А степь шумела

– Я пытаюсь добиться перспективы стать твоим мужем. – услышала она в ответ.

С этими словами Семен поднял Варю на руки и закружил. Антон и Марина, приехавшие на прогулку с ними и прогуливающиеся поодаль, услышали, как она визжит от неожиданности, а потом со смехом кричит:

– Да! Да, да, да, только поставь меня на землю!

Опустив девушку на мягкую траву, он сказал.

– Я это не спонтанно предложил, даже не думай, что я на солнце перегрелся. Я все обдумал. – он достал из кармана маленькую красную коробочку в форме сердечка. – Варь, я хреновый автомобильный магнат, еще хуже, чем мой отец, но я обещаю быть хорошим мужем. И чтобы там не говорили мои недоброжелатели, которых у меня почему-то много, я это делаю по любви. Я буду работать и зарабатывать, твоему отцу не придется нас содержать. Выходи за меня.

Варя открыла коробочку и достала из нее маленькое золотое колечко с бесцветным камнем, который сверкал на солнце так, что оба они еще несколько минут видели перед глазами солнечных зайчиков. Девушка надела кольцо на палец со словами:

– Да, Сень, пусть все так и будет.

1 августа 2015 года

– Ну как, отгуляли свадебку? – спросила Вера Никитична, усаживая гостью за стол. Марина села и взяла поставленную перед ней чашку. Пожилая женщина тяжело уселась на стул и перевела сбившееся дыхание. Через несколько секунд она попросила:

– Антош, накапай мне корвалола пожалуйста.

Через пару минут она выпила лекарство и спросила снова:

– Как свадьба-то?

– Да с ума сойти можно, бабуль! – улыбнулся Антон. – Так шумно было, столько народу, музыканты из Воронежа были, гости целый день и полвечера танцевали, даже я не удержался, а ты знаешь, какой я танцор.

Все трое улыбнулась, Марина прикрыла глаза рукой, подавая знак о том, что она думает о способностях своего парня к танцам.

– А Варвара красивая была? – спросила Вера Никитична.

– Как принцесса! – восхищенно сказала Марина. – У нее такое платье! Я даже побоялась спрашивать, сколько оно стоит. Его тоже из Воронежа привезли. Да мне в целом страшно представить, какие деньги были потрачены на этот праздник. Один лимузин стоял примерно столько, сколько мне в школе обещали в месяц платить. Так он на повороте между детским садом и домом престарелых застрял, развернуться не мог, там же улица узкая. А Эвелина Максимовна еще и постоянно сетовала, что ее сын заехал в этот колхоз на ПМЖ. Вот так прямо и сказала при всех!

Вера Никитична, услышав о лимузине, расхохоталась, но после сообщения о словах матери жениха серьезно задумалась.

– Так вот они какие, москвичи эти. Ох, натерпится Варвара с такой свекровью. Знаете, мне кажется этот брак не доведет ее до добра. Жаль, хорошая девчонка. За годы, пока вы учились в школе, ее отец вон как поднялся, королем города стал! Он же самый богатый в Светлодонске, самый уважаемый. А дочь не такая, как обычно бывает. Не зазналась, дружит со всеми и не смотрит, кто в чем ходит и сколько у кого родители получают. Хорошая, добрая девочка. Ей бы не такого мужа конечно.

Старушка печально вздохнула и махнула рукой:

– Что говорить-то, нас никто не спрашивает. Когда они в свое путешествие поедут-то?

– Уже уехали. – ответил Антон. – Полетят на Бали.

– Куда? – переспросила бабушка, смешно прищурив глаза.

– На Бали. – повторил внук. – Это в Индонезии. Там уже Австралия недалеко.

– Ёшкин кот! – удивилась Вера Никитична. – И чего они там забыли? У нас вон какой пляж на Дону! Никакой Австралии не надо. И на катере, и на катамаране, и на водных лыжах катают. Ты же на всем катался, да? Ой, ладно, пейте чай лучше.

Хозяйка и сама отхлебнула ароматного напитка, закусив магазинным печеньем. Сама она теперь редко готовила, здоровье не позволяло подолгу хлопотать у плиты. В последние дни она чувствовала себя особенно плохо. Сердце стало прихватывать, вернулись приступы одышки. С тех пор как внук устроился на работу и целыми днями находился на рабочем месте, она особенно переживала, что однажды не найдет сил вызвать скорую и Антон обнаружит ее мертвой по приходу домой. Виду она конечно не подавала. Нет смысла беспокоить парня, чтобы он метался от работы к дому по несколько раз в день. Если Бог решит ее забрать, он сделает это так, как пожелает.

