Голова гудела, словно затихающий орган после большого концерта. Я медленно повернулся набок и приоткрыл один глаз. Нежная прохладная ладонь легла мне на лоб и взъерошила волосы. А я снова зажмурился – боялся спугнуть наваждение, узнать в девушке, что пристроилась на краешке кровати, кого-то другого. Реальность всегда была ко мне благосклонна, но я слышал, как люди жаловались на ее жестокость.

– Руслан рассадил их по отдельным клеткам, – мягко поведала Северина последние новости сумасшедшего дома, в который меня заманили братья-вампиры.

– Дурацкая ситуация, – тихо отозвался я. – Видел же, как Руслан хитрил и обманывал тебя у реки. А сам попался на ту же удочку.

Нашел мужество разлепить веки, и тут же утонул в глубоких, темных глазах. Северина наклонилась надо мной, продолжая теребить пальчиками выбившиеся из хвоста на затылке пряди. Оставалось лишь немножко податься вперед, чтобы коснуться ее губ. Но я лежал неподвижно, парализованный ее близостью.

– Ты мне снилась. – Я наконец решился и оттолкнулся локтем, но тот утонул в мягком матрасе. Тело отозвалось дрожью, намекая на сильную слабость. – Когда мы встретились впервые, в ту ночь, когда… А расскажи мне, что случилось в ту ночь.

Северина резко отстранилась, будто мои слова или ее собственные воспоминания ужалили раскаленными угольками страшной правды.

– Для меня время течет иначе, Радомир, – ответила она невпопад. – Мы не виделись так долго, будто целую вечность.

– Несколько дней.

– Я про то и говорю. И все же, решение расстаться – единственно верное. Вот к чему привело твое стремление очутиться рядом со мной. Ты снова испит до полусмерти, как в ту ночь, когда мы впервые встретились…

Последние слова дались ей особенно тяжело. Она встала и, чтобы чем-то отвлечься, наполнила высокий стакан из граненого кувшина. Поднесла питье к моим губам и заботливо придержала затылок.

– Ну уж нет, я сяду, и ты мне все объяснишь, – воспротивился я. – Как есть, без утайки. На меня напала другая вампирица, вовсе не ты.

– Зачем спрашиваешь, если все вспомнил? – Северина отвернулась, склонила голову.

– И почему с тобой всегда так сложно?

– Так не ищи меня! Зачем искал?

– Я искал не тебя, – ляпнул в сердцах и сам испугался, как жестоко прозвучали мои слова. Перед глазами всплыло хищное личико Лизы, ее тонкие руки, обвивающие мою шею.

– Значит, это правда. Ты пришел вместе с охотницей, Лилией Белоусовой.

– С ней.

Облегчение, что Северина не выдумала ерунды из-за Лизы, длилось недолго.

– На твоих губах застыл ее запах, – еле слышно произнесла моя вампирица. – А я наивно убеждала себя, что мне показалось.

Святое железо! А я уже забыл. Незначительный, глупый инцидент!

Отношения на пару недель – гораздо удобнее, чем регулярные капризы постоянной пассии. Но короткие интрижки – насквозь фальшивые. Наша с Севериной страсть – искренняя, текучая, глупая, сумасшедшая. Она одновременно самая главная нота в мелодии моей жизни. Словно Вселенная добавила к барабанной установке симфонический оркестр, наполнила пустой зал объемной композицией. А я, будучи неумелым дирижером, только-только учился управляться с музыкантами. То растворялся в гармонии, то тонул в диссонансной какофонии. Но оба варианта выходили более приятными, чем прежнее существование в стороне, в вакууме, в алхимических чарах.

– Мои губы предназначены лишь для тебя, – бросил, уподобляясь киношным любовникам, и поморщился от того, как неестественно прозвучали такие важные слова.

