Теневая защита

– Ну что, Павел Григорьевич, готовы порадовать своими наработками? Слушаю вас!

Корнейчук тут же поднялся с места, поправил немного помятый и давно оставленный без внимания китель, прокашлялся.

– Так точно, товарищ полковник. Докладываю. В производстве находятся пятьдесят восемь материалов, из которых со сроком свыше двух месяцев – двадцать пять. За предыдущий месяц сдано восемь. Готовятся к сдаче три. По семнадцати материалам имеются основания для…

– Ты сам-то себя слышишь? Тебя не охватывает ужас происходящего?

Никишин, смачно затягиваясь, готовился к открытой и показательной публичной казни.

Корнейчук замер, беспомощно, но еще пока с теплившейся надеждой глядя в глаза руководству.

– Это что за цифры такие? Три, пятнадцать, двадцать пять?! Это что, по-вашему, показатели работы? – голос начальника снова начал набирать силу. – То есть вот с этими циферками вы, товарищ начальник следствия, уверенно шли сегодня на совещание, чтобы порадовать своей работой, так!?

Корнейчук почуял неладное, но было поздно.

– Вы там работаете или баб голых на мониторах рассматриваете? Где ваши показатели, товарищ подполковник. – слово «подполковник» было произнесено так, словно это грязное и унизительное ругательство. Будто стоящий сейчас перед всеми заместитель начальника РОВД не полицейский в высоких чинах, а нашкодивший десятиклассник, нарисовавший на стене школьного туалета какую-то брезгливую и детскую пакость. И от этого выглядящий сейчас еще более унизительно. Вон, ростом вымахал, погонами обзавелся, а мозгами совсем зачах! Никишин и сплюнул бы демонстративно, но не в своем же, в самом деле, кабинете.

Потом вдруг резко затушил сигарету и, подавшись вперед, задал внезапный вопрос.

– А что там с Игнатом?! Почему молчите? Два дня давал вам сроку. Нужно было всего лишь установить его местонахождение! Жду доклад!

Корнейчук вяло потупился и, собравшись мыслями, рапортовал.

– По нашим сведениям, Игнатий Мелешко, по прозвищу Дед Игнат, находится в городе. За его пределы не выезжал, в числе травмированных или погибших не значится. Конкретное местонахождение пока точно не определено, однако, по нашим сведениям, он в настоящий момент квартирует в банно-гостиничном комплексе «Парфенон», на проспекте Зеленый Лог.

Никишин несколько раз сам себе кивнул, с удовлетворением рассматривая маникюр ногтей. Он держал в тайне от всех, что маникюр ему делала мастер ногтей Верочка Гридасова, по совместительству и его молоденькая любовница. Верочка убедила своего патрона, что в современном мире руки, точнее мужские ногти, многое способны рассказать об их хозяине. И не просто рассказать, а составить довольно убедительную характеристику его экономического и социального благополучия. Никишин послушал доводы Верочки и повелся.

– И откуда такие точные сведения – спросил с малозаметной издевкой Никишин и убедился, что издевка другими сидящими воспринята и усвоена.

Корнейчук совсем сник.

– Опер Бакулин установил его местонахождение.

Никишин притворно улыбнулся, с издевкой, по-начальственному разглядывая вытянувшегося зама.

– То есть, если я правильно понимаю, оперуполномоченный Бакулин выяснил точное местонахождение вора в законе Игнатия Мелешко, пропавшего два дня назад при невыясненных обстоятельствах и с тех пор никак не проявлявшего себя? Верно?! – Корнейчук прошептал одними губами «такточно», с опаской поглядывая на начальника.

– Я просил обеспечить его явку на утреннее совещание, он здесь?!

Корнейчук опять просипел «такточно» и выразил готовность ринуться к двери. Однако Никишин его опередил, поймав взгляд сидевшего с краю начальника кадров и коротко тому кивнув.

Кадровик открыл дверь и впустил в кабинет Степана Бакулина.

Вошедший в дымное помещение опер сразу же закашлялся, потирая глаза с непривычки.

Словно в издевку начальник РОВД достал следующую сигарету и прикурил. Выдувая дым далеко перед собой, в направлении вошедшего и замершего с торца стола оперуполномоченного, Никишин заулыбался. Разглядывая молодого, худого и нескладного опера, на котором форма висела словно снятая с убитого товарища по кабинету, он прикидывал, как хотел бы того наказать. Но сначала требовалось все выяснить прилюдно.

– Представьтесь, – грозно бросил он стоявшему.

– Старший лейтенант Бакулин, – ошалело отрапортовал Степан и, шалея от взгляда начальника, панически добавил – прибыл по вашему распоряжению.

Никишин склонил голову набок.

– Ты все распоряжения начальства выполняешь, старлей?!

Степан, не зная куда себя деть, выискивал помощи у Корнейчука и остальных, однако оказался брошен на произвол одинокой судьбы.

– Т-так точно, товарищ полковник. – от волнения заикаясь ответил он.

– Тогда напомни, какой приказ ты получил от своего непосредственного начальника – кивнул Никишин в сторону затаившегося Корнейчука.

Догадываясь, о чем именно пойдет речь, Степан как мог бодро доложил.

– В срок до двух дней установить местонахождение Игнатия Мелешко.

– Верно, – согласился Никишин. – Установил?

– Н-насколько это возможно, товарищ полковник.

