Муж Святой Героини

Я ещё раз повторил процедуру, а затем решил на этом остановиться, и закончил практику.

Мир вернулся к жизни. Птицы очнулись в кронах деревьев, защебетали, запорхали, насекомые зажужжали, ветер вновь принялся трепать ветви и траву.

Я сосредоточился и применил заклинание, распространяя вокруг себя синюю холодную ауру.

– [Moir Esswarta].

Я посмотрел вниз. Ноги покрылись инеем, трава вокруг стоп тоже заиндевела и казалась не просто чахлой, она вовсе потеряла какой-либо цвет и стала бледно-серой, мёртвой. Абсолютно мёртвой. На мёртвых стеблях белел снежок и даже льдинки, а в воздух поднимался холодный, ледяной пар. Он имел синеватый оттенок.

Чувствуя себя превосходно, так как пополнил силы, я развернулся и зашагал обратно в дом.

Нужно было приготовиться к тому, что я планировал сделать. Ох, тяжки мои муки. Почему именно я?! Почему только я должен этим заниматься? Я – 186-тилетний дед – должен утруждать себя и мучиться, пытаясь решить тяжелейшую задачу, которая когда-либо вставала перед магом, вероятно, за всё время, что существует человечество!

Почему я?!

Ответ очевиден. Быть одним из Четырёх Архимагов на службе у Эльсора Тёмного не означает только лишь прохлаждаться и пользоваться благами и властью, нужно выполнять и служебные обязанности.

Порученным делом вынужден заниматься именно я, потому что лишь я и могу с ним справиться. Даже трое других Архимагов признали своё бессилие и неспособность решить задачу.

В конце концов, мы – Великие Маги – исследователи, учёные. И каждый является специалистом в своей области. Из нас четверых только я лучше всех разбираюсь в такой странной, сложной, глубокой теме, как Kinnuint – «Предназначение/Пророчество/Судьба». Но не буду зря наговаривать на моих коллег – они хороши в других областях, и от них есть несомненная польза Империи и самому Тёмному Владыке. В конце концов, именно мы четверо вместе лет сорок назад восстановили Империю из руин.

Но кроме меня действительно никто не может «развязать нити Пророчества» (как мы решили называть это задание). Впрочем… а я могу?

Я уселся за неказистый грубый стол, достал из мешочка сухофрукты и орехи и принялся за завтрак. Я провёл ладонью над деревянной кружкой, и в ней появилась вода из чистых родников. Я не создал воду – а перенёс её. Из одного места – в другое, сюда, в мою кружку.

Это мой основной рацион питания, на котором я жил последние полгода, что скрывался в этой избушке, посвятив себя исследованиям и магическим экспериментам. Сухофрукты, орехи, родниковая вода, иногда сушёные овощи и каши из круп. Изредка я позволял себе выпить хорошего красного вина, что переносил магией прямо из столицы, из бутылок в погребах Дворца Совета.

Я веду аскетичный образ жизни и довольствуюсь малым. В мире не так уж много вещей, которые разжигают во мне страсть или способны сильно меня увлечь. В конце концов, во-первых, я Архимаг, а во-вторых, я 186-тилетний старик.

Я съел свой нехитрый завтрак и принялся собираться в дорогу. Много брать с собой не было надобности. Я надел чёрный балахон с капюшоном и полами до земли, взял дорожную сумку и посох. Этот длинный посох, выглядящий как скрюченные и перекрученные ветви или корни зловещего древнего дерева, был мне дорог как память. Много лет назад мне подарил его наставник, когда я проходил обучение в секте Дайгенской Магической Школы.

Итак, всё что нужно было при мне, а остальное – книги и прочее – я оставлю в избушке. Я бросил на стопки толстых фолиантов прощальный взгляд. Названия на корешках сейчас казались напутственными словами, что говорили мне книги: «Kinnuint Draiokh er tythe fioles» («Магия Пророчества и его форма»), «Spiir foirsedal» («Учение о космосе»), «Anstaedar abf Kinnuint isind» («Исследования на тему Пророчества»)…

Возможно, я больше никогда сюда не вернусь. Вернее, я точно никогда сюда не вернусь.

Ведь в случае провала я буду мёртв. А именно провал, скорей всего, меня и ждёт.

Уверен ли я в том, что у меня получится сделать то, что я задумал? Совсем не уверен. Я не дам шансу моего успеха и двадцати процентов.

