Мой (не)любимый дракон. Оковы для ари

В одежде я предпочитала удобный и комфортный стиль кэжуал.

Но выбирать не приходилось, поэтому напялила на себя то, что было. Надраивая электрической щеткой зубы, сдернула с вешалки первую попавшуюся блузку. Нечто кремовое, мега-ажурно-воздушное, с вырезом по самую бляху на поясе джинсов. Утрирую, конечно, но декольте действительно не оставляло простора для фантазии. А других вырезов эта гуру моды, похоже, не признавала. Кстати, о джинсах. В платяном шкафу теперь можно было обнаружить только скини, всех цветов и разной степени гламурности: с вышивкой, камешками и всевозможными бусинками. Вытянув из стопки удавок для ног классические темно-синие, не с первой попытки, но все же в них втиснулась.

Кажется, масса, только не мышечная, начала наращиваться сама собой. Спасибо сериалам под заправкой из поздних шоколадок и бутербродов с такой вредной колбасой.

К тому времени, как в дверь позвонили, я уже успела кое-как подвести глаза, мазнула по ресницам тушью. Немного румян, пудры и гигиеничку на губы.

– Бегу-у-у! – застегивая на ходу цепочку с подарком Казимиры, помчалась в прихожую.

Где чуть не наступила на кота. В ответ на такое беспардонство на меня недовольно зашипели, оскорбленно мяукнули и от души лупанули по полу полосатым хвостом.

– Ну наконец-то! Королева! Живая и во плоти! – Даша подвинула меня, ныряя из полумрака лестничной площадки в полумрак прихожей. Развернулась и, уперев руки в бока, не то обиженно, не то обиженно-шутливо возмутилась: – Ты вообще нормальная?! Столько времени от меня прячешься. И почему я узнаю не от тебя, а от Лехи, что вы разводитесь?!

Вообще-то сначала пряталась Фьярра. Ну а потом и я за компанию. Просто не было желания ни с кем встречаться, куда-то ходить, кому-то улыбаться. Делать вид, что все у меня в ажуре.

Но если уж мне не суждено вернуться в Адальфиву и даже проклятие снять не светит, надо брать себя в руки и сметать в совок судьбы осколки жизни.

Собрать их, как пазл, в законченную картину.

– Такие разговоры на трезвую голову не ведутся.

Чмокнула подругу в щеку, искренне радуясь, что она не разобиделась на меня за то, что столько времени ее избегала, а, оставаясь верной самой себе, пришла разбираться. И поддержать в непростую минуту.

– Потому и позвала тебя в клуб, – подпирая плечиком стену, заговорщицки улыбнулась Даша.

– А может, лучше дома напьемся, – кивнула на непочатую бутылку вина, которую, возвращаясь из Ведьмовского, с горя прикупила в супермаркете через дорогу.

Вместе с сосисками и творогом.

Вообще-то я со спиртными напитками в контрах. Они не очень дружат с моим организмом. Но сегодня тому придется смириться и потерпеть, потому что его хозяйке жизненно важно расслабиться и забыться. После таких-то разочарований и обломов.

– Ты уже срослась с этим своим домом, – беззлобно проворчала моя гипотетическая жилетка, приглаживая собранные в высокий хвост волосы и подушечкой безымянного пальца поправляя в уголках губ ядрено-красную помаду.

Рядом с Дашкой – фигуристой брюнеткой модельного роста, я выглядела первокурсницей или подростком, только что выпущенным из школы. А сейчас, с короткой стрижкой и макияжем «без макияжа», и вовсе могла сойти за девочку пубертатного возраста.

– Анька, паспорт возьми, – словно угадав мои мысли, весело посоветовала подруга. – А то тебе крепче сока ничего не нальют. Ты, вообще, когда успела так похудеть и помолодеть?

Пока была в другом мире, а моим телом владела одна хитромудрая девица.

– За это спасибо стрессам и краху личной жизни, – призналась вслух и, кстати, совершенно искренне.

Пожелав все еще обиженному на меня Котею Котеньевичу быть добрее, щелкнула выключателем и захлопнула входную дверь.

Еще одна подстава – мерзнуть два месяца в одной зиме, чтобы, так и не дождавшись теплых дней, перенестись в другую. Спускаясь за подругой, на ходу застегивала пальто и обматывала шею непомерно длинным шарфом, при этом честно пытаясь не ухнуть с лестницы на пятнадцатисантиметровых шпильках.

