Кровавая алхимия: тайна Золотого города

– Я предлагаю тебе вовсе не томатный сок, – выпалил, растеряв другие аргументы. Сердце бухало в ушах, интуиция кричала, что ни в коем случае нельзя отпускать Северину с Русланом.

Но она сжала губы, развернулась ко мне спиной и бросила через плечо:

– Мы слишком разные, охотник.

Руслан ухмыльнулся и торопливо зашагал прочь по ровной тропинке, застеленной свежим снегом. Северина не отставала, покачивала бедрами, будто плыла над землей. А я практически не дышал, хватая ртом воздух в такт ее движениям и тут же выпуская обратно. Такой необходимый он выскальзывал из трахеи, не достигнув бронхов, как Северина ускользала от меня в который раз. Зубы скрипели, кулаки сжимались, мышцы каменели и покрывались мерзкими болезненными мурашками – хотелось бежать вслед, крушить все на своем пути, кричать, лишь бы остановить ее. Но я заставлял себя неподвижно смотреть ей в спину. Ведь она выбрала. И я не имел права выбирать за нее.

– Ты права, Сев. Мы слишком разные…

Глава 3.1. Укус с непредсказуемыми последствиями

Алиса: вуз

Ноги подрагивали, когда я поднималась по кособоким ступеням на крыльцо родной академии. Низкие тучи будто пытались укрыть меня.

«Не могу застать ее в лаборатории». Что имел в виду Руслан Игоревич на берегу Преголи? Для чего поджидал в лаборатории? Жаждал наладить производство заменителя?

Я же хотела забрать образцы и добиться объяснений от Тристана. Гаденыш напился моей крови и утащил Лизу! Меня невероятно злило, что он не потрудился объясниться, а я влипла в историю с восточной группой. Но еще больше меня разозлило то, что у вампиров подруги не оказалось. Руслан прогуливался рядом и на что-то намекал. А я моталась из угла в угол, как пешка по лакированной доске. И самое ужасное: Тристан до сих пор казался мне не таким противным, как Руслан Игоревич. Глупое сердце замирало от воспоминаний жарких поцелуев и запаха переспелой вишни, и заливало логику сладким соком. Ведь наверняка у Тристана есть благородный план. Он ведь хотел вывести брата на чистую воду. И мы с ним, вроде как, сговорились. Только обычно сообщники делятся друг с другом информацией и планом действий. Я же просто была не у дел. Нервничала сама с собой, творила глупости, расстраивалась. Ведь Тристан не собирался мне ничего рассказывать. И не стремился встретиться со мной просто так.

Несмотря на учебу в аспирантуре и двадцать четыре года по паспорту, я точно застряла в подростковом возрасте. В отношениях с мужчинами вела себя наивно и глупо. Да и нормальных отношений у меня не было. После случая с первым возлюбленным, сразу после окончания школы я замкнулась и зациклилась на учебе. И теперь, в результате шестилетней диеты, бросалась на чудаковатого древнего вампира, который даже не помнил себя обычным человеком.

Вопреки всем ожиданиям, ни ректор, ни его дочурка Лилия не сторожили меня в холле академии. Только унылые гигантские пауки, украшавшие вестибюль еще с осеннего праздника, медленно шевелили мохнатыми лапами вслед за потоками воздуха.

А я-то уже возомнила о себе! Тьфу! У нас десяток аспирантов, и все работы так или иначе связаны с кровью и порфиринами. Нахимичат все, что нужно, без меня.

В лаборатории картина прояснилась окончательно. Может быть, я лично была никому и не нужна, но мои разработки являлись собственностью академии. И она не постеснялась их изъять.

– Ты это видел?! – пожаловалась Химичку.

Как же хорошо, что я забрала важные записи и вампирскую кровь из холодильника еще на прошлой неделе! У Радомира в погребе точно сохраннее. А вот чашки Петри со штаммами необходимых для ферментации микроорганизмов остались в лаборатории в специальных условиях!