Что ж, с такими мрачными мыслями я покинул избушку.

Снаружи продолжали щебетать птички, ветер трепал стебли трав и ветви деревьев. Я приметил, как над входной дверью моей избушки колышется паутинка – любопытно, раньше я никогда её не замечал…

Постепенно становилось светлее, теплее. Возможно, к полудню и вовсе распогодится. Правда мне уже не будет никакого дела до этого места. Мне предстоял не близкий путь.

Я закрыл глаза и сосредоточился на Источнике Сущности внутри моего тела. Esswarta заструилась, забурлила во мне, захватывая всё тело изнутри и облепляя его снаружи, как некая слизь, невидимая глазу постороннего. Я весь оказался покрыт магической Сущностью.

– [Kravarenna thyl’], – произнёс я, и мой разум поглотила чернота.

Тело стало превращаться в нечто вроде клубов дыма и начало разделяться на множество частей, которые обретали облик воронов, и моё сознание находилось одновременно в каждом из них.

Я превратился в стаю воронов. Чёрных, громко и резко каркающих, беспокойных и озлобленных. Вокруг стаи кружил синий дымок, очень холодный, способный заморозить всё, что попадёт внутрь него. Кроме меня самого, разумеется – ведь я его повелитель.

Вороны взлетели в небо, и мы двинулись в северном направлении. Мы, вороны – быстро-быстро полетели. Внизу показалась заболоченная роща, в которой я проживал последние полгода, мы, вороны, видели чернеющую посреди деревьев хижину – с высоты она казалась маленькой. Хижина становилась всё дальше, исчезала позади, а вскоре позади осталась и чаща.

За чащей появились луга, поля, неподалёку виднелись деревушки, за полями возникло озеро, за ним снова луг, холмы, потом лес… Всё это проносилось внизу под нами, постепенно превращаясь в размытые пятна. Скорость нарастала, вороны, полные ярости и злобы, летели, спешили как сумасшедшие. Необычное и сильное чувство охватило воронов – птицам казалось, что в конце пути их ждёт еда.

Еда – живое существо, достаточно крупное, например, человек или олень, которого они смогут облепить со всех сторон и начать рвать своими клювами, пожирая заживо. И наслаждаться горячей кровью жертвы и её воплями ужаса и боли. Это то, что они хотят. Пожирать. Это мои вороны. Это моё существо.

Мы спешили, летели быстрее ветра, виды внизу сменялись один за другим: поселения, города, поля, луга, реки, озёра, рощи, холмы, горы, снова города… Мы летели над всем, и чувствовали лишь одно – злобу и жажду пожирать, пожирать живую плоть, заливать в глотку горячую кровь, и услаждать слух чьими-то воплями страдания, отчаянья, ужаса. Когда слышишь чей-то крик боли, видишь агонию – хочется смеяться и танцевать, разве нет?

Долгое время провели мы в небе, вороны, и, наконец, птицы стали чувствовать усталость. Им нужно было подкрепиться, пополнить силы. Внизу мы увидели небольшой лесок, среди деревьев брело стадо оленей.

Истошно закричав, оглашая мир голосом своей ярости и жажды насилия, вороны спикировали вниз. Мы набросились на одну из олених, пока остальные особи из стада кинулись в страхе наутёк. Мы облепили животное со всех сторон, когти цеплялись за шерсть, врезались в кожу, клювы вгрызались в плоть. Один из воронов клюнул олениху в глаз, другой хлестнул крыльями по морде, не давая сообразить, что происходит. Вороны цеплялись когтями в её морду, выклевали второй глаз, вонзали мощные клювы в горло. Зверь вопил от ужаса и боли, ревел, дёргался, прыгал, но нас было много, мы были сильнее, мы были быстры. И мы были полны ярости.

Мои вороны – не обычные. Они крупнее, сильнее, их окружает синий морозный дым – холодная энергия ледяной магии – которая влияет на всё, что соприкоснётся с ней. Замёрзшая и застывшая олениха не могла оказать должного сопротивления, вороны заклевали и изодрали когтями её насмерть, зверь свалился в траву. Вороны набросились на мясо, принялись пировать с радостным карканьем, с диким возбуждением. Горячая кровь хлестала из ран, клювы и перья птиц вымазались в красном. Вороны пожирали.

Пожирали и пожирали. Наслаждались этим мимолётным пиром и торжеством ярости и насилия.

