Муж Святой Героини

Путь отступления ясен, но прямо сейчас нам со Святой мешала группа людей, что ошивалась в этом месте. Я осторожно подобрался к одной из перевёрнутых повозок, присел возле неё и выглянул из-за угла. Я увидел пятерых человек. Кажется, они были повстанцами – я узнал некоторых.

Одним из них был Фардэн – человек, с которым я познакомился в лагере повстанцев – он был лесным разведчиком. Он, толстый маг и помощник кузнеца – были моими товарищами там. Фардэн должен меня узнать, если я сейчас перед ним предстану.

Я надеялся, что не все повстанцы и храмовники видели меня, когда я активировал магию и напал на Святую – не все узнали, что Андаль оказался врагом, да к тому же магом высокого уровня. Дальнейшее развитие событий будет зависеть от того, оправдаются мои надежды или нет.

Я обернулся к Святой, что следовала за мной по пятам и сейчас испуганно жалась к повозке, продолжая руками удерживать свои лохмотья, чтобы скрывать наготу. Я прошептал ей:

– Люди впереди – наши враги. Нам нужно спешить, мы не можем задерживаться тут слишком долго, ожидая, пока они уйдут. Ты слышишь звуки сражения? Скоро бои доберутся и сюда. Нам нужно успеть покинуть это место раньше.

Святая быстро кивнула, в глазах стоял испуг.

– Ты будешь драться с ними? – спросила она.

– Их там пятеро. Я не воин, у меня вряд ли получится справиться с ними. Нам нужно действовать хитростью.

– Хитростью?

– Да. Поэтому я хочу, чтобы ты подыграла мне.

Она кивнула.

– Что от меня требуется?

– Ничего особенного. Просто молчи и веди себя, как пленница, стой, опустив глаза в землю. Я сделаю всё остальное. Только не мешай мне и не вздумай убегать.

– Х-хорошо.

Я вышел из-за повозки, потащив Святую за собой. Она опустила голову, её лицо скрылось за волосами.

– А?! Кто это тут у нас? – сказал один из повстанцев.

– О, ребята! – поприветствовал я их. – А я всё ищу-ищу – где же здесь наши. А вот вы где! Фардэн, привет, дружище!

– Он наш? – спросил один из повстанцев, обращаясь к остальным.

– Да, я узнаю его, – ответил Фардэн. – Это мой приятель, он был в нашем лагере.

– Понятно.

– Что это у тебя, браток? – спросил другой повстанец, кивнув в сторону Святой.

– Да вот… девку одну захватил…

Повстанцы засмеялись.

– Выглядит неплохо.

– Главное, храмовникам об этом не говори – они нудить начнут насчёт мародёрства и насилия.

Я подвёл Святую к пятерым мужчинам и толкнул её вперёд.

– Взгляните-ка, – сказал я.

– Ну-ка, ну-ка, давай посмотрим, – сказал один и с ухмылкой подошёл к Святой и взял её за подбородок, чтобы поднять голову и рассмотреть лицо.

К этому моменту я был практически окружён пятерыми повстанцами, все они держались расслабленно, каждый был от меня на расстоянии вытянутой руки.

Нож я приготовил заранее, когда только вышел из-за повозки – я спрятал его в левый рукав, как в ножны. Поэтому мне не потребовалось много времени, чтобы достать его – я подвёл правую руку к левому запястью, и через мгновение нож был в руке. Никто ничего не заметил, все были увлечены пленницей.

Удар в шею одному повстанцу! Мгновенный рывок ко второму и тоже удар в шею! Шаг к тому, что увлечённо лапал Святую, и тоже удар в шею!

– А-а! – четвёртый закричал и засуетился. Это оказался Фардэн.

Я бросился к нему и схватил за ворот, не давая сбежать. Быстро развернулся и ударил ножом в горло пятого. Затем, вернув внимание к Фардэну, рывком притянул его к себе. Тот попытался достать меч из ножен, но его повело вперёд – а в конце пути ждал удар локтем в нос. У него искры из глаз посыпались, Фардэн растерялся из-за болевого шока – а моя рука с ножом уже была возле его шеи. Удар – и горло Фардэна проткнуто ножом.

Все пятеро валялись на земле, истекая кровью и дёргаясь в конвульсиях. Я взглянул на Святую. Она испуганно таращилась то на поверженных у её ног, то на меня.

– Ты в порядке? – спросил я.

– Д-да…

– Тогда поспешим. Нужно скорее покинуть город.

– К-конечно…

Мы двинулись вперёд.

– К-кажется, они сказали, что узнали тебя, и что ты – один из них? – неуверенно проговорила Святая.

У меня мурашки пробежали по спине, разум лихорадочно принялся придумывать ответ.

– А, это такой обманный трюк, – сказал я авторитетным тоном. – С полной уверенностью говоришь людям, что вы знакомы – особенно если там много людей – и кто-то из них обязательно начнёт тебя «припоминать», скажет, что видел раньше, что действительно тебя знает.

– П-понятно…

Улицы были пусты. Местные, вероятно, давно сбежали. Звуки сражения раздавались в отдалении. С каждым шагом мы оставляли их всё дальше позади. Мы двигались к центральной части города, на запад и северо-запад, к правительственному зданию – оно называлось «Раза». Войско Святой вторглось с юго-восточной стороны, пробив ворота, находившиеся там.

Я знал о тайном ходе под зданием Разы, который проходит под всем городом и ведёт наружу, за пределы городской стены, и на этом и основывался мой нынешний план отступления.

Пока мы двигались к нужному месту, мне на глаза попалась витрина пустующего полуразрушенного магазина. Это был магазин одежды, и прямо у витрины валялись несколько манекенов в женских платьях. Мне тут же пришла мысль, что Святой лучше бы переодеться во что-то, что будет максимально отличаться от балахона храмовницы – кроме того, её нынешний полуголый вид будет лишь привлекать ненужное внимание мужчин.

– Зайди туда и подбери себе что-нибудь, – сказал я, указывая на магазин. – Что-нибудь тёмное или серое, не броское.

– Туда? – удивилась Святая, не сразу поняв, что я от неё хочу. – С-сейчас? Ты хочешь, чтобы я переоделась?

– Да. Поспеши, – я демонстративно окинул её взглядом с ног до головы. – Тебе же не хочется и дальше бегать полуголой.

Она машинально прикрылась под моим взглядом.

– Хорошо, – сказала она, кивнув. – Попробую подобрать что-нибудь.

– Только поспеши. Помни: с каждой секундой сражение, звуки которого ты слышишь, приближается сюда.

– Хорошо! – вздрогнув, воскликнула она и решительно вбежала в магазин.

Я не собирался оставлять Святую без присмотра, поэтому последовал за ней. Не было необходимости навязчиво следить за Святой, но держать её в поле зрения стоило. Кто знает, что может с ней произойти или что может взбрести ей в голову, когда она останется одна?

Святая услышала мои шаги и обернулась. Мы уже находились внутри магазина. Здесь было безлюдно, тихо, всюду на полу разбросаны осколки разбитых витрин и каменная крошка, манекены и стойки с одеждой повалены.

– Я буду тут, – сказал я, повернувшись лицом к дверному проёму и витрине, смотрящих на улицу. – На всякий случай. Поторопись.

– Да.

Несколько минут я стоял возле входа, глядя на пустую улицу перед собой и слушая шорох и шелест позади – Святая осматривала стойки с одеждой и подбирала себе что-то. Вскоре прозвучал её голос:

– Я готова.

Я обернулся.

Святая неуверенно взглянула на меня, потом смущённо потупилась.

– Это подойдёт?

На ней было простенькое тёмно-серое платье, совсем не праздничное, и даже какое-то трагичное. Юбка не пышная, длина подола – до щиколоток. Надеюсь, ей будет удобно бегать в этом.

– Должен быть ещё корсет, – сказала она, – но сейчас нет времени зашнуровывать его. Как тебе?

– Очень хорошо. Тебе идёт. Жаль, у нас нет времени, чтобы как следует насладиться примеркой на тебя нарядов, дорогая.

Святая потупилась, смущённая.

Мы вышли из магазина и спешно продолжили путь на запад.

Несколько кварталов спустя мы снова наткнулись на группу людей. Стоял шум, хаос, часть людей были местными, часть – повстанцами. Вторые отбирали у горожан личные вещи, хватали женщин и даже девочек, и утаскивали куда-то в подворотню, противно хохоча и, очевидно, имея грязные намерения на их счёт.

– Ой! – пискнула Святая, заметив это.

Мы находились на углу здания, избежав чьего-либо внимания. Я оттолкнул Святую обратно за угол, случайно упершись рукой ей прямо в грудь, и сам тоже скрылся следом. Нас пока не заметили, хотя возглас Святой мог кого-нибудь привлечь.

– Тихо! – прошептал я.

– Но там… – лицо Святой скривилось как от сильной боли. – Они даже маленьких девочек хватают…

– Мы ничего не можем поделать. Я не воин, чтобы противостоять им в одиночку.

– Но ты так здорово дрался!

– Это была случайность, нам повезло. Тех ребят было мало, и они не были готовы к бою. С этими воинами я драться не смогу.

– Мы… – проговорила Святая, морща лоб и жалобно глядя на меня, – мы ничего не можем сделать? Мы не можем помочь им?

Она тяжело дышала, на глаза вот-вот готовы были навернуться слёзы.

Я покачал головой.

Она зажмурилась и прижалась затылком к стене, весь её вид выражал муку и страдание. До нас доносился шум, жалобно вскрикивали женщины и девочки, а мужчины-повстанцы хохотали.

Мы переждали пока шумиха не закончится – на это ушло минут двадцать – и я снова осторожно выглянул из-за угла.

– Кажется, чисто. Пойдём.

Святая, всё ещё сохраняя страдальческую гримасу, последовала за мной.

– Тебе их жаль? – спросил я.

– Конечно!

– Но мы ничего не могли поделать.

– Я понимаю. Но это… мне это не нравится!

– Придётся смириться. Мы должны заботиться в первую очередь о себе.

– Кто вообще эти люди? Что происходит?

– Ты правда ничего не помнишь?! – спросил я и удивлённо посмотрел на Святую.

– Нет, говорю же, – печально ответила она.

– На город напали. Теперь захватчики разрушают всё вокруг и издеваются над местными.

– Кто они такие? Почему они напали?

– Это долгая история. Расскажу, когда выберемся отсюда, – будет здорово, если удастся настроить Святую против Храма и повстанцев.

Мы бежали по пустым улицам города, стараясь двигаться бесшумно, быстро, держась укрытий, и на ходу меня посетила идея.

Новый эксперимент!

Эксперимент над Святой и Пророчеством!

Что если заставить Святую не только возненавидеть Храм и повстанцев… Что если заставить Святую возненавидеть Святую!

Поскольку сейчас она не знает, что она и есть Святая – то если я сделаю некий абстрактный образ Святой объектом её ненависти… не вызовет ли это отторжения Пророчества?

Очень интересная задумка! Очень! Боги, я обязательно должен попробовать это!

Да! Теперь мне ясна моя следующая цель и следующий шаг в этом нелёгком деле – борьбе с Пророчеством!

Прокрутив это у себя в голове, я сразу почувствовал, как на душе посветлело и стало легко. Настроение поднялось. Даже утрата магии не так сильно расстраивала меня теперь!

В конце концов, я исследователь, учёный (маг) – так что даже без магии я остаюсь верен своему делу и увлечениям!

Миновав ещё несколько кварталов, мы вновь встретили группу людей. Это были горожане. Они спешили в том же направлении, в котором двигались и мы. Вероятно, они тоже знали о тайном проходе под зданием городского Парламента.

Мы нагнали их, некоторые обернулись в нашу сторону.

– Вы бежите к Разе? – спросил я.

– Да, – ответили мне.

– Мы тоже туда.

– Бедняжка, тебя ранили? – спросила полная пожилая женщина, когда заметила чумазое и в разводах запёкшейся крови лицо Святой.

– Н… не знаю, – ответила она.

– Ей в голову угодил булыжник, и теперь у неё проблемы с памятью, – сказал я.

– Бедолага!

Мы продолжили двигаться дальше уже в составе этой группы беженцев. Несколько кварталов спустя мы достигли нужного места. Здание-штаб городского Парламента, Раза.

Город Graen Wilat был довольно крупным – несмотря что находился на отшибе, на самой границе. Город имел высокую и прочную внешнюю стену, а большая часть домов в городе были многоэтажными. Здание Разы, разумеется, соответствовало этому уровню, потому имело вид внушительный и величественный. Строгие формы, колонны перед входом, массивные двери и красивые арочные окна. Со стены свисал флаг Империи и стяги с символикой, один вид которых внушал чувство строгости, вменял преклонение перед величием Империи и властью имперского правительства.

Массивные главные двери, ведущие внутрь здания, сейчас были открыты нараспашку, никто Разу не защищал, ничто не мешало войти внутрь. Когда мы уже поднялись по ступеням и оказались перед входом, позади послышался крик и топот ног.

– Вот она, Раза! Там засели имперские свиньи!

– А, может быть, укрылись где-то в подвалах! Или сбежали через тайный проход!

Мы обернулись и увидели толпу грязных взбешённых повстанцев, несущихся в нашу сторону.

– Не уйдёте, эльсоровы собаки!

Я быстро потащил Святую внутрь, расталкивая всех на нашем пути. Ворвавшись в здание Разы, мы, вместе с другими горожанами, помчались в нужном направлении. Не знаю, откуда другие знали о нём, но я заранее наводил справки, поэтому маршрут был мне знаком. Холл, коридор ведущий направо, добежать до конца коридора, войти в кабинет секретаря мэра…

Повстанцы быстро добрались до Разы и тут же принялись сечь мечами налево и направо всех подвернувшихся под руку.

Позади звучал шум, яростные воинственные вопли и крики боли, а я продолжал крепко удерживать Святую, не позволяя ей задерживаться и оборачиваться. Дверь в кабинет секретаря открыта нараспашку, кабинет пуст, всё внутри перевёрнуто вверх дном, опрокинут письменный стол, ковёр откинут в сторону, и прямо посреди помещения – проход в полу: люк открыт, ступеньки ведут вниз, в катакомбы. Я спешно двигался вперёд, продолжая расталкивать всех на пути.

Сзади всё раздавались крики боли, кажется, прозвучал голос полной женщины, которая ранее посочувствовала Святой – повстанцы неистовствовали и рубили всех, никого не щадя. Святая дёрнулась, услышав крики, обернулась – но я покрепче ухватил её за руку и прибавил скорости, уводя её в подвал.

Люди, которые оказались впереди нас на ступеньках, мешали нам двигаться быстро – и я принялся расталкивать их, не церемонясь. Старики, дети, женщины – неважно кто: я грубо отпихивал всех в стороны.

Люди падали на ступени, и я просто перешагивал через них, или даже наступал на них. Святая чуть не споткнулась, случайно наступив на упавшего ребёнка. Она вскрикнула, но я не дал ей время осмыслить происходящее и быстрее потащил за собой.

Вскоре мы оказались в катакомбах, я побежал вперёд по тёмному тоннелю, крепко удерживая Святую за руку. Она ничего не говорила и не жаловалась. С её стороны в полутьме я слышал лишь тяжёлое пыхтение на бегу.

– Быстрее, быстрее, – подгонял я.

Рядом звучал топот ног других людей – не только нам двоим повезло быстро попасть в катакомбы, избежав нападения повстанцев.

– Сюда! Здесь тоннель! За ними! – прозвучал грубый мужской голос позади. – Кто-то уже смог улизнуть!

– За ними, быстрее! Не упустите никого!

Я лишь прибавил скорости, продолжая крепко удерживать Святую. Её рука вздрогнула, Святая шумно и тяжело задышала, почти застонала, когда позади зазвучали жалобные вопли людей, которых нагнали преследователи и принялись рубить мечами.

Если бы она была умным человеком, я мог бы успокоить её, сказав: «Чем больше мы оставим других людей позади себя – тем выше наши шансы на спасение. Другие – это щит, прослойка, между нами и преследователем». Но она была… Святой, поэтому такие слова вряд ли придутся ей по вкусу. Мне пришлось просто молча продолжать бежать, крепко держа её за руку.

Подземелье было необычным. Стены – выложены из булыжников, тоннель довольно узкий, в стенах тут и там виднелись факелы, некоторые из них горели. Очевидно, этим тоннелем воспользовались до нас – члены городского правительства сбежали через него. Тоннель тянулся и тянулся вдаль – нам придётся пробежать почти под половиной города, прежде чем мы достигнем выхода снаружи, за пределами городских стен. Стоило приготовиться к долгому забегу.

В подземелье стояла сырость, было прохладно, временами под ногами хлюпало. Однообразный вид угрюмых стен из булыжника вызывал некое чувство транса – временами возникало ощущение, будто мы бежим по кругу, в бесконечном лабиринте, где нет выхода.

Тоннель петлял влево, вправо, иногда разветвлялся – и в такие моменты я примечал особые знаки, оставленные незаметно на стенах, указывающие, в каком направлении нужно двигаться. Я узнал об этих знаках заранее. Я надеялся, что повстанцы о них не знают, поэтому заблудятся, и преследование прекратится. Некоторые из наших попутчиков сворачивали в ложном направлении – и я не собирался останавливать их. Пусть свернут в неправильный тоннель и уведут преследователей за собой. Нужно было просто продолжать бежать, бежать вперёд изо всех сил, думая лишь о том, чтобы переставлять свои ноги, одну за другой, и о дыхании.

Святая вскрикнула, когда на пути нам попался скелет – он сидел, прислонившись спиной к стене, вытянув ноги вперёд, и те оказались прямо на пути у девушки. Я покрепче сжал её руку и велел:

– Прыгай.

Она перескочила через ноги скелета, я просто перешагнул, и мы продолжили бег. Несколько раз Святая угодила головой в паутину, развешанную по углам тоннеля, мне тоже пару раз пришлось врезаться в неё лицом. Не было времени даже снимать с себя паутину, приходилось терпеть неудобство и продолжать бежать.

В унылом подземелье с однообразным окружением сложно определить, сколько времени прошло, поэтому я не был уверен – бежали мы десять минут, двадцать, полчаса или же больше. Но в какой-то момент вдали впереди показалось пятно света и что-то вроде ступеней.

«Последний рывок!» – подумал я и прибавил скорости, крепко держа Святую и через хватку пытаясь передать ей мой настрой. Святая тоже видела это пятно света и прибавила скорости, иногда болезненно стоная на бегу от нагрузки, которой подвергалось её тело.

Рядом звучал топот ног других людей и шумное дыхание – кто-то всё ещё бежал вместе с нами, не все стали жертвами преследователей или заблудились в тоннелях. Криков повстанцев позади уже не было слышно, нас, вероятно, уже никто не преследовал, враги отстали или заблудились – но времени и желания оборачиваться, чтобы проверить так ли это, не было.

Мы продолжали бежать, пятно становилось всё больше. Это были лучи света, падающие откуда-то сверху, на ступени, которые мы видели прямо перед собой. Мы достигли их и взбежали вверх.

Там был выход наружу, дверной проём. Двери были железными и выглядели толстыми и прочными – но, на счастье, сейчас они были открыты нараспашку, рядом на ступенях валялись снятые замки и запоры.

Тяжело стоная, пыхтя и обливаясь потом, мы преодолели ступени и выбежали наружу, на свет дня. Бледный свет пасмурного осеннего дня.

Мы оказались посреди странной груды высоких валунов. Видимо, они должны были скрывать тайный проход от посторонних глаз. Мы облегчённо вздохнули и переглянулись. Вместе со мной и Святой из катакомб выбрались три человека – двое мужчин и одна женщина. Все выглядели измученными, но довольными. Тяжело дышали, кто-то кашлял, кто-то еле стоял на ногах. Лица красные, пот лил градом. Я встретился взглядом со Святой.

Она вдруг разрыдалась, тело затряслось, по щекам побежали крупные слёзы. Святая бросилась ко мне в объятия и повисла на мне.

– Какой ужас, какой ужас… – затараторила она. – Я так испугалась… так испугалась… Было так страшно…

Я погладил её по спине.

– Спокойно-спокойно, мы справились, справились… – было трудно говорить из-за тяжёлой одышки. – Всё хорошо… мы выбрались… из грёбанного города…

Я оторвал Святую от себя, взглянул ей в глаза и вытер пальцами дорожки от слёз на её щеках.

– Это ещё не конец, – сказал я, борясь со сбившимся дыханием. Я тревожно взглянул на проём, из которого мы выбрались. – Нельзя здесь задерживаться… нужно уйти как можно дальше… Вдруг нас всё ещё преследуют…

Она шмыгнула носом и кивнула, и я взял её за руку и побежал прочь от города. Так же поступили и остальные. Не сговариваясь, мы все побежали в одном направлении – к ближайшему лесу, видневшемуся на горизонте. Город, над которым поднимались клубы дыма и из-за стен которого раздавались звуки сражений, остался за нашими спинами, и с каждым шагом он становился всё дальше и дальше.

Глава 7. Амнэлия

После того, как мы покинули город, нам следовало обогнуть его и двинуться на юг – пока я не верну себе магию (это вообще возможно?), я собирался держаться подальше от центра Империи, и, тем более, от столицы – я планировал обосноваться где-нибудь на юго-восточной или южной границе.

Почему я не собирался двигаться к столице? Для этого есть несколько причин. Во-первых, я уже давно подозреваю, что среди Архимагов есть предатель, сотрудничающий с Храмом. Кто это – вычислить непросто. Все трое моих коллег – довольно странные ребята.

Самый старший из нас – Горсван, ему около трёхсот лет. Его имя переводится (с языка старой Империи) как «горный обвал». Его покровителем является бог Mvargo Daarg – бог убийств и войны, один из старейших среди «тёмных» богов.

(Деление богов на тёмных и светлых – это условность, в которую верят фанатики Храма и оболваненная ими паства).

Горсван – сложная личность. Его натура довольно жестокая, а ещё он завистлив. Впрочем, последнее относится и к остальным Архимагам…

Второй Архимаг – Натанар. Его имя переводится как «крадущаяся змея». Его покровитель – бог Alikyr Skethu, бог воровства. Благодаря способностям и благословениям, полученным от бога, Натанар может воровать чужие магические техники, чужие знания и даже жизненный опыт. Вряд ли он смог бы проникнуть в мой разум (и украсть мои знания) – но он явно способен похитить мои магические приёмы или воздействовать на нить моей судьбы в Астральном Пространстве – и я ничего не смогу поделать, чтобы помешать этому.

Натанар как-то возмущался из-за «несправедливости» по поводу того, что из нас четверых только я достаточно компетентен, чтобы бороться с Пророчеством. По-хорошему, эта задача должна находиться в сфере его области знаний и умений, но я оказался способней и образованней. Он открыто завидовал мне, как и гневливый и высокомерный Горсван.

Третий Архимаг – самый странный среди нас. Айустин, его имя означает «аист». Его покровитель – такое же как и он, странное божество. Даже в контексте разделения богов на «тёмных» и «светлых» становится непонятно, к какому лагерю отнести этого бога. Его зовут Iestykh Ubuanu. Обычно его называют «Странный Бог» вместо того, чтобы использовать настоящее имя. Что касается самого имени, то оно переводится как «Яйцо мира» – и такое имя только создаёт ещё больше непонимания и запутанности. Что это за бог, что означает его имя, за что этот бог отвечает? Никто не может чётко ответить на эти вопросы.

Возможно, Айустин мог бы просветить на этот счёт – в конце концов, раз он является последователем этого бога и благословлённым, он должен знать многое о своём покровителе – но Айустин не спешит распространяться на эту тему, да его никто особо и не расспрашивал. Обычные маги-учёные сошлись на том, что «Странный Бог» отвечает за… странное. Хаос, непостоянство, искажение, иллюзии – возможно, это сфера его владений? Известно одно, Странный Бог – самый молодой среди богов. Выглядит он как яйцо. Гигантское яйцо с трещинами, парящее в пустоте. Вот и всё что можно сказать про этого бога. Что в этом яйце? Что собирается вылупиться из него, когда скорлупа окончательно расколется?!

Что касается самого Айустина, внешне он очень похож на храмовника. Он носит белый балахон с просторным капюшоном, скрывающим почти всё лицо. Капюшон имеет шарообразную форму, из-за чего походит на то самое яйцо, которое упомянуто в имени бога.

Все три Архимага – не внушали доверия. Раньше, когда мы только начинали вместе наш путь по восстановлению Империи, между нами было нечто вроде дружбы. Мы сотрудничали, вместе работали, исследовали, помогали друг другу. Но с появлением Пророчества и активизацией Храма я начал замечать странности в поведении моих товарищей, и всё больше стал подозревать, что среди них находится предатель. И хорошо, если только один.

Поэтому сейчас, пока я лишён магии, я не должен попадаться на глаза трём другим Архимагам, да и их слугам (к которым может относиться любой имперский маг или военный и чиновник). Мне нужно оставаться Андалем и держаться на границе Империи, в тени, сохранять, как говорится, «низкий профиль», не привлекать внимания. Пока я буду вести такой образ жизни, мне нужно будет сосредоточиться на двух вещах – на поиске способа вернуть себе магию и на зорком наблюдении за Святой.

Я, Святая и трое наших попутчиков добрались до леса, углубились в него, чтобы скрыться подальше за деревьями от нежелательного взора возможных врагов, и, наконец, позволили себе остановиться на отдых.

– Спаслись, – сказала сквозь тяжёлое дыхание светловолосая женщина средних лет. – Фух…

– Да… спаслись… – с тяжким вздохом ответил мужчина рядом с ней.