Ключи к Акаше

– Чё?

Он медленно поднялся. Борис Андреевич даже в прыжке вряд ли допрыгнул бы до его груди.

– Уступи дяде место.

– Да ты, мля, знаешь на кого наехал? – проревел детина, выходя из-за стола.

Борис Андреевич усмехнулся.

– На «петушка».

– Ах ты падла! – заорал парень и бросился на него.

Попытался броситься, да ноги отнялись. От грохота падения подпрыгнула мебель. Детина хотел выставить при падении руки, но они отказали. Так и приложился всей рожей об пол. По паркету растеклась небольшая красная лужа.

– Тебе помочь? – участливо спросил Борис Андреевич.

– Да я тебя гов… – Язык скрутило судорогой и вывернуло кончиком к глотке. Детине показалось, что ещё немного и оторвётся. От боли взвыл и забился на полу как выброшенная на берег рыба, а Борис Андреевич занял кресло руководителя. С него так хорошо видно как дёргается от боли такой могущественный и сильный секунду назад, а теперь жалкий человечек.

– Знаешь, – через некоторое время сказал он, – я не буду тебя убивать. Ты понадобишься в дальнейшем.

Боль и паралич отпустили тело. Детина некоторое время лежал на полу без движения.

– Подымайся, – приказал Борис Андреевич.

Парень встал. Лицо как снег, глаза вылезли из орбит то ли от страха, то ли от боли. Губы трясутся, руки дрожат, и, судя по присядательным движениям, ещё немного и рухнет на пол.

– Сядь! – приказал Борис Андреевич.

Парень упал на стул

– Ты хозяин порта?

Здоровяк отрицательно мотнул головой. Говорить без заикания сразу не получилось.

– Не… не… нет. Черкас… то есть Черкасов Вениамин Сергеевич. Он в городе на сходке.

– Теперь запомни, – зло сказал Борис Андреевич, – хозяин порта – я.

Здоровяк кивнул.

– Звать тебя как?

– Зёма.

Борис Андреевич усмехнулся.

– Зёма… это хорошо. Итак, Зёма, сейчас тебе надо сообщить начальнику порта, что он уволен. Ясно?

Зёма кивнул.

– Потом уберешь два трупа, что валяются рядом с приёмной. Как это сделаешь мне до фонаря. Выполняй. Да, и не забудь подмести у выхода.

Парень поспешно покинул кабинет.

Ждать пришлось недолго. Начальник порта, тот самый, что приказал вышвырнуть Ущербнова из Управления, ворвался в кабинет через полчаса. По бокам неотступно следуют два громилы головы на две выше хозяина.

– Присаживайтесь, господа, – предложил Борис Андреевич. – У нас же сейчас все господа, не товарищи.

– Ты кто такой, урод? – спросил Черкас, нагловатого вида мужчина лет тридцати пяти. Глазки заплыли от беспробудного пьянства. Под ними выпятились чёрные мешки, нижняя губа отвисла, ещё немного и слюни потекут. Второй подбородок омерзительно дёргается при каждом движении. Тело, заплывшее жиром, колышется. И всё это обряжено в дорогой малиновый костюм, оранжевую, так что глаза режет, рубашку и крикливый черный галстук с красными драконами, на деньги от которых можно купить новенький Мерседес. Бориса Андреевича он не узнал.

– Присядьте, – ласково сказал Борис Андреевич.

– Чё? – заорал Черкасс. – Да ты, мля чё, в моём кабинете ещё и распоряжаешься?

Он попытался вцепиться в ворот рубашки Ущербнова, но тело пронзила мощная судорога. Он выгнулся как солдат перед генералом и доской завалился навзничь. Телхраны даже подхватить не успели.

– Я же предлагал присесть, – мягко сказал Борис Андреевич. – Кто не присядет, тот приляжет. Извините за каламбур.

Паралич отпустил, но Черкас вместо того, чтобы последовать совету решил показать крутизну.

– Мочи его, – заорал он телхранам.

Парни тоже оказались без мозгов и метнулись к наглецу. Борис Андреевич решил насладится спектаклем. У одного качка отказала правая нога, у другого левая. Они повалились друг на друга как чурки. Но и до них дошло не с первого раза. Потянулись за стволами. Руки, ведомые чужой волей вместо того, чтобы направить пистолет на ухмыляющегося наглеца наставили оружие на пахана.

– Да вы чё, падлы, охренели? – заорал тот.

Пальцы надавили на курки. Дважды щелкнуло. Пахан дёрнулся так сильно, будто в него угодило ядро от Царь-пушки. Под ним поползла вонючая лужа.

– В следующий раз, – сказал Борис Андреевич ледяным голосом, – пистолеты выстрелят. Уж поверь мне. Поднимите его.

Телхраны быстро усадили Черкаса на стул. Сами встали по бокам. Борис Андреевич поморщился.

– Я сказал –«Поднимите», а не – «Посадите». Ладно.

Он протянул Черкасу ручку и листок бумаги.

– Пиши.

– Чё?

– Дарственную на порт.

– Да ты чё, ох…

Мышцы шеи резко напряглись, голова вывернулась подбородком в сторону и вверх. Нижняя челюсть отвисла до шеи. От дикой боли Черкасс взвыл.

– Пиши, – с угрозой в голосе сказал Борис Андреевич, – иначе для твоего вывернутого тела придётся заказывать эксклюзивный кривой гроб.

Судорога прошла и Черкас быстро заелозил ручкой по бумаге. Руки не слушались, почерк получился корявый, буквы лезли одна на другую и разобрать что написано невозможно. Борис Андреевич взглянул на каракули.

– Ты как учился в школе?

– Плохо, – тихо ответил тот.

– То-то и оно. Вот тебе ещё листок, напиши заново.

Но заново пришлось переписывать три раза. Лишь после этого новый хозяина порта удовлетворился написанным.

– Значит так, – сказал он Черкасу, – с поста начальника порта ты уволен, но если хочешь, я могу предложить пост зама. Бабки большие не обещаю, но на жизнь хватить.

– У меня есть хозяин, – ответил Черкас.

– Кто?

– Седой.

– Вот и «забей с ним стрелку» назавтра, часов на десять утра. Место пусть выберет сам. Свободен.

Черкас тяжело поднялся. На стуле остался мокрый след. Телхраны проводили хозяина до машины, а Борис Андреевич позвал секретаршу и развлекался с ней два часа, не смотря на вонь в кабинете. Он восполнял упущенное.

На следующий день присмиревший Черкас сообщил, что хозяин ждёт в доках, даже машину прислал. Борис Андреевич знал место встречи хорошо. Там можно не только человека убить и труп спрятать, но и целую армию положить и никто не найдёт. Только прежде чем выйти из офиса Борис Андреевич просканировал пространство вокруг. На крыше соседнего здания, предназначенного под снос, «проявился» человек.

– - Хотите поиграть в войнушку, детки? Ну что ж, я – за, – пробормотал Ущербнов.

О снайпере явно знали и Черкас и водитель, вышедший из машины, чтобы увидеть, как накажут наглеца. Борис Андреевич ступил на порог, театрально потянулся, постоял, давая возможность стрелку прицелиться. Снайпер спустил курок, но выстрела не последовало. Он быстро передёрнул затвор, прицел уставился на голову. Щелчок и снова осечка. Он ещё раз передёрнул затвор, но нажать на курок не успел. Руки и ноги вдруг перестали подчиняться. Винторез с грохотом упала под ноги. Пальцы вцепились в парапет. Он медленно как сомнамбула встал на край крыши.

Братки с удивлением смотрели, как их товарищ «рыбкой» нырнул на бетон. Череп лопнул как перезревшая хурма. Мозги брызнули в разные стороны, серыми кляксами поползли вниз по стене, растеклись по бетону. Но вид безголового трупа вызвал в душе Бориса Андреевича чувство глубокого удовлетворения, какого-то катарсиса. Водитель долго не мог открыть ему дверцу, руки затряслись как с перепоя. Так же долго не мог попасть ключами в замок зажигания.

– Что возишься? – спросил Борис Андреевич.

Водила побледнел, занервничал сильнее, связка ключей загремела громче, раздался тихий скулеж. Наконец машина завелась и резко рванула с места. За ними поехал и Черкас.

Несколько раз водитель бросал взгляд в зеркало на сидящего позади пассажира.

– На дорогу смотри, – морозным тоном сказал Борис Андреевич.

У водителя даже вены на шее побелели, и на всём пути следования он ни разу не посмотрел в зеркало заднего обзора.

В доках встретил пожилой человек, лет пятидесяти с охраной на трёх джипах. Одет со вкусом в тёмно-серый костюм в узкую полоску, чёрные туфли и темно-синюю шёлковую рубашку. В такой же, как и рубашка, галстук вдета золотая иголка с небольшим, если судить по блеску, алмазом. Голова седая, прикрыта чёрной широкополой шляпой. Одного взгляда на лицо хватило чтобы понять – он и есть мозговой центр. В глазах, водянисто-серых, выцветших от возраста, просматривается недюжинный ум, опыт и угроза. Он и вида не подал, когда из джипа вышел живой труп. У остальных «варежка» распахнулась до земли. Видимо промахов у стрелка не было.

– Давайте перёйдём сразу к делу, – сказал Борис Андреевич. – Порт принадлежит мне, и никто на этот торт не смеет пасть раскрывать.

– Ты хоть представляешь, с кем говоришь? – спросил пожилой.

– Естественно. А вот ты, – он сделал упор на местоимение «Ты», – не представляешь.

– Валите его, – сказал Седой и пошёл к машинам.

Братки неспешно достали волыны. Борис Андреевич улыбнулся. Из-под машин вынырнули огненные пузыри. Поток пламени разодрал автомобили на части. Взрывная волна ударила мощно, страшно. Братки даже вскрикнуть не успели, как оказались раскиданы по частям не менее чем в двадцати метрах от автомобилей. Невредимыми остались Борис Андреевич, джип, на котором привезли и машина Черкаса.

Седого отбросило к ногам Бориса Андреевича. Взрывная волна выбила глаз, разлетевшиеся стекла и куски кузова содрали с правой стороны лица кожу и понаделали множество ран в теле.

– Ну и кто кого завалил? – спросил его Ущербнов.

Седой уцелевшим глазом с изумлением уставился на тщедушного человечка. Борис Андреевич моргнул, и сердце Седого перестало биться. Ущербнов повернулся к ошеломленному Черкасу и его браткам. Те аж отступили в ужасе.

– Ну вот, Черкасс, теперь твой хозяин я. Возвращаемся в офис.

Дела пошли в гору. Правда несколько раз машину пытались подорвать, нанимали снайперов, из гранатомёта даже стреляли, но все попытки оказались безрезультатными. Но… Как-то решил отобедать в недавно приобретённом ресторане. Меню состояло из лучших блюд: омаров, устриц в винном соусе, салата из кальмаров и жаренной в кляре форели. К блюдам подавалось красное вино тысяча девятьсот четырнадцатого года, невероятно редкое и дорогое по причине начала первой мировой и упадка сельского хозяйства во многих странах Западной Европы. Несочетаемость яств не вызвала у Бориса Андреевича никаких отрицательных ощущений, он наслаждался вкусом. К вечеру в желудке появилось жжение, постепенно переросшее в режущую боль. Закружилась голова, сознание «поплыло», дышать с каждой минутой становилось труднее, руки и ноги перестали подчиняться. Ущербнов не сразу догадался, что причина в медленно действующем яде, а когда дошло жизнь приблизилась к опасной черте. Яд поразил большую часть клеток организма и Борису Андреевичу пришлось в который раз бороться со смертью. Он прервал поток нервных импульсов к умирающим клеткам, выжег их, чем предотвратил распространение яда по телу, но пораженных клеток оказалось слишком много. Особенно сильно пострадали мозг, почки и печень. От последней остался жалкий кусок живой ткани. Сознание несколько раз намеревалось помутиться, но чудовищным усилием воли удавалось удерживаться на краю беспамятства. Постепенно количество клеток восстановилось. Затем пришлось выпить не один литр воды, чтобы удалить продукты распада через восстановленные почки. После этого их пришлось реанимировать снова. На всю процедуру ушла ночь.

В ресторан ворвался как взбешенный носорог. Клевреты отловили всех сотрудников. Естественно никто не признался в содеянном, но Борису Андреевичу не составило труда узнать, кто причастен к отравлению. Им оказался управляющий. Уже в начале допроса Борис Андреевич увидел, как от мозга к надпочечникам хлынула волна электрических импульсов. Из надпочечников в сосуды устремился адреналин, сердце забилось часто-часто. Кожа покрылась едва заметной испариной. Лёгкие заработали мощно, будто управляющий прибежал в Мурманск из Лондона. Тело в инфракрасном диапазоне приобрело ярко-оранжевый оттенок. Даже пальцы рук покраснели. Борис Андреевич не стал умерщвлять управляющего в ресторане. Сначала, отпустив остальных, узнал заказчика, а затем вызвал скорую помощь. Управляющий упал ему в ноги, просил простить.

– Ты меня убил, – сказал Ущербнов, – а мертвецам жалость неизвестна.

Приехавшие медики констатировали смерть от внезапной остановки сердца. Причина осталась неясна. После этого Борис Андреевич нашёл заказчика по кличке Сява. Этот моральный урод, прославившийся оставленной за собой горой трупов из конкурентов, тоже умер от сердечного приступа, прямо во время «светской беседы» с девочкой по вызову. Смерть наступила не сразу, а после получасовой агонии. Борис Андреевич решил немного позабавиться. Его информаторы сообщили, что Сява на даче. Ущербнов подъехал к месту действия, в то время как хозяин огромного особняка приступил к наиболее важной части «разговора». Сердце Сявы словно взорвалось. Он заорал во всё горло. Девушка поначалу подумала, что от страсти. Клиент свалился на пол, лицо на глазах посинело, а на губах появилась пена. Сява схватился за грудь, от ногтей на коже остались длинные кровавые полосы. Он словно хотел добраться до источника боли и орал как резанный. До девушки дошло, что реакция пацана нестандартная и на радостную не тянет. Она приняла правильное решение, и к воплю Сявы прибавился ещё один. Вбежали телхраны. Они тупо пялились на дёргающегося на полу хозяина и закутавшуюся в одеяло вопящую шлюху. Первые биты информации минут через пять преодолели витиеватый серпантин до мозга и телхраны вызвали «Скорую». Боль внезапно отпустила. Сява поднялся, рот открылся.

– Вон! – заорал он телхранам.

Парней как ветром сдуло. Знали, что если немного помедлят, пожалеют, что родились. Сява с вожделением посмотрел на замершую на кровати девушку. Лицо опять резко посинело, и он завалился на пол. На этот раз кричать не получилось, будто связки порвались. В груди что-то рвалось и хлюпало, словно кто-то щипцами отрывал от сердца по маленькому кусочку. Он рычал, стонал, рвал кожу на груди. Тело согнулось от невыносимой муки, пыталось бороться со смертью, но могучая чужая воля с легкостью взяла верх. Девчонка в ужасе смотрела на корчи, боясь пошевелиться. Так их и нашли под утро: его – скрючившимся на полу, её – на постели, бледную, дрожащую, с едва не вываливающимися из орбит глазами и не отвечающую на раздражители. И никто не обратил внимания на прогуливающегося рядом с домом неброского мужичка.

После этого случая покушения прекратились, ничто не мешало расширять территории империи. Поначалу Ущербнов занимался только портами. Скупил за бесценок через подставных лиц порт Североморска, Кандалакши, Беломорска, Северодвинска, Архангельска, Онеги, Питера, затем занялся лесом, разработкой месторождения полезных ископаемых, наладил контакты с чиновниками из высших эшелонов власти, подмял под себя торговлю наркотиками и оружием на европейской территории России и вскоре его взор обратился к Уралу и Сибири. Дела шли хорошо, но неожиданно появился Наставник. Опять не вовремя, Ущербнов решил поразвлечься с двумя девочками-подростками у себя на даче, и в прихожей наткнулся на нежданного гостя. Пришлось девочек на время отпустить. Наставник сказал, что бизнесу Бориса Андреевича угрожает крах. Тот усмехнулся, но улыбка сползла с лица, когда Наставник описал ситуацию. Оказывается, есть нечто, под названием Акаша, позволяющее с лёгкостью лишить Бориса Андреевича Силы, причём даже пикнуть не успеет.

– Древнее Знание попало в руки очень талантливой девчушке, – пояснял Наставник. – На его восстановление и расшифровку много времени не понадобится. После этого останется собрать несколько Ключей, и ты потеряешь всё, что имел.

– Адрес! – рявкнул Ущербнов.

– Погоди, – сказал Наставник. – Дело в том, что она, как и ты, кое-что умеет. Так что будь осторожен. И еще, за ней стоит очень мощная организация, главные члены которой, Преторы, не простые люди, так что тебе придётся столкнуться с достойным соперником. Будь осторожен, постарайся раньше времени не раскрыться. Девушку зовут Милава Хорошева. Проживает в Питере. Имя редкое, так что найти труда не составит.

И он исчез. Борис Андреевич лично решил участвовать в операции по захвату объекта. Но опоздал. Девушка «слила» кому-то восстановленный текст. Попытки разговорить ни к чему не привели, он разозлился и не рассчитал силу воздействия. Девушка скончалась. Это вывело из себя окончательно. Он разбушевался так, что ненароком убил двоих телхранов. Пришлось заметать следы. Тела охранников уничтожил, а квартиру поджёг. Отследить, к кому попала информация, оказалось несложно. В результате обыска, клиента дома не оказалось, выяснилось, что посылка пропала. Тогда он приказал клевретам дожидаться хозяина квартиры. Но клиента перехватили. Номер машины никто не запомнил. Мучались пацаны недолго. Он просто сжег мозг. Пришлось снова взяться за дело самому. Сначала он связался с прокурором города и сообщил об убийстве Милавы Хорошевой из ревности неким Савелием Гординым, сообщив, что убийца где-то в городе. Необходимо найти маньяка, сжёгшего девушку. Машина заработала. Но Борис Андреевич не успокоился. У каждого человека индивидуальными являются не только отпечатки пальцев и сетчатка, но и сила электрических импульсов в теле, слепок инфракрасного излучения, а также оставляемое магнитное поле. Всё это остаётся в квартире, любом месте, посещаемом человеком. Осталось лишь выбрать его из нескольких миллионов жителей Санкт-Петербурга. Дело сложное, но возможное. Он просканировал каждую квартиру в городе, каждую комнату, заглянул в каждый тёмный угол, но поиск не дал результатов. Тогда создал из электрических импульсов несколько сотен ищеек-элементалей, задал определённую поисковую программу, и запустил в электросеть города. Затем из квантов света ультрафиолетового и инфракрасного спектра сотворил фантомов и отправил на улицы. Он бы мог продолжить поиск и сам, но, во-первых, немного вымотался, а во-вторых, надо закончит дело с девочками. Девушки от восемнадцати и выше приелись, женщины бальзаковского возраста никогда не интересовали, поэтому Борис Андреевич переключился на подростков. Фантомы и ищейки вернулись ни с чем. В ярости он уничтожил и их и несчастных девчонок. Пришлось создавать новых, дав задание не возвращаться до тех пор, пока объект не будет обнаружен.

Глава 6

СОН ПРОРОКА

Приснилась какая-то дрянь. Он стоит на выжженной равнине, раскинувшейся от края до края. Булыжники оплавлены как после ядерного взрыва и словно вдавлены в грунт катком. Небо багровое, на плечах словно ощущается его давление. Ни души. В воздухе, горячем как в пустыне, ощущается предчувствие чего-то грозного. Горизонт впереди потемнел, появилось пыльное облако, будто табун лошадей мчится. Оно быстро расползлось в стороны. Земля под ногами задрожала, по поверхности побежали небольшие трещины, расширяющиеся с каждой минутой. Оплывшие камни покинули «гнезда», запрыгали как живые. Облако стремительно приблизилось, но что в нём рассмотреть не удалось. Пыльная буря ударила в лицо множеством песчинок. Показалось, что по коже провели наждачной бумагой. Песок забился под одежду, тело зачесалось нещадно. Но больше всего пострадали глаза. Не спасли даже опущенные веки. Чудовищная боль, будто глаза выжгли, вгрызлась глубоко в мозг, раскалённым потоком растеклась по телу. Савелий закричал. Боль отступила, он смог проморгаться. Буря двумя ревущими потоками обошла стороной, он стоит на небольшом пятачке безмятежности, словно в оке урагана, даже волос не шелохнётся. Но перевести дух не дали. Их ревущего, беснующегося словно от невозможности дотянуться до человека, потока вышли два рыцаря. Доспехи одного, хищно-щипастые, сверкают от мечущихся по поверхности огненных всполохов. Забрало опущено, в темноте щелей видны ослепительные разряды. Второй покрыт пушистым инеем, от него веет нечеловеческим холодом. Мгновение и кристаллы растаяли. Металл доспехов словно потёк, сделался прозрачным. Вопреки ожиданиям Савелий их обладателя не увидел, тело человека словно соткано из водных струй. Слева от них с неба упал ещё один, скрытый плащом, на голову надвинут капюшон. Ветер закручивает вокруг него одеяние, словно старается сорвать и видно насколько рыцарь худ. Капюшон дёрнулся, черный провал повернулся к Савелию, тот отшатнулся. В капюшоне видна лишь постоянно меняющая очертания тьма. Раздался издевательский смешок. Земля содрогнулась в очередной раз, во все стороны полетели булыжники и из трещины появился четвертый рыцарь. Огромный как титан, на две головы выше других. Доспехи бордовые, в наплывах и словно из камня, даже кристаллы породы видны. Он единственный поднял забрало. Савелий увидел лицо мёртвой статуи. Рот рыцаря раскрылся, над равниной разнёсся грозный воинственный клич, и четверка набросилась на Савелия.

Он проснулся мокрый, будто прямо в одежде принял душ. Даже плед промок. Сердце бухает как отбойный молоток, причем пульсирует во всем теле. Особенно болезненно в голове. Глотка горит, во рту пересохло. Савелий сел, тапок пришлось искать долго. Не нашёл.

– Ну и хрен с вами.

Поднялся и отправился на кухню. Но почему-то вместо входа наткнулся на глухую стену. Руки заелозили по обоям в попытках найти лазейку. Ни щели. В душе проснулась паника. Только после того, как по стене дошёл до шкафа, дошло, что он не в своей квартире и спать завалился мало того, что в одежде, так ещё и обутым. Савелий сплюнул от досады. Под ноги, словно усугубляя ситуацию, попался стул. Если бы не выставил ладони шишки на всё лицо не миновать. От грохота проснулись соседи.

– Етит твою мать, – раздалось снизу, – Архип, ты чё там дрова рубишь? Понаедут всякие уроды из деревни, и спать не дают. Хватит шарахаться по квартире. Ложись давай.

Савелий не нашёлся что ответить. Чайник оказался пуст, а пить воду из крана, избалованный небедной житухой, не привык. Зато в полупустом холодильнике, оказался початый пакет с соком, непонятно какого года выпуска и надорванный пакет с кефиром неизвестного срока давности. Напитки Савелий едва не вылил на себя, пытаясь найти дату изготовления. Не нашёл. Попробовал сок. Вроде ничего. Он осушил литровый пакет полностью. Чувство тяжести в животе ударило по голове и в сон потянуло так, будто не спал неделю. Савелий поставил пакет на стол, только почему-то мимо и на подгибающихся ногах добрёл до дивана. Сон словно того и ждал, вынырнул из темноты сознания, как только упал на ложе.

Пригрезились какие-то древние развалины, одно как древняя обсерватория, видел подобную на фотографиях из Южной Америки, удивительно красивое озеро, разместившееся в котловине между невысокими полуразрушенными горами. К озеру от каменных гигантов тянутся мощные осыпи. На одной из скал виден огромный мокрый отпечаток оставленный прислонившимся минуту назад спиной к скале человеком. Берега частично поросли хвойным лесом, но большей частью покрыты лишь мхом и лишайником. В три стороны от озера тундра простирается до самого горизонта. И лишь с одной к озеру подходит широкая тёмно-зелёная полоска леса. Зеркальная гладь несколько сместилась в сторону, приблизился берег и в глаза бросился небольшой лаз. Чернота провала не понравилась, но Савелий был не властен над несущими его силами. Лаз приблизился. Из черноты повеяло таким ужасом, что Савелий отпрянул. Но как не старался, так в снах бывает, даже на дюйм отодвинуться не мог. Страх всё сильнее запускал в тело клыки, чернота входа засасывала, подтаскивала невидимыми липкими лапами. Сердце забилось отчаянно быстро. Показалось, ещё немного и разорвётся.

Проснулся резко. Темно. С улицы доносятся омерзительные кошачьи вопли, то ли кот кошку зазывает, то ли с другим котом что-то не поделили. Спать хочется смертельно, но Савелий как не крутился, заснуть смог лишь часов к семи утра. На этот раз провалялся в приятной темноте. Проснулся от голода. Сразу посмотрел на часы. Полдень. В холодильнике отыскался кусок докторской колбасы, в тумбочке над столом горбушка чёрного. Бутерброды по привычке запились чаем, пить молоко желания не возникло. Утоление голода вызвало сонливость. Савелий промаялся с час от безделья и не заметил, как прилёг и заснул. Очнулся от неприятного ощущения, будто кто-то стоит рядом.

– Не прикидывайся, – сказал знакомый голос. – Вставай.

Савелий открыл глаза. Над ним стоит парень лет двадцати трёх. Телосложенья хрупкого, но в скупых движениях и наглости в голубых глазах чувствуется опыт бывалого задиры. Одет в чёрный джинсовый костюм. На ногах белые с синим кроссовки. Волосы рыжие, зачёсаны назад, лоб высокий, подбородок острый, таким только воздушные шары протыкать, уши как у боксёра прижаты к голове. Уголки губ приподняты в ехидно-издевательской улыбке. Чем-то парень похож на молодого Чубайса, кинувшего через ваучер всё население страны, и несказанно этим довольного.

– Вставайте, князь, Вас ждут великие дела.

Савелий попытался подняться, голову пронзила страшная боль.

– Ох как ты тяжко, русское похмелье, – сочувственно сказал парень.