремала, когда услышала негромкий стук. Дверь в спальню приоткрылась, и полицейский вежливо спросил:

– Вы не спите, Анна?

– Нет, – ответила она и села на кровати. – Можете включить свет.

– Не стоит, – сказал он от двери. Анна не видела его лица, но по голосу поняла, что тот смущён. – Ваши слова подтвердились. Приношу свои извинения за беспокойство. Я подготовлю протокол и завезу его к вам в ближайшие дни, поставите свою подпись.

– Если нужно, я сама могу приехать в ваш отдел, – великодушно предложила Анна. – Только не днём. После девяти вечера.

– Это было бы прекрасно, – откликнулся оперативник. – Ваш номер у меня есть, свяжусь с вами, когда всё будет готово. Спасибо!

Он тихо вышел из комнаты, и почти сразу же негромко хлопнула входная дверь.

Анна поднялась с кровати. Колени всё ещё дрожали, но она заставила себя выйти в прихожую и закрыть дверь на замок. Прислушалась к своим ощущениям, опасаясь провалиться в истерику, но поняла, что ничего не чувствует.

– Ну вот и хорошо, – прошептала она. – А теперь надо поспать…

Два

Лара была ненасытной.

Если бы Антон заранее знал, какой темперамент у этой женщины, он сто раз подумал бы о том, стоит ли вообще начинать эту игру. Но сейчас отступать было уже некуда.

Руки Лары порхали по его коже, и приходилось делать вид, что он в восторге, а не в ужасе от намечающегося второго раза за это утро.

– Ты такой… – Лара шумно выдохнула ему прямо в ухо. – Такой… горячий! Будь моя воля, весь день бы провела с тобой!

Антона передёрнуло.

Но он взял себя в руки и изобразил на лице вполне натуральное выражение грусти:

– Тебе уже надо идти?

Голос тоже прозвучал так, как надо: печально, но одновременно смиренно.

Возможно, будь Лара поумнее или не столь самоуверенна, она поняла бы, что он играет. Но она была тупой, а её самооценка, подпитанная деньгами мужа и комплиментами прихлебателей, была заоблачно высокой. И Лара искренне верила в то, что Антон – обычный парень, в меру привлекательный, не обделённый вниманием ровесниц – в свои двадцать пять действительно мог влюбиться в неё, пятидесятилетнюю женщину…

– Да, пупсик, как бы мне ни хотелось ещё, но надо бежать… – Лара впилась влажными горячими губами в его шею, намеренно оставляя там засос.

Пометила. Опять. Что за детский сад? – раздражённо подумал Антон.

– Деловая встреча? – спросил он.

Конечно, никаких важных встреч ни в это воскресное утро, да и вообще почти никогда у Лары не было, но ей очевидно нравилось, когда Антон делал вид, что считает её значимым и занятым человеком. Ему было не сложно, ей приятно, так почему бы и нет?

Обнажённая Лара поднялась с постели и потянулась всем телом.

Для своего возраста она выглядела вполне пристойно. Осветлённые волосы спадали на плечи пышными волнами, кожа была в неплохом состоянии, фигура казалась чуть тяжеловатой, но не выглядела обрюзгшей. Пышная грудь, которую, как знал Антон, Лара переделывала пару лет назад, задорно торчала.

Антон изобразил похотливую улыбку. Лара хищно и самодовольно улыбнулась ему в ответ:

– Нет, нет и нет! – засмеялась она. – На сегодня достаточно!

– Когда мы снова увидимся? – Антон встал рядом с Ларой. – Я уже скучаю!

– Я постараюсь вырваться через пару дней, – сказала она. – Не буду пока ничего обещать. Боря в последнее время сам не свой, боюсь, что он может подозревать…

Антон замер.

Понял, что перестал дышать.

Сглотнул.

– Под-д… – он не смог выговорить это слово. – Про нас?!

– Боюсь, что так, – Лара пожала плечами. – Наверное, этого стоило ожидать. Он не мог не заметить, как сильно я изменилась.

– Ммм… – Антон судорожно вздохнул.

– Ты действительно меня изменил, – Лара прижалась к нему всем телом. – Та наша встреча полностью перевернула мою жизнь.

– И мою, – хрипло сказал Антон.

– Ты помнишь, как это было? – мечтательно спросила она. – Я помню. До мельчайших деталей!

Антон оторвал от себя её руки и медленно опустился на кровать.

– … Я сидела в «Шоколатэ», пила капучино и наслаждалась тёплыми лучами весеннего солнца… А потом появился ты. Ты был похож на прекрасного светловолосого ангела. Я помню, я всё помню! – Лара мелодично рассмеялась, и этот смех вызвал взрыв головной боли. – На тебе были белая рубашка и голубые джинсы, и я ещё успела подумать, какие у тебя вдохновляющие глаза, а потом…

Антон тоже помнил этот день.

Он сразу её узнал – Лариса Романовна, мать одной из бывших одноклассниц. Она сидела за одним из столиков и держала в руке кофейную чашку, нелепо оттопырив мизинец. Безжалостное солнце подчеркивало и углубляло множество мелких морщинок на её лице.