Нажравшись горячей свежей плоти оленихи, напившись до опьянения крови, вороны, полные сил, вновь взмыли в воздух и продолжили путь.

Снова внизу проносились поля, луга, деревни, леса, озёра и реки. Холмы и долины, города.

Мы, вороны, провели в полёте три дня. Практически не отдыхая, останавливаясь по ночам лишь на пару часов.

Трое суток такого интенсивного путешествия дали о себе знать, и вороны снова начали чувствовать голод, жажду подкрепиться, пополнить силы. На четвёртый день в полдень мы пролетали над полями, где среди высокой травы заметили двух косарей. Они отдыхали от работы и беззаботно переговаривались друг с другом, держа упёртые в землю косы как посохи.

Мы спланировали вниз. Стремительно, мощно, грозно.

– Гра! Крау! Крау!

Вороны набросились на косарей. Принялись бить крыльями по лицу, по глазам, царапали когтями, наваливались кучей-малой, стремясь своим весом свалить жертву на землю, атаковали клювами горло. Косари закричали, принялись размахивать руками, бегать кругами, вопить, звать на помощь, пытались отбиваться. Долго это не продлилось. Стремительная, внезапная и мощная атака воронов была обречена на успех – один мужчина упал с разодранным горлом, кровь хлестала из ран, силы покидали его, жизнь покидала. Вскоре и второго мужчину постигла та же участь. Пара минут агонии – и оба были мертвы.

Вороны накинулись на угощение, бросились яростно пожирать ещё тёплую, недавно бывшую живой, плоть. Клювы измазаны в крови, перья покраснели, ошмётки мяса, вытягиваемые из тел, как дождевые черви из норки в земле, исчезали в щёлкающих клювах.

Подкрепившись, вороны вновь продолжили путь.

Ещё три дня полёта. На север, всё дальше и дальше. Снова внизу проносились поселения, города, леса, поля, озёра и реки.

Воздух становился холоднее, местность внизу – более унылой, здесь осень властвовала в полную силу и даже уже начинала уступать место приходящей зиме. Появлялось больше гор и горных цепей, кое-где можно было заметить снег.

Шесть дней пути, более двух с половиной тысяч haort – такое гигантское расстояние мы преодолели, чтобы добраться из южных областей Империи до северных земель. И вот – цель достигнута, мы прибыли в пункт назначения.

Здесь было холодно, земля мёрзлая, небо мрачное, поселения редки. День клонился к вечеру, темнело. Мы быстро нашли нужное место – одну из пограничных деревушек, что возникла из некогда солдатского форта и постоялого двора. Вороны спикировали прямо в центр деревни.

Ещё не достигнув земли, вороны начали изменяться. Они превращались в чёрный дым, воронов притягивало друг к другу, как магниты, дым сливался, оформлялся в клубящийся силуэт.

Дым уплотнился, принял человеческий облик. И стал плотью, стал мною.

Я вновь появился.

Где-то на задворках сознания я всё ещё ощущал отголоски чувств воронов – жажду пить кровь и убивать, наслаждаться чужими страданиями. Я сделал выдох. Изо рта выплыло облачко пара.

Деревушка вокруг казалась пустой – но на самом деле, так было лишь на первый взгляд. Внутри, в домах, горел свет свечей и очагов, из труб валил дым. Из довольно крупного бревенчатого дома – корчмы – звучало множество голосов. Там царила пьянка, веселье, там праздновали. Кажется, праздновали свадьбу, если я правильно помню донесения разведки.

Шёл мелкий колючий снег, небо серое, воздух холодный. Я провёл ладонью по груди, и мой балахон превратился в зимний – воротник стал меховым, внутри появилась тёплая подкладка.

– Ой, мама, смотри: какая длинная борода у этого дедушки! – прозвучал неподалёку детский голос.

Я повернулся на звук и увидел маленькую девочку, которая указывала на меня пальцем, а рядом стояла её мать. Женщина встретилась со мной взглядом и кивнула.

– Добрый день, почтенный старец. Вы странствующий святой калика?

Слово «святой» в её обращении было лишь формальностью. Разумеется, жалких стариков с посохом, длинной седой бородой, в чёрных балахонах с капюшоном, странствующих от деревни к деревне и живущих на подаяние, никто не будет считать святыми на полном серьёзе. Это как сказать «добрый день» – но разве он действительно «добрый»? Или обратиться к незнакомцу «уважаемый» – но разве ты и правда его уважаешь?