Мигом оказавшись у стеклянного шкафа с инфракрасными лампами, я досадливо обнаружила несколько пустующих мест. Образцы вытащили не все, вероятно, рассудили, что еще рано, и процесс не завершен. Но по две штуке с каждой полки исчезло.

От досады ребра сжались, заныли, будто прихваченные железным обручем. В глазах защипало, и я импульсивно принялась вытаскивать оставшиеся колонии. Стеклянная посуда была негерметичной, поэтому я обернула каждую партию с разных полок полиэтиленовой пленкой и спешно распихала по внутренним карманам пальто. Если меня остановят на выходе с сумкой, полной чашек Петри, возникнут вопросы. Это к банкам с соком и ящикам с помидорами охранник давно привык.

– А знаешь, малыш? – Рукой нащупала звереныша под волосами и почесала по твердой бархатистой макушке. – А, гори оно все синим пламенем! Как пары фосфина! И для чего мне эта кандидатская? И докторская не нужна. Ухожу из аспирантуры. Не быть мне никогда доктором наук. За Нобелевской премией собиралась? Ага.

Шмыгнув носом, я растерла выступившие на глазах слезы. Все бы ничего, но внутри появилась опустошенность. По голове будто огрели чугунной сковородой – мир вокруг зазвенел и затрясся. Словно из-за моего сиюминутного решения в физической реальности перестраивалась вся событийная ветвь. С хрустом отваливались ненужные осколки, с искристым шипением рассыпались пеплом мечты, которым больше не суждено сбыться.

– Я не отдам им больше ни кусочка, слышишь! Ни одного микроорганизма. И если Руслан Игоревич действительно может повторить результат сам, то он уже выкрал все, что нужно. И у него есть неиссякаемый источник – собственная кровь и слюна. – Осмотрела лабораторию, ставшую родной, и с горьким всхлипом выдохнула: – Я им не нужна. Я изначально была не нужна.

Ведь именно Руслан Игоревич натолкнул меня на мысль о помощи бактерий. Он знал с самого начала. Он догадался раньше и вел меня по пути открытия буквально за ручку. И много ли в итоге моей заслуги?

Отчаяние раздирало на бахрому и бисер. Я хлопнула дверью так, как частенько делала Лиза. Подруга не замечала, как трескалась казенная штукатурка. Лиза была яркой, громкой и не стеснялась сообщать о своем присутствии. А я умудрилась потерять и ее.

Нервно подмигнула вытянутая лампа и погасла, часть подземного перехода между корпусами погрузилась в полумрак. Содержимое карманов оттягивало полы пальто. Ноги подрагивали, и каждый шаг казался тяжелым, будто тугая резина держала стопу. Я старательно отгоняла панику и глотала слезы. Ведь решение далось нелегко.

Двери с толстыми стеклами летели навстречу, а я неверными пальцами потирала экран смартфона, на ходу набирая сообщение Радомиру, чтобы заводил мотор. Лучше убраться от академии подальше, как можно скорее и не разгуливать с образцами микроорганизмов подмышкой.

И не успела я обрадоваться, что выход совсем близко, как больно напоролась грудью на преграду. Палец съехал с кнопки «отправить».

– Ва-а-а-а, – протяжно вырвался воздух. Клацнули зубы, прихватив губу. Я невольно облизнулась. От металлического привкуса закружилась голова.

Безучастный охранник, который всегда сидел за небольшим столом около дверей, увлеченно читал толстенный том. Я ошалело хлопала глазами, будто это он преградил мне путь. Ведь не сразу заметила руку поперек живота, протянутую ко мне с противоположной стороны.

– Максим Андреевич тебя ждет, – торжествующе пропела Лилия с мерзкой ухмылкой на холеном лице и потащила к боковой лестнице в углу холла.

Сердце протяжно бухнуло и замерло, провалившись к желудку.