Антон был в отвратительном настроении. Он пришел в кафе для того, чтобы пройти собеседование на должность сервисного инженера. Звучало неплохо, но по сути в обязанности входило всё техническое обслуживание заведения: от ремонта неисправной плиты и забарахлившего доводчика двери до замены картриджей в принтерах. Причём заявлялся свободный график, что на самом деле означало необходимость быть на связи в любое время и любой день недели. И всё это за зарплату, которая едва-едва позволит выжить… Антону, привыкшему считать себя чуть ли не элитой айти-сообщества региона и практически ничего не делать, такая должность казалось безумно унизительной. Но отец, работавший до этого в министерстве цифрового развития региона, сел в тюрьму по экономической статье, мать сбежала из страны с новым любовником, самого Антона из министерства уволили, а на всё семейное имущество был наложен арест.

Конечно, сначала Антон пытался устроиться по специальности. Но с айти у него никак не складывалось – возможно, он действительно не владел нужными компетенциями, хотя скорее всего ему отказывали только из-за того, что случилось с отцом. После десятка неудачных попыток получить оффер Антон с этим смирился и решил, что возьмётся за любую работу. Продавец, официант, доставщик – да что угодно! Альтернатива этому в виде вакансии сервисного инженера была не так уж и плоха, но всё равно не радовала.

И вот, придя на собеседование, он столкнулся с матерью своей школьной подруги. Антон вежливо кивнул Ларисе Романовне и подошёл к её столику.

– Добрый день, – сказал тогда он.

– Добрый! – ответила Лара. – Как хорошо, что вы это заметили! Люди бегут, суетятся и не замечают, как много вокруг добра! А день на самом деле добрый!

Антон удивлённо смотрел на женщину, не понимая, как на такое реагировать.

Лара благосклонно улыбалась, и он с запозданием сообразил, что она его не узнала. Не узнала и расценила его слова и взгляд как проявление мужского интереса.

Так всё и началось. Лара усадила Антона за свой столик, два часа несла какой-то бред о предназначении и умении видеть знаки, потом заплатила за них обоих и предложила как-нибудь ещё раз пообедать. Они обменялись номерами телефонов и разошлись в разные стороны.

Антон не собирался больше с ней встречаться.

Нет.

Но спустя полчаса на его счёт прилетели десять тысяч рублей, а на телефон сообщение: «Не обижайтесь на меня, Антон. Но сердце подсказало мне, что Вам сейчас нужна помощь. Надеюсь, мой дружеский жест Вас не оскорбил…»

На следующий день они стали любовниками – прямо в её машине, остановленной на узкой загородной дороге, ведущей в глубину соснового леса…

Быть любимым мужчиной жены самого Стоянова оказалось выгодным, но очень нервным делом. Подачки – по пять, десять, а иногда и двадцать тысяч – продолжали поступать на его счёт, а спустя несколько недель Лара договорилась о приеме Антона на работу в городскую администрацию на должность ведущего инженера-программиста. Непыльная работёнка, к тому же дающая доступ как раз к тем данным, которые ценились на чёрном рынке. Можно было считать, что всё сложилось максимально удачным образом, если бы не вечный страх, что Стоянов узнает.

Узнает и наверняка убьёт Антона.

Этот страх – медленно, но верно – отравлял его жизнь.

– … но если подумать, то всё не так страшно, – продолжала щебетать Лара, вырывая Антона из его мыслей. Он понял, что она говорит уже не об их встрече, а о чём-то другом. – Я наконец-то выйду из его тени. Всю жизнь, я отдала всю жизнь, чтобы поддерживать его и направлять. Наверное, пришло время заявить о себе. Как ты думаешь?

– Я…

– После развода мне отойдёт половина имущества, – весело сказала Лара. – Буду завидной невестой, да?

– После развода? – с ужасом переспросил Антон.

– Это будет правильно. Не стоит и дальше лгать. Да, сейчас я точно поняла, лучше всего будет прийти и честно признаться, что я встретила тебя и больше не вижу себя в роли его жены. Тем более он всё равно уже что-то подозревает… И тогда мы сможем быть вместе, ни от кого не скрываясь!

– Лара…

– Ты не рад? – её лицо вдруг стало жёстким.

– Рад, конечно рад, – торопливо сказал Антон. – Если бы речь шла только о моих желаниях, я большего бы и не хотел, но…

– Но? – Лара прищурилась, отчего морщины вокруг глаз стали ещё немного заметнее.

– Но нужно учитывать и твои интересы. У твоего мужа целый штат юристов, он на короткой ноге с многими судьями, он может лишить тебя не только имущества, но и детей…

– Олеся взрослая, – пренебрежительно фыркнула Лара. – А Женечка… Ей почти пятнадцать, она постоянно торчит в этой своей школе и тоже не очень-то нуждается во мне. Думаю, уж как-нибудь она справится и переживёт наш с Борей развод.

Она переживёт, – с тоской подумал Антон. – А вот переживу ли его я?