– Как ты это установил? – сделал Никишин особый протяжный упор на слове «как».

– Допросил Юрия Гриневича – голова Корнейчука после этих слов обреченно замоталась из стороны в сторону.

– Угу, – констатировал Никишин, – допросил. А качестве кого?

Степан растерянно озирался. Взгляды сидевших обратились к нему.

– В каком процессуальном статусе был вами допрошен гражданин Юрий Михайлович Гриневич, товарищ старший лейтенант полиции?! – и опять тон начальника демонстрировал неторопливый выход на режим «бешенство».

Медленно, очень медленно до Степана стал доходить смысл происходящего, направление логики задаваемых ему вопросов и возможные последствия по итогам совещания. Ему оставалось лишь немощно пялиться в налившиеся кровью глаза начальника и ждать расправы.

– Ты хоть знаешь, сопляк, с какими последствиями нам придется столкнуться после твоих тупых оперативных потуг?! Ты влез своими говнодавами – Никишин одними глазами указал куда-то Степану на ноги – в самый-самый осиный рой. Ты одним своим неумным поступком – стук пальцем по виску – открыл, мать твою, Ящик Пандорры!

Никишин помедлил.

– Ты который год работаешь, сынок?

И, не дожидаясь уже ответа, сам же и пояснил.

– Не год ведь, и не два?! Ты же чему-то уже, даже по логике событий, должен был чему-то научиться, так ведь?!

И, разрывая спрессованную и укутанную табачным дымом тишину, заорал.

– Так какого хера ты делаешь?! Ты почему не доложил подполковнику Корнейчуку и не согласовал?! Ты, млять, понимаешь, в какую жопу ты всех нас засунул. Ты, гамадрил!!!

Раздувшиеся ноздри в такт кадыку Никишина ходили ходуном. Он, продолжая внутренне орать на бестолкового и нерадивого сотрудника, внешне уже стопорился, понимая, что потерял лицо, выйдя из себя.

Возможно, если бы в кабинете, по какой-то необъяснимой случайности, находились научные работники с не менее научной аппаратурой, то смогли бы, вне всякого сомнения, зафиксировать запредельные показания напряженности электро-магнитного поля. А, возможно, и еще какие-нибудь катастрофические изменения пространственно-временного континуума. Поскольку все присутствовавшие, вжав головы в плечи, безо всяких научных приборов ощущали что-то подобное. И беспокоились лишь о том, чтобы их протуберанцами или спрайтовыми молниями не зацепило и не превратило в почетных инвалидов полиции.

– Только за последний час дежурка выдала восемь КУСПов, а канцелярия зарегистрировала двадцать четыре жалобы. С одной лишь фамилией – Гриневич. От побоев и превышения до похищения и угроз убийства. Святой инквизиции хватило бы из этого букета одной – и он в упор всмотрелся в Степана, – чтобы отправить тебя на Колыбель Иуды.

Степан уже превратился почти в статую, бетонную и недвижимую. Даже мышцы лица свело мышечной судорогой, а язык прилип к небу. Все мыслительные процессы зацементировались в одну ярко-красную картинку, отлившая от лица кровь стыла сейчас где-то в области левой грудины.

Все, весь начальствующий состав РОВД, присутствовавший тут же, прекрасно понимал, чем грозило подобное цунами жалоб с озвученным поводом. И бешенный психоз Начальника РОВД Никишина становился понятен. Мало ему массовых беспорядков на территории, бездействующих подчиненных, прессинга вышестоящего руководства, так еще и заруба с маститыми столичными адвокатами Деда Игната. По всему выходил Цугцванг.

– Корнейчук.

Начальник следственного отдела резко поднялся, снова теряя самообладание в попытках разгладить неумолимый китель.

– Служебную проверку мне, вчерашней датой, со всеми вытекающими, и перевод в ППС, с выговором. Сегодня! Как поняли меня?!

– Вас понял, товарищ полковник, через час будет у вас на столе.

– Всем остальным, приступить к исполнению своих непосредственных обязанностей. В семнадцать ноль-ноль совещание. Жду от каждого доклад о мерах по прекращению массовых беспорядков. Следующее оперативное – в ноль часов. К этому времени беспорядки должны быть ликвидированы, зачинщики задержаны, средствами массовой информации опубликованы сообщения о нормализации обстановки. Как поняли меня?

Нестройный хор басовитых голосов ответил «такточно, трщполковник», и после команды «разойтись по рабочим местам» поспешно покинули кабинет, аккуратно приставив за собой стулья к столешнице.

Первым выскочил бледный и безжизненный Степан Бакулин, исподволь глотая недостающий воздух и елозя сухим шершавым языком по таким же обезвоженным, обкусанным губам.

Районное отделение, и без того не самое спокойное место на земле, загремел и загудел подобно растревоженному улью.

Никишин, подойдя к окну, наблюдал за проезжавшими автомобилями, пешеходами, выскакивавшими из заставленного бетонными блоками входа сотрудниками РОВД, вонзавшимися с ходу в служебные авто, и размышлял.

Размышлял о том, что хорошо бы сегодня навестить Верочку, накинуть у неё полста граммов семилетнего коньяка и забыться. Скинув с себя всю навалившуюся ответственность, просто погрузиться в чрево наслаждения и потом уснуть. Без снов, без вечного запаха ваксы, без тупомордых тунеядцев. Просто уйти целиком в нирвану. Навсегда…