Тогда я стиснул зубы и рывком сел, свесил ноги с кровати. Комната поплыла перед глазами, готовая рассыпаться на цветные кусочки, чтобы вернуть меня в объятия весенней ночи, где потрескивал первородный Огонь. Северина обернулась. Она все еще держала в руках стакан с густой вишневой жидкостью и отправила его на прикроватную тумбу, расплескав содержимое. Капли полетели на ворсистый ковер, я вместе с ними. Но лоб уперся в прохладную ладонь, губы расползлись в еле заметной улыбке. Поблагодарить вампирицу я уже не мог. Слабость одолела окончательно.

– Пей! – скомандовала Северина и силой влила в меня ягодный морс. – Твоя Лилия обещала принести капельницы, но не торопится.

Алиса!

Тут я вспомнил про сестру, которая осталась в погребе на попечении Мецтли и Химичка. Я обещал принести перекись и бинты, но тоже особо не торопился.

– Я не имею права говорить о той ночи, Радомир, – тихо произнесла Северина. – Как не имею права обижаться, что ты выбрал другую. Все правильно. Только ты влез в самую гущу событий.

Прикрыв веки, я натужно засопел, усилием воли выталкивая воздух из груди и затягивая обратно. Возможно, Северина решила, что я заснул, ведь продолжала медленно нашептывать, вопреки собственным словам:

– Эдита – твоя мать, как бы там ни было. В ту ночь я нашла тебя растерзанным. Их было трое. Женщина и двое мужчин, которые попрали собственные законы. Они выпили слишком много. Вампиры не нападают на детей. Veto (Запрет (Латынь)). Но ведь testis unus – testis nullus (Один свидетель – не свидетель (Латынь)).

– Снова латынь! И почему латынь? – пробормотал я, не разлепляя век, да, кажется, и губами особо не шевелил.

– Любой дух понимает древний язык, даже если его не понимает разум, – пояснила Северина. – Его используют алхимики и медики. Но ты спи, спи Радомир. Так быстрее поправишься.

И я послушно промолчал, снова притворившись спящим. Если моей вампирице легче вспоминать прошлое в иллюзии одиночества, чем глядя мне в глаза – пусть так!

– Мне никто не поверил. Ни вампиры, ни, уж тем более, охотники, – продолжала она. – Натанг обвинял меня в сотнях убийств, но сам участвовал в том, чему нет ни прощения, ни объяснения. Он отрицал, уверял, что ту ночь провел на побережье при свидетелях, а позже объявил на меня двойную охоту. – Северина вздохнула и прикрыла мои плечи невесомым одеялом. По телу расползалось мягкое тепло, только в груди кололо, будто сестре на другом конце Калининграда угрожала опасность. – Я разглядела не всех участников, но огонь точно разожгла Самира.

Имя показалось смутно знакомым. Северина как-то упоминала ее, но никогда прежде не жаловалась на своих соплеменников. Обвиняла себя в жестокости и несдержанности, злилась, пугалась, будто одна на всем белом свете недостойна любви и внимания. А главарям поганцев противостояла безропотно.

– Старая вампирша научила меня всему, что знала о жизни таких, как мы. После долгих лет мучений, когда рана на лице еще кровоточила, Самира помогла мне восстановиться. И я ей благодарна. Только вот у нее в душе всегда теплилось желание избавить весь наш род от страданий. – Северина встала и отошла к окну. Край матраса неприятно опустел, и под собственным весом я провалился в поролон и пружины глубже. – Самира придумала ритуал, ведь прежде была алхимиком. Но исполнить его сама не могла. Она утратила искру, когда стала вампиром, и обратилась к алхимику – охотнику.

И все-таки то был не сон. Воспоминание. Меня снова пили вампиры, рядом боролась Северина. Далекие картинки из прошлого выплыли на поверхность. Прежде мое детство вместе с образом матери скрывала мрачная пелена. Я отмахивался, ведь многие люди рассказывали о том же. Это после двенадцати самосознание окрепло и яркие сцены из бабушкиного дома, школы и университета четко разместились в галерее памяти.