– Лара, любимая… Я не хочу, чтобы ты лишилась хоть чего-то, полагающегося тебе по праву, – как можно ласковее сказал он. – Не торопись… Сначала нужно всё обдумать.... А я… Я буду ждать столько, сколько нужно…

Лара замолчала на полминуты, и ему показалось, что он смог до неё достучаться.

– Хорошо, – медленно сказала она. – Я подумаю…

И вдруг она охнула:

– Косметолог! Чёрт, я опоздаю к косметологу! Всё, пупсик, пока, бегу одеваться!

Лара вихрем пронеслась по квартире, подбирая разбросанную одежду – ей нравилось, когда Антон начинал раздевать её прямо у входа, как будто не мог сдержать свою страсть, он ей всегда подыгрывал, и иногда предметы её гардероба оказывались в самых неожиданных местах.

Спустя несколько минут Лара была готова, надела пальто, подхватила свою сумочку и, уже стоя в дверях, сказала:

– Кстати, Гаяне очень умная девочка. Пожалуй, поговорю о разводе с ней. Наверняка она сможет мне посоветовать, как всё ускорить!

– Да, – упавшим голосом ответил Антон. – Наверняка…

Он закрыл за Ларой дверь и медленно вернулся в спальню. Сел на смятую постель, растёр занывшие виски и застонал. Казалось, что он снова очутился на самом дне, и что хуже уже точно не может быть.

И в ту же секунду зазвонил телефон. Номер не определился, скорее всего это был просто спам, но Антон всё равно ответил.

– Слушаю, – сказал он.

– Привет, Антоша, – раздался в трубке незнакомый женский голос. – Спишь с женой Стоянова? Нехорошо… Очень нехорошо…

* * *

Антон вошёл в «Шоколатэ» и огляделся.

Она уже была на месте. Хрупкая девушка в чёрном спортивном костюме с натянутым на голову капюшоном, из-под которого почти не было видно лица, только алые губы. Она бросалась в глаза – слишком уж сильно отличалась от остальных посетителей кафе – но никто, кроме Антона, не обращал на девушку внимания.

Она сидела за тем же самым столиком, что и Лара полгода назад, и лениво постукивала ярко-красными коготками по крошечной кофейной чашке. Антон сглотнул вставший в горле ком и, стараясь не выдавать волнения, подошёл к её столику.

– Добрый день, – неловко сказал он. – Я Антон. Это вы мне сегодня…

Девушка не дала ему договорить.

– День на самом деле добрый! – насмешливо заметила она, явно пародируя протяжные интонации Лары, и Антон почувствовал, как сами собой дёрнулись мышцы лица. Нервный тик, мучавший его в подростковом возрасте, неожиданно вернулся.

– … Как хорошо, что вы это заметили! Люди бегут, суетятся и не замечают, как много вокруг добра! – договорила девушка, бросила на него быстрый взгляд из-под густой чёрной чёлки, прятавшей глаза, и кивнула на стоящий напротив стул. – Садись, Антоша!

Он послушался.

– Кто вы такая и чего вы хотите? – спросил Антон. – Денег? Если да, то должен вас расстроить, у меня…

– Я Лили.

– Что?

Девушка едва заметно дёрнула уголком покрытых яркой помадой губ и повторила:

– Меня зовут Лили. Тебе нравится моё имя?

Антон вздохнул и промолчал.

– А если говорить о том, чего я хочу, – скучающе продолжила Лили, – то лично я не хочу ничего. Я просто выполняю приказ. Меня отправили за тобой.

– Отправили.... Кто? С-стоянов? – заикаясь, предположил Антон.

Девушка снова улыбнулась:

– Нет, не он. Глафира Ильинична. Помнишь её? Она передаёт тебе привет.

– Глафира Ильинична? Понятно…

Антон аккуратно поднялся из-за стола и встал за спинкой своего стула. Не то чтобы стул мог служить надёжной защитой, но лучше уж такой условный барьер, чем никакого.

– Я пришла из ада, – спокойно сказала Лили. – За тобой. Ты будешь наказан за все твои прегрешения.

Антон ещё раз внимательно посмотрел на девушку и перевёл взгляд на окно. По стеклу сползали первые капли начинающегося дождя.

Из ада… Ну что за шиза?!

Нужно было уходить.

Вести переговоры с этой ненормальной было бессмысленным занятием. С адекватным человеком можно было бы договориться: предложить деньги, припугнуть связями Лары, выдумать какую-нибудь историю о собственных криминальных знакомствах. Но в случае с психически больным человеком это всё не имело никакого смысла. И откуда бы Лили ни узнала о нём и Ларе, что бы ни собиралась делать, вариантов ответных шагов было не так уж и много. Фактически, сделать можно было только одно: прямо сейчас уйти из «Шоколатэ», отправиться домой, собрать свои вещи и как можно быстрее уехать из города.

Да, уехать.

Куда-нибудь за Урал или ещё дальше… Вообще чем дальше от Рязани, Стоянова и Лары – тем лучше…