– А жить они где будут? – спросила Вера Никитична, скорее чтобы отвлечься от грустных мыслей, чем из любопытства.

– Им Дмитрий Васильевич дом купил. – ответила Марина. – Очень красивый и большой, я там была с Варей. На Мелиораторов, что на холме. Там недалеко мы после выпускного вечера рассвет встречали. У них вид из окна на половину города. Только вот Эвелине Максимовне и это не понравилось. Сказала «шикарный вид на колхоз».

– А Семен что? – спросила старушка.

– Очень ругался. Сказал, чтобы она свое мнение держала при себе и в его жизнь не лезла. Кстати, его родители уже уехали из города. Убрались раньше, чем сами молодые.

– Ох-ох-ох. А Варя слышала их разговоры?

– Нет, а то бы очень расстроилась. – сказала Марина. – Эвелина Максимовна конечно плохо поступила, но отчасти я ее понимаю. Она мечтала, что ее сын закончит универ, найдет денежную работу и будет хорошо зарабатывать и жить в Москве, рядом с ней. А он мало того, что уехал, так еще и работы с большой зарплатой ему не светит. Ну сколько может зарабатывать программист в Светлодонске, работая по специальности? Зато Варя будет работать менеджером у отца и уж он-то ее деньгами не обидит. Получается, что Семен навсегда останется мужем богатой дамы, его все так будут воспринимать, как приживалу. А для Эвелины Максимовны это как нож в сердце.

– Она так расстроилась, когда Дмитрий Васильевич предложил оплатить свадьбу самостоятельно. – продолжил Антон. – Мне Семен рассказывал, что его родители взяли большой кредит, чтобы внести половину денег на оплату свадьбы. Теперь много лет буду выплачивать. А Семен и помочь не сможет. Он вообще не хотел этой показухи, но Варя была согласна с отцом. А он сразу заявил, что выдаст дочь замуж как королеву. Ладно, давайте не будет о грустном. Давайте о приятном поговорим.

Вера Никитична поставила чашку на стол:

– Ну давай, говори о приятном!

Молодая гостья опустила глаза, зная, о чем собирается сказать ее возлюбленный. Бабушка заметила, как порозовели ее щеки и ободряюще улыбнулась. Ей казалось, что она и сама уже понимает, о чем пойдет речь. Она посмотрела на внука и улыбнулась так задорно, как бывало только в его школьные годы, когда они играли в домино и бабушка понимала, что вот-вот выиграет.

– Ну и… – протянула она.

– Мы в понедельник идем подавать заявление в ЗАГС, – сказал Антон.

Вера Никитична встала со стула, подошла к сидящему на стуле Антону и поцеловала его в макушку, затем то же самое проделала с Мариной. После этого она посмотрела на икону Святой Троицы, висящую на стене, размашисто перекрестилась и сказала:

– Вот и слава тебе, Господи!

3 августа 2015 года

Отпросившись с работы в одиннадцать утра, Антон собирался заскочить домой, как просила бабушка. Вера Никитична должна была ждать внука с любимой иконой, чтобы дать благословение на создание новой счастливой семьи. Вечером, когда они говорили об этом, Антон сказал:

– Такие вещи вообще-то в день свадьбы делают.

На это бабушка ответила:

– В день свадьбы, если доживу, благословлю еще раз, вреда не будет. Но ты меня пожалуйста послушай, внучек. Что-то у меня нехорошие какие-то предчувствия, что могу и не дожить.

– Бабуль, да все хорошо будет, что ты говоришь такое? – расстроился парень. Потом он решил, что бабушка, как и многие пожилые люди, склонна сгущать краски и что ее болезнь хоть и не позволяет суетиться по хозяйству, как раньше, но и не может стать причиной смерти столь внезапно. Он пообещал, что непременно заскочит в десять.

Попасть домой к назначенному сроку не получилось, у директора, как назло, выключился и больше не включился компьютер. Руководитель настаивал, чтобы парень остался и убедить его отпустить Антона стоило большого труда не только ему самому, но и молодой бухгалтерше Тане, которая сама собиралась замуж и понимала, насколько поход в ЗАГС важен для ее друга и коллеги.