Да почему со мной так постоянно? Разве не могла Белоусова смирно сидеть у себя в лаборатории, пока я тихонько покидала вуз навсегда?

– Ни-ког-да, – пробурчала я по слогам, переставляя ватные ноги по искривленным временем ступеням.

– Шепчешься с бухгальером? – снисходительно подметила Лилия, грубо волоча меня наверх. Ее пальцы намертво впивались мне в предплечье, словно норовили выдернуть кость. – Они не нападают на охотников. Мы свои, Ясина. Хоть ты и запуталась слегка. Но отец напомнит.

Она втолкнула меня в дверь ректорского кабинета и подперла ее спиной, отрезав путь к отступлению.

– Ну наконец-то! – театрально обрадовался Максим Андреевич и даже всплеснул руками. – Теперь все в сборе.

Я опасливо огляделась. Всех, кроме меня, Лилии и ректора, в кабинете не обнаружилось. В горле мигом пересохло, глотательное движение отправило в нутро вязкую слюну. Расшалившееся на нервной почве воображение нарисовало страшную картину заскорузлого мышечного мотора, сжавшегося за перегибом желудка и мечтающего о живительной влаге. Но единственная тягучая капля истаяла на подлете, заставив сердце содрогнуться. За ним по всему телу прокатилась неконтролируема зябкая волна.

– Ик!

– Выкладывай! – вмиг переменившись в лице, рявкнул ректор.

Пальцы резко сжались и распрямились в ту же секунду, потянулись к внутреннему карману пальто. Но усилием воли я себя остановила, одернула. Выпрямилась, сложив руки по швам, и задрала нос к потолку.

И не обязана я его слушаться! А тем более отдавать разработку. А и нет никакой крови, есть томатный сок и чудаковатая бывшая аспирантка.

– Быв-ша-я, – проговорила я медленно, будто сама до конца не верила в то, что решилась вот так бросить учебу и дело всей жизни.

На лицах присутствующих застыло изумление.

– Я бывшая аспирантка, – повторила громче и увереннее. – Забираю документы и ухожу. Так что, – подражая ректору, я развела руками, – не тратьте свое ценное время. До свидания.

Уже развернувшись к двери, заметила на Лилькином лице гаденькую усмешку.

– Не торопись, – нарочито ласково произнесла одногруппница и оттеснила пышной грудью вглубь кабинета.

Драться я не собиралась, поэтому плюхнулась на подсунутый ректором стул, а точнее, ловко приткнутый мне под колени. Теперь казалось, что я уменьшилась в размерах, а представители семьи Белоусовых – и без того крупной породы – увеличились и нависли надо мной, как две парящие скалы из фантастического фильма.

– Мы не можем терять столь ценные кадры, – пропел Максим Андреевич, пронзая меня тяжелым взглядом. – Отчислять лучших аспиранток, где это видано? А пустить по ветру талантливого алхимика из сильной родовой ветви охотников? Нет уж, Ясина.

– Лилия все доделает, – как можно меланхоличнее припомнила я, что ректор угрожал отнять у меня научную работу на прошлой неделе. – Точнее, сделает лучше, качественнее, по науке. Я же наконец признаюсь, что занималась ерундой. Ну какая кровь из томатного сока? – Глуповато хихикнула в надежде сбить их с толку. – А мне интереснее выращивать помидоры, копаться в земле. Ну, понимаете, жучки-червячки всякие.

– Прекращай Ваньку валять, – рявкнул Максим Андреевич, от чего у меня голова втянулась в плечи. Но я тут же снова себя одернула и приосанилась. А он продолжал: – Натанг утверждает, что у тебя готов рабочий образец.

– Так пусть он сам его и химичит, образец этот! – огрызнулась я, ведь пришла к выводу, что научный руководитель мог бы и не такое, но зачем-то использовал молодых амбициозных аспирантов, слегка наивных и готовых на все ради науки.