Женщина с ребёнком подошла ко мне, она порылась в мешочке, который был привязан к кушаку, обёрнутому вокруг талии, и достала оттуда две медные монеты.

– Возьмите, пожалуйста.

Я принял монеты.

– Почему вы стоите здесь? – спросила женщина. – Вы можете попроситься на ночлег в любой дом – здесь вам все будут рады. А лучше – пойдёмте в корчму, там празднуют свадьбу, гуляет вся деревня. Дочь атамана выходит замуж, четыре дружны съехались к нам сегодня!

Жители данных мест были повстанцами, не признающими власть Империи. Они называли себя «сэгверы» (северяне). Свои разбойничьи шайки они называли «дружна», а лидеров – «атаманы». Сегодня выходила замуж дочь атамана, который правил в этой области, и погулять на свадьбе съехались все соседние шайки.

Я окинул взглядом деревушку: дома, заборчики, коновязи, защитная стена из кольев. Всё это место – логово повстанцев. Сегодня их собралось довольно много – и это как раз то, что было нужно для моих целей.

– Пойдёмте, дедушка. Там вас накормят, напоят, – сказала женщина, пытаясь взять меня под локоть.

Я улыбнулся и покачал головой.

– Чуть позже, милочка. Я сам подойду, идите без меня.

– А можно потрогать? – маленькая девочка протянула свою кукольную ручку к моей бороде.

– Ну-ка прекрати! – мать шлёпнула дитя по ладошке.

Я поднял взгляд к небу, и женщина сделала молитвенный жест, решив, наверное, что я собрался молиться.

– Поспешите, дедушка. Не замёрзните, – сказала она и направилась к корчме.

По небу плыли тяжёлые мрачные тучи. Где-то в вышине каркали вороны. Задувал холодный ветер. Сухой мелкий снег продолжал валить. Он походил на крупу – падая на мёрзлую землю, он не таял и не собирался в кучи, а катился, влекомый ветром, как белые бусины.

Люди в корчме пели и голосили:

«Dubo ravan,

Dubo ravan,

Kad u feven

Ot giolaran?»

Местный язык отличался от языка Метрополии, но я понимал его. Очень пророческая песня: они спрашивали, почему чёрные вороны кружат над ними – вороны, ждущие их смерти.

Я развёл руки в стороны, словно собираясь обнять очень широкого большого человека. Шестидневный перелёт в форме воронов отнял много сил – а те мне ещё пригодятся. Поэтому я решил пополнить запас Сущности. К счастью, эта местность была холодной, сегодняшний день был снежный – как раз подходящие условия для пополнения Сущности, ведь холодная стихия Родственна мне.

Изо льда и сухого мелкого снега, из мёрзлой земли и холодного воздуха начала вытягиваться синяя энергия, Сущность, похожая на дым. По мере того, как я сводил руки перед собой, энергия собиралась напротив меня, приобретая всё тот же знакомый силуэт – мой силуэт, Esswartaпревращалась в моего двойника. Двойник оформился, и я обнял его и вдавил в себя, в свою грудь – энергия наполнила моё тело. Я повторил практику ещё пару раз, и, наконец, почувствовал, что полностью восстановил силы.

Пришла пора приступить к главному делу, ради которого я сюда и прибыл.

Я поднял вверх узловатый посох и со всей силы ударил им о землю.

– Tolgan Draiokh, повелитель и отец магии, прими мою жертву! – возвестил я.

Ветер начал задувать сильнее, вокруг меня образовался вихрь, он подхватил сухую листву с земли и крупинки снега и закружил спиралью. Заколыхались полы моего балахона, взметнулась борода.

– Tolgan Draiokh! – прокричал я громче. – Прими мою жертву!

Вихрь усиливался, он поднимался выше и достигал мрачных облаков. Они тоже начали закручиваться над моей головой спиралью, и внутри туч блеснули молнии, и гулко прогремел гром.

Веселящиеся в корчме не подозревали о происходящем снаружи, однако в некоторых домах распахнулись двери, и удивлённые люди вышли на крыльцо и уставились на небо. Где-то поблизости залаяли собаки.

– Tolgan Draiokh! – взревел я в полный голос.

Молнии заблистали чаще, гром загремел сильнее. Под концом моего посоха образовался светящийся фиолетовым магический круг с древними письменами и геометрическими фигурами. Фигуры вращались, письмена плыли друг за другом. Круг начал шириться и захватил меня.

И в тот же момент я почувствовал чьё-то присутствие. Сущность, которую я ощутил, находилась на небе, но при этом она была очень близко, она находилась прямо у меня за спиной, и ещё она находилась у меня в голове, и при этом она была снаружи моей головы – у моего правого уха, и всё же она обитала на небе, или за небом, или где-то вне нашего мира, за пределами материи, но прямо тут, рядом со мной, вдали, невероятно близко, там, здесь. Она была рядом, и её не было. Она была близка, но была дальше небес и размерами шире вселенной. Она была маленькой, и гигантской. Она существовала, не существовала. Она имела форму, и не имела.

– Ты звал меня? – прозвучал рокочущий басовый голос в моём правом ухе.

– Прими мою жертву, – проговорил я, – в обмен на исполнение желания.

– Ты уже не в первый раз обращаешься ко мне. Если ты снова с той же просьбой, то не трать понапрасну моё и своё время. Я не могу помочь развязать нити Пророчества, эта магия вне моих сил.

Когда призываешь божество, то оно как бы сливается с твоим разумом. Ему открываются твои мысли, желания, чувства, память. Поэтому мне не было нужды отвечать Повелителю Магии – он сам узнал ответ из моих мыслей.

– А-а… Это я могу сделать, – прозвучало в правом ухе.

– В этой деревне сейчас около четырёхсот человек. Этого хватит для жертвы?

– Нужна тысяча, – ответил Повелитель Магии.

– А ты меня не щадишь, я посмотрю! Цена всегда одна и та же…

– Всегда одна и та же.

– Даже несмотря на то, кем я являюсь?

– Это не тот случай, – басисто и безэмоционально ответил голос, – когда стоит просить послаблений. Ты не в безвыходной ситуации. Просто ты ленишься. Не хочешь усердно поработать.

Под «работой» он подразумевал принесение людей в жертву, так?

– Тысяча так тысяча, – вздохнул я, сдаваясь. – Доберу после того, как закончу здесь.

– Хорошо.

– Тогда… прими мою жертву!

Магический круг, в котором я стоял, начал быстро расширяться. В считанные секунды он разросся до таких размеров, что охватил всю деревню целиком. Центром круга был я – точнее, мой посох, воткнутый в землю.

Теперь все обитатели деревни оказались будто на жертвенном алтаре: круг – алтарь, все люди внутри круга – жертвы. Дело осталось за малым – убить их всех, и тогда ритуал будет исполнен.

Я освободил левую руку, продолжая удерживать посох лишь правой, и произнёс:

– [Sketh Maktyre gentar]!

Я опустил руку вниз, и из рукава начал выплывать зловещий, клубящийся чёрный дым. Он был тяжёлым и тут же опускался на землю, собираясь в чёрные облака у моих ног.

Пора начать жертвоприношение.

Глава 2. Анлуинн приносит жертву

Чёрные облака начали обретать форму, они превращались в Sketh Maktyre – «теневых волков». Несколько мгновений, и у моих ног появилась целая стая чёрных, состоящих будто из дыма и тени, зверей. Вокруг них клубилась тьма, глаза их горели красным.

– Mvare, – приказал я. – Mvare gau.

И волки ринулись во все стороны.

Моё сознание было частично слито с разумом волков, поэтому я видел их глазами и переживал их опыт. Всё это занимало лишь часть моего сознания, другая была связана с магическим кругом. Благодаря этому, весь круг был чем-то вроде части моего тела – поэтому все объекты, живые существа и неживые предметы, которые находились внутри круга, ощущались мной, как если бы они были насекомыми, ползающими по моей коже.

Я знал, где находится каждый человек в деревне, куда и как он движется, и потому избежать атаки моих волков было невозможно.

Волки врывались в дома, распахивая двери с разбегу прямо лбами или передними лапами, и устремлялись внутрь. Они набрасывались на деревенских жителей – сразу по два-три волка на человека – сваливали на пол и начинали рвать клыками.

Зазвучал крик, визг, вопли. Задача у волков была лишь одна – убивать. Не было необходимости слишком долго возиться с жертвами – нужно поскорее убить всё население этой деревни, тогда я смогу двинуться к следующему пункту назначения. Все погибшие внутри магического круга считаются жертвой богу Tolgan Draiokh.

Поскольку это я приношу жертву – я должен убивать всех жертвенных существ самолично, я не могу прибегнуть к чужой помощи, таково правило ритуала. Убийство с помощью магии ничем не отличается от того, как если бы я перерезал глотки каждому жителю деревни лично, держа нож в своих руках, ведь моя магия – часть меня, я маг. Поэтому с таким способом убийства не было никаких проблем, мои теневые волки не были жульничеством, правила ритуала не нарушены.

Некоторые люди успевали выбежать из домов, они неслись по улицам и кричали в ужасе, но волки настигали их, вцеплялись в ноги, валили на землю, и клыкастые пасти вгрызались в горло. Всюду царила суматоха, звучал истошный вопль.

Кто-то успевал добежать до границ деревни – но покинуть её не мог, он сталкивался с невидимой стеной, не выпускающей за пределы круга, и в ужасе падал на землю, не понимая, что происходит. Никто не мог покинуть жертвенный алтарь. Единственный способ сбежать – это прервать ритуал. Магическим вмешательством, или убив меня.

Кто-то связал меня с происходящим и попытался атаковать – но оружие этих людей наткнулось на невидимый барьер, плотный энергетический кокон, окружающий меня. Я одновременно контролировал волков, магический круг, и защитный кокон. Это отличительная черта магов – способность управлять своим разумом, расщепление сознания. Самая великая способность мага – вовсе не магия, а контроль над своим сознанием. Маг способен контролировать несколько параллельных процессов мышления одновременно. Разве может обычный человек такое? Разве можно утверждать, что маги и обычные люди – существа одного и того же вида?! Маги – это отдельный подвид человечества, отдельная раса, высшая раса, превосходящая обычных людей.

Волки ворвались в корчму, и свадебные песни сменились истошным воплем. Визжали женщины, кричали раненные мужчины, звенели разбитые стёкла, падали предметы и посуда. Некоторые пытались сражаться с волками – но те двигались слишком быстро, а сама атака была неожиданной – поэтому ни у кого не было шанса спастись.

Продолжал стоять крик, кровь лилась рекой, происходящее вокруг можно было назвать одним словом – резня. Резня, бойня – я забивал жителей и гостей деревушки, совершая жертвоприношение демоническому богу.

Когда последние крики стихли, волки вернулись ко мне, магический круг потускнел и исчез. Жертва была принесена, Tolgan Draiokh получил душу каждого убитого. Волки вновь превратились в чёрный дым, и его затянуло обратно в мою левую руку.

Я стал полноценным.

Я вздохнул – изо рта выплыло большое облачко пара – и осмотрелся. Где-то скулили недобитые собаки, где-то тревожно ржали кони. Несколько домов охватило пламя, в том числе корчму – немудрено: пытаясь сбежать или отбиться от волков, люди роняли горящие свечи, размахивали поленьями, выхваченными из очага…

Продолжал сыпать сухой колючий снег, было темно. Я сосредоточился на своей магии и произнёс заклинание, моё зрение охватила тьма, и я превратился в стаю воронов.

Нам предстоит посетить ещё несколько мест, подобных этому, и повторить всё то, что проделали здесь. Ведь Tolgan Draiokh потребовал тысячу жертв – поэтому мы должны продолжать. В деревнях обычно проживает двести-триста человек, а иногда и того меньше. Придётся потрудиться, пока не наберётся тысяча.

– Гра! Гра! Кар! – хлопая крыльями, стая воронов устремилась в небо.

Ещё одна пограничная деревушка с большим количеством жителей. Это снова повстанцы, сопротивляющиеся власти Эльсора Тёмного. Мы – вороны – опустились посреди деревни, и всё повторилось вновь.

К сожалению, жителей двух населённых пунктов не хватило, чтобы достичь тысячи – и мне пришлось двигаться к ещё одной деревне. Там не было повстанцев, жители были лояльны Империи. Убивать их было не за что – но я вовсе и не карал отступников за предательство, я просто приносил жертву. То, что некоторые жертвы оказались повстанцами – было лишь приятным дополнением, так я смог убить двух зайцев сразу. Но если жители какой-то крупной деревни не являются повстанцами – это не остановит меня от того, чтобы принести их в жертву. Главная задача – это жертва, а остальное второстепенно и несущественно. Нужно уметь расставлять приоритеты. К тому же я не занимаюсь вопросами внешней и внутренней безопасности Империи – эти сферы возглавляют другие мои коллеги из Четырёх.