– Мать спасла тебя от смерти, Радомир. Но не я тот монстр, который разорвал твое тело. Эдита решила, что Самира подослала меня, чтобы вынудить на ритуал. Или знала все с самого начала, но удобнее оказалось обвинить меня в очередном нарушении договора, чем идти против Самиры. Я и так была вне кровавого закона. Северина Кос – чудовище, которого сторонились вампиры и, за которым гонялись охотники.

Она замолчала и вернулась к кровати. Я ждал нежную прохладу ее невесомых пальцев на лбу, надеялся почувствовать шелковые губы на щеке. Но вместо этого почти беззвучно отворилась дверь. Я понял по движению воздуха, по изменившейся атмосфере. Даже стены будто зазвенели от напряжения. Твердой поступью ко мне подошла Лилия.

– Приходил в себя? – резко бросила она, приспосабливая мешки и трубки для капельниц рядом с изголовьем.

– В себе, – выдавил я с усилием, подглядывая за происходящим сквозь ресницы.

– Вот и чудно, – констатировала Лилия и продезинфицировала сгиб моего локтя.

А когда покончила с подключением физраствора и глюкозы, дернула кружевную блузку на груди и достала из-за пазухи цепочку с якорным плетением. Она резко стянула перстень с моего пальца – рядом с Севериной я даже не замечал его жжения – собственнически обвила мою шею, застегнула замочек и велела:

– Не снимай! Вообще никогда, даже в ванной. – Лилия налила еще питья и подсунула мне под спину пухлую подушку. – Ты специально спровоцировал вампиров? Ты знал, что они набросятся и поэтому скинул кольцо?

– Нет, – выдохнул прямо в стакан, отчего по раздражающе яркой, карминовой поверхности пробежала легкая рябь.

– Но они что-то учуяли. И нарушили чистоту эксперимента. Насосались на месяц вперед! У Руслана нет столько времени.

– Почему Белоусовы не знают? – обратился я к Северине, которая отступила к окну и отстраненно наблюдала за действиями Лилии. Рядом с крупной охотницей моя возлюбленная казалась еще более хрупкой и невесомой. Будто стоило мне как следует вдохнуть, и ее бы притянуло в мои объятия неощутимым ветерком.

– Пусть она и ответит. – Северина кивнула в сторону соперницы.

– Если бы я знала ответ, то не спрашивала бы!

– Теперь никто не скажет, было ли в твоей крови что-то особенное с самого начала или появилось после алхимического ритуала, – выдала Северина, пристраиваясь на краешек кровати, будто передумала уступать меня Лилии. – Ты точно унаследовал от матери алхимию. Но я спасала тебя от Самиры и не собиралась убивать. Мне стоило молчать о случившемся, а я поначалу пыталась объясниться с Эдитой. Но связалась не с тем вампирским родом.

– Алиса, – проронил я. – Она обязательно найдет причину.

– Вот Алисы я здесь не потерплю! – разозлилась Лилия. – Думаешь, я хуже разбираюсь в биохимии крови?!

– Мы уйдем, – поспешно заверил я.

– Не думаю. – Лилия алчно сверкнула глазами.

Она схватила иглу и пробирку, чтобы нацедить у меня кровушки на анализ, но Северина встрепенулась и страшно зашипела.

Лиза: дом на территории охотников, окрестности

Вновь оказавшись в комнате с дурацкими обоями, густыми занавесками и бронированными окнами, я почувствовала себя прямо-таки по-королевски. Не зря говорят, что все познается в сравнении. Ценность некоторых вещей можно понять только лишившись их. Мне же вернули широкую кровать, солнечный свет и собственную уборную. Я наелась чистой кровушкой.

Русланчик лично отпаивал меня из кофейного стакана и хвалил, что не притронулась к Радомиру. Ему не обязательно знать, что до вкусняшки я не добралась только благодаря Северине. Пусть думает, что я послушная и вообще лапочка.