– Ясно, – протянул ректор. – Продолжаешь придуриваться.

– Наконец-то говорю то, что думаю, – заявила нагло, чего раньше пугливая лабораторная мышка себе не позволяла. Но пора учиться отстаивать свои интересы, ведь терять мне больше нечего.

– Я тоже не желаю остаться в дураках, – после долгой паузы проникновенно проговорил Максим Андреевич. В его взгляде зарождалась темная дымка нетерпения и чего-то пока неясного. – Натанг контролирует тебя с целью собственной выгоды. Но мы и так обещали ему чистую кровь без консерванта в случае, если он будет на нашей стороне и выполнит все условия сделки. Так что же он задумал, Ясина? Это он велел тебе притворяться? Он приказал сделать вид, что все бросишь и уйдешь? Он оборудовал собственную лабораторию неподконтрольную охотникам? Так?

– Понятия не имею, – выдавила я, ошарашенная количеством вопросов. Похоже, Белоусовы сами себя переиграли. Максим Андреевич договорился с древним вампиром, но не доверял монстру, и даже боялся. А Руслан Игоревич убедил участвовать в каком-то эксперименте возлюбленную Радомира, Северину. Известно ли об этом ректору?

Вероятно, на моем лице отобразился ужас от воспоминаний недавней стычки с поганцами и научным руководителем. Он делал неоднозначные намеки при разговоре с Радомиром, притворялся, что мы не встретились десятью минутами ранее. «Не могу застать ее в лаборатории», – сказал он тогда брату. Не была ли фраза для меня советом не показываться в академии? Максим Андреевич расценил замешательство по-своему.

– Боишься? – вкрадчиво начал он. – Правильно делаешь. Только бояться надо Натанга. А мы – свои, Ясина. И я лично пойду на жертву, чтобы покончить с поганым отродьем навсегда. – Максим Андреевич медленно отодвинулся от меня и чинно уселся за письменный стол. – А теперь расскажи нам про своего бухгальера и состав, делающий его невидимым. Как официальный владелец одного из питомников, я обязан знать, где ты достала собаку. Надеюсь, ты понимаешь, что подобные звери не могут просто так продаваться на черном рынке. Пиратство необходимо пресечь. А если бухгальер попадет к вампирам? Кто знает, к каким последствиям приведет иное воспитание и нечеловеческие эксперименты?

Когда монолог закончился, я все ждала продолжения. И тут эксперименты.

– Зачем вам штурмовать Золотой город? – выпалила на одном дыхании. Сердце колотило так, что заглушало голос, и я засомневалась, что произнесла слова вслух.

Но лицо ректора побагровело, а кисти рук покрылись неровными пятнами.

– То есть, Натанг обсуждает с тобой подробности? – прохрипел он. – Но ты почему-то не сотрудничаешь с нами!

– И ты в курсе? – Я оглянулась на Лилию, проигнорировав замешательство ректора. – Для чего это охотникам?

Конечно, я не понимала все до конца, но делала вид, будто знаю, где находится дом престарелых охотников, и что там нужно моему вампиру-покровителю. Наверное, всех сожрать, он же страшный кровопийца.

– Иногда мне кажется, будто ты притворяешься. Но в такие моменты понимаю, что ты действительно дура, – выплюнула Лилия. – Давно пора извести их ветвь, очистить мир от поганцев.

– Ты рассказывала Эдите? – Максим Андреевич держался за голову обеими руками, опершись локтями на столешницу. – Ясина! Я тебя спрашиваю! Ты рассказала ей?

Степень его отчаяния перешла все мыслимые границы. Максим Андреевич брызгал слюной и с каждым мгновением багровел еще сильнее. Его крупные пальцы выдирали, прежде аккуратно уложенные, седоватые волосы целыми пучками.

Я лишь легонько покачала головой, ведь окончательно запуталась.