Всею моею пусть и не слишком изящной, но зато страшно удобной обувью, Фьярра облагодетельствовала соседей. Жаль, я не догадалась раздать служанкам ее драгоценности… Выжили одни-единственные ботинки на невысокой танкетке, но они после экскурсии по русской глубинке требовали тщательной очистки.

Загрузившись в такси, мы поехали в центр города, чтобы уже через полчаса выгрузиться возле барной стойки «Инсомнии». Вернее, выгрузились мы у входа в пафосное место, а уже оттуда окунулись в мир ультрамариновых огней, дизайна хай-тек и оглушительного техно.

– Расскажешь, почему рассобачились? – потягивая из закручивающейся спиралью трубочки коктейль (что-то радужное и пахнущее, как фруктовая жвачка – ноу-хау местного бармена), начала двигаться по пути разгадки Даша.

Я цедила мартини и одну за другой уничтожала оливки. Так себе, конечно, ужин, но все же лучше, чем никакого. А еще лучше было бы остаться дома и, как и планировала, зарядиться сосисками с жареной картошкой.

– Он изменил мне.

Рассказать Даше все, от невероятного начала и до такого же безумного финала, я, понятное дело, не могла. Но и в том, чтобы врать близкой подруге, тоже приятного мало. А у меня в последнее время и так одно сплошное вранье и мало приятного. Поэтому решила ограничиться полуправдой, в озвучивании которой за последнее время неплохо поднаторела.

– Действительно, что ль? – вместо того, чтобы вознегодовать и пообещать при следующей же встрече навалять Воронцову за измену, дернула дугами бровей недоверчивая. – Хм… – Это уже глубокомысленно. – А Лешка сказал, что ты ему изменила.

– Вот ведь ж… – Громыхнула музыка, заглотив начало слова, и в итоге я проорала Дашке в ухо: – Опа!

А еще переживала, что чуть хозяйство ему не заморозила. Теперь вижу, что зря. Переживала и не заморозила.

– Нютка, так это правда? Он тебе, а не ты ему? – гипнотизируя заботливым взглядом, подалась ко мне Даша. Накрыла мою руку своей и ободряюще ее сжала. – Вот ведь членистоголовый! Думает, козел, не головой, а…

– Я поняла твою мысль, Даш. – Опрокинула в себя остатки вермута и попросила бармена плеснуть мартини туда, где ему сегодня самое место – в мой бокал. И оливок в вазочку подбросить.

Все, не хочу говорить о Воронцове. Думать о нем – тем более.

– Значит, завтра снова в ЗАГС?

Увы, Даша не собиралась закругляться.

– Угу, как на работу. Будем заявление подавать.

– А если Лешка заартачится и не подпишет?

Тогда точно что-нибудь подморожу. Какой-нибудь жизненно важный орган. И это я не про сердце или то, что находится у него в черепной коробке.

– Подпишет, куда денется.

Вторая порция оливок и вермута испарилась еще быстрее и как-то до обидного незаметно.

Махнула рукой бармену, подзывая, а в следующую секунду чуть не заорала на всю «Инсомнию». Не сделала этого только потому, что из-за опалившей кожу боли из легких выбило весь воздух. Самоцвет накалился до такой степени, что, казалось, на мне только что, как на корове, поставили тавро. Едва не шипя, подталкиваемая неведомой силой, резко развернулась на стуле, чуть не слетев со скользкого сиденья. Затуманенный болью взгляд выхватил пробирающихся сквозь разгоряченную, забрызганную каплями огней толпу двух бугаев в строгих черных костюмах. Расчищавших дорогу…

Наверное, я бы все-таки свалилась, если бы Дашка мертвой хваткой не вцепилась мне в плечо. Вдохнула полной грудью кондиционированный воздух – раз, другой. Сердце стучало с такой силой, словно вдруг стало перчаткой невидимого боксера, в качестве груши для битья использовавшего мои ребра.

Подалась вперед, услышав свой собственный ошеломленный шепот:

– Не может быть…

И в мыслях завопила:

«Герхильд?!»

Это не могло быть правдой. Безумной фантазией, алкогольной галлюцинацией… Чем угодно!

Кем угодно, но только не Скальде.

Бессчетное множество раз в своих самых дерзких мечтах рисовала я себе этот момент. Представляла, как тальден, благополучно позабыв об обмане, является за мной и возвращает в сказку. Но проходили дни, те стягивались в недели, а ледяным принцем на белом фальве в моей жизни даже не пахло. Я уже почти поверила, что Фьярре удалось обвести, теперь уже своего мужа, вокруг пальца и стать для него любимой, единственной, неповторимой.