Антон успел предупредить Марину, но бабушке не дозвонился. Решив, что она, как всегда оставила аппарат на кухне, а сама отправилась во двор, он занялся неотложными делами. Теперь он ехал на такси и придумывал слова извинений для самого близкого в мире человека и жалел, что все вышло так нелепо. А еще он дал себе слово купить бабушке чехол с ремнем, чтобы она могла класть в него мобильник и вешать на пояс.

Первое, что он почувствовал, войдя в дом, был любимый с детства аромат блинов, которые бабушка часто готовила на завтрак. Запах щекотал нос и вызывал в желудке отчетливо слышимое бурчание. Антон громко сказал, снимая кроссовки у входа:

– Бабуль, ну зачем ты их готовишь? Тебе же тяжело. Отдыхала бы спокойно.

Не услышав ответа, молодой человек вошел в кухню, открыл штору на единственном окне, распахнул створки и выглянул во двор. Не обнаружив Веры Никитичны на придомовой территории, он прикрыл окно.

На столе стояла остывшая стопка блинов, коронованная куском не растаявшего до конца сливочного масла. Антон прошел по дому, стараясь не шуметь. Если бабушка прилегла отдохнуть, не стоит будить ее громкими звуками. Он разбудит ее тихо, чтобы старому сердцу не пришлось резко биться и заходиться от испуга.

Он прошел в спальню. Вера Никитична лежала на кровати поверх покрывала, как обычно делала, когда хотела передохнуть посреди дня.

– Бабуль. – прошептал Антон. Он подошел к ней и легонько коснулся плеча. – Ба!

Когда ответа не последовало, он тронул ее чуть сильнее. Снова никакой реакции. Антон тряс пожилую женщину за плечи и говорил, а потом и кричал все громче.

– Бабуля!!! Бабушка!!! Ба!!!

Он схватит ее руку, потрогал запястье. Не обнаружив пульса, бросился к домашнему телефону. Руки не слушались, трубка выскользнула из пальцев и с грохотом упала на пол. Антон поднял ее, приложил к уху вверх ногами, перевернул, набрал ноль три и, едва услышав «скорая» прокричал:

– Некрасова, пятнадцать, бабушка, семьдесят пять лет, уснула и не проснулась, я не знаю, что с ней… Я? Я внук! Пожалуйста, пришлите кого-нибудь.

– Ваша фамилия, имя, отчество. – потребовал безжизненный женский голос.

– Господи, да какая разница??? – негодовал Антон.

– Фамилия, имя, отчество! – снова потребовал голос.

– Павлов Антон Викторович.

– Ожидайте, машина выехала.

Скорая приехала через 10 минут. Фельдшер, полная дама лет сорока пяти, осмотрела лежавшую на кровати старую женщину. Антон сидел на стуле в стороне, стараясь не мешать и не путаться под ногами. Короткий разговор фельдшера по телефону:

– Некрасова пятнадцать, семьдесят пять лет, обширный инфаркт.

Закончив говорить, дама-фельдшер подошла к Антону и тронула за плечо. Парень вскочил:

– Вы ее заберете в больницу да? Что нужно от меня? Какие вежи, что с собой дать? А когда к ней пустят? – задавал Антон вопросы, которые вертелись на языке все время, пока медики осматривали Веру Никитичну.

– Послушайте, – мягко сказала она.

– А сколько ее там продержат, вы не знаете? – снова спросил он.

– Мне очень жаль, молодой человек.. – также мягко сказала женщина.

Антон смотрел на нее расширенными, почти выпученными глазами, в которых читался страх и растерянность. Дама глубоко вздохнула и тихо продолжила:

– Ваша бабушка умерла, у нее случился инфаркт. Утешить могу лишь тем, что скорее всего это случилось во сне и она ничего не почувствовала, так бывает. Я уже позвонила в полицию, к вам едет Олег Степанович Матвиенко. Он наверное отправит тело на вскрытие. Ну, а дальше вам уже объяснят. Примите наши соболезнования.

Медики вышли из комнаты, через минуту Антон, снова севший на стул в углу, услышал, как скрипнула входная дверь и люди прошли через двор к калитке. Несколько минут он сидел молча, не замечая, как из глаз полились слезы, потом взял мобильник и выбрал в списке последних звонков номер, который набирал чаще остальных с того самого дня, как у него появился первый собственный телефон.

15 апреля 2016 года

На выходе из зала регистрации молодых ждали двое лучших друзей. На невесте простенькое голубое платье и живой цветок в русых волосах. Короткие поздравления, несколько фотографий, букет белых роз для невесты и крепкие объятия друзей для жениха. Из ЗАГСа компания отправилась в дом Антона, в котором он теперь создавал семью. Дома уже ждали шашлыки в маринаде и бутылка шампанского.