Эдита – охотница. Белоусовы – охотники. В Золотом городе – охотники. Как нападение на пансионат поможет извести вампиров? Почему Белоусовы просто не сходят в это невероятно популярное заведение? И почему об этом нельзя знать моей новообретенной тетушке? Как я могу быть одновременно союзницей Эдиты и Руслана?

– А если знает? – неуверенно закинула удочку, но подсечка не удалась.

– Надо ее запереть и прекратить бессмысленный разговор, – предложила Лилия, будто бы об Эдите, но дальше стало очевидно – обо мне. – Даже если Ясина что-то знает, то никому не расскажет из заточения. Зато припомнит рецепт заменителя крови и обнаружит своего бухгальера. Пара месяцев, пара лет или пара десятилетий – для нас не имеет значения. Пусть сидит.

Однокурсница хотела меня запугать, но угроза прозвучала неубедительно. Может быть потому, что собаки у меня действительно не было. Зато я обнаружила в себе наглость и встала с жесткого металлического стула, пускай и в обивке, но жутко неудобного, и в тон Лильке пафосно заявила:

– Со мной Невидимый Дух, и я дам пищу всему вампирскому роду. А вы – недостойные интриганы, которые хотят поработить вампиров ради власти и захватить собственных собратьев-охотников – прочь с моего пути! – Вот это я загнула, аж сама подивилась! И в запале добавила: – Живой не дамся!

Лилия оторопела и приоткрыла рот для ответной тирады, но не нашлась. Я воспользовалась заминкой и прошмыгнула к двери, больно влетев в однокурсницу плечом. Да еще приложилась ногой о тумбочку с ящиками около двери.

– А ну стой! – завопила Лилия, опомнившись, и дернула меня за волосы.

С трудом удерживая равновесие, я отшатнулась назад. Чашки Петри в кармане звякнули друг о друга, угрожая расселить бактериальные колонии по подкладке. Потревоженный Химичок недовольно пискнул. А я выкрутилась и неожиданно для самой себя тяпнула обидчицу за запястье. Зубами! Со злобным выражением на лице!

Опытная охотница завыла так, что на ректорском столе опрокинулась фотографическая рамка. Или это от того, что Максим Андреевич вскочил на ноги и выхватил из-под пиджака знакомый миниатюрный арбалет?

– Волосы не тронь, – опасно прошипела я, когда разжала челюсти. Они и так пострадали от первородного Огня и теперь еле прикрывали плечи. Но оружие в руках ректора заставило отступить прежде, чем я откусила нахалке конечность.

– Что ты за тварь? – выплюнула Лилия, отирая кровь. – Говорила же, что она не человек!

– Эдита не могла ошибаться, – опроверг Максим Андреевич. – Перстень не греется. И алхимия не подчиняется поганцам.

Я медленно отступала и наконец уперлась спиной в дверь. В любимом старом анимэ в такие моменты появлялся Такседо Маск1, бросался алыми розами, как в песне прошлого столетия, и спасал нерадивых воинов в полосатых купальниках.

Тьфу, в юбках! В купальниках с юбками и полосатыми воротниками! Но ни то, ни другое сейчас не поможет!

– Нет, отец, она не обычная поганка, а монстр – алхимический эксперимент Эдиты. Вот, для чего старушка выползла из Золотого города и вмешалась в заурядные разборки на прошлой неделе. Вот, как Ясина прошла через Огонь. Вот, почему с ней возится Натанг. Так что не тяни, стреляй!

В напряженной атмосфере кабинета оглушительно щелкнул спусковой крючок…

Глава 3.2

Радомир: квартира Алисы и Лизы, вестибюль вуза

Бледные звезды мерцали сквозь прорехи в облаках, будто соблюдали определенный программный ритм. Кружевные оборки на тюле трепетали им в такт. Невидимое дыхание вселенной объединяло каждое событие. Вот и все то, что произошло со мной в последние пару месяцев подчинялось этому колебанию. Мне осталось лишь разглядеть суть.