Боль способна сожрать не только тело, но и душу. Она же превращала меня одновременно и в никчемное создание, и в ненасытное чудовище. Но после еды тело восстанавливалось куда быстрее, а настроение стремилось ввысь.

– Вот только дико скучно, – пожаловалась я отражению в зеркале. – Даже книг не дали.

Тогда вспомнила про фортепиано в бальном зале, иначе огромную комнату на первом этаже и не назовешь, и проверила замок.

– Не заперли! Русланчик, ты чудо!

Не помня себя от радости, я вприпрыжку преодолела коридор и выскочила на лестницу. Там-то и столкнулась с Лилией Белоусовой. Каланча волокла стойку с прозрачными пакетиками и тонкими трубочками.

Для Радомира? Лучше бы они отвезли его в больницу!

– Посторонись, – грубо скомандовала Белоусова. – И не забывай, что на мне всегда кулон. Я ловко с ним управляюсь и без раздумья испаряю поганцев.

– Нужна ты мне. Ты жесткая и противная. – И, надув губки, добавила: – Меня Русланчик кормит.

– Ага, конечно.

Высокомерно хмыкнув, она скрылась за одной из дверей. Ступени привели меня в неуютный холл без дверей, но со скелетами борщевиков. А знакомый зал с камином встретил гулким эхо от цоканья домашних туфель по лаковому паркету, что всколыхнуло воспоминания из далекого детства.

Ко мне два раза в неделю приходил учитель музыки, чопорный старикашка. Он заставлял держать спину ровно и смешно крючить пальцы, словно сапсан на охоте. И всякий раз, стоило мне засмеяться, шлепал специальным прутиком по лопаткам. Иногда вместо того, чтобы смотреть в ноты, я разглядывала белые клавиши инструмента. Казалось, что нудный наставник вот-вот рассыплется прахом, и мне не хотелось упустить момент. Тогда он снова применял свой хлыстик, чем грозил угробить мой интерес к музыке. Но я нажаловалась отцу, и больше не видела противного учителя.

Зато по выходным папа лично брался за мое музыкальное образование. Мы соревновались в ловкости пальцев, играли мелодии на скорость и даже сочиняли маленькие веселые песенки. Надо отдать должное предыдущему мучителю, он вдолбил мне основы нотной грамоты. И время с отцом казалось легким и приятным.

Старое фортепиано слегка потрескивало, приветствуя меня, что никогда бы не уловило простое человеческое ухо. Мой слух ныне не заглушался током крови и прочими процессами.

Инструмент дышал только когда на нем играли. Оставленный без присмотра ради интерьера, он грустил и рассыхался. Но как только пальцы пробежали по глянцевым клавишам, послышалась чистая мелодия. Четкая, выровненная, будто синтетическая. Только одна басовая струна чуточку фальшивила, но мне понравилось ее несовершенство. Мелки изъяны одушевляли музыку, наполняли энергией, силой, смыслами. Никакие вылизанные студийные записи не могли сравниться с живым концертом.

Менуэт Баха, «Вальс дождя» Шопена, марш из новомодного балета «Щелкунчик» – все получалось просто, технично, но оттого слишком неестественно, до зубного скрежета правильно. Невыносимо. И я со злостью захлопнула крышку, не в силах добавить в свою игру шероховатости.

– Мне надо в Кафедральный собор! Слышите?! – завопила, подскакивая к окну. – Хочу попробовать сыграть на органе! Он не позволит мне совершенства…

Однажды мне довелось побывать у шпильтиша (от нем. Spieltisch – органная кафедра, пульт с необходимыми клавишами, педалями, рычагами и кнопками. Набор индивидуален на каждом органе) и прикоснуться к мудреным клавишам и рычагам. Я замолотила кулаками по стеклу, вызывая глухой гул в стенах дома. Дождь снова превратился в крупные хлопья снега, чтобы обелить привычную серость города. Даже темный красный кирпич не раскрашивал древние тайны в яркие цвета, лишь редкими каплями в облике Калининграда напоминал о кровавых хозяевах территории.

В пелене непогоды шевелили зелеными лапами туи. Между ними просвечивало поле, где мельтешили охотники и их верные бухгальеры.

– И чего так орешь? – напугала Белоусова с порога. – Завтра Руслан приведет новую партию испытуемых. Поможешь им освоиться. Все просто – чем хуже поведение, тем теснее клетка и ниже этаж. Ты уже испытала на себе щедрость главы и донесешь из первых уст. Чем быстрее вы подружитесь, тем быстрее попадешь в собор. Ясно?

– Ясно! – с сарказмом повторила я.

– К собору ведут тоннели. А под ним то, что нужно моему отцу – главные ворота в Золотой город.

– И для чего ты мне рассказываешь?

– Чтобы ты знала, кому служишь на самом деле.

Мне вдруг захотелось наброситься на нее несмотря на наличие кулона, действие которого мне еще не довелось испытать, и куснуть как следует. Но на улице появились двое!

Элис и Эб выбрались из-за деревьев и устремились прямо к нашей тюрьме. Их ноги тонули в свежих сугробах, и вампир даже несколько раз ловил мою бывшую подругу под локоть, когда та поскальзывалась на схоронившейся наледи.

– И когда спелись? – удивилась я вслух, будто только что закончила с фортепиано и сидела на подоконнике в полном одиночестве.

– Тревога! – взревела Белоусова, напоминая о себе, вытащила из кармана брюк смартфон и тут же затараторила в трубку: – Посторонние на территории. Поганец и одиночка. Вампира – на опыты, девчонку – припугнуть и выгнать, ее сожрут без нашей помощи. – И Белоусова гаденько рассмеялась.

Мне почудилось, что стены дома вновь завибрировали, а земля под ним впитала яд, с каким охотница оставляла Элис на растерзание…

А кому, кстати? Уж не Русланчику?

И тут я прониклась ее агрессией и присоединилась к общему настроению. Ведь вся такая умная и правильная Элис не упускала ни одного мужика! Прикарманила инвестора, главу вампиров и теперь Эба, который совсем недавно потерял любимую. С такими вертихвостками иначе нельзя – припугнуть и выгнать! И пускай сожрут!

Из холла разнесся басовитый гул, а затем скрежет, выворачивающий душу наизнанку. Белоусова ринулась на звук. Я замешкалась и прижалась лицом к стеклу.

– Там крыльцо?! – пропищала, не веря своим глазам. – Без дверей, но с крыльцом?

Почему-то данный факт потряс меня больше, чем завязавшаяся драка. Мелькали арбалеты и стрелы, Алиса, которую больше не хотелось называть «Элис», верещала противным голоском, другие охотники галдели, бухгальеры лаяли и покусывали Эба за конечности. Но тот на удивление стойко переносил сражение. А вот когда появился Русланчик, действо замедлилось.

На глаза навернулись непрошенные слезы.

– До чего ж обидно! Снова ты, как супермен спасал репортершу, спасаешь эту лабораторную мышь! – процедила я и побежала в холл, намереваясь в приступе ярости проломить стену. А там уже зияла распахнутая пасть двери. – Чего-о-о-о?! Вашу ж алхимию за ногу! Дери меня бухгальер!

Или как там положено ругаться приличным вампиршам?

Вывалившись на стылый воздух, я налетела на перила с балясинами,

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

Мужской персонаж в японской франшизе «Сейлор Мун», созданной Наоко Такэути. Он появляется неожиданно и мешает планам врага в разгар битвы, отражая удар магической красной розой.

Конец ознакомительного фрагмента

Купить и скачать всю книгу

<1...9 10 11

На страницу:

Перейти

11 из 11