Кортежа, как и других атрибутов шикарной свадьбы, не было. Молодожены и друзья сели в Тойоту гостей и авто в гордом одиночестве тронулось в сторону тихого спального района Светлодонска.

Во дворе стоял стоя специально купленный для этого мангал и столик со стульями. Преждем, чем мужчины собрались нанизывать шашлыки, Варя решила поздравить новобрачных.

– Я сразу скажу, ладно? В общем, Марин, вот это тебе наш с Семеном подарок. – она протянула подруге конверт.

Марина заглянула в бумажные недра и подняла глаза:

– Это что, деньги? Зачем?

– Ну как? На свадьбу всегда дарят подарки. Купите себе то, что нужно в дом. – посоветовала Варя. И, видя стестение Марины, добавила: – Бери, бери.

Девушка обняла подругу и поблагодарила. Когда гостья удалилась помочь мужу с нанизыванием мяса на шампуры, она отвела Антона в сторону:

– Мы же с тобой никогда моря не видели. Здесь хватит на небольшое путешествие. Не Бали конечно, но до Сочи доедем.

Молодой муж обнял и нежно поцеловал ее в губы. Потом он приподнял ее в объятиях и сказал:

– Я хоть на край света с тобой, ты же знаешь.

10 июня 2016 года

– Антош, я была у врача сегодня. – сказала Марина, как только муж перешагнул порог дома, вернувшись с работы.

– Что он сказал? – обеспокоенно спросил он.

– Мне так плохо, потому что у нас будет ребенок! – ответила жена и торжествующе подняла руки.

Молодая пара с радостным смехом бросила в объятия друг друга.

– Отлично! Сразу две хороших новости: у меня и жена здорова, и пополнение в семействе! Это надо отметить. – заявил Антон.

– Есть и небольшая ложка дегтя. – остановила его Марина. – Прости, но мы опять не можем поехать на море. Доктор сказал, что у меня угроза выкидыша. Нельзя трястись, долго быть на ногах, бегать, переутомляться. С этим морем мне уже смешно. Сначала тебя с работы не отпустили, потом меня, а теперь вот это событие. Кажется, сам Бог не велит нам туда ехать.

Супруга засмеялась и принялась расставлять тарелки, чтобы накормить уставшего Антона свежесваренным супом.

– Тогда тебе и на работу нельзя наверное. – задумался муж, присаживаясь у стола.

– Наверное, но план таков. Сейчас я отпрошусь, в июле пойду в отпуск, а в августе в школе особо нет поводов для переутомления. В сентябре, когда придут дети, угроза уже минует, по крайней мере так сказал врач. В крайнем случае буду периодически лежать на сохранении, ничего не поделаешь. Меня в это время подменит Катя. Но этот учебный год я уже не доработаю. Придется искать, кому класс передать.

– Знаешь, я очень счастлив. – сказал Антон, взяв жену за руку. – Ну а море… В конце концов поедем на следующий год.

– Да у нас же будет грудной малыш на руках! – воскликнула Марина.

– Ну и Бог с ним, этим морем. – Антон махнул рукой и улыбнулся. – А отметить все равно нужно!

Он встал, снова поцеловал жену и вышел из дома, чтобы дойти до ближайшего магазина и купить сладостей. Одним супом такие дела не отмечают.

23 января 2022 года

– Марин, Варя умерла. – проговорил Семен в трубку мобильного.

Только что проснувшаяся, Марина шла в комнату сына, чтобы разбудить к походу в детский сад. В мыслях о предстоящем рабочем дне и словарном диктанте, который она должна была провести у первоклашек, женщина не сразу уловила смысл слов, произнесенных другом.

– Сень, я не поняла, скажи еще раз. – попросила она.

– Варя умерла, Марин. – сказал он громче. – Приходите.

24 января 2022 года

Двор дома Морозовых был заполнен людьми. Ворота, как и двери коттеджа, были распахнуты. Посетители нескончаемым потоком входили, чтобы выразить хозяину глубочайные соболезнования. Среди них были не только друзья и знакомые, но и горожане, которые не общались с Варей, но хорошо знали Дмитрия Васильевича. В числе таких был почти весь маленький Светлодонск, где большинство людей были шапочно знакомы. Гости говорили, пожимали руку, обнимали. Мужчины дрожащими руками подносили к губам сигареты, женщины, не стесняясь, плакали.

За воротами было так много машин, что передвижение даже по проезжей части представляло собой сложную задачу. Однако в этот день никто не смел пожаловаться на беспорядок. Один из кое-как припаркованных автомобилей, старенький серый мерседес, стоял у чужого забора чуть поодаль, местрах в пятидесяти от дома Морозова. В ней сидели двое: за рулем пожилой мужчина, которому на вид было порядка шестидесяти пяти, рядом дама средних лет. Последняя была одета не по моде, но было заметно, что даже в столь печальной ситуации она старалась выглядеть как можно богаче. На ней была шуба из натурального меха норки, из-под такой же изящной шапочки выглядывали крупные золотые серьги с красными камнями. На пальцах с длинными розовыми ногтями сверкали бриллиантами несколько колец.

– Забираем его сегодня же. – сказала он ледяным тоном.

– Забирай. – ответил мужчина так же холодно.

– Что значит «забирай»? Ты так говоришь, как будто не собираешься принимать в этом никакого участия! Это и твой сын тоже, если ты забыл. – прошипела дама, глядя в окно. – Ну и жопа мира, как ему вообще пришла в голову мысль сюда забраться?

– Ты и сама из провинции… – тихо ответил Виталий Сергеевич.

Она не ответила, но посмотрела испепеляющим взглядом, таким злым, что мужчина невольно опустил глаза. Затем он снова поднял взгляд и сказал:

– Что, не нравится тебе, когда я это вспоминаю? А я помню… Да что там помню? Тут и помнить ничего не надо, одного взгляда на тебя хватит, чтобы все понять. Приперлась на похороны в шубе и бриллиантах! Я уж молчу, что физиономию размалевала как на концерт! – он замолчал, чтобы отдышаться. Глотнув воды из пластиковой бутылки, продолжил. – Ты всегда ее ненавидела! А причина была только в том, что она не москвичка и не собирается переезжать! И тебе ее не жать. Никого тебе не жать, ты вообще на жалость не способна.

Женщина резко подняла руку, размахнулась и ударила мужа по щеке. Раздался хлопок и разговоры стихли. В воцарившейся тишине было слышно только тяжелое дыхание и голоса людей на улице.

– Мне надоел твой треп! – заявила она. – Заткнись, достал уже! Это не твоя проблема, как я одеваюсь и кого ненавижу! Заткнись и ни слова больше!

Он поднял глаза со словами:

– Ты просто помни, что ты стареешь, Эвелина. Это раньше ты была юной и прекрасной. Теперь ты обычная шлюховатая тетка с толстой жопой. Бить в ответ я тебя не буду, но если ты еще раз посмеешь меня ударить, я выставлю тебя за дверь моей квартиры с тем маленьким чемоданчиком, с которым ты тридцать лет назад переехала ко мне жить. И ты поедешь обратно в село Малые Залупки, или как там оно называлось, и будешь в своей сраной шубе коров пасти! Я обеднел, но жилплощадь по-прежнему моя, а у тебя как не было своего дохода, так и не предвидится. Просто помни об этом.

Она снова посмотрела на него, гордо подняв голову.

– Ну надо же, как ты заговорил. Никогда такого себе не позволял. – проговорила она с презрением в голосе.

– А что мне терять? Хрен-то лет десять как не стоит, у меня просто нет стимула терпеть твои фокусы. А вот у тебя теперь есть стимул вести себя как человек. Учти, если позволишь себе выдавать такие же опусы, как на свадьбе, я подам на развод сразу по возвращению в Москву.

Несколько секунд она молчала, глядя на него, потом опустила глаза и стерла рукой слезу. Это не помогло, за ней сразу же потекла вторая, увлекая за собой дорогую тушь для ресниц.

– Наш сын в опасности. Как ты не можешь этого понять? – последнюю фразу она прокричала, взмахнув наманикюренными кистями рук. Мужчина в полицейской форме наклонился к окошку со стороны Эвелины Максимовны и посмотрел на нее, потом на мужчину за рулем. Дама посмотрела на него в ответ, натянуто улыбнулась и сказала:

– Все хорошо.

Она достала из сумки носовой платок и промокнула щеки, окрасившиеся черным. Муж ответил:

– И не ори больше, дорогая. Я тебе уже сказал, если считаешь нужным, забирай. Делай, что хочешь.

Уже спокойно она спросила:

– А если то, что я думаю, правда? Что тогда?

– Тогда мы уже ничем ему не поможем. – сказал он и открыл дверь со своей стороны. – Идем!

Надпись на табличке гласила: «Жарова Варвара Дмитриевна, 31.01.94 – 24.01.22». Дмитрий Васильевич стоял у только что установленного деревянного креста в обществе двоих мужчин.

– Знаете, что для меня хуже всего? – спросил он, глядя на фото дочери на табличке. – Когда она уезжала учиться, я просил ее вернуться домой. Говорил, что без нее у меня не будет цели в жизни. Она вернулась. – он вдохнул. – А может, будь она в Москве, и не умерла бы.

– Этого никто не знает, Дима. – Сказал Николай Петрович. – Моя дочь сказала сегодня утром, что хороших людей Господь забирает быстрее всех, потому что они и ему нужны. Здесь остаются те, кто заслужил дальнейшие испытания. В этом что-то есть. Я не знал никого чище и светлее, чем Варвара.

– Марина – тоже очень хорошая девочка. В таком случае береги ее изо всех сил. – ответил Дмитрий Васильевич.

– Дима, если мы можем чем-то помочь… – обратился Виталий Сергеевич. – Ты знаешь, я всегда готов.

– Спасибо, Виталик. Только чем мне поможешь? – он закурил и отвернулся от креста. – Моя жена умерла, когда Марине было четырнадцать. Больше я не женился. Вроде не бухал, работал, как вол, денег приносил, а бабам как-то не нужен отказался. Вся жизнь была в ней. Внуков тоже не дождался, и вот к старости и ее потерял. Неудачник я, никого не уберег. Мне помочь – разве что пристрелить, как собаку, чтоб не мучился.

– Неделю до дня рождения не дожила. Такая молодая, полная сил девочка! Они выяснили, что случилось? – спросила подошедшая Эвелина Максимовна.

– Нет, Веля, не выяснили. Местные врачи… ну, ты наверное не знаешь, какая в провинции медицина. А в Москву она ехать отказалась, как я ни уговаривал. Вскрытие ничего не показало, хотя специалисты говорят, что это могла быть интоксикация. Но доказать это нечем.

– Да чем же она могла здесь так отравиться? Нет, Дим, я ни за что в это не поверю. Скорее всего, они там что-то пропустили.

Она отошла в сторону, где у тропинки, пролегающей через все кладбище, стоял Семен. Женщина обняла сына за плечи и так стояла несколько минут. Затем они вместе удалились к серому мерседесу, где, усевшись, ожидали главу семейства.

– Как Семен? – спросил Николай Петрович, обращаясь к Виталию Сергеевичу.

– Сложно сказать. – ответит тот. – Он не показывает своих чувств, его только мать понимает. Но думаю, что и ему несладко. Они ведь любили друг друга, раз жили вместе.

Мужчины не заметили, как Дмитрий Васильевич отошел. Теперь он говорил с компанием женщин неподалеку.

– Знаешь, Виталик, – тихо сказал Николай Петрович, – Семену конечно очень плохо, он жену потерял. Но он молод и с годами утешится. Через время он найдет новую любовь, а потом у него появятся дети, а тебя внуки, и вы снова будете счастливой семьей. А он – мужчина указал в сторону компании дам во главе с Дмитрием Васильевичем. – уже никогда не оправится.

– Счастливая семья – это не про нас, Коль. – тихо бросил Виталий Сергеевич и пошел прочь, туда, где за кладбищенскими воротами в авто ждали жена с сыном.

Вечером в доме остались самые близкие. Пустой и тихий, он казался Марине чужим, будто она впервые попала в этот дорогой интерьер с большими окнами, высокими потолками и унылыми серыми стенами. Раньше они казались ей стильными и она мечтала переклеить обои в их с Антоном маленьком домике, чтобы и их обстановка стала хоть немного похожа на эту. Теперь она находила серый цвет настолько грустным, что ей хотелось выбежать из этого дома и отправиться туда, где будут яркие краски и громкие звуки.

– Это она оживляла здесь все. Когда она шла по этим коридорам, они были светлыми в самый пасмурный день. – проговорила женщина, глядя в точку на полу, которую она не видела. Перед мысленным взором стоял образ Вари, смеющейся, счастливой и здоровой. Антон молча взял жену за руку.

– Марина, Антон, оставайтесь сегодня у меня. – Попросил Дмитрий Васильевич. – Я не смогу остаться один. Забирайте Артемку от бабушки и ночуйте.

– Я заберу. – сказал Антон и вышел. Из кухни, где сидела Марина, было слышно, как он взял куртку и вышел, аккуратно прикрыв входную дверь.