Стоило закрыть глаза и увидеть их вместе, как руки чесались что-нибудь разбить или добавить всему, что попадалось в поле зрения, ледяного блеска. И вот, спустя месяц, квартира нуждается как минимум в косметическом ремонте: обои пузырились и опадали целыми полосами, как порыжевшая листва по осени, и никакие проветривания не помогали избавиться от сырости, протравившей стены и мебель.

Надеялась, если не придет за мной, то хотя бы явится за драгоценной силой. Но, может, его великолепие ведать не ведает, что ее лучезарность мало того что лгунья, так еще и пустышка. Может, обман раскроется только после рождения ребенка. Или того хуже: когда наследника-дракона в двенадцатилетнем возрасте начнут испытывать на наличие магических способностей.

Двенадцать лет без Герхильда… Стоило так подумать, как предложение Казимиры по поводу душеочистки уже не казалось таким бредово-паршивым.

Кулон тем временем продолжал безбожно жечь кожу, а «алкогольную галлюцинацию» то раскрашивало ультрамариновыми вспышками, то, словно ластиком, стирало тьмою.

– Ань? Ты кого это там все высматриваешь?

Брови Дашки соединились в сплошную ниточку-линию. Подруга хмурилась, пытаясь понять, какие шальные мысли слетаются, как на ведьмовской шабаш, ко мне в голову. Бармен что-то спрашивал. Кажется, уточнял, звала ли я его, чтобы подлил мартини.

Но я была далека от зеркальной стойки, в которой один бокал на высокой ножке являлся продолжением другого (жаль, нельзя положить в рот отражения оливок), и как зачарованная мысленно следовала за своим миражом.

Пиджак на таком желанном глюке сидел как влитой. И наверняка от него тоже одуряюще пахло зимой. От глюка, а не от пиджака, само собой. Ну то есть от них обоих. Этого мужчину, как и настоящего Герхильда, окружала аура мощной, всесокрушающей силы. Она давила на меня даже издали, пробирала холодом. От которого танцующие шарахались охотнее, чем от секьюрити лжедракона. Опускали взгляды, словно придворные перед императором.

В попытке вырваться из наваждения хорошенько себя ущипнула. Моргнула один раз, другой. Эффект нулевой. Видение никуда не делось, все с тем же отмороженным видом пробиралось сквозь толпу, беснующуюся на танцполе. Пробиралось, чтобы все-таки куда-то деться: по закручивающейся винтом лестнице подняться наверх и скрыться от меня в вип-зоне.

Кулон снова ужалил жаром, напоминая, чтобы скорее выходила из коматозного состояния и шла за земной версией Скальде.

«Надеюсь, тебе станет легче», – вспомнились слова колдуньи.

Сомневаюсь, что двойник второго мужа заменит мне этого самого мужа, но просто проводить незнакомца взглядом и как ни в чем не бывало вернуться к задушевному разговору с Дашкой – такой железобетонной выдержкой я, увы, не могла похвастаться.

Зад выскользнул из объятий стула, я ускользнула от подруги, бросившей вслед недоуменное:

– Аньк, ты куда? Эй, Королева!

Я что-то ей ответила, а может, и нет. В голове гудело от бухающей со всех сторон музыки, от ударов сердца, казавшихся еще более оглушительными, чем это мозгодробильное техно.

Скорее… Скорей!

Не чувствуя под собой ног, вообще ничего не чувствуя, кроме острой пульсации в висках, поспешила наверх. Мне во что бы то ни стало нужно было увидеть его снова, рассмотреть каждую черточку, каждый фрагмент любимого лица.

И плевать, что это лицо чужака, случайно, а может, и нет, повстречавшегося мне в ночном клубе. Я только разок на него взгляну и сразу уйду. Сфотографирую глазами, на долгую память, и обратно к Даше.

Поднялась наверх сомнамбулой. Остановилась, напряженно озираясь. Столики для вип-посетителей «Инсомнии» располагались в отдельных ложах, спрятанных от любопытных глаз пепельно-синими шторами, с золотым отливом, благодаря вплавленным в потолок точечным светильникам. Многие занавеси были задернуты. Голоса и смех диссонировали с очередным музыкальным треком, наполняя эту гигантских размеров клетку оглушительной какофонией. В голове тоже что-то «какофонило»: наверное, вопил внутренний голос, уговаривая повернуть обратно и не искать на свои неполные девяносто новые неприятности. Но увидев в конце коридора, который только что лизнул луч прожектора, уже знакомого бритоголового, решительно направилась вперед.