Съемную квартиру освободил тремя днями ранее. Но Алиса не отпустила меня ночевать в погреб, нам надо было очень многое обсудить. И мы ютились на маленькой кухне в однушке, которую сестра делила с Лизой. Мецтли устроила морду у меня на коленях, а серое тело как раз влезло под небольшой стеклянный стол на металлических ножках.

– Прости, с едой дома плоховато. У меня только помидоры, – пожаловалась Алиса и принялась кромсать алые глянцевые плоды крупными кусками, словно заправский холостяк, редко бывающий на кухне. – Но у тебя аллергия, так?

– Раньше не было, – припомнил я. – А тогда в погребе – первый раз.

– Лучше не рисковать.

– Знаешь, я тогда вспомнил, как мы расстались с Севериной. Она кормила меня помидорами на выездной дороге из Риги и ела сама. Вампирица ела помидоры!

– Думаешь, это связано? – Алиса прищурилась и обшарила кухню цепким взглядом. – Тогда тебе цельнозерновые сушки. Лизкины любимые…

– Уверен, что связано.

– А я теперь не смогу оплачивать жилье самостоятельно… Придется съезжать в общагу, – призналась Алиса невпопад и еще раз печально осмотрела светлые стены, будто прощалась прямо в эту минуту.

– Думаешь, Лиза не вернется?

Сестра пожала плечами, хлюпнула носом и выложила о своих сегодняшних злоключениях, ошарашив откровением: вампиров, оказывается, двое! Тристан, в которого она была влюблена. И его брат-близнец – Руслан – ее научный руководитель.

– Теперь я окончательно сбит с толку, – подытожил, пытаясь разложить в памяти моменты, когда мне встречался Тристан, а когда Руслан. – С кем из них ушла Северина?

– С Русланом! – с нотками начинающейся истерики повторила Алиса.

– А тогда, в пабе?

– В «Алхимии» мы были с Тристаном! Мне бы и в голову не пришло ужинать с научным руководителем, – ее брови поползли вверх. – Они совсем разные, Радомир. И почему никто не замечает? – Грустно вздохнув, она добавила: – А я-то думала, что в этом и заключается наша с тобой особенность – различать двух древних вампиров.

– Мы встречались-то пару раз. Но Северина, она не знает?! – Я вскочил на ноги, собираясь бежать. Кровь закипала, требуя срочно спасать мою вампирицу.

– Это же секрет, – подметила сестра. – Надо найти Тристана и потребовать объяснений. Но сначала я заберу из лаборатории колонии бактерий, выделенных из вампирской крови. Без них нельзя синтезировать заменитель. Но Руслана это не остановит. У него есть доступ ко всем материалам моего исследования. Он действительно обойдется без моего участия.

– Ты же притащила в погреб целый баул.

– Я не могла забрать малышей тогда. Только теперь они достаточно подросли. И придется организовать в погребе условия для новых посевов, – она замешкалась, но тихонько добавила: – Когда мы найдем Лизу, ей понадобится еда.

Теплые пушинки – что шебаршились в груди всякий раз, когда сестра оказывалась рядом – зябко съежились, готовые колоть сердце и царапать нутро. Тогда я просто протянул руки и привлек Алису за плечи. Стул скрипнул по плитке на полу, а моя синеглазая девочка прерывисто вдохнула и устроилась в объятиях удобнее.

– Знаешь, Радомир, это странно, что Руслан ошивался на востоке города. Почему они встретились с Севериной именно там?

– Я тоже ждал ее там, – заметил невпопад. – А вообще, многие в Калининграде пропадают и появляются, когда им заблагорассудится. Причем, в совершенно неожиданных местах. – Припомнил, как испарилась Эдита в нашу последнюю встречу. – Не удивлюсь, если алхимия способна открывать порталы.

