Мастер по случаю. Мемуары о работе в колледже

Моя коллега, мастер группы Сварщиков, как-то при мне рассказывала своей группе о преимуществах профессии «Сварщик».

– Профессия «Сварщик» позволяет путешествовать, – утверждала она. И это было одним из главных достоинств профессии в её изложении. Таким же привлекательным, как высокая зарплата профессионального сварщика.

Болезнь моего сына не только вынудила нас путешествовать, но и потребовала возобновить отношения с нашими родственниками.

После отпуска я с новыми силами вышла на работу. С утра пошла к начальству узнать, что нужно срочно сделать. Меня же долго не было.

– Директор собирается уволить весь вспомогательный персонал на кафедрах, – «обрадовала» меня заведующая нашей кафедрой. – Документоведов, инженеров, лаборантов… – всех. Для экономии бюджета директор решил оставить на кафедрах одних преподавателей. К концу августа никого из сотрудников тут уже не будет, – добавила она. – У Вас есть месяц, чтобы передать имущество кафедры и найти себе другую работу.

В то время я отвечала за оборудование кафедры на сумму около полумиллиона рублей. Интерактивная доска, компьютеры и прочая техника – общий список был на несколько страниц. Это имущество я только передавать весь месяц буду.

Почти так оно и вышло. Чёртова бюрократия!

И вот, представьте себе такую картину:

Денег у нас нет.

Мой муж до сих пор безработный.

Отведённый мне месяц заканчивается, меня скоро уволят.

А я работу не ищу, и не собираюсь. Мне по-прежнему всё глубоко безразлично.

Красота! И тут мне снова повезло…

Директор института хорошо понимал: сотрудников возмутят массовые увольнения. Многие будут жаловаться. Поэтому он договорился с директором колледжа химических технологий о трудоустройстве «лишних» для ВУЗа сотрудников.

В КХТ как раз была большая текучесть кадров. Не хватало мастеров производственного обучения различных специальностей. Директор КХТ только обрадовался возможности пополнить количество мастеров в колледже.

Мне даже не пришлось ничего делать. Я только распечатала и отдала обновлённое резюме заведующей кафедрой. Затем его уже без моего участия передали в колледж химических технологий.

Через несколько дней меня пригласили на собеседование. Оно прошло довольно формально, так как меня уже брали на работу мастером.

– У вас есть дети? – поинтересовалась заместитель директора, проводившая собеседование.

– У меня только один ребенок: сын, ему почти 14 лет, – ответила я.

– Прекрасно! – обрадовалась зам. директора. – Значит, педагогический опыт работы с подростками у Вас имеется.

Дальше мне просто долго объясняли, какие обязанности у мастера производственного обучения, как мне их выполнять, и озвучили график работы.

Официально меня приняли на работу с 1 сентября. До этого требовалось пройти обширный медосмотр и сдать экзамен по санитарным нормам для учебных заведений.

Несмотря на то, что я ещё не работала в КХТ, мне настоятельно рекомендовали посещать все планерки мастеров и присутствовать на педагогическом совете перед началом учебного года. Я сидела там, не понимая большую часть выступлений. Отдельные слова были мне, конечно, понятны, но общий смысл почему-то ускользал.

Первый рабочий день в моей памяти почти не сохранился. Я помню только классный час в своей группе, хотя его в основном проводила классный руководитель. Первые две недели прошли как в тумане. И тут я вдруг поняла одну очень простую вещь. Пока я лихорадочно размышляю:

Что сказать родителям на собрании?

Кого назначить старостой группы?

И о других таких же срочных и важных делах…

Всё это время я вовсе не думаю о том, что же буду делать, если мой сын умрёт.

Когда я это поняла, ко мне пришло озарение. За какие-то последние полгода (ну или чуть больше) произошло почти всё, чего я боялась многие даже не годы, а десятки лет.

Потери работы я боялась лет с восемнадцати, когда у меня ещё и работы-то не было. Страх остаться совсем без денег у меня с того же возраста. Тревога за близких, боязнь, что кто-то из них вдруг тяжело заболеет, скорее всего, вообще у меня в крови.

Я так сильно боялась каждого из этих событий! Думала, что, наверное, умру, если что-нибудь подобное со мной всё же произойдёт. Но вот со мной случилось почти всё, чего я так боялась, а я по-прежнему жива. И даже почти здорова. Как же так? Удивительно…

– Совсем не круто так реагировать на трудности, – скажет кто-нибудь из вас. И это правда. Я тоже это знаю.

Однако реальность часто отличается от идеала. В своей жизни я встречала многих людей. Некоторые впадали в депрессию только от одного из подобных событий. И это не были слабохарактерные люди. Среди них были и руководители.

Мою бывшую начальницу, заведующую лабораториями, собирались уволить сразу после её пенсионного дня рождения. Когда она об этом узнала, неделю сидела в кабинете, глядя в одну точку. А после начала чудить. И в результате её действий наша кафедра утратила почти половину своего имущества.

Заведующая нашей кафедрой после операции на сердце несколько месяцев не выходила из дома. Не потому, что это было необходимо. Она просто боялась, что ей станет хуже. По-моему, она так и не появилась на работе, пока её не уволили. Точно сказать не могу, меня там уже не было.

Некоторые мои знакомые, чьи деньги тоже лежали в жилищном кооперативе «Триумф – НК», несколько месяцев буквально оплакивали их потерю. Вернуть деньги назад смогли лишь очень немногие. И суд, и полиция тут оказались бессильны.

Наверное, где-то живут особенно стойкие люди. Они улыбаются, когда им на голову падает кирпич, и идут дальше. К сожалению, а может и к счастью, с такими людьми я не знакома.

История 2. Внутри КХТ

«Мы научились штопать паруса

И затыкать пробоины телами»

В.С. Высоцкий

Обычно я не сразу вникаю во что-то новое. В КХТ новым для меня было почти всё. До работы в КХТ у меня не было смартфона. Лишних денег на покупку смартфона, а главное, на ежемесячную оплату интернета у нас не было. Я не была зарегистрирована в соц. сетях. Всё это было мне не нужно. Не особенно умея пользоваться интернетом, я превосходно обходилась без него.

Однако в первые же дни работы в КХТ нам объявили:

– Если у вас мобильный телефон без интернета, вам придётся приобрести смартфон. И зарегистрироваться в WhatsApp и в Вконтакте. Вести работу с группой после занятий, общаться с родителями вы будете в основном в соц. сетях.

Как выяснилось позже, наше начальство тоже предпочитало работать в WhatsApp. Из нескольких групп WhatsApp потоком шли сообщения с ценными указаниями и различными объявлениями сотрудников – рабочими и не очень:

«Доброе утро, уважаемые коллеги. Выводим группы на уборку территории» – вот уж действительно, «доброе»

«Кураторы собирают студентов, которые поют» – куда их собирать, и где их взять?

«Уважаемые кураторы! Прошу освободить ребят из рок-группы на репетицию!! Благодарю.

СЕГОДНЯ ОНИ УПОРНО ГОТОВЯТСЯ К ЗАВТРАШНЕМУ ДНЮ»

«Уважаемые кураторы! Отправьте, пожалуйста, в актовый зал старост и ещё 2 активиста» – кого бы отправить?

«Свежее мясо, нарубим, доставим до подъезда. 400 руб. за кг. Тел. 8***-***-**-**

Продают родители студента»

«Уважаемые кураторы, высылаю методику выявления обучающихся с отклонениями в поведении. Прошу ознакомиться и взять в работу»

«В столовой оставили дамскую сумочку. Представитель МЧС сумочку осмотрел и оставил на вахте».

«Среда – последний день для сотрудников» – почему последний? Ах, да! Выдают новые банковские карты.

И так далее, и тому подобное.

Пользователем социальных сетей я стала недавно, и находилась в лёгком ступоре. Не понимала, что необходимо сделать срочно, что можно отложить и выполнить позже. А что и вовсе можно проигнорировать.

Спросить совета мне было не у кого: все вокруг были очень заняты. Поначалу я всё же пыталась что-то уточнить у коллег – мастеров. Коллеги смотрели на меня странно, и на мои робкие вопросы не отвечали.

У каждого нового мастера приказом был назначен наставник. Моя официальная наставница при мне всё время что-то печатала за рабочим столом с отсутствующим видом. В остальное время она либо вела учебную практику у одной из своих групп, либо ездила на завод к другой своей группе – контролировать, как студенты ходят на производственную практику.

Обычно она охотно отвечала на мои вопросы. Однако лишний раз отвлекать наставницу от дел мне было совестно. Она была слишком загружена работой.

Всё сразу делать невозможно. Поэтому мне приходилось выбирать, и часто мой выбор был не самым лучшим. Это становилось ясно каждый раз после слов заведующей отделением: "Алина Алексеевна, почему вы до сих пор не сдали мне такой-то документ?"

В рабочем кабинете мастеров, как в классе, в три ряда стояли столы. За каждым из них сидела мастер. Всего в так называемой «комнате мастеров», размером с учительскую, сидело человек пятнадцать. Мастера постоянно с кем-то разговаривали: болтали друг с другом; по телефону беседовали с родителями или отчитывали своих подопечных. К некоторым в кабинет приходили их дети – студенты или личные. Мастера в шутку называли своих детей личными, а студентов – общественными детьми.

– На что ты рассчитывал, сбегая с последнего урока? – неподалёку, например, орала в телефон одна из мастеров – низкорослая и полноватая крашеная блондинка. – Думал, что я до завтра умру, что-ли?!

Я с трудом могла сосредоточиться на работе с документами. Многие мастера решали эту проблему просто: надевали наушники и включали музыку на максимум. Но мне даже само ощущение толпы вокруг мешало погрузиться в работу. Моё подсознание, видимо, считало такую обстановку угрозой. Я постоянно не успевала что-то сделать до конца рабочего дня. Поэтому часто доделывала документы после работы. В этом я была не одинока. В нашей комнате мастеров, как в Японии, в то время считалось дурным тоном уходить с работы вовремя.

Девиз КХТ для мастеров был таким: «Мастер производственного обучения должен уметь делать ВСЁ!». На то он и Мастер. Если же мастер чего-то делать не умеет, то обязан этому научиться. И быстро!

Только за первый год работы в КХТ я научилась множеству вещей:

• сваривать металл ручной дуговой сваркой,

• проводить конференции в Zoom,

• писать статьи для публикаций в специальных сборниках,

• и даже шить одноразовые маски.

А уборка территории колледжа от снега – это вообще отдельная тема для рассказа.

Уже с сентября в КХТ традиционно начинались «недели ПЦК». Что такое «ПЦК», объяснять не буду (сама понимала с трудом). Суть в том, что разные мастера производственного обучения одного отдела (например, металлообработки) проводили открытые уроки или мастер-классы по учебной практике. Все остальные мастера были обязаны на них присутствовать. Считалось, что так проводится обучение мастеров и обмен опытом.

Для меня это было знакомством со всеми профессиями, которым обучали в нашем колледже. Мне вдруг по-новому открылся индустриальный мир. Он оказался неожиданно привлекательным, динамичным и очень мужским. Некоторые группы, как и моя группа Сварщиков, состояли только из юношей.

История 3. Самый голодный

Как куратор, я должна была каждый день сопровождать свою группу в столовую. Я наивно представляла себе это так: в нужное время после окончания пары я зайду в класс за группой. И мы все вместе пойдём в столовую.

Второго сентября с утра мне пришло сообщение от моего студента, Филимонова Эдуарда. «Когда мы будем кушать?» – интересовался он. Ни «здрасьте», ни «до свидания». Я опешила, но время обеда ему написала.

Перед обедом я зашла в класс, но моей группы там уже не было. Зато в общем чате с группой появились сообщения:

– Кря, где столовка?

– ХЗ

Я поспешила в столовую. В коридоре возле неё аппетитно пахло макаронами с сосисками. Столовую легко можно было найти по запаху. Часть моей группы уже была там, остальные подошли при мне.

Такое повторялось ещё пару раз. Все эти дни Эдик Филимонов с утра обращался ко мне с одним и тем же вопросом: «Когда мы будем кушать?» И до меня «дошло»: группа меня перед обедом в столовой ждать в классе не собирается, и не будет.

Я стала с утра отправлять в чат с группой время обеда. А перед их обедом спускалась в столовую и ждала группу там. Филимонов, естественно, мне писать сразу перестал.

Как-то я рассказала эту историю своей матери, и мы посмеялись. На втором курсе, по просьбе заведующей отделением, все мастера сфотографировались со своей группой. Одну фотографию я принесла домой.

– Смотри, какие у меня симпатичные студенты! – похвасталась я маме. Она посмотрела на меня недоумённо. Незнакомые подростки ей были неинтересны. И тут она что-то вспомнила.

– А где среди них тот, самый голодный? – спросила она у меня.

Подростки часто стремятся к независимости и самостоятельности. Они считают себя взрослыми людьми, раз уже окончили школу и поступили в колледж. И с их стремлением к независимости не всегда нужно бороться. А лучше даже использовать эту потребность. Мне стоило в первый учебный день с самого утра объявить группе: «Подождите меня в классе после такого-то урока. В первый раз мы все вместе пойдём в столовую. Потом будете ходить туда сами. Без мастера вас всё равно на обед не пропустят».

Питание в колледже для обучающихся рабочим профессиям – бесплатное. За завтрак и обед студентов платит наше государство. В бухгалтерии колледжа велся строгий учет порций. От кураторов требовалось сопровождать свою группу на обед и следить за ней в столовой. Без мастера или классного руководителя студентов на обед обычно не пускали.

У юношей, как правило, быстрый обмен веществ и всегда хороший аппетит. Многие не ходили на завтрак, предпочитая подольше поспать: завтрак начинался в 7 30. Кто-то постоянно опаздывал на занятия. Не у всех занятия начинались с восьми утра. Поэтому питание в колледже у многих получалось одноразовым.

Не все наедались одной порцией, а занятия обычно длились долго. И очень часто во всех группах находились желающие пообедать ещё раз. Даже в этой довольно строгой системе студенты находили лазейки. И обедали повторно.

Как-то в очереди в столовой среди мальчишек своей группы я обнаружила незнакомого паренька.

– Из какой Вы группы? – спросила я у него.

– Сварщики, первый курс, – нагло заявил он.

– Что?!! – возмутилась я. Своих к этому времени я уже успела запомнить.

– Ты дурак, что-ли? – засмеялся рядом Марат. Видимо, это был его приятель. – Это же мой мастер!

Однажды дежурный по столовой мастер поймала двух таких нарушителей из моей группы и устроила скандал. Одногруппники над ними посмеялись.

– Что же вы номер своей группы-то назвали? – поучал горе-нарушителей кто-то из моих. – Надо было сказать, что вы из другой группы! А мастер той группы сказала бы, что у неё таких нет.

Наверное, как куратор группы, я должна была провести классный час. И долго объяснять группе, что так поступать нехорошо. Но я этого делать не стала. Только осторожно поговорила с матерью одного из нарушителей. Посоветовала давать сыну деньги на покупку выпечки. С родителями другого я связаться так и не смогла: все телефоны были недоступны.

Эти юноши были из многодетных семей. Я не знала, могли ли они поесть сразу, когда возвращались домой из колледжа.

В моей группе многие были из малообеспеченных семей. А у некоторых были такие родители, что хотелось материться, узнавая о них подробности. И это при том, что я не матерюсь.

Конечно, нельзя съедать не свои порции. А выбрасывать в отходы несъеденное или уносить домой – можно? Что бы там не говорили, я уверена, повара всегда готовили с запасом.

История 4. Принц в изгнании

Я всё ещё не рассказала о своей группе, потому что собиралась с духом. Я была мастером и фактически куратором группы сварщиков первого курса. В ней были только юноши, ровно 25 человек. Это была самая слабая в учёбе группа из набора этого года. Многие преподаватели так о них отзывались. Даже слесари учились чуть лучше, хотя обычно бывает наоборот.

У сварщиков и слесарей в КХТ традиционно самый низкий проходной балл. На эти специальности часто поступают «троечники» со всех школ города и района. А также те, кто не смог поступить на какую-то другую, более престижную специальность в КХТ.

Целенаправленно идут обучаться сварке немногие. В моей группе таких было всего трое. Остальные двадцать два попали туда случайно, как и я. У них не было абсолютно никакой мотивации к обучению. Можно сказать, что большинство, как и я, были неудачниками. Они и вели себя соответственно: совершенно незаинтересованно.

Мои подопечные студенты были недисциплинированными, своенравными, немного (а иногда и много) безалаберными. Они активно возмущались по любому поводу и без. И всегда, всегда гнули свою линию.

Вот, например, опаздывает Чернов на занятия. Он за три года так и не начал приходить вовремя. Он даже на защиту диплома опоздал!

Или, к примеру, Шахамир Садриев на третьем курсе почти постоянно прогуливал производственную практику. Он жаловался, что просто не может заставить себя встать рано утром. За это его могли отчислить из колледжа. А с общим образованием устроиться на хорошо оплачиваемую работу очень сложно. Однако Шахамира это не беспокоило.

С точки зрения взрослого человека, это, конечно, выглядит глупо. Ведь они рискуют остаться без среднего образования. Я честно пыталась до группы это донести. Мне казалось, если бы они поняли, как это важно, то изменили бы свое отношение к учебе.

Я часто обращалась к родителям, просила заведующих отделениями и даже свою наставницу поговорить с моей группой. Но разговоров хватало ненадолго. Мои студенты продолжали вести себя как им удобно, хоть ты тресни! Это была просто ужасная, кошмарная группа!

В общем, это была обычная группа сварщиков.

Вот типичная докладная преподавателя на мою группу:

Директору ГАПОУ «КХТ»

Тухватуллину Р.Р.

преподавателя иностранного языка (совместителя)

Хабировой Г.М.

докладная.

Довожу до Вашего сведения, что студенты 1 курса группы сварщиков на занятиях по английскому языку ведут себя отвратительно, ругаются матом, на мои замечания не реагируют.

Студенты постоянно «сидят» в телефонах и не выполняют задания, а именно:

Чернов С.

Рамилевич Р.

Михердов Д.

Филимонов Э.

Куряев М.

Дзюбин А.

Баринов Г.

Прошу принять меры.

13.02.2020г.

Однако в глубине души я завидовала такой способности противостоять внешним обстоятельствам, что бы ни происходило. Мне самой такого качества очень не хватало.

А ещё мои «общественные дети» были энергичными, достаточно сообразительными, чтобы не влезать в неприятности вроде привода в полицию. Понимали с полуслова, когда дело касалось их интересов. И на первом курсе они пока ещё были весёлыми. Такими живыми… С ними никогда никому не было скучно. Ни мне, ни преподавателям.

Для меня это была самая замечательная группа! Ведь это была МОЯ группа.

Однако, даже в такой по-бунтарски настроенной группе, примерно треть студентов обычно выполняли требования колледжа. Ещё часть студентов не сразу, но смогли всё же к ним приспособиться. Одного из таких студентов я запомнила уже в первые дни.

Симпатичный, но нескладный светловолосый подросток с гордым видом оскорблённого достоинства восседал на подоконнике в коридоре. Ну – вылитый принц в изгнании. «Это – будущая проблема» – поняла я.

«Проблему» звали Богдан Пичугов. И он меня не разочаровал. Как потом я узнала из беседы с родителями, Богдана «попросили» из престижной гимназии за недостаточно хороший для этой гимназии уровень учёбы.

А скорее всего за «длинный язык» – как поняла я позже. В колледже он аргументированно возмущался по малейшему поводу. Со слов Богдана, задушевные беседы с директором гимназии были его любимым и довольно частым развлечением. Богдан обладал хорошо развитой речью и широким, хоть и поверхностным кругозором. Разговаривать, при желании, он мог очень долго. Не помогло даже то, что мать Богдана работала в этой же гимназии.

В первое время Богдан опаздывал на занятия в колледже – не мог рассчитать время на дорогу до нового места учёбы. Худощавый и спортивный на вид, двигался он как-то слишком расхлябанно. И это показалось мне очень знакомым. В раннем детстве у моего сына были неврологические проблемы. Длительным интенсивным лечением их удалось снять. А до этого мой сын ходил и стоял так же расслабленно и немного неуклюже. И даже садился очень похоже – плюхался на стул всем своим весом, как мешок с мукой.

Перед общим родительским собранием мне удалось поговорить с отцом Богдана.

– Вы знаете, что Богдану нужна консультация невролога? – огорошила его я. – Понимаете, одно дело, если Вы это знаете, но мне не хотите говорить. Но совсем другое, если Вы не в курсе. Ведь Богдану через два года в армию.

Мне удалось привлечь его внимание. Мы коротко переговорили. А в выходной я встретилась с обоими родителями Богдана для обстоятельного разговора. Я объяснила, почему Богдану стоит сходить к неврологу, расспросила о его учебе в школе. И, наконец, поговорила об опозданиях на занятия. С его мамой мы договорились: я сразу ей сообщаю о каждом опоздании Богдана или пропуске им занятий.

Богдану взяли талон к неврологу. На приёме невролог обнаружила небольшое смещение позвонков после спортивной травмы (Богдан с детства занимался различными видами спорта) и назначила ему массаж.

Если честно, меня это потрясло. Я была поражена, что родители Богдана прислушались к моему совету. Это такая редкость, когда от тебя не отмахиваются.

Расхлябанность движений у Богдана постепенно прошла. Мне показалось, что даже его неразборчивый почерк немного улучшился. Мы с матерью Богдана переписывались почти ежедневно. Однажды Богдан залез в мамин телефон и прочитал всю нашу переписку.

На мой взгляд, Богдан и его мама часто нарушали личные границы друг друга. Мама могла спокойно взять вещи или документы из его сумки или сложить туда что-то, на её взгляд, необходимое. Богдан же читал её личную переписку. Меня это удивляло, ведь мой сын всегда очень ревностно относился к своим границам. В последний раз я заглядывала к нему в портфель, когда он ещё учился в начальной школе. А в свою комнату он меня пускает далеко не всегда. Хотя там стоит шкаф с нашими с мужем вещами.

Размер истории нашего чата Богдана шокировал.

– Почему Вы меня так не любите? – эмоционально вопрошал он. – Это потому, что я отказываюсь становиться старостой?

– Да я Вас просто обожаю! – рассмеялась я.

К студентам, как к своим, так и к чужим, я обращалась на «Вы» в течение первых двух с половиной лет. Позже я узнала, что по этому поводу надо мной подшучивал почти весь колледж. Заведующая отделением как-то сказала на собрании родителям моих студентов:

– Алина Алексеевна обращается на «Вы» ко всем в группе. Она хочет показать, какая она вежливая, чтобы научить этому ваших детей.

Она ошибалась: я вовсе не собиралась ничего никому показывать. Причина была в другом. Мои "общественные дети" постоянно нарушали мои личные границы. И даже не просто нарушали: они их вообще не замечали. Я – интроверт, и к такому тесному контакту не привыкла. Обращение на "Вы" было моей слабой попыткой держать дистанцию.

Наше с Богданом противостояние, небольшое сначала, постепенно усиливалось. К середине второго курса оно почти перешло в рукопашную. Это не говорит обо мне хорошо, как о педагоге. Для ссоры всегда нужны двое. Но из песни слово не выкинешь. Однако к концу второго курса мы оба поостыли. А Богдан по факту стал почти идеальным студентом. Он довольно быстро учился на своих ошибках. Это очень редкое качество, на самом деле.

И в начале третьего курса наше противостояние сошло на нет. Мы практически перестали общаться, а я жалела об этом. Мне не хватало ежедневных подколок Богдана. Они были очень смешными.

История 5. Как Вам не стыдно, Алина Алексеевна!

Но не только Богдан смешил меня почти каждый день. Маятник моей нервной системы вдруг резко качнулся в другую сторону. Смешным для меня сейчас становился любой пустяк. Очень часто я просто не могла удержаться от смеха. Только представьте себе: заведующая отделением при мне грозно отчитывает моих студентов – прогульщиков. И тут я вдруг начинаю громко хохотать. Уж очень непривычные для меня выражения она иногда выбирала.

Например, мой студент Махмут к середине осени понял, что не хочет учиться в колледже. Он решил забрать документы. Заведующая отделением была против.