Каблуки с металлическими набойками стучали провокационно громко, привлекая ко мне совершенно ненужное сейчас внимание. Завсегдатаи мажорных лож, те, что не отрезали себя от мира клуба складками штор, провожали меня мимолетными взглядами и тут же обо мне забывали.

Предательски дрогнули колени, когда увидела его, моего драконозаменителя. Расстегнув пиджак, незнакомец вальяжно развалился на диване, совсем как Скальде, и что-то сказал девице в мини – официантке с приторно-слащавой улыбкой.

– Здесь не гуляют, – преградил мне дорогу охранник.

– Но я только… – вытянула шею, пытаясь получше рассмотреть Герхильда. Его идеальную, совершенную копию.

Это даже неприлично – быть настолько похожими.

– Давай, поворачивай.

Без лишних церемоний секьюрити схватил меня за локоть, собираясь отволочь обратно.

Всколыхнулись шторы. Сотрудница ночного клуба выпорхнула из ложи, и я почувствовала, как острый, хищный взгляд стальных глаз скользит по мне, цепляясь за жемчужины-пуговицы, расстегивая их и срывая.

– Давай отсюда! – хамовато повторил шкаф в костюме.

– Антон! – Взмах руки, после которого громила перестал беспардонно меня пихать. Небрежному жесту вторил ровный, ничего не выражающий голос: – Пусть заходит.

Глава 3

Охранник молча посторонился, пропуская меня к знакомому незнакомцу, под взглядом которого блузка и джинсы как будто стали невидимыми. Или их просто на мне не стало. По крайней мере, чувство было такое, что стою перед ним голой. Разум вопил о незамедлительной капитуляции, но я подобно глупому мотыльку, ослепленному пламенем, слишком ярким и слишком опасным, полетела к нему, хоть и понимала, что без ожога отсюда не уйду.

– Составишь компанию? Люблю настойчивых девушек, которые не стесняются действовать и знают, чего хотят. – Широкая ладонь погладила кожаную обивку сиденья. Диван, формой напоминавший подкову, взял в плен стол с черной глянцевой поверхностью.

Точно так же, приглашая ловить момент и присаживаться рядом, суррогат его великолепия собирался пленить меня. Впрочем, никакое это было не приглашение – приказ, произнесенный обманчиво мягким, с легкой сигарной хрипотцой голосом.

Нас разделяла круглая столешница, вся в каплях света – отражениях точечных светильников, и остатки моего здравого смысла, успешно уничтожаемого тоской по любимому. Хотелось, чтобы остановилось время, и просто всматриваться в лицо этого человека. Почти что Герхильда. Если забыть о том, что у синтетического аналога моего наркотика волосы короткие. А так все при нем: тот же льдистый взгляд, хищный прищур и тьма в глубоко посаженных глазах.

А еще усмешка, жесткая и циничная, отпечатавшаяся на четко очерченных губах, когда он нарушил затянувшееся молчание:

– Что, девочка, испугалась и передумала знакомиться?

Он весь излучал жесткость, уверенность в себе, давящую и подавляющую силу.

Наверное, потому, как будто им загипнотизированная, покорно выронила:

– Аня.

– Александр.

«Твой господин», – реплика так и осталась невысказанной, но явно прозвучала в его мыслях.

– Садись. – Это уже точно была не просьба. Нетерпеливо произнесенное требование, сдобренное легким похлопыванием по сиденью.

Появление официантки прервало наше странное общение: взгляд глаза в глаза и короткие фразы между долгими паузами.

В изящной руке блеснул бокал, на треть наполненный не то коньяком, не то в иски, с утопленными в нем кубиками льда.

– А вы что-нибудь будете?

– Аня-а-а, – позвал Александр, растягивая мое имя, как будто пробовал его на вкус и смаковал каждый звук, – девушка спрашивает, что будешь?

– Ничего, спасибо, – отозвалась сипло, пытаясь выпутаться из липкой паутины наваждения, но вместо этого все больше в ней увязала. – Я просто…

Просто дура, а не Аня, как оказалось.

– Ладно, она потом закажет. Когда определится, – отпустил официантку Скальде.

«Черт, Александр», – забило гол в ворота моего сознания все выпитое ранее.

Сотрудница клуба исчезла, бесшумно и бесследно. Наверное, нужно было последовать ее примеру и бежать к Даше. Куда угодно, лишь бы от этого мужчины подальше.