– Да ну тебя, я же серьезно, – Алиса шутливо ткнула меня кулачком в грудь и отстранилась.

– Ты делаешь кровь из томатного сока. Куда уж серьезнее?

Она наморщила носик и принялась хлопотать с чайником.

– Мать велела поймать Северину, – вымолвил я, вмиг охрипшим голосом. Как только речь зашла о том, что больше всего волновало меня, кухня показалась еще более тесной. – И тогда явиться в Золотой город вместе с тобой.

– Для чего? – она пожала плечами. – И у тебя ведь есть приглашение, с теми забавными закорючками. Алхимическими символами, наверное.

– Откроет нам тайну долгожительства, – бросил пренебрежительно, ведь наш с матерью разговор закончился неприятно. – А может быть, она проводила над нами еще какие-то эксперименты. Расскажет уйму занимательных моментов.

Алиса содрогнулась. Мне и самому подобное казалось омерзительным, но факт оставался таковым. И даже то, что мы с сестрой были детьми, не остановило мать от проведения ритуала, связавшего наши души. Позже Эдита использовала погреб для издевательств над вампирами. Когда я получил его в наследство, увидел клетку, цепи и прочие прибамбасы, то к горлу подступила тошнота. Потом сделал ремонт и стер неприятные ощущения пыточной камеры. Теперь погреб больше походил на тайную лабораторию в стиле стимпанк. Но явилась Эдита и развеяла образовавшуюся идиллию.

– Она исчезла так быстро, что ничего толком не объяснила, – пожаловался, словно превратился в мальчишку. – И выставила невыполнимое условие. Кто бросает разговор на середине и убегает?

– Эдита убежала?

– Скорее, вышла за дверь и исчезла. Говорю же, мы слишком мало знаем об алхимии.

Мецтли фыркнула, словно соглашалась.

– Тут ты прав, – нехотя кивнула Алиса. – Розовый порошок превратил тело вампирши Ирис в пар за считанные секунды. – Она задумалась, забавно подперла рукой подбородок и постучала пальчиком по губе. – Приглашение в Золотой город у тебя с собой?

Выудив из бездонного кармана самой лучшей на свете куртки прямоугольный кусочек картона, я протянул его сестре.

– Начнем с символов. Сравним их с теми, что на стене.

***

Низкие тучи наполняли ожидание щемящей тоской. И вроде я отпустил сестру ненадолго, но душа металась в сомнениях. Стоило все-таки пойти в академию с ней, и не важно, что она отговаривала.

Привлекли бы внимание? Ну и ладно. Охрана не пропустила бы с собакой? Не беда, Мецтли могла бы подождать. А я был бы рядом.

После мы договорились поехать в погребе. Осмотреть надпись на стене и порыться в книгах, чтобы расшифровать символы. Но еще больше Алиса просила сопроводить ее к дому Тристана.

– Если я вдруг снова потеряю голову от одуряющего запаха вишни, – сказала она вчера перед сном. – Разреши Мецтли тяпнуть его за ж… жилистую ногу!

– Если он посмеет соблазнять тебя при мне, я сам тяпну его за ногу.

Вспоминая милый разговор, я рассмеялся в голос. Прежде мне не с кем было непринужденно болтать о ерунде, и уж тем более, обсуждать вампирские филеи. Бабушка, вырастившая меня вместо матери, чаще наставляла, чем слушала о переживаниях. Сильные мужчины, по ее мнению, имели право многозначительно приподнимать бровь, лучше только одну, или смотреть исподлобья в некоторых случаях. В остальное время должны тщательно перемалывать любые эмоции и переживания подобно кофемолке – внутри, превращая в пыль – и ни в коем случае не уподобляться мясорубке, что вываливает фарш наружу. Уж не знаю, где она понабралась такой мудрости, но сама жизнь учила меня другому. И я смеялся даже в одиночестве, если на то находились причины.