Ведь он ненастоящий Скальде.

Но предусмотрительный Антон уже задернул драпировку, заточив меня, как в клетке, в вип-зоне.

– А ты миленькая, – продолжая пожирать меня взглядом, сделал глоток, а заодно и комплимент Александр. – Есть восемнадцать?

– Еще не исполнилось, – соврала в надежде, что после этого он сам меня отсюда попросит. А в ответ получила еще одну ухмылку.

– Точно испугалась, – отпружинился от дивана хищник. Оказавшись рядом, приподнял мое лицо за подбородок, вглядываясь, изучая, рассматривая. Заставляя дыхание сбиваться, а кожу покрываться мурашками. – Зачем тогда за мной шла?

Вот ведь глазастый.

– Обозналась, перепутала с другим. Бывает, – улыбнулась натянуто и отступила, лишая себя прикосновения горячих пальцев.

Чужих.

Хватит, Королева! Перестань обманываться! Это не Скальде. Всего лишь его копия. И как выяснилось, не самая удачная.

Попытка сбежать с треском провалилась, когда меня, схватив за руку, резко вернули обратно. К столу, в аромат дорогих сигарет, смешанных с горечью одеколона, и стальные объятия, в которых было тесно, жарко, неприятно.

Несмотря на схожесть с тем, в чьих объятиях было безумно приятно.

– Не ломайся, девочка, – хриплый шепот обжег, ударил наотмашь. Отрезвляя и окончательно рассеивая туман в голове. – Я притащился сюда черт знает откуда и черт знает зачем. Ну хоть теперь вижу, что притащился не зря. Давай, малышка, посиди со мной.

Ну, спасибо, Казимира, удружила! Приволокла магией ко мне этого типа. Вернее, я сама к нему приволоклась. Но если бы он не нарисовался в клубе, ведомый чарами колдуньи, я бы сейчас преспокойно сидела за барной стойкой, поглощала оливки и перемывала косточки своему бывшему.

А так приходится уворачиваться от губ, так похожих на губы, что сводили с ума поцелуями. Мысленно ругать себя, ведьму, двойника и шипеть сквозь зубы:

– Здесь полно малышек. Уверена, найдешь такую, которая захочет с тобой и посидеть, и выпить!

– Ты сама ко мне пришла, и я хочу тебя, – не сказал – отрезал, никак не реагируя на мое сопротивление, и добавил с холодной усмешкой, как будто заключал на деловой встрече сделку: – Аня, сколько?

От такой наглости я не просто лишилась дара речи – я пришла в крайнюю степень обалдения, ошеломления и офигения. Наверное, потому, вместо того чтобы зарядить этому замагиченному промеж ног, позволила усадить себя на стол. Грубо впиться пальцами мне в бедра и бесцеремонно вжать меня в то самое место, в котором у Герхильдовой подделки в данный момент происходили все мыслительные процессы. Уже потом, когда ощутила боль от жадного укуса-поцелуя, меня накрыло осознание, что он собрался со мной сделать.

Здесь и сейчас? Твою ж мать!

Нужно было срочно себя спасать!

Прокатывающаяся по клубу штормовыми волнами музыка поглотит любые звуки, охранники никого отсюда не выпустят и никого сюда не пропустят. Мне на помощь.

– Какая я тебе шлюха?! Пусти… Отпусти, кому говорю! – наконец прорезался голос. А с ним и желание хорошенько долбануть урода.

Но первая же попытка ударить кулаком в будто каменную грудь, оттолкнуть его от себя подальше, оказалась пресечена жестко и яростно. Мне с силой сдавили запястья, а в следующую секунду ладони под тяжестью мужских рук как будто впаяло в глянец холодной столешницы.

– Строишь из себя недотрогу? Понятно, девочка, набиваем цену, – ужалил поцелуем скулу и снова принялся терзать мои губы, выдыхая в них издевательский шепот вперемежку с пыточными поцелуями: – Ну же, детка, посиди спокойно, будь хорошей девочкой. Хорошим девочкам полагается сладкое и награда за старания.

Голос его звучал низко, хрипло, утробно, как будто вырывался из глубин темного естества. Не то одурманенный чарами, не то похотью… А может, этот Александр всегда такая сволочь и привык получать все, что хочет. Даже если это «все» его совершенно не хочет, и его (меня то бишь) от этого членистоголового, как сказала бы Даша, воротит.

Звук молнии, чиркнувшей на брюках, стал последней каплей. Меня накрыло паникой, обидой, злостью. Грудь знакомо заныла от пробуждающегося внутри холода. А от ледяного крошева, рассыпа́вшегося под кожей, блеклым свечением пробивавшегося сквозь поры, заныла каждая моя клетка. Снежный ком в том месте, где отчаянно колотилось сердце, разрастался, готовый крушить и сметать все на своем пути.

Вот и этого фальшивого тоже смело, от меня подальше. К тонкой фанерке, на которой и распластало подобно Витрувианскому человеку, надежно приковав ледяными кандалами к хлипкой стенке. Пунцового, с приспущенными штанами.

Н-да, опупеть какой мачо.

– Что за х… – матерное слово приглушил намордник изо льда.

Сейчас в этом человеке, испуганно выпучившем глаза, дергающемся, как муха, запутавшаяся в паутине, не было ничего от моего любимого мужчины.

Штора тоже конвульсивно дернулась, отъезжая в сторону, и в комнату, привлеченные шумом, ворвались секьюрити. Да так и застыли с раскрытыми ртами, глядя на расползающиеся по стене ледяные наросты, змеящиеся от раскинутых рук и ног лжедракона. А я меж тем, не теряя времени, просочилась в щель между «шкафом» номер один и «шкафом» под номером два и припустила по забрызганному огнями коридору, отчаянно надеясь, что из состояния шока охранники выйдут нескоро. А когда выйдут, направят все усилия, чтобы отодрать от стены Александра Хреновича, и не станут ловить подморозившую его девчонку.

По закручивающейся спиралью лестнице не спустилась, а слетела. Хорошо, что не кубарем и (о, чудо!) ничего себе даже не ушибла. Чернильные кляксы, одна за другой, расползались перед глазами, в ушах гудело, и от этого звукового-светового шоу голова готова была треснуть.

– Аня! Аня!!! – перехватила меня где-то в толпе Дашка и завизжала в самое ухо, стараясь перекричать грохочущую, несущуюся к нам со всех сторон музыку. – Блин! Ты так меня напугала! За каким чертом поперлась наверх?! Королева!!! – встряхнула со всей силой, на какую была способна.

– Пожалуйста, давай выйдем на улицу. Здесь дышать нечем.

Я действительно задыхалась. Воздух был спертым, пропитанным алкоголем, духами, по́том, и каждый вдох был для меня сродни подвигу. Голова уже не кружилась – кружился весь мир вокруг. Не то танцующие вдруг стали попрыгунчиками, а с ними запрыгали и прожекторы на стенах, и диско-шары под потолком-полусферой, не то это у меня перед глазами все скакало и мельтешило.

Меня все еще потряхивало от выплеска силы, от всего, что там случилось.

Посидела, называется, с подругой в клубе.

Лишь когда закрывшаяся за нами дверь приглушила очередной техно-трек, а на смену рокочущей музыке пришли другие звуки: рев носящихся по проспекту машин, голоса прохожих, свист хозяйничавшего где-то над крышами ветра, я шумно вобрала в себя сырой ноябрьский воздух и, привалившись к стене, замерла, ожидая, когда сердце перестанет крушить мне грудную клетку.

– Ань, на тебе лица нет, – взволнованно выдохнула Даша, лицо которой, несмотря на обилие макияжа, тоже не могло похвастаться яркими красками.

– Я…

Поняла, что вот прямо сейчас сползу на землю, потому что ноги больше не держат.

– Черт… – еще больше заволновалась Даша. – Это тебя после двух бокалов так развезло? – Успела подхватить меня под руку и, с горем пополам удерживая, принялась рыться в своей сумочке. Моя была зажата у нее под мышкой. А вот наши пальто остались где-то в клубе, – вяло проползла в сознании мысль.

– Даш, ты что делаешь? – облизнула ужаленные поцелуями губы.

– Лешке звоню. Он здесь через два дома квартиру снимает. Пусть отвезет нас…

Зажмурилась, понимая, что только бывшего мне сейчас для полного счастья и не хватает.

– Не надо Воронцова, – взмолилась жалобно.

– Не надо так пугать меня, Королева! – Подруга глухо ругнулась и, завопив: – Леша! – что-то затараторила в трубку.

* * *

Ледяное пламя горело, обжигая ладонь. Соприкасаясь с магией волшебных цветов, сила тальдена уничтожала их один за другим. Тусклым крошевом лепестки осыпались на пол, таяли, растекаясь лужицами по шероховатому камню. Вот уже который час Скальде пытался представить себе ту, которую никогда не знал. Девушку, которую